Восемнадцать
Маннорот был доволен… и это нравилось лорду Ксавию.
— Все хорошо, верно? — спросил ночной эльф небесного полководца. Так много зависело от того, пойдет ли все по плану.
Маннорот кивнул тяжелой, клыкастой головой. Он то и дело от удовольствия расправлял и складывал крылья.
— Да, очень хорошо… Саргерас будет доволен.
Саргерас. Снова небесный полководец произнес истинное имя великого. Волшебные глаза Ксавия ярко вспыхнули, пока он смаковал его. Саргерас.
— Мы будем работать над порталом, пока заклинание не будет поставлено должным образом. Сначала прибудет армия, а уж затем, когда все будет готово, и сам господин…
Хаккар приблизился, совсем подавленный. Псарь пал на одно колено перед Манноротом.
— Простите чччто прерываю, но вернулссся один из моих охотников.
— Только один?
— Похожжже, чччто так.
— И что ты вызнал от него? — Маннорот подошел к помощнику, отчего Псарь казался еще меньше.
— Они учуяли аромат чужеззземцев, о которых говорил повелитель ночных эльфффов, а с ними был один иззз его вида! Но в погоне они ссстолкнулись с существом, обладавшим силой… великой силой.
Впервые Маннорот показался слегка неуверенным. Ксавий осторожно отметил про это себя, удивляясь, что же могло потревожить столь великое создание.
— Не…
Хаккар быстро покачал головой.
— Я думаю, нет. Возззможно, с примесью их силы. Возззможно, оставленный страж.
Оба они говорили о чем-то важном, но о чем, советник понять не мог. Рискнув, он прервал их.
— Вы можете описать это последнее существо?
— Да, — Хаккар протянул руку ладонью вверх.
Над его ладонью внезапно ожило крошечное изображение. Оно яростно двигалось и часто исчезало с вида, но отрывочно показало, о ком шла речь.
— Глазззами зззверя ссскверны. Рогатая сущность, высссокая, как Стражник Скверны.
Лорд Ксавий нахмурился.
— Если легенда правдива, тогда… повелитель леса действительно существует…
— Ты знаешь это существо? — требовательно спросил Маннорот.
— Древние мифы повествуют о владыке леса, полубоге Кенарие. Говорят, он ребенок Матери-Луны…
— Хватит о нем, — клыкастый рот искривился в мрачной улыбке. — С ним разберутся.
Хаккару же он приказал:
— Покажи остальных.
Псарь тут же повиновался, показав зеленокожего звероподобного воина, молодого ночного эльфа и неизвестное существо с ярко-рыжими волосами, одетое в плащ с капюшоном.
— Любопытная компания, — заметил Ксавий.
Маннорот кивнул.
— Воин подает большие надежды… я бы пригляделся к его расе, изучил бы ее потенциал…
— Такого животного? Невозможно! Он еще более неуклюж, чем дворф!
Крылатое существо не спорило, вместо этого вспомнив последнего из троих.
— Худое и высокое создание с осторожными глазами. Создание магии, я так думаю. Почти как ночные эльфы… — он прервал новое возмущение Ксавия, — …но нет.
После того, как видения Хаккара исчезли, Маннорот мерял палату шагами своих огромных ящероподобных лап и обдумывал то, что узнал.
— Можно поссслать большшшее зверей скверны, чтобы найти их, — предложил Псарь.
— Но со Стражниками Скверны. На сей раз, цель будет захвачена.
— Захвачена? — переспросили советник и Псарь.
Глубоко посаженные глаза сузились еще больше.
— Их надо изучить, их слабые и сильные стороны…
— Может, все же поберечь Ссстражников Скверны?
— Скоро их будет много, очень много. Повелитель ночных эльфов, ваши Высокорожденные готовы?
Оглядев волшебников, Ксавий склонил голову.
— Они готовы сделать все, что должны, чтобы исполнить нашу великую мечту, очищение мира от всех, кто…
— Мир будет очищен, владыка ночных эльфов, вы можете верить.
Маннорот поглядел на Хаккара.
— Я оставляю эту охоту на тебя, Псарь. И не подведи меня снова.
Низко склонившись, Хаккар двинулся к выходу.
— А теперь, лорд… — высокое существо продолжило, внимательно оглядев место заклинания. — Давайте начнем ковать будущее твоего народа… — крылья Маннорота согнулись, как и всегда, когда он обдумывал для себя что-то приятное. — Будущее, которое, я вам обещаю, они не могут даже себе представить…
Смертокрыл летел над пейзажем, извергая пламя, поливая землю огнем. Отовсюду вокруг Краса слышались вопли, но он не мог найти никого, кто молил о помощи. Пойманный в ловушку в крошечной смертной оболочке, он бежал по горящей земле, как полевая мышь, пытаясь спастись, но лишь приближал свою погибель.
Внезапно темная тень накрыла его, и раздался громоподобный дразнящий голос:
— Шикарно, просто шикарно! Кто это тут у нас, маленький бифштекс?
Огромные когти, вдвое больше мага, схватили Краса. Без малейших усилий они подняли его в небо… и развернули прямо к злорадной морде Смертокрыла.
— А, да ведь это всего лишь кусок старого драконьего мяса! Кориалстраз! Ты слишком долго пробыл среди младших рас! Их слабость коснулась и тебя!
Крас попытался произнести заклинание, но из его рта вылетали не слова, а крошечные летучие мыши. Смертокрыл вдохнул, беспощадно засасывая летучих мышей в зияющую пылающую утробу.
Черный гигант сглотнул.
— Не шибко вкусно! Но уверен, ты будешь не намного лучше, но ведь ты и так и сяк пропадаешь впустую, так почему бы мне не прикончить тебя?!
Он поднял извивавшегося мага над своей пастью.
— Ты все равно бесполезен!
Он выпустил Краса, но когда тот упал в пасть Смертокрылу, все переменилось. Смертокрыл и горящие земли исчезли. Крас плыл посреди ужасавшей песчаной бури, его крутили и крутили неведомые могучие силы.
Посреди бури обрисовалась голова дракона. Сначала Крас думал, что черный зверь последовал за ним, не собираясь упускать свою закуску. Но тогда появилась другая голова, копия первой, потом еще и еще, пока бесконечные полчища не заполнили взгляд Краса.
— Кориалстрааааз… — одновременно простонали они множество раз. — Кориалстраааз…
Красу пришло в голову, что головы не были похожи на Смертокрыла, и что каждая была создана из песка.
Ноздорму?
— Мы … проссстираемся всюду! — сказал Вневременный. — Мы… видим всссеее…
Крас ждал, зная, что Ноздорму говорил, пока позволяли усилия.
— Всссе концы ни к чему не приводят! Всссе концы…
Ни к чему? Что он имел в виду? Он давал понять, что все, чего боялся волшебник, произошло, что будущее было уничтожено?
— …но один…
Один! Крас ухватился за этот крошечный лучик надежды.
— Скажите мне! Какой путь? Что я должен сделать?
В ответ, головы драконов изменились. Морды сжимались, а головы удлинялись, становясь более человеческими… нет! Не человеческими — эльфийскими…
Ночной эльф?
Это тот, кого он должен бояться, или тот, кого он должен найти? Он попытался спросить Ноздорму, но шторм как будто обезумел. Ветра разорвали лица, разметав песок. Крас пытался защитить свое тело, но песок рвал его плоть даже сквозь одежду.
Он закричал.
* * *
И мгновением позже сел, его рот все еще был открыт в беззвучном крике.
— Моя королева, он снова с нами.
Постепенно Крас вернулся к реальности. Кошмар о Смертокрыле и видение Ноздорму все еще стояли у него перед глазами, но он, наконец, смог прийти в себя и понять, что лежит в шарообразном зале, где он разговаривал с Алекстразой. Королева Жизни смотрела вниз на него в глубоком беспокойстве. Справа от нее, с тревогой смотрело его младшее я.
— Твои чары прошли? — тихо спросила Алекстраза.
На сей раз, он был настроен рассказать ей все, независимо от последствий. Пугающие слова Ноздорму и так указывали на то, что путь к будущему почти закрыт. Вряд ли он вызовет еще больше проблем, если скажет о безумии Нелтариона и том ужасе, что посеет черный дракон.
Но снова, когда Крас попытался заговорить о злодее, головокружение придавило его к полу. Он едва не потерял сознание.
— Слишком рано, — предостерегла Алекстраза. — Тебе нужен отдых.
Он нуждался совсем в другом. Он нуждался в том, чтобы зловещее и настолько тонкое, что даже ни один из Аспектов не заметил его, заклинание, которое наложил Страж Земли, было снято. Во всех его воплощениях Смертокрыл всегда был самым коварным из служителей зла.
Неспособный что-либо сказать о черном драконе, Крас вспомнил о ночном эльфе, которого Ноздорму пытался показать ему. Он вспомнил тех, кто напал на него и Ронина, но никто из них не был похож на него.
— Как далеко мы от земель ночных эльфов? — спросил Крас… и в удивлении коснулся рта, когда понял, что без проблем произнес эти слова. Очевидно, заклятье Нелтариона касалось только дракона, но не других важных вопросов.
— Мы довольно быстро сможем отнести тебя туда, — ответила его супруга.— Но как же то, о чем ты собирался рассказать?
— Это… все еще очень важно, но мои планы изменились. Мне кажется… по-моему, со мной только что связался Вневременный, пытаясь сказать мне что-то.
Его младшее я решило, что это перебор.
— У тебя были кошмары, иллюзии! Мы слышали, как ты стонал. Сомнительно, чтобы Аспект Времени обратился к тебе. Может, к Алекстразе, но не тебе.
— Нет, — поправила его красная королева. — Я полагаю, что это правда, Кориалстраз. Если он говорит, что Ноздорму коснулся его мыслей, я думаю, это так.
— Я преклоняюсь пред твоей мудростью, моя любовь.
— Я должен идти к ночным эльфам, — настоял Крас. Рядом с Кориалстразом и без попыток упомянуть двуличного Нелтариона его самочувствие значительно улучшилось. — Там тот, кого я ищу. И я надеюсь, что еще не слишком поздно.
Аспект склонила голову набок, ее взгляд проникал в глубь Краса.
— Все, что ты сказал мне прежде — правда? Все?
— Я… я боюсь, что есть еще кое-что. Драконы — все драконы — нужны для борьбы.
— Из-за отсутствия Ноздорму согласие не может быть достигнуто. Другие ни за что не согласятся!
— Вы должны убедить их пойти против традиции! — он крепче встал на ноги. — Может, они — единственное, что стоит между жизнью и забвением!
И он рассказал им все, что мог вспомнить об ужасах Пылающего Легиона.
Они слушали его рассказы о крови, об опустошении, о бездушном зле. Даже эти два дракона были потрясены зверствами, о которых он говорил. К тому времени, как он закончил, Крас сказал более чем достаточно, чтобы они поняли его страх.
Но даже тогда Алекстраза сказала:
— Они все равно, возможно, не решатся. Мы наблюдаем за миром, но оставляем его в руках младших рас. Даже Нелтарион, сам привратник земли, предпочитает оставлять все идти своим путем.
Он так желал сказать ей о Нелтарионе, но как только он подумал б этом, у него начался приступ головокружения. С неохотным поклоном, Крас сказал:
— Я знаю, ты сделаешь то, что должна.
— И ты сделаешь то, что должен. Иди к ночным эльфам и найди ответы на свои вопросы, если ты веришь, что они помогут.
Она подняла глаза на супруга. Немного посмотрев, королева добавила:
— Я прошу тебя пойти с ним, Кориалстраз. Ты сделаешь это?
Самец в уважении склонил голову.
— Раз ты просишь, я буду только рад.
— Я также прошу следовать его указаниям, мой дорогой. Верь мне, когда я говорю, что он мудр.
По змеиному лицу не было видно, поверил ли Кориалстраз этому или нет, но снова кивнул.
— Наступила ночь, — сказала Алекстраза Красу. — Не подождешь ли до рассвета?
Дракон-маг покачал головой.
— Я ждал уже слишком долго.
На первый взгляд оплот Гребня Ворона выглядел как огромное гранитное строение на высокой и ненадежной горе. Лорд обратил внимание своего спутника на то, как его коренастое здание напоминало сошедшую с шахматной доски черную ладью. Вокруг него постоянно кружились огромные черные птицы и даже гнездились на нем, что было знаком — это особое место, место силы.
Целые поколения — а поколение ночных эльфов жило куда больше, чем поколения большинства других рас — слуг Гребня Ворона непрерывно строили его цитадель, постепенно вырезая из цельной скалы крепость, подобной которой никогда не было. Крепость Черного Грача — а о ней быстро разошлась слава как о зловещем, лишенном красок месте, — распространила свое влияние на большую часть королевства ночных эльфов, уступая лишь королевскому дворцу. Когда между ночными эльфами и дворфами возникли столкновения, именно сила Крепости Черного Грача склонила чашу весов. Клан Черного Грача стал уважаем у трона, и кровь обеих сторон перемешалась. Если Высокорожденные, служащие Азшаре, к кому-то и ревновали, то это были эльфы черной, как эбен, крепости.
На верхних этажах крепости были вырезаны окна, но единственным способом проникнуть внутрь были двойные железные врата, расположенные не в основании здания, а в самой горе. Твердые ворота были прочно закрыты и хорошо охранялись. Только отчаянный болван мог решиться проникнуть туда без дозволения.
Но для нынешнего лорда Гребня Ворона ворота с готовностью распахнулись. Открылись они и для троих его заключенных, один из которых слышал перешептывания о Крепости Черного Грача ранее и волновался все сильнее и сильнее.
Малфурион никогда бы и не подумал, что войдет в темную крепость при таких страшных обстоятельствах. Но что еще хуже, он никогда не мог вообразить, что попадет сюда из-за своего близнеца. По пути он узнал, что это Иллидан, непонятно каким образом вдруг связавшийся с лордом Гребнем Ворона, засек заклинание Ронина. С помощью брата Малфуриона полководец ночных эльфов выехал с полными силами, твердо решивший на сей раз не упустить захватчиков.
Приятнее всего ему было увидеть Брокса… и он был весьма озадачен, узнав близнеца Иллидана.
В зале, освещенном сияющими изумрудными кристаллами, закрепленными высоко в каждом из пяти углов, лорд Гребень Ворона осматривал свой улов. Полководец сидел на стуле, вырезанном из той же скалы, что и его крепость. Стул стоял на возвышении, тоже из камня, позволяя Гребню Ворона смотреть свысока, даже когда он сидел.
Вооруженные воины стояли вдоль стен зала, в то время как другие оцепили Малфуриона и его товарищей. Сам Гребень Ворона был окружен старшими командирами, каждый из которых держал на согнутой руке свой шлем. Справа от дворянина ждал Иллидан.
Также присутствовали двое из высокопоставленных членов Лунной Стражи. Они были последним дополнением к слушанию, достигнув Крепости Черного Грача тогда же, когда полководец доставил своих заключенных к воротам. Лунная Стража тоже обнаружила заклинание Ронина, но их шпионы сообщили им о группе Гребня Ворона прежде, чем они смогли отослать собственных следопытов. Волшебники совсем не были рады действиям дворянина, и тем более присутствию Иллидана, который в их глазах был неодобренным их орденом чародеем.
— И вновь, мой лорд Гребень Ворона, — начал более худой, самый старший из двух Лунных Стражей, назойливый эльф по имени Латозий, — я вынужден просить о том, чтобы эти чужеземцы были отданы нам для надлежащего допроса.
— У вас уже был зверолюд, и вы его упустили. Все равно, так или иначе, он должен был быть доставлен ко мне. Это лишь все упрощает.
Дворянин снова посмотрел на троих.
— Мы видим лишь поверхностно, а надо копнуть глубже. Иллидан, я хочу услышать это от тебя.
Брат Малфуриона выглядел немного неловко, но ответил решительно:
— Да, мой лорд, это мой брат.
— Это столь же очевидно, как день и ночь.
Он изучал пленного близнеца.
— Я знаю кое-что о тебе, парень, так же, как и о твоем брате. Твое имя — Малфурион, верно?
— Да, мой лорд.
— Ты спас это существо?
— Я.
Полководец наклонился вперед.
— И у тебя есть превосходное оправдание, да? Которое бы простило тебе этот мерзкий проступок?
— Я сомневаюсь, что вы поверили бы мне, мой лорд.
— О, я могу поверить многому, малыш, — ответил спокойно лорд Гребень Ворона, слегка подергивая бородку. — Если это сказано искренне. Попытаешься?
— Я…
Какой выбор был у Малфуриона? Рано или поздно, не одним способом, так другим, они вытянули бы из него правду.
— Я попробую.
И так он рассказал им о своем обучении у Кенария, от чего многие в сомнении подняли брови. Он рассказал им свой повторяющийся сон, и как полубог научил его уходить в мир подсознания. Очень подробно Малфурион описал разрушительные силы, привлекшие его к Зин-Азшари и дворцу любимой королевы ночных эльфов.
Они слушали, как он рассказывал об Источнике и буре, что вызвали волшебники во дворце. Он обрисовал Гребню Ворона, Лунным Стражам и остальным видение башни и то, как он ощущал, что творилось внутри.
Единственное, что он не упомянул, предполагая, что из его истории это будет очевидно, был страх, что Королева Азшара дала на это добро.
Гребень Ворона, никак не прокомментировав его историю, посмотрел на Лунных Стражей.
— Ваш орден замечал подобную проблему?
Старший волшебник ответил:
— Источник неспокойнее, чем обычно, и это могло быть вызвано злоупотреблением его силы. Однако мы не наблюдали никаких подобных действий в Зин-Азшари, но такая невероятная выдумка, как эта…
— Да, невероятная.
Бородатый полководец поглядел на Иллидана.
— Что ты скажешь о своем брате?
— Он никогда не предавался иллюзиям, мой лорд.
Иллидан не смотрел на Малфуриона.
— Это к тому, правда ли это…
— Действительно. Однако я не могу поверить, что лорд Ксавий и Высокорожденные станут творить такую чертовщину без ее ведома. Они действуют так, как будто королева — их дорогое имущество, и никто больше не имеет на нее прав.
Даже Лунные Стражи приветствовали эти слова кивками. Высокомерие советника и дворцового окружения Азшары было известно.
— Если позволите, — прервал Латозий. — Как только мы уладим здесь все дела, я передам эти слова главам нашего ордена. Они установят за действиями Высокорожденных слежку.
— Я более чем заинтересован в этом. Юный Малфурион, твоя история — при условии, что она правдива, — объясняет некоторые твои поступки, но как это оправдывает освобождение пленника твоего народа, наиболее тяжкого преступления?
— Я, возможно, смогу ответить на этот вопрос, — внезапно сказал Ронин.
Малфурион не был уверен, что это была хорошая затея. Ночные эльфы не были терпимы к другим расам, и хотя Ронин был в чем-то схож с эльфом, он с таким же успехом мог быть и троллем.
Но Гребень Ворона, казалось, был не прочь его выслушать, если ничего другого не оставалось. Он небрежно махнул волшебнику рукой.
— На моей земле … земле, что недалеко от его родины, — начал объяснять Ронин, кивнув Броксу, — образовалась странная магическая аномалия. Мои люди послали меня, а народ Брокса послал его. Мы независимо друг от друга обнаружили аномалию… и она засосала нас. В результате, он оказался в одном месте, а я в другом.
— И каким образом это имеет отношение к Малфуриону?
— Он считает… как и я… что аномалия была вызвана упомянутым заклинанием.
— Это было бы причиной для беспокойств, — с сомнением заметил старший из Лунных Стражей. — Едва ли это существо с зеленой кожей можно было бы послать для исследования творения магии.
— Мой Вождь приказал, чтобы я шел, — парировал Брокс с вызывающим рыком. — И я пошел.
— Я не могу отвечать за орков, — сказал Ронин. — Но у меня имеется большой опыт в подобных исследованиях.
Его глаза, столь не похожие на глаза ночных эльфов, бросали вызов Лунным Стражам.
После небольшой заминки оба волшебника кивнули в согласии. Малфурион понял, что хоть они и не знали, кем был Ронин, но они признали его сведущим в их искусстве. Скорее всего, именно по этой причине волшебнику вообще позволили говорить.
— Возможно, я просто старею, но все же я склонен верить всему этому, по большей части.
Это признание лорда Гребня Ворона заставило поднять брови его подчиненных, а Малфуриона окатила волна облегчения. Если полководец принял их историю близко к сердцу…
— Однако мы пока решения не приняли, — объявил Латозий. — Такая информация не может быть просто принята на веру. Должен быть проведен допрос.
Бровь дворянина изогнулась.
— Я говорил иначе?
Он щелкнул пальцами, и охранники крепко схватили Малфуриона за руки, подтащив его к возвышению.
— Теперь я хотел бы проверить свое доверие новому волшебнику. Иллидан, мы должны установить истину, как бы неприятно тебе это ни было. Я надеюсь, что могу положиться на тебя, чтобы доказать нам всем, что то, что говорит твой брат — правда?
Ночной эльф с собранными в хвост волосами сглотнул, потом посмотрел сквозь Малфуриона.
— Словам моего брата я верю, но я не могу сказать то же о существе, одетом в робу, мой лорд.
Иллидан старался удержаться от необходимости использовать свою силу на брате, вместо того сосредоточившись на чужеземце. Хотя Малфурион ценил его заботу, ему не понравилась идея, что Ронин или Брокс будут страдать вместо него.
— Господин полководец, это абсурд!
Старший волшебник подошел к возвышению, с презрением смотря на Иллидана.
— Неофициальный чародей, да еще и брат одного из заключенных? Подозрительный допрос!
Он повернулся к Малфуриону, его серебряные глаза сузились, угрожая молодому ночному эльфу.
— В соответствии с законами, предписанными еще на заре нашей цивилизации, в делах волшебных это ответственность и право Лунной Стражи — наблюдать за подобными допросами!
Он подошел на расстояние вытянутой руки к заключенному. Малфурион пытался не выказать своего беспокойства. Он надеялся, что с помощью друидического учения переживет телесные мучения в Крепости Черного Грача, но если волшебник начнет копаться в его голове — это было куда опаснее. Такой допрос мог оставить его физически целым, но разум был бы настолько поврежден, что он никогда не смог бы оправиться.
Иллидан спрыгнул с возвышения вниз.
— Мой лорд, я допрошу брата.
Независимо от того, что сделает ему близнец, Малфурион знал, что Иллидан будет намного осторожнее, чем Лунная Стража, которой нужны были только ответы. Малфурион посмотрел на лорда Гребня Ворона, надеясь, что дворянин примет предложение Иллидана.
Но хозяин Крепости Черного Грача только облокотился о стул, заявив:
— Законы должны быть соблюдены. Он ваш, Лунная Стража… но только если вы проведете допрос здесь и сейчас.
— Мы согласны.
— И не переусердствуйте. Старайтесь, чтобы он мог говорить правду.
Малфурион подумал, что для Гребня Ворона это был единственный способ попытаться оградить его от вреда. Прежде всего, бородатый полководец был защитником королевства. Если его безопасность стоило жизни или ума одного ночного эльфа, то он принесет эту жертву.
— Правда выяснится, — это все, что ответил волшебник. Стражникам он приказал:
— Держите его голову прямо.
Один из закованных в латы эльфов передал Малфуриона Лунной Страже. Одетый в робу эльф дотянулся и коснулся висков сопротивлявшегося пленника указательными пальцами.
Шок пробежал через Малфуриона, и он был уверен, что кричит. Его мысли завертелись, старые непрошеные воспоминания всплывали на поверхность. И каждое стремительно отбрасывали, словно в его голове рылась когтистая рука, и она искала все глубже и глубже…
— Не сопротивляйся! — скомандовал резкий голос. Должно быть, Латозий. — Выпусти свои тайны, так для тебя же будет только лучше!
Малфурион и рад бы, но не знал, как. Он думал о том, что уже рассказал и пытался вспомнить больше. Но обнаружению своих подозрений о двуличности Азшары Малфурион все же сопротивлялся. Шансы на то, что ему поверят, значительно бы уменьшились, если бы его подозрение просочилось…
Затем, так же внезапно, как навязчивый следователь подобно острой колючке залез в его мысли… все это прекратилось. Он не отдернулся или постепенно растворился. Он просто исчез.
Ноги Малфуриона подкосило. Он упал бы, если бы его не держали охранники.
Постепенно он начал различать крики, некоторые в недоверии, другие в испуге. Один из скрипучих голосов походил на голос старшего Лунного Стража.
— Это возмутительно! — выкрикнул кто-то. — Конечно же, не королева!
— Никогда!
Сердце екнуло от страха. Малфурион проклинал свой слабый разум. Только начали допрос, как он уже подвел и себя и учение Кенария…
— Высокорожденные! Наверняка! Все это дело рук Ксавия! — настаивал другой голос.
— Он предал злу свой род! — согласился первый.
О чем они говорили? Хотя голова Малфуриона была словно в тумане, он был уверен, что что-то в этом крикливом разговоре было не так. Собеседники были слишком взволнованы, слишком непреклонно реагировали на его догадки. Он был всего лишь ночным эльфом, даже невысокого звания. Почему тогда его смутные подозрения подвергли их в такой шок?
— Позвольте мне позаботиться о нем, — произнес голос. Малфурион почувствовал, как охранники передали его эльфу, который мягко опустил его на пол.
Руки коснулись его лица, поднимая его вверх. Затуманенными глазами Малфурион встретился с пристальным взглядом брата.
— Почему ты тут же не сдался? — пробормотал Иллидан. — Два часа! У тебя еще есть хоть остатки разума?
— Два… часа?
Ничего не ответив, Иллидан вздохнул с облегчением.
— Хвала Элуне! После того, как ты изверг ту ерунду о королеве, этот старый козел собирался вырвать из твоей головы все, чем бы это не закончилось! Если бы его заклинание неожиданно не потерпело неудачу, он, скорее всего, оставил бы от тебя одну шелуху! Они не простили потерю своих братьев и обвиняют в ней тебя!
— Е-его заклинание потерпело неудачу?
Это была бессмыслица. Следователь Малфуриона был самым старшим волшебником.
— Все их заклинания потерпели неудачу! — упорствовал Иллидан. — После того, как он потерял контроль над первым, он создал другое, а когда и оно не сработало, его товарищ попытался произнести третье… и безуспешно!
Малфурион все еще не понимал. Было похоже, что его близнец намекал на то, что оба Лунных Стража потеряли свою силу.
— Они не могут прочесть заклинание?
— Никакое… и моя сила утихла…
Он склонился к уху Малфуриона.
— Я думаю, что еще кое-что могу… но совсем немного. Такое чувство, как будто нас отрезали от Источника!
Волнение продолжало расти. Он услышал требование лорда Гребня Ворона, чтобы Лунные Стражи связались с братьями, на что один из волшебников признал, что их вездесущая связь была разорвана. Тогда дворянин спросил своих последователей, сохранил ли кто свои навыки, хоть немного.
Ни одного утвердительного ответа.
— Оно началось… — не думая, прошептал Малфурион.
— Хм? — нахмурился его близнец. — Что оно? Началось что?
Он смотрел сквозь Иллидана, вспоминая неистовые силы, небрежно вызванные в башне. Он снова видел недостаток внимания к тому, какое заклинание творилось за стенами дворца.
— Я не знаю… — наконец сказал Малфурион брату. — Во имя Матери-Луны, я хотел бы… но нет.
За Иллиданом он видел озабоченные лица Брокса и Ронина. Поняли ли они или нет то, что понял он, но оба как будто разделяли его растущий страх.
— Я знаю лишь, что, независимо от того, что это значит… оно началось.
Во всем королевстве ночных эльфов, во всем Калимдоре, тысячи ощутили страшную потерю. Источник был отрезан от них. Власть, которой они так беспечно владели… почти исчезла. Чувство тревоги стремительно росло, ведь это было так же невообразимо, как будто кто-то дотянулся и похитил луну.
Те, кто жили у самого дворца, естественно, обратились к королеве, призывая Азшару. Они ждали перед запертыми вратами. Собиралось все больше и больше народа. За ними с равнодушием наблюдали часовые, даже не шелохнувшись, чтобы открыть ворота, и не крича вниз, чтобы успокоить растущую толпу.
Только спустя половину ночи, когда большая часть города уже опустела, дворец, наконец, распахнул врата. Народ с облегчением посыпал внутрь. Они были уверены, что Азшара, наконец, вышла ответить на их мольбы.
Но то, что встретило их, не было ни королевой, ни тем, что мир ночных эльфов когда-либо видел.
И так пали первые жертвы Пылающего Легиона.
