ГЛАВА 9
Вылетев за турникет Кроссфайра, я улыбнулась, увидев поджидавшего Кэри.
— Ну, привет, — сказала я, восхищаясь тем, что даже потертые джинсы и футболка с V- образным вырезом выглядят на нем шикарно.
— Привет, пропащая. — Кэри протянул мне руку, и мы вышли на улицу через боковую дверь.
— У тебя счастливый вид.
Полдень буквально обрушился на меня, словно я преодолела физический барьер.
— Черт, ну и жарища. Далеко не пойдем, надо найти что-нибудь под боком. Ты как насчет такос?
— Тащусь.
Я повела его в маленькое мексиканское заведение, с которым познакомилась с легкой руки Мегуми, стараясь не показать, какое чувство вины пробудило во мне его приветствие. Я уже пару дней носа домой не казала, а поскольку на выходные Гидеон планировал поездку, получалось, что не попаду к Кэри еще несколько дней. Для меня было немалым облегчением то, что он согласился встретится со мной в обеденный перерыв. Мне очень не хотелось расставаться с ним надолго и настоятельно требовалось знать, что с ним все в порядке.
— Есть планы на вечер? — спросила я, сделав заказ для нас обоих.
— Сегодня один фотограф, с которым я работаю, устраивает тусовку в честь дня рождения. Думаю сунуться туда, присмотреться, а как дальше — видно будет. — Он качнулся назад в ожидании наших такос и цитрусовых коктейлей «Маргарита». — А ты, как и собиралась, оторвешься с сестрицей босса?
— С невесткой, — поправила я его. — Ну да, ей достались билеты на концерт, и она говорит, будто я ее последняя надежда. Так оно или нет, но думаю, получу удовольствие. По крайней мере, надеюсь. В жизни не слышала эту группу, так что, во всяком случае, их музыка мне не приелась.
— А что за группа?
— «Шесть девятых» Знаешь их?
Его глаза расширились.
— «Шесть девятых», надо же. Классная группа. Тебе понравится.
Взяв с прилавка напитки, я предоставила нести поднос с тарелками ему.
— Ты о них знаешь, Шауна так и вовсе фанатеет.
А где я была?
— Под Кроссом, где же еще. А его ты с собой берешь?
— Ага.
Я поспешила занять столик, только что освобожденный парочкой бизнесменов, после чего рассказала Кэри про утверждения Гидеона о том, что без него я никуда идти не должна. Будучи уверена, что Кэри это хорошо не воспримет, я в очередной раз изумилась тому, как легко смирилась с этим сама. Обычно наши с Кэри взгляды в подобных ситуациях совпадали.
— Не могу себе представить Кросса, балдеющего от рока, — заявил Кэри, плавно опустившись на стул напротив меня. — А он знает, как круто ты от него балдеешь? Особенно от ребят, которые там наяривают?
Я показала ему язык:
— Вот уж не думала, что ты станешь это ворошить.
Давняя история.
— Да ну. Бретт был отвязным малым. Вспоминаешь о нем?
— Со стыдом. — Я взяла одну из лепешек с начинкой. — А поэтому стараюсь не вспоминать.
— Он был классным парнем, — заявил Кэри и запил свое утверждение основательным глотком «Маргариты».
— А кто спорит. Только не для меня.
Вроде бы этот период моей жизни миновал давным-давно, но стоило о нем вспомнить, как я ощутила страшную неловкость. Да, Бретт был крутым и голос имел такой, что стоило мне его услышать, как я вся покрывалась потом. Однако он представлял собой ярчайший пример самого неудачного выбора, сделанного мной в той, прежней, и так-то грязной любовной жизни.
— Ладно, проехали… Ты с Треем в последнее время говорил?
— Нынче утром, — перестав улыбаться, ответил Кэри.
Я терпеливо ждала.
Наконец он вздохнул:
— Мне недостает его. Разговоров с ним. Он такой, на хрен, толковый. Вроде тебя. Мы договорились пойти вместе на ту вечеринку.
— Как друзья? Или это свидание?
— Хороший вопрос. — Кэри пожевал лепешку, после чего ответил: — Предполагается, что мы идем как друзья, но сама знаешь, наверное, я забью на это и трахну его. Мы договорились, что встретимся там и оттуда разойдемся по домам, так что и наедине не будем, но всегда можно найти способ: в ванную там забраться или в долбаную кладовку. У меня воли сдерживаться не хватит, а он не может сказать мне «нет».
Мое сердце сжалось от его подавленного тона.
— Уж мне ли не знать, на что это похоже, — мягко напомнила ему я. Да уж, что такое отчаянная потребность в близости с кем-то я знала не понаслышке. — Почему бы тебе… ну, понимаешь… не позаботиться об этом заранее. Может быть, это поможет.
По его красивому лицу медленно расплылась озорная улыбка.
— А можно, я запишу эту твою мысль для своей голосовой почты?
Я швырнула в него скомканную салфетку.
Он со смехом поймал ее на лету.
— Экая ты порой высоконравственная. Я это люблю.
— Я тебя люблю. И хочу, чтобы ты был счастлив.
Поднеся мою руку к губам, он поцеловал тыльную сторону ладони со словами:
— Я работаю над этим, детка.
— Если понадоблюсь, всегда на меня рассчитывай, даже если меня нет дома.
— Знаю. — Он сжал мою руку, прежде чем отпустить.
— На той неделе у меня сплошная круговерть ожидается. Надо подготовиться к папиному приезду. — Я с удовольствием вгрызлась в удивительно вкусную лепешку. — И хотела спросить тебя насчет пятницы: у меня работы по горло, так, может, ты за ним приглядишь? Я ясное дело, и еды припасу, той, что он любит, и путеводителей по городу подброшу, но…
— Без проблем. — Кэри подмигнул проходившей мимо блондинке. — Считай, что он в хороших руках.
— Хочешь сходить с нами на шоу, пока он в городе?
— Ева, конфетка, я всегда рад с тобой тусоваться. Ты только скажи заранее где и когда, чтобы у меня по возможности одно на другое не наложилось.
— О! — Я быстро прожевала и проглотила кусочек. — Слушай, мама говорила, что видела твою симпатичную физиономию на борту автобуса.
Он ухмыльнулся:
— В курсе. Она щелкнула эту картинку и послала мне на телефон. Классно, да?
— Высший класс! Это надо отпраздновать, — заявила я, беззастенчиво использовав его любимое выражение.
— Еще как надо!
* * *
— Вау! — Шауна помедлила на тротуаре перед свои многоквартирным домом в Бруклине, уставившись на припаркованный лимузин. — Ну ты даешь!
— Не моя заслуга, — буркнула я, оглядывая ее красивые, в обтяжку шорты и футболку с изображением группы «Шесть девятых» и довольно смелым вырезом. Рыжие волосы были прибраны наверх, губы подкрашены в тон шортам. Выглядела она классно, как раз для рок-концерта, и я почувствовала, что не зря надела очень короткую юбку в складку из черной кожи и вишнево- красные, с высокой шнуровкой башмаки «Док Мартинес».
Гидеон, сидевший спиной к нам и разговаривавший с Энгусом, повернулся, и я опять обалдела, точно так же, как когда увидела его после душа, переодетым. На нем были свободные черные джинсы, простая черная футболка и черные башмаки на толстой подошве, но в этом незамысловатом наряде ему каким-то образом удавалось выглядеть таким сексуальным, что просто оторопь брала. Он и в костюме выглядел Опасным Брюнетом, но, собравшись на рок-концерт, еще больше соответствовал этому званию. Казался моложе и до невозможности красивым.
— Вот черт! Скажи, что это для меня, — прошептала Шауна, схватив меня за запястье.
— Эй, кончай, у тебя свой имеется. А это мой, — сказала я, вдруг невероятно возбудившись. Мой — для касаний, для поцелуев, наконец, чтобы трахаться до изнеможения.
«О да…»
Завидев, как я в предвкушении покачнулась на кончиках пальцев, она рассмеялась:
— Ладно- ладно. Ни на что не претендую.
Представив всех друг-другу, я пропустила ее, чтобы она села в лимузин первой, и уже собралась залезть за ней, когда вдруг почувствовала, как рука Гидеона скользнула мне под юбку и схватила за ягодицу.
Он прижался к моей спине и шепнул на ухо:
— Если вздумаешь наклоняться, ангел мой, смотри, чтобы я был позади. Нечего выставлять такую дивную задницу напоказ кому попало, иначе по ней и схлопотать можно.
Повернувшись, я потерлась щекой о его щеку:
— А месячные-то мои кончились.
— Так почему ты мне раньше не сказала? — зарычал он, пальцы его впились в плоть моего бедра.
— Оттягивала удовольствие, — ответила я, использовав фразу, которой он как-то изводил меня. А когда он выругался, рассмеялась и шлепнулась на сиденье рядом с Шауной.
Энгус скользнул за руль, и мы поехали, открыв по дороге бутылочку «Арман де Бриньяк». К тому времени, когда машина подкатила к «Табло уан», новому крутому фьюжн бистро, откуда на улицу неслась энергичная музыка, сочетание шампанского с жарким взглядом Гидеона, прикованным к краешку моей почти до неприличия короткой юбки, уже вызывало у меня головокружение.
Шауна, подавшись вперед на сиденье, таращилась сквозь тонированные стекла.
— Дуг порывался сводить меня сюда перед отъездом, но оказалось, что места забронированы на месяц вперед. Внутрь пускают, пожалуйста, но там можно ждать часами, и нет гарантий, что освободится сидячее местечко.
Дверь лимузина открылась, и Энгус сначала помог выйти ей, а потом мне. Гидеон
, присоединившись к нам, взял меня под руку, словно мы были разодеты для бала, а не для рок-концерта. Нас мгновенно проводили внутрь, а потрясающая любезность и предупредительность менеджера побудили меня взглянуть на Гидеона и тихо спросить:
— Что, этим заведением ты тоже владеешь?
— Да, на паях.
Я вздохнула, смиряясь с неизбежностью.
— И что, твой друг собирается встретится с нами за обедом?
— Да он уже здесь, — кивнул Гидеон в сторону привлекательного мужчины в голубых джинсах и футболке с надписью «Шесть девятых».
Его в это время снимали на камеру с двумя симпатичными женщинами. Он широко улыбнулся фотографу, затем помахал рукой Гидеону и извинился.
— Боже мой! — Шауна вскочила на ноги. — Да это э Арнольдо Риччи! Хозяин этого заведения. И ведущий шоу «Кулинарная сеть».
Гидеон отпустил меня, чтобы обменятся рукопожатиями и похлопать, как это принято между друзьями-мужчинами, друг друга по спине.
— Арнольдо, это моя подруга, Ева Трэмелл.
Я протянула руку. Арнольдо взял ее, подтянул меня к себе и смачно поцеловал прямо в губы.
— Назад! — рыкнул Гидеон, отпихивая меня.
Арнольдо усмехнулся, его темные глаза полыхнули весельем.
— А кто это дивное видение? — спросил он, повернувшись к Шауне и поднеся ее руку к губам.
— Шауна, это Арнольдо Риччи, он будет вашим сопровождающим, если конечно, переживет обед. — Гидеон бросил на друга предостерегающий взгляд. — Арнольдо, это Шауна Эллисон.
Она натурально просияла.
— Мой парень просто без ума от вас. И я тоже. Он делал лазанью по вашему рецепту. Умереть и не встать!
— Гидеон сказал мне, что ваш друг сейчас на Сицилии. — Голос Арнольдо был окрашен акцентом. — Надеюсь, вы найдете время там с ним встретится.
Я уставилась на Гидеона, будучи чертовски уверена, что таких подробностей насчет парня Шауны я ему точно не сообщала. Его ответный взгляд был исполнен шутовской невинности, за которой угадывалась едва заметная усмешка.
Я раздраженно покачала головой, хотя не могла отрицать, что этого вечера Шауне не забыть по гроб жизни.
Следующий час пролетел незаметно за превосходной едой и отменным вином. Я добивала порцию великолепного малинового сабайона, когда поймала на себе взгляд широко улыбающегося Арнольдо.
— Bellissima — похвалил он. — Всегда приятно видеть женщину со здоровым аппетитом.
Я смущенно зарделась, поскольку поесть любила и решительно ничего не смогла с собой поделать. Гидеон одну руку положил на спинку моего стула и поигрывал с моими волосами. Другой рукой он поднес ко рту бокал красного вина, сделал глоток, а потом облизал губы. Я знала: думал он о том, как бы вместо этого отведать меня. Его желание электризовало воздух между нами. Потянувшись под скатертью, я нащупала под джинсами его член и сжала. Он, уже наполовину набухший, мгновенно сделался твердым как камень, хотя ничем другим Гидеон своего возбуждения не выдал. Я не могла воспринять это иначе как вызов, а потому легкими, медленными движениями, чтобы никто не заметил со стороны, начала его поглаживать. Забавно, что Гидеон при этом продолжал застольную беседу: ни тон его голоса, ни выражение лица ничуть не изменились. Его самоконтроль восхищал меня и одновременно придавал храбрости. Я принялась возиться с ширинкой, желая расстегнуть ее, чтобы поглаживать член уже не через ткань.
Гидеон сделал еще один неспешный глоток и поставил бокал на стол.
— Только ты, Арнольдо, — произнес он в ответ на что-то сказанное его другом, перехватил меня за запястье как раз в тот момент, когда я пыталась расстегнуть верхнюю пуговицу и с нарочитым благоговением поднес мою руку к губам…
При этом незаметно и неожиданно цапнул меня зубами за палец, так что я даже охнула.
Арнольдо улыбнулся понимающей и слегка дразнящей улыбкой холостяка, адресованной товарищу, попавшемуся женщине на крючок. Гидеон ответил: голос его звучал текуче и сексуально, тон был игривым. Арнольдо откинул голову и расхохотался.
Я ерзала на сиденье: меня радовала возможность видеть Гидеона таким расслабленным и довольным.
Он взглянул на мою опустевшую тарелку, потом на меня и спросил:
— Готова идти?
— О да.
Я умирала от нетерпения: мне хотелось узнать, как все пойдет дальше и какими еще новыми сторонами откроется мне Гидеон. Потому что эту сторону его натуры я любила ничуть не меньше, чем могущественного бизнесмена в деловом костюме, доминантного любовника в постели, надломленного, неспособного скрыть слезы ребенка или нежного, утешающего меня, когда я плачу, партнера.
Он был столь сложен и оставался для меня полнейшей тайной: до сих пор мне удалось разве что поскрести поверхность этого феноменального явления, хотя и при этом я провалилась на огромную глубину.
***
— Классные ребята! — воскликнула Шауна, когда разогревающая команда завела пятую песню.
Мы еще на третьей покинули сидячие места и протолкнулись сквозь толпу к ограждению, отделяющему сиденья от танцевальной зоны перед сценой. Я встала перед барьером, а Гидеон позади, держась руками за ограждение по обе стороны от меня. Вокруг, напирая, бурлила толпа, однако я была надежно отделена от нее его телом. Стоявшую рядом Шауну таким же образом ограждал Арнольдо.
У меня не было сомнений в том, что Гидеон мог бы занять самые элитные места, однако я понимала, что это могло бы уязвить Шауну, поскольку у нее были фанатские билеты, да и пригласила нас сюда именно она. Меня восхищала его понятливость и гибкость.
Повернув голову, я взглянула на него:
— А эта группа тоже пасется у «Видал»?
— Нет. Но мне она нравится.
Я была рада тому, что он получал от шоу удовольствие, благо и сама ловила кайф: размахивала руками, подскакивала и что-то выкрикивала, подстегиваемая динамичным ритмом и зараженная энергией толпы. Вытанцовывала в кольце Гидеоновых рук. Кровь моя кипела, тело взмокло от пота.
Как только разогрев закончился, рабочие сцены принялись торопливо устанавливать аппаратуру и реквизит «Шести девятых». Благодарная за этот вечер, за удовольствие, за обалденную возможность ошалевать в обществе любимого мужчины, я развернулась, обхватила Гидеона руками за шею и припала губами к его губам.
Он подхватил меня на руки, так что ноги мои обвивались вокруг его талии, и ответил пылким поцелуем, прижимая меня с такой силой, словно хотел, чтобы мы слились воедино. Люди вокруг нас свистели и выкрикивали фразочки от «Потеснись» до «Трахни ее, парень», но меня это не волновало, да и Гидеона, похоже, как и я, потерявшего голову в этом чувственном экстазе. Однако его рука, поддерживала за зад, прижимала меня к торчащему члену, другая удерживала за волосы, как ему хотелось, и он целовал меня жадно и безостановочно, как будто чертовски изголодался по мне.
Наши раскрытые рты скользили один по другому. Гидеон глубоко запихнул свой язык, трахая меня в рот, занимаясь с ним любовью. Я упивалась им, вылизывая, покусывая, постанывая от ненасытной потребности. Он всасывал мой язык, кольцо его губ скользило по нему. Это было чересчур. Взмокшая, я отчаянно желала ощутить в себе его наполняющий меня член.
— Ты меня кончить заставишь, — прорычал он перед тем, как прихватить зубами мою нижнюю губу.
Все эти ощущения переполняли меня настолько, что я даже не заметила появившуюся на сцене группу «Шесть девятых». Лишь когда зазвучала песня, я вернулась к реальности.
Я напряглась, мое сознание сквозь туман страстного вожделения откликнулось на новые звуки. Я знала эту песню. Гидеон отстранился, и глаза мои открылись. Через его плечо я увидела поднятые над головами фанаток написанные от руки плакаты:
«Бретт Клайн МОЙ», «Трахни меня, Бретт!», «Балдею от Бретта», «Бретт, ты гнев Божий!»
Черт побери! Кто бы мог подумать?
Впрочем, Кэри наверняка знал. Знал, но не предупредил. Возможно, решил, что лучше пустить все на самотек.
Ноги мои соскользнули с бедер Гидеона, и он опустил меня на пол, прикрывая щитом своего тела от истеричных поклонников. Чувствуя безумную дрожь в животе, я повернулась к сцене. Да, вне всякого сомнения, у микрофона стоял Бретт Клайн, и это его глубокий, сильный, дьявольски сексуальный голос изливался на тысячи пришедших увидеть и услышать его поклонников. Его короткие волосы были напомажены и вздыблены шипами с платиновыми кончиками, стройное тело одето в брюки карго и черную майку. С того места, где мы стояли, глаз его было не разглядеть, но уж мне-то был хорошо знаком их дивный изумрудный цвет. Лицо его отличала грубая красота и убийственная улыбка — ямочки на щеках сводили женщин с ума.
С усилием оторвав от него взгляд, я присмотрелась к остальным музыкантам, которых, как оказалось, всех знала, хоть тогда, в Сан-Диего, они не назывались «Шесть девятых». Тогда это были «Плененные души», и мне оставалось лишь гадать, что заставило их сменить название.
— Хороши, а? — спросил Гидеон, прижавшись губами к моему уху, чтобы было слышно.
Одной рукой он держался за ограждение, а другой обнимал меня за талию, прижимая к себе, и в то же время двигался под музыку. Это немыслимое сочетание тела Гидеона и голоса Бретт еще сильнее всколыхнуло мое и без того безумное возбуждение.
Закрыв глаза, я сосредоточилась на мужчине позади меня и том неповторимом ощущении, которое всегда пробуждало во мне пение Бретта. Его музыка пульсировала в моих венах, пробуждая воспоминания — и счастливые, и ужасные. Пронизываемая желанием, я раскачивалась в объятиях Гидеона. Его вожделение не оставляло сомнений, оно исходило от него жаркими волнами, проникая в меня, пробуждая такую похоть, что наличие между нами какой-то дистанции казалось уже невыносимым.
Схватив его прижатую к моему животу ладонь, я направила ее ниже.
— Ева. — Его голос сел от вожделения. Я заводила его весь вечер словами о том, что мои месячные закончились,
дразнящими прикосновениями под столом, обжигающими поцелуями в перерыве. Он схватил меня за голую ляжку и
крепко сжал. — Откройся.
Я поставила левую ногу на поперечину ограды, а голову положила Гидеону на плечо. Его рука была у меня под юбкой,
язык скользил по моей ушной раковине, дыхание было глубоким и учащенным. Я услышала тихий стон,
вырвавшийся у него, когда он узнал, насколько увлажнилась моя промежность.
Одна песня перетекала в другую. Гидеон растирал меня сквозь ткань трусиков сначала круговыми движениями, а
потом вертикальными, надавливая на щель. Бедра мои подавались ему навстречу, влагалище сжималось, зад терся о
твердый конец его члена. Я готова была кончить прямо здесь, всего в нескольких дюймах от множества людей. Вот что
делал со мной Гидеон. Вот до какого безумия он меня доводил. Когда все его внимание было поглощено мной, а руки
обшаривали меня, остальное не имело значение.
— Вот так, ангел. — Его пальцы сдвинули в сторону кромку трусиков и скользнули внутрь меня. — Я собираюсь трахать
эту чудесную щелку день за днем.
Хотя вокруг нас толпился народ, громыхала музыка и уединение обеспечивалось лишь тем, что толпа была отвлечена
на иное, Гидеон ввел свои пальцы в мое влагалище и задержал их там. Это основательное, неподвижное проникновение
привело меня в неистовство. Я подала бедра вперед, насаживаясь на его руку, добиваясь оргазма, которого так отчаянно
желала.
Песня кончилась, погасли огни, и погруженная во тьму толпа отозвалась ревом. Наконец, после того как публика была
еще пуще заведена ожиданием, снова зазвучали гитарные аккорды. Раздались восторженные крики, зажглись огни, так
что скоро это людское море было испещрено светящимися точками. Направленный луч высветил на сцене Бретта,
сидевшего на барном стуле. Он был без майки, голый торс с рельефными мышцами груди и кубиками пресса
поблескивал от пота. Он наклонил стойку микрофона, заставив при этом движении блеснуть пирсинг в его сосках. Женщины
в зале разразились восторженным визгом, включая и Шауну, подпрыгивавшую на месте с оглушительным свистом.
Я полностью это воспринимала. Бретт, сидевший подтянув ноги на поперечину стула, с черно-серыми татуировками,
покрывавшими его мускулистые руки, выглядел невообразимо сексуальным и вызывал просто оголтелое желание
трахаться. Четыре года назад я на протяжении шести месяцев думать не могла но о чем другом, кроме возможности
дорваться до его наготы, была влюблена до безумия и так отчаянно нуждалась в ответном чувстве, что, когда он изменял
мне, это разрывало меня в клочья.
Пальцы Гидеона начали двигаться во мне туда и обратно. Зазвучал басовый ритм. Бретт завел песню, которой я никогда
прежде не слышала. Голос его был низким, исполненным чувства, каждое слово звучало отчетливо и ясно. Он обладал
голосом падшего ангела. Гипнотизирующим. Притягательным. А его лицо и тело усиливали искушение.
Золотая девочка, вот и ты.
Я пою навзрыд, музыка гремит.
Ты там, в моих мечтах, с солнцем в волосах.
Я так тебя хочу, что вот-вот взлечу.
Золотая девочка, вот и ты.
Танец твой искрит, музыка гремит.
Я так тебя желаю, что глаз не отрываю.
Жду: на колени пасть тебя заставит страсть.
Но нет, уходишь ты, плоть моей мечты.
Золотая девочка, куда же ты?
Тебя здесь больше нет, померкнул солнца свет.
Хоть в баре и в машине имел тебя доныне.
Но сердцем не владел, и вот я не у дел.
Сам на колени пал, молить тебя я стал:
Не уходи, постой, ты слышишь голос мой?
Ева, мечта моя, — вот на коленях я!
Золотая девочка, где же ты?
Я пою навзрыд, музыка гремит.
Тебя здесь больше нет, померкнул солнца свет.
Ева, мечта моя, — вот на коленях я!
Световое пятно погасло. Музыка смолкла, последовала наполненная тишиной пауза. Мелькали огни, бесновалась толпа,
а я пребывала в смятении и растерянности. Меня шатало, сдавило грудь.
— Вот это песня, — прорычал Гидеон в ухо, не прекращая трахать меня пальцами, — заставляет думать о тебе.
Его ладонь массировала мой клитор, пока я не возбудилась так, что на глазах выступили слезы: я вскрикнула, содрогаясь
в его руках, и, ухватившись за ограждение перед собой, полностью отдалась безостановочному потоку наслаждения.
***
Когда шоу закончилось, я могла думать только о том, что надо бы достать телефон и позвонить Кэри. Мы ждали, пока
поредеет толпа, и я стояла, тяжело привалившись к Гидеону, черпая поддержку в силе его обнимавших меня рук.
— Ты в порядке? — спросил он, поглаживая меня по спине.
— В полном, — соврала я, хотя, если честно, сама не знала, как себя чувствую.
То, что Бретт написал обо мне песню, в совершенно новом свете подававшую нашу прежнюю связь, не должно было
иметь значение. Ведь теперь я состояла в любовных отношениях с другим человеком.
— Мне тоже не терпится уехать, — пробормотал Гидеон. — Умираю от желания дорваться до тебя. Даже мысли путаются.
Я засунула руки в задние карманы его джинсов.
— Ну так давай уйдем.
— Тут есть отдельный выход за кулисами.
Я откинула голову, чтобы посмотреть на него, и он поцеловал меня в кончик носа.
— Можно выбраться отсюда быстрее, и мы не обязаны никому ничего говорить.
На миг я всерьез об этом задумалась. В конечном счете спасибо Гидеону, вечер уже удался выше всяких похвал. Но я
отдавала себе отчет в том, что потом буду терзаться чувством вины, если лишу Шауну и Арнольдо, который тоже был
поклонником «Шести девятых», такого незабываемого шанса. Ну и потом, если уж не врать самой себе, мне было интересно
увидеть Бретта поближе. Я не хотела, чтобы он увидел меня, а вот сама — да, хотела.
— Нет. Давай возьмем их с собой.
Держа меня за руку, Гидеон заговорил с нашими друзьями, которые воодушевились услышанным, что послужило для меня
своего рода оправданием, будто я делаю это исключительно ради них. Мы направились к сцене, потом в обход ее, к проходу,
у которого Гидеон переговорил с могучим охранником. Пока тот что-то говорил в микрофон, Гидеон позвонил Энгусу и велел
подогнать лимузин к заднему выходу. В это время наши глаза встретились, и у меня перехватило дух, так был жарок его
обещавший наслаждение взгляд.
— Ну у тебя и мужчина, — произнесла Шауна, глядя на Гидеона чуть ли не с почтением. То не был взгляд хищницы, просто
искренняя оценка. — Вечер прошел так, что в это поверить трудно. Я тебе чертовски обязана. — Она крепко обняла меня:
— спасибо.
— Тебе спасибо, это же ты меня пригласила.
К нам подошел высокий поджарый мужчина в стильных очках, с синеватыми прядями в шевелюре.
— Мистер Кросс, — приветствовал он Гидеона, протягивая руку, — я не знал, что вы к нам наведаетесь.
— Так я и не предупреждал, — спокойно отозвался Гидеон, пожимая ему руку.
Потом он вытолкнул меня вперед и представил Роберту Филлипсу, менеджеру группы «Шесть девятых». Затем были
представлены Шауна и Арнольдо, после чего нас провели через боковое крыло, где царила кипучая активность.
Многие поклонники группы не расходились. Мне вдруг совершенно расхотелось видеть Бретта даже мельком. Конечно,
слушая его, было очень даже легко забыть о том, как болезненно все у нас было. Слушая песню, сочиненную обо мне, было
очень легко все забыть. Но на самом деле эти эпизоды из моего прошлого были вовсе не тем, чем следует гордиться.
— Музыканты вон там, — сказал Роберт, указывая на открытую дверь, откуда доносились музыка и сиплый смех. — Они
будут рады с вами познакомиться.
У меня вдруг подкосились ноги, да так резко, что Гидеон, остановившись, с недоумением посмотрел на меня.
Привстав на цыпочки, я зашептала ему на ухо:
— Неохота мне ни с кем встречаться. Если ты не против, я бы заглянула тут, за кулисами, в туалет, а потом пошла бы к
лимузину.
— Может, подождешь несколько минут и я с тобой выйду?
— Да все со мной будет в порядке. Не беспокойся.
Он прикоснулся к моему лбу.
— Ты правда хорошо себя чувствуешь? Вид у тебя какой-то разгоряченный.
— Я себя так чувствую, что лучше некуда. И докажу тебе это, как только мы доберемся до дому.
Трюк удался. Он перестал хмуриться и ухмыльнулся:
— Ради такого дела я потороплюсь. — Он взглянул на Роберта Филлипса, а затем махнул в сторону Арнольдо и Шауны.
— Можете отвести их туда? А я через минутку присоединюсь.
— Гидеон, правда… — протестующе пролепетала я.
— Я тебя провожу.
Зная этот тон, я позволила ему проводить себя до туалета, футов двадцать.
— Ну, уж потом я сама.
— Я подожду.
— Слушай, этак мы никогда отсюда не выберемся. Ступай займись делами, а уж до машины я как-нибудь дойду без
провожатых.
Он одарил меня бесконечно терпеливым взглядом:
— Ева, я не оставлю тебя одну.
— Да я справлюсь. Серьезно. Выход вон там, — указала я дальше по коридору на открытые двойные двери, над которыми
светилась надпись «ВЫХОД» и через которые уже выносили для погрузки технику.
— Энгус ведь там прямо напротив, верно?
Гидеон прислонился к стене и скрестил руки на груди. Я подняла свои руки вверх:
— Ладно. Сдаюсь. Будь по-твоему.
— А ты учишься, ангел мой, — с улыбкой произнес он.
Бормоча себе под нос, я удалилась в туалет и занялась делом. Когда я умывалась над раковиной, то посмотрела на себя в
зеркало и подмигнула своему отражению. Зрачки мои потемнели и расширились, косметика поплыла от пота, так что глаза
сделались словно у енота.
— И что он в тебе находит? — иронически спросила я у себя, думая о том, как превосходно при этом выглядит он.
Вроде тоже вспотел и все такое, но на его импозантной внешности это практически не сказывалось, не то что на моей. Но
помимо неприглядного обличья, я не могла не думать о былых проступках и промахах. Не могла, пока находилась в одном
здании с Бреттом.
Устранив пятна туши вокруг глаз с помощью бумажного полотенца, я отправилась обратно в холл. Гидеон находился всего в
нескольких футах и разговаривал с Робертом, точнее сказать, слушал его. Музыкальный менеджер явно был чем-то
возбужден. Заметив меня, Гидеон поднял руку, приказывая чуточку подождать. Я же указала на выход в конце коридора,
повернулась, пока он не успел меня остановить, и направилась туда. Торопливо проходя мимо артистической уборной, я
взглянула туда и увидела смеющуюся Шауну с пивом в руке. Там было полно народу, царило оживление, и, судя по виду,
она прекрасно проводила время.
Вздохнув с огромным облегчением, я поспешила дальше. Я выглянула наружу и заметила припаркованный в стороне от
вереницы автобусов лимузин, а возле него Энгуса. Я помахала ему рукой.
Направляясь к Энгусу, я оглянулась, подумав о том, каким раскованным был Гидеон. Ему не было никакой нужды
напрягаться, чтобы затащить меня в койку, я сама не могла дождаться возможности увидеть его голым.
Неожиданно справа от меня ярко вспыхнул огонек, я вздрогнула, остановилась и увидела Бретта Клайна, поднесшего
спичку к зажатой во рту ароматизированной сигарете. Он стоял в сумраке, рядом с выходом, и осветивший его лицо
дрожащий огонек на целую долгую минуту отбросил меня назад, в прошлое.
Бретт поднял глаза, увидел меня — и застыл. Мы таращились друг на друга. Сердце мое бешено колотилось от охватившего
меня возбуждения, смешанного со страхом. Неожиданно он выругался и затряс рукой: догоревшая спичка обожгла ему
пальцы.
Опомнившись, я, стараясь идти словно ни в чем не бывало, кратчайшим путем направилась к Энгусу и лимузину.
— Эй! Постой! — закричал Бретт.
Позади меня зазвучали шаги. Ощущая выброс адреналина, я обогнула грузчика с тележкой и, используя его как прикрытие,
нырнула в просвет между двумя автобусами. Стоя между двумя открытыми багажными отделениями, я прижалась спиной к
борту одного из автобусов, прячась в тени, стыдясь своей трусости, но зная, что мне нечего сказать Бретту. Я больше не была той девушкой, которую он некогда знал.
Он проскочил мимо, но я решила выждать, дать ему время осмотреться и отказаться от поисков, хотя исходила от
нетерпения, поскольку понимала, что Гидеон вот-вот поспешит за мной.
— Ева.
Звук моего имени заставил меня вздрогнуть. Повернув голову, я увидела Бретта, подходившего с другой стороны. Пока я
таращилась направо он, появился слева.
— Это ты! — хрипло произнес он, бросив сигарету на землю и раздавив ногой.
Я услышала собственный голос, произнесший нечто знакомое:
— Бросил бы ты курить.
— Ну вот, ты все о том же. — Он осторожно приблизился. — Шоу видела?
Я кивнула и, отойдя от автобуса, попятилась.
— Было здорово. И ребята у тебя потрясающие. Рада за тебя.
С каждым моим шагом назад он делал шаг вперед.
— Я все время надеялся как-нибудь встретить тебя вот таким образом, на концерте. И у меня возникали сотни различных
идей насчет того, что из этой встречи может получиться.
Я просто не знала, что на это ответить. Казалось, воздух между нами сгустился так, что трудно было дышать. И в этом
напряжении была своя притягательность.
Нет, ничем похожим на то, что я чувствую по отношению к Гидеону, тут и не пахло. Это была не более чем тень, но ведь
была же.
Я отступила дальше, на открытое пространство, где сновало туда-сюда множество народу.
— Почему ты убегаешь? — спросил он.
В свете парковочных огней я рассмотрела его как следует. Выглядел он даже лучше, чем раньше.
— Не могу… — Я сглотнула. — Нам не о чем говорить.
— Чушь! — Его взгляд буквально прожег меня. — Ты взяла и исчезла. Слова не сказала, просто перестала показываться.
Почему?
Я потерла ноющий живот. Ну что тут можно было сказать?
«Наконец подросла и решила, что заслуживаю большего, чем быть одной из множества сучек, которых ты трахаешь по
душевым в перерывах между выступлениями».
— Почему, Ева? Вроде все шло путем, и ты вдруг, на хрен, исчезла.
Я вертела головой, высматривала Гидеона или Энгуса, но не видела ни того ни другого. Лишь одиноко стоявший лимузин.
— Слушай, да все это было давным-давно.
Стремительно подавшись вперед, Бретт схватил меня за руки, напугав этим неожиданным агрессивным движением. Не
находись мы на открытом пространстве, на виду у множества людей, я могла бы впасть в панику.
— Ты обязана объяснить мне, — заявил Бретт.
— Это не…
Он поцеловал меня. Губы у него были мягчайшие, и он припал ими к моим в поцелуе. А к тому времени, когда до меня
дошло, что происходит, он уже держал меня так крепко, что вырваться не было возможности. И оттолкнуть тоже.
К тому же в какой-то, пусть и краткий миг мне этого не хотелось. Я даже ответила на поцелуй, потому что влечение никуда
не делось, и было приятно осознавать, что я могла быть чем-то большим, чем просто подходящей телкой. Он имел пряный
вкус, испускал возбуждающий запах много работающего мужчины и вложил в поцелуй всю страсть воистину творческой
натуры. Наконец, он был так знаком в очень интимном смысле.
Другое дело, что в конечном счете все это не имело значения. Не имело значения то, что у наших взаимоотношений была история, для меня весьма болезненная. Не имело значения, что в течение полугода он чуть ли не на моих глазах развлекался с другими женщинами. Не имело значения и то, что это обо мне он думал, когда искушал со сцены мечтавших о близости с ним поклонниц. Ничто из этого не имело значения, потому что я была безумно влюблена в Гидеона Кросса и нужен мне был именно он, и только он.
Охнув, я резко отпрянула — и увидела стремительно мчавшегося Гидеона. Не сбавляя скорости, он всем корпусом налетел на Бретта и сбил его с ног.
