Глава 7
Кэш
Трэвис
Дверь распахнулась.
– Она здесь! Я только что проводила ее в комнату невесты, чтобы привести себя в порядок. Ты готов?
– Да! – сказал я, вскакивая на ноги.
Я вытер потные ладони о брюки и пошел следом за Шантилли по коридору и в холл. Затем остановился.
– Сюда, дорогуша, – сказала Шантилли, подзывая меня к двойным дверям, ведущим в часовню.
– Где она?
– Там. – Шантилли указала на дверь. – Как только она будет готова, мы начнем. Но ты, сладенький, должен стоять возле алтаря.
На лице женщины застыла доброжелательная, терпеливая улыбка. Наверняка ей случалось иметь дело с разной публикой: какие-то парочки являлись пьяными, другие в истерике. Бросив последний взгляд на дверь в комнату Эбби, я пошел за Шантилли. Потом получил инструкции, где надо встать. Пока она говорила, в дверях эффектно появился мужчина с крупным подбородком и в костюме Элвиса. Он изогнул губы в улыбке, напевая «Blue Hawaii».
– Боже, как я обожаю Вегас! А ты любишь Вегас? – спросил он, пародируя Элвиса.
Я широко улыбнулся:
– Сегодня – да.
– Большего мне и не надо! Мисс Шантилли рассказала тебе все, что ты должен знать, чтобы стать главой семьи?
– Думаю, да.
– Не волнуйся, приятель, все будет просто отлично. – Он похлопал меня по спине. – Я схожу за твоей будущей миссис. Ты и глазом моргнуть не успеешь.
– Ох уж этот Элвис! – хихикнула Шантилли.
Через несколько минут она взглянула на часы и направилась по проходу к двойным дверям.
– Такое бывает постоянно, – заверил меня распорядитель свадебной церемонии.
– Трэвис? – Еще через пять минут Шантилли просунула голову в дверь. – Думаю, она немного… нервничает. Поговоришь с ней?
Вот черт!
– Конечно, – сказал я.
Еще несколько минут назад проход казался мне довольно коротким, теперь же он растянулся на милю. Миновав двойные двери, я остановился перед комнатой Эбби. Помедлил, сделал глубокий вдох и постучал.
– Голубка?
Прошло несколько минут – длиною в вечность.
– Я здесь, – наконец сказала Эбби из-за двери.
Голубка находилась всего в нескольких дюймах от меня, но мне казалось, нас разделяли тысячи миль. Как и в то утро, когда я привез домой двух цыпочек из бара.
От одного воспоминания о том дне все внутри меня перевернулось. Я уже не был прежним Трэвисом.
– Детка, ты в порядке?
– Да, просто я… Я торопилась. Мне нужно немного отдышаться.
Судя по голосу, она далеко не в порядке. Я старался взять себя в руки, перебороть панику, которая раньше заставляла меня совершать всякие глупости. Я должен стать мужчиной, достойным Эбби.
– Уверена, что дело только в этом?
Она ничего не ответила.
Шантилли прокашлялась, пытаясь сказать что-нибудь подбадривающее. Мне же нужно было пробиться внутрь.
– Голубка, – сказал я и замолчал.
То, что я сейчас скажу, может все изменить, но благополучие Эбби перевешивало мои собственные эгоистические желания.
– Ты, конечно, знаешь, что я тебя люблю. Но, возможно, ты не знаешь, что больше всего на свете я хочу стать твоим мужем. Голубка, если ты не готова, я подожду. Я никуда не уйду. Не подумай лишнего, я очень этого хочу, но только если ты тоже хочешь. Просто… помни об одном: ты можешь спокойно открыть эту дверь, и мы пройдем к алтарю или сядем в такси и поедем домой. Я буду одинаково любить тебя в каждом из этих случаев.
После еще одной затяжной паузы я понял, что время пришло. И достал из внутреннего кармана пиджака старый потрепанный конверт, надписанный выцветшими чернилами. Провел указательным пальцем по изящным линиям и завитушкам. Моя мама написала на этом конверте «Для будущей миссис Трэвис Мэддокс». Отец отдал его мне, когда решил, что наши отношения с Эбби перешли в разряд серьезных.
До этого я доставал письмо лишь раз, с любопытством думая, что там написала мама, но не открывал его. Эти слова предназначались не мне.
Мои руки тряслись. Я понятия не имел, что содержится в этом письме, но сейчас я действительно нуждался в маме и надеялся, что она сможет помочь мне, где бы сейчас ни находилась. Я присел на корточки и сунул конверт под дверь.
Эбби
Голубка…
Я не знала, почему Трэвис стал меня так называть, да и неважно. Сейчас это ласковое обращение, сказанное густым хрипловатым голосом моего любимого, моментально успокоило меня. Встав, я подошла к двери и положила ладонь на деревянную поверхность.
– Я здесь.
Я слышала свое дыхание, медленное и свистящее, как во сне. Сейчас я полностью расслабилась. Теплые слова Трэвиса окутали меня, будто одеяло. Не важно, что будет по возвращении домой, главное – я стану женой Трэвиса. В этот момент я поняла: не имеет значения, хочу ли я этим помочь ему или нет, я пришла сюда, чтобы выйти замуж за мужчину, который любит меня больше всех на свете. И я тоже люблю его так сильно, что этой любви хватит на три жизни вперед. Это счастье – что я стою здесь и сейчас, в часовне Грейсленд, одетая в свадебное платье. Нет лучшего места, чем перед алтарем под руку с Трэвисом.
Как раз в этот момент возле моих ног появился маленький белый конверт.
– Что это? – спросила я, поднимая его с пола.
Бумага была старой и пожелтевшей. Адресовано будущей миссис Трэвис Мэддокс.
– Это от моей мамы, – пояснил Трэвис.
У меня перехватило дыхание. Мне даже не хотелось открывать послание, ведь оно так долго хранилось запечатанным.
– Открой, – попросил Трэвис, словно прочтя мои мысли.
Я попыталась аккуратно подцепить клапан, чтобы не рвать конверт, но не вышло. Я достала сложенный листок, и мир замер вокруг меня.
Мы не знакомы, но я знаю, что ты особенная девушка. Я не могу быть сегодня с вами и видеть, как мой младший сын клянется тебе в вечной любви, но будь я там, то могла бы кое-что сказать.
Во-первых, спасибо, что полюбила моего сына. Из всех мальчиков у Трэвиса самая трепетная душа. Однако он и самый сильный. Он будет всем сердцем любить тебя столько, сколько ты позволишь. Иногда жизненные трагедии нас меняют, но некоторые вещи остаются неизменными.
Мальчик, выросший без матери, любопытное создание. Если Трэвис и похож на своего отца, а это так, то он хрупкая натура, огородившаяся толстой стеной грубых речей и напускного равнодушия. Мужчина семьи Мэддокс может довести тебя до грани, но если ты выберешь его, он последует за тобой на край света.
Больше всего мне хотелось бы сегодня оказаться с вами, увидеть лицо сына, когда вы сделаете первый шаг как семья. А я бы стояла рядом с мужем и проживала этот день вместе с вами. Наверное, это будем моим главным упущением. Но сегодняшний день посвящен не мне. Если ты читаешь это письмо, значит мой сын любит тебя. А когда Мэддокс влюбляется, то это навсегда.
Пожалуйста, поцелуй за меня моего мальчика. Желаю, чтобы ссорились вы лишь из-за того, кто кого больше прощает.
С любовью,
Диана
– Голубка?
Одной рукой я прижала письмо к груди, а второй открыла дверь. На лице Трэвиса отражалось волнение, но как только наши взгляды встретились, всякое беспокойство улетучилось. Казалось, он потрясен моим появлением.
– Ты… нет таких слов, чтобы описать, какая ты красивая.
Посмотрев в столь родные ореховые глаза в обрамлении густых ресниц, я тут же успокоилась. Все татуировки Трэвиса спрятались под серым костюмом и классической белой рубашкой. Боже, мой жених само совершенство. Трэвис Мэддокс – сексуален, смел, нежен, и он весь мой. Мне всего лишь надо пройти с ним к алтарю.
– Я готова.
– Что сказала мама?
Мое горло сжалось так, что я даже не смогла всхлипнуть. Я поцеловала Трэвиса в щеку:
– Это от нее.
– Правда? – сказал он, и на его лице появилась довольная улыбка.
– Она тебя очень расхваливала, хотя и не видела, как ты рос. Трэвис, она просто чудо. Жаль, что я ее не знала.
– Мне тоже жаль, что она не знала тебя.
Он на секунду задумался, потом поднял руки.
Его рукав задрался, обнажая татуировку «ГОЛУБКА».
– Давай еще раз все обдумаем. Не обязательно принимать решение прямо сейчас. Вернемся в отель, пораскинем мозгами и… – Он вздохнул, и его плечи поникли. – Знаю. Это сумасбродство. Эбби, я просто так сильно хотел, чтобы мы поженились. Но в этом безумии я нахожу душевное равновесие. Мы можем…
Я больше не могла смотреть, как он волнуется и запинается.
– Малыш, стой, – сказала я, прикладывая пальцы к его губам. – Просто остановись.
Он посмотрел на меня, ожидая продолжения.
– Давай все проясним. Я не уйду отсюда, пока ты не станешь моим мужем.
Он недоверчиво свел брови на переносице, потом осторожно улыбнулся:
– Уверена?
– Где мой букет?
– Ой! – спохватилась увлеченная нашим разговором Шантилли. – Вот же он, дорогуша.
И протянула мне идеальной формы шар из красных роз.
Элвис подставил мне локоть и обратился к Трэвису:
– Увидимся у алтаря!
Трэвис взял мою руку, поцеловал пальцы и помчался туда, откуда явился. За ним побежала хихикающая Шантилли.
Но того поцелуя руки мне было мало. Внезапно захотелось поскорее добраться до Трэвиса, мои ноги сами понесли меня к алтарю. Вместо свадебного марша играла песня «Thing for You», под которую мы танцевали на моем дне рождения.
Я остановилась и посмотрела на Трэвиса. Наконец у меня появилась возможность как следует разглядеть его серый костюм и черные «конверсы». Встретив мой оценивающий взгляд, он улыбнулся. Я сделала шаг вперед, потом еще один. Распорядитель церемонии жестом показал мне идти медленнее, но я не могла. Всем своим существом я стремилась находиться рядом с Трэвисом, больше чем когда-либо прежде. Наверняка он испытывал то же самое. Элвис не дошел и до половины, когда Трэвис не выдержал и двинулся нам навстречу. Я взяла его под руку.
– Э… я, вообще-то, должен передать ее тебе.
– Она и так моя, – ухмыльнулся Трэвис.
Я крепче сжала его руку, и мы прошли остаток пути вместе. Музыка стихла, и распорядитель кивнул нам.
– Трэвис… Эбби…
Шантилли взяла у меня из рук букет и встала рядом.
Наши сцепленные ладони дрожали. Мы оба были так взволнованы и счастливы, что не могли стоять спокойно.
Я действительно хотела выйти замуж за Трэвиса, но не могла унять дрожи в руках. Что именно нам говорили, я не запомнила. Как впрочем, ни лица мужчины, который вел церемонию, ни костюма, только низкий гнусавый голос с северо-восточным акцентом и руку Трэвиса, державшую мою.
– Птаха, взгляни на меня, – тихо проговорил Трэвис.
Я посмотрела на своего будущего мужа. Его глаза излучали искреннее обожание, в котором я почти тонула. Никто, даже Америка, моя лучшая подруга, не смотрел на меня с такой любовью. Трэвис расплылся в улыбке, я, наверное, тоже.
Пока распорядитель говорил, взгляд Трэвиса впитывал каждую деталь: мое лицо, прическу, платье… Он даже взглянул на туфли! Затем подался вперед – его губы замерли в нескольких дюймах от моей шеи – и втянул носом воздух.
Распорядитель замолчал.
– Хочу запомнить каждую мелочь, – сказал Трэвис.
Мужчина улыбнулся, кивнул и возобновил речь.
Вдруг нас ослепила вспышка. Трэвис обернулся к фотографу, потом посмотрел на меня. Наши лучезарные улыбки были словно отражением в зеркале. Мне было неважно, что выглядим мы совершенно нелепо. Мы словно собирались спрыгнуть с самой высокой горы в самую глубокую реку, впадающую в самый великолепный и устрашающий водопад, который выходит к самому восхитительному и потрясающему побережью во вселенной. На счет «десять».
– Истинный брак начинается задолго до свадьбы, – проговорил распорядитель. – А связанный с браком труд простирается намного дальше окончания церемонии. Короткое мгновение и росчерк пера – и вы официально связаны, но, чтобы сделать эти узы крепкими и нерушимыми, понадобятся любовь, преданность, прощение и готовность уступить. Эбби и Трэвис, думаю, вы показали нам, на что способна любовь в сложные минуты. Ваш вчерашний день стал тропой к этой часовне, а путешествие в совместное будущее будет светлее с каждым новым днем.
Трэвис прислонился щекой к моему виску. Я затрепетала, оттого что он всегда хочет прикасаться ко мне, где бы мы ни находились. Если бы я смогла крепко прижать его к себе и не прервать при этом церемонии, я бы так и поступила. И едва разбирала напутствие распорядителя.
От нас тоже требовалось что-то сказать. Я надела черное кольцо на палец Трэвиса, и он просиял.
– Этим кольцом я подтверждаю, что беру тебя в мужья, – сказала я, повторяя за распорядителем.
– Хороший выбор, – отметил Трэвис.
Когда настал его черед, он слегка замешкался, потом надел мне на палец два кольца: мое обручальное и простое золотое.
Мне хотелось как-то поблагодарить его, что он позаботился и купил мне классическое кольцо, но все это было слишком ново для меня. Чем больше мне хотелось запомнить каждый момент, тем быстрее проносилось время. Возможно, стоило прислушаться к списку обещаний, которые я давала, но для меня сейчас имел значение лишь голос Трэвиса.
– Черт побери, да! Согласен! – с улыбкой сказал он. – А еще обещаю больше не участвовать в боях, не напиваться, не играть в азартные игры и не размахивать кулаками в порыве гнева… и я больше никогда, слышишь, никогда не заставлю тебя снова плакать от грусти.
Когда пришла моя очередь, я помедлила.
– Прежде чем я дам какие-либо клятвы, хочу, чтобы ты знал: я ужасно упрямая. Ты уже понял, что со мной сложно, и ты тысячу раз повторял, что я действую тебе на нервы. Не сомневаюсь, что действовала на нервы и всем тем, кто наблюдал за нами эти несколько безумных месяцев, – своей нерешительностью и неуверенностью. Но если в мире и есть любовь, то это она. Сперва мы были друзьями и старались не влюбиться друг в друга, и все равно это произошло. Мне не нужна жизнь без тебя. Я вместе с тобой. Рядом. Возможно, с нашей стороны это всего лишь порыв и глупо жениться такими молодыми, зная друг друга всего полгода. Но пусть даже несчастье наше будет чудесным. Главное, что мы вместе.
– Как Джонни и Джун, – сказал Трэвис, и его глаза заискрились. – С этого момента все только начинается, и я буду боготворить каждую минуту.
– Согласны ли вы… – проговорил распорядитель.
– Согласна.
– Хорошо, – усмехнулся распорядитель. – Но я все же обязан сказать это.
– Я уже слышала, – сказала я, улыбаясь и не отрывая глаз от Трэвиса. – Мне не нужно повторять.
Он сжал мои ладони. Мы произнесли еще несколько клятв, и распорядитель замолчал.
– И это все? – спросил Трэвис.
– Все, – улыбнулся тот. – Теперь вы муж и жена.
– Правда? – спросил мой любимый, поднимая брови с видом ребенка в рождественское утро.
– А теперь можете поцеловать…
Трэвис обхватил меня обеими руками и крепко поцеловал: сначала нетерпеливо и страстно, потом медленнее и нежнее.
– Как замечательно все вышло! – Шантилли захлопала в свои крошечные пухлые ладошки. – Это лучшая свадьба на неделе! Обожаю, когда все идет не по плану.
– Мисс Шантилли и мистер Кинг! – заявил распорядитель. – Представляю вам мистера и миссис Трэвис Мэддокс.
Элвис тоже захлопал в ладоши, а Трэвис поднял меня на руки. Я обхватила его лицо ладонями и поцеловала.
– Я изо всех сил пытаюсь не быть Томом Крузом, – сказал Трэвис, ослепляя всех присутствующих своей улыбкой. – Теперь я понимаю, зачем прыгать на диване и бить кулаком по полу. Не знаю, как выразить то, что сейчас чувствую. Где же Опра?
Я фыркнула со смеху, совершенно не узнавая свой голос. Улыбка Трэвиса расплылась до ушей, и, наверное, я тоже выглядела такой же до тошноты счастливой.
Трэвис поставил меня на ноги и обвел взглядом всех присутствующих. Выглядел он слегка ошеломленным.
– Круто! – воскликнул он, тряся перед собой кулаками. Он действительно походил на Тома Круза, смеялся и снова целовал меня. – Мы сделали это!
Я засмеялась вместе с ним. Он привлек меня к себе, и я заметила, что его глаза сверкают.
– Она вышла за меня! – сказал он Элвису. – Черт побери, детка, как же сильно я тебя люблю! – снова закричал он, обнимая и целуя меня.
Не знаю, чего я ожидала, но точно не такого. Шантилли, распорядитель и даже Элвис смеялись, зараженные нашей радостью. Фотограф ослеплял нас вспышками, будто знаменитостей.
– Еще нужно подписать пару бумаг, сделать несколько фото, а дальше – жили они долго и счастливо, – пропела Шантилли.
Она повернулась к нам, сверкая широкой улыбкой в тридцать два зуба и протягивая ручку и бумагу.
– Ой! – воскликнула Шантилли. – Вот твой букет, дорогуша. Он понадобится для фотографий.
Она передала мне цветы, и мы с Трэвисом замерли, позируя перед камерой. Сначала встали вместе. Потом продемонстрировали наши кольца. Прижались друг к другу боком, повернулись лицом, подпрыгнули, обнялись, поцеловались. На одной фотографии Трэвис подхватил меня на руки. Наспех расписавшись в свидетельстве о браке, Трэвис за руку повел меня к ждущему снаружи лимузину.
– Мы правда только что сделали это? – спросила я.
– Без всяких сомнений!
– Мне показалось или я увидела чей-то затуманенный взгляд?
– Голубка, ты теперь миссис Трэвис Мэддокс. Я еще никогда в жизни не был так счастлив!
На моем лице появилась улыбка, я засмеялась и покачала головой. Не видела, чтобы сумасшедший был еще и столь обаятельным. Я прильнула к Трэвису и прижалась к его губам. Поскольку язык любимого успел проникнуть в мой рот еще в часовне, я думала лишь о том, как снова вернуть его туда.
Трэвис впился пальцами в мои волосы, я оседлала его, упираясь коленями в кожаное сиденье. Пока я разбиралась с ремнем, любимый подался вперед и нажал на кнопку, чтобы поднялась перегородка, разделяющая нас с водителем. Я выругалась, слишком долго расстегивая пуговицы на рубашке, потом нетерпеливо взялась за ширинку. Губы Трэвиса были повсюду, он целовал нежную кожу у меня за ухом, проводил языком по шее, спускаясь к ключице. Одним рывком он уложил меня на спину, скользнул рукой вверх по ноге и подцепил трусики. В считаные секунды они уже свисали с щиколотки, а рука Трэвиса снова двинулась вверх, пока не остановилась на чувствительной коже между ног.
– Малыш, – проговорила я, но он накрыл мой рот поцелуем.
Трэвис тяжело дышал через нос, прижимая меня к себе, словно в первый и последний раз. Затем он отстранился, встав на колени и предоставив мне возможность насладиться видом его обнаженного торса и татуировок. Мои бедра тут же напряглись, и муж медленно развел мои колени. Я следила, как его рот с жадностью продвигается от пальцев на ногах к пяткам, далее по икрам и до колен, а потом к внутренней стороне бедер. Я приподнялась ему навстречу, но Трэвис, в отличие от меня, не торопился.
Как только его язык коснулся самых сокровенных участков моего тела, он просунул руку под меня, сжимая ягодицы и подтаскивая к себе. Каждый мускул в моем теле одновременно расслабился и напрягся. Трэвис и раньше проделывал со мной такое, но сейчас он очевидно сдерживался, оставляя все самое лучшее для брачной ночи. Мои колени согнулись и задрожали, я вцепилась Трэвису в волосы.
Он помедлил лишь для того, чтобы прошептать мое имя, щекоча дыханием влажную кожу, и я сдалась, зажмуриваясь и полностью отдаваясь чистейшему экстазу. Я застонала, отчего поцелуи Трэвиса стали настойчивее, затем он напрягся и ближе подвинулся ко мне.
Каждая новая секунда создавала все большее напряжение, желание сдаться и в то же время продлить этот момент. Я больше не могла ждать, приподнялась и прижала к себе голову Трэвиса. Вскрикнула и поняла, что он улыбается. Все мое тело словно пронзило электрическими разрядами.
Из-за ласк Трэвиса я не сразу поняла, что мы приехали в «Белладжио», пока не услышала из колонок голос водителя.
– Извините, мистер и миссис Мэддокс, но мы прибыли к отелю. Может, мне сделать еще один круг?
