Глава 25
Было странно возвращаться в студенческий городок в понедельник утром. На деревьях висели черные ленточки, а «Китон-холл» оградили желтой полицейской лентой. В каждом коридоре, в лифтах и на лестницах все шептались. Обсуждали пожар: кто погиб, кто выжил и кого винить. Также сплетничали о кольцах на пальцах Трэвиса и Эбби, и появились слухи о ее беременности.
Ну и пускай обсуждают! Все лучше, чем слушать про теории и заговоры насчет пожара. Полицейские уже заезжали к Джиму и общались с Трентоном, поэтому я ничем не выдавала, будто что-либо знаю.
После занятий я поплелась через грязную лужайку к Смурфику и замерла как вкопанная, увидев, что к кузову джипа прислонился Ти-Джей и набирает на телефоне сообщение. Заметив меня, он выпрямился. Я медленно подошла.
– Мне было интересно, приедешь ли ты, – сказала я.
– Сел на первый же рейс.
– Всех проверил?
Он кивнул:
– Устраняю последствия.
– Что ты можешь сделать?
Он покачал головой:
– Дело в них обоих.
– Не втягивай Трентона, – резко сказала я.
Он коротко усмехнулся, отнюдь не весело: очевидно, удивился такой злости с моей стороны.
– Камилла, я тут ни при чем.
– Если ты здесь не по работе, то зачем?
– Камилла, ты же знаешь, я не могу рассказать тебе подробностей. Но я здесь, чтобы увидеть тебя.
– Ти-Джей, мы уже это обсуждали. – Я покачала головой. – Твои внезапные появления только все усложняют. Если, конечно, ты не хочешь все рассказать…
Он покачал головой:
– Сейчас я не могу этого сделать.
– Тогда тебе лучше уйти.
– Я просто хотел сказать «привет».
– Привет, – проговорила я и слегка улыбнулась.
Он нагнулся, чтобы поцеловать меня в щеку, но я отпрянула. Хотя он пытался сделать вид, что все очень невинно и по-дружески, мы оба знали, что это не так.
– Я просто говорил «пока».
– Пока.
Ти-Джей кивнул, развернулся и ушел.
В грустном настроении я поехала домой, чтобы перекусить перед работой в салоне. Сделала пару бутербродов с ветчиной и сыром и съела один уже в машине, думая о мягких игрушках и цветах, которые охапками стали появляться перед «Китоном».
Когда я подъехала к «Скин дип», то увидела припаркованные «интрепид» и «талон» Хейзел. На ресепшене и в вестибюле никого не оказалось. Я сделала несколько шагов по коридору и тут же увидела желтые ботинки Трентона: одной ногой он постукивал по полу.
– Хейзел, сделай это уже, черт побери! Ты что, ждешь второго пришествия? Черт!
– Нет, – сладко проворковала она, глядя на меня. – Я ждала ее.
В этот момент Хейзел проколола ему ухо, и Трентон сдавленно зарычал, после чего посыпался град ругательств – некоторые я слышала впервые.
– Красавчик! – сказала она.
– Правда? Я ради тебя делаю чертовы туннели, а ты называешь меня красавчиком? Как насчет мужественного? Сексуального? Крутого?
– Милашка! – сказала Хейзел и поцеловала его в лоб.
Трентон застонал.
– Я привезла тебе сэндвич с ветчиной и сыром, – сказала я, выбирая кусочки ветчины с остатков своего бутерброда. – Оставила на ресепшене в нижнем ящике.
Трентон подмигнул мне:
– Я люблю тебя, детка.
– Следующее! – сказала Хейзел.
Улыбка Трентона испарилась.
Хейзел проколола ему вторую мочку; Трентон взбрыкнул обеими ногами, но даже не пикнул.
– Вот поэтому я ждала твою девушку. Чтобы ты не вопил. Черт побери, Кэми каждую ночь принимает в себя твой член, а он намного больше шестнадцатимиллиметрового туннеля.
Я нахмурилась:
– Хейзел, это перебор. Тебе явно нужен секс. В последнее время ты ведешь себя слишком уж грубо.
Хейзел выпятила губу:
– Кто бы говорил!
– Но она права, куколка. – Трентон игриво улыбнулся. – Я намного больше шестнадцатимиллиметрового туннеля.
– Я пошла отсюда, – с усмешкой заявила я.
Вернувшись к стойке, я выбросила остаток своего сэндвича и разложила бланки, проверяя, какие копии еще нужно доделать.
Затем направилась к принтеру. Нудной работой заниматься долго не пришлось: к обеду салон заполнили студенты, желающие сделать татуировку в честь погибших одноклассников, приятелей из «братства», подруг из «сестричества». Явился даже некий отец, который захотел сделать татуировку в память о дочери.
Знал ли кто-либо из пришедших девушку с симпатичным педикюром? Я крепко зажмурилась, пытаясь настроиться на хорошие мысли. К закрытию мы все вымотались, но Трентон и Бишоп работали до тех пор, пока все желающие не сделали памятные татуировки.
Когда последний клиент покинул салон, я размяла ноющую поясницу, подвигав бедрами из стороны в сторону, и выключила компьютер. Напольное покрытие тонким слоем лежало поверх бетона, и было пыткой стоять на нем весь день.
Хейзел уже ушла, а Кэлвин умчался со стоянки через пять минут после последнего клиента. Бишоп и Трентон навели порядок у себя в залах и пришли в приемную подождать меня.
Бишоп откровенно пялился на меня, что я, конечно же, не оставила без внимания.
– В чем дело? – довольно грубо спросила я, не в силах терпеть его причуды.
– Я видел тебя сегодня.
– И?
– Я видел тебя сегодня, – выразительно повторил он.
Я посмотрела на него, как на сумасшедшего, Трентон тоже.
– Да слышала я!
– И Ти-Джея видел. Это ведь был Ти-Джей, так? – сказал он, отчеканивая каждый слог.
Он знал.
Боже мой…
– Ти-Джей? – Трентон тут же повернул голову ко мне. – Он в городе?
Я пожала плечами, стараясь изо всех сил не выдать эмоций, будто от этого зависела моя жизнь:
– Он приехал проверить, все ли в порядке с родными.
Трентон сощурился и стиснул зубы.
– Я выключу свет, – сказала я, направляясь по коридору к панели с главным рубильником.
Выключила свет и вернулась в вестибюль. Парни все еще были там, Трентон сверлил Бишопа взглядом.
– И что ты видел? – спросил Трентон.
– Я расскажу, – сказала я. – Но пообещай, что сначала подумаешь, прежде чем что-либо предпринять. Обещай, что дашь мне все объяснить.
Я знала, что, конечно же, не могу объяснить всего. Мне просто нужно было выиграть время.
– Кэми…
– Обещай!
– Я обещаю! – прорычал он. – О чем говорит Бишоп?
– Ти-Джей стоял возле моего джипа, когда я возвращалась с занятий. Мы перекинулись парой слов. Ничего особенного.
Бишоп покачал головой:
– Совершенно точно я видел нечто другое.
– Да что с тобой такое? – прошипела я.
Он пожал плечами:
– Просто подумал, что Трент должен все знать.
– Знать что? – прокричала я. – Ничего не было! Он попытался поцеловать меня, но я не позволила! Если ты еще что-то якобы видел, тогда ты брешешь!
– Он пытался поцеловать тебя? – сказал Трентон тихим, полным угрозы голосом.
– Она правда не позволила, – сказал Бишоп. – Ладно, я побежал. Увидимся.
– Да пошел ты! – крикнула я, кидая в него свой ежедневник, полный скрепок.
Я схватила куртку и кинулась наружу, но Бишоп уже отъезжал со стоянки. Трентон тоже вышел на улицу. Я заперла дверь на несколько оборотов.
Трентон покачал головой:
– Кэми, с меня хватит. С меня хватит, черт побери!
Я оцепенела:
– Значит, с тебя хватит…
– Да, хватит. Ты ожидаешь, что я и дальше буду с этим мириться?
На мои глаза навернулись горячие слезы и заструились по щекам.
– Я ведь его даже не целовала! Ничего не было!
– Почему ты плачешь? Ты плачешь из-за него? Проклятье, Кэми!
– Нет, я плачу не из-за него! Просто не хочу, чтобы все закончилось! Я люблю тебя!
Трентон покачал головой:
– Я имел в виду не тебя, детка. – Его голос вновь стал тихим и пугающим. – Мне пора покончить с ним. А ему – с тобой.
– Прошу тебя! – Я потянулась к Трентону. – Я все ему объяснила. Теперь он знает. Думаю, это была последняя встреча.
– Думаешь?
Я быстро кивнула и жалобно посмотрела на него.
Трентон достал ключи от машины:
– Он все еще в городе?
Я ничего не ответила.
– Где он остановился?
– Трентон, ты сегодня очень устал. – Я соединила пальцы рук и поднесла их к губам. – Последние несколько дней прошли как в кошмаре. Ты слишком остро на все реагируешь.
– Где остановился этот негодяй? – закричал Трентон.
На его шее и лбу надулись вены, а сам он задрожал.
– Не могу тебе сказать.
– Скорее не хочешь, – проговорил он, тяжело дыша. – И ты просто… позволишь ему и дальше морочить нам голову?
Я молчала. Правду открыть я не могла, поэтому не было никакого смысла что-либо говорить.
– Ты меня любишь? – спросил он.
– Да! – выкрикнула я и потянулась к нему.
– Кэми, почему ты не скажешь ему? – Трентон отстранился. – Почему не скажешь, что ты со мной?
– Он знает.
– Тогда все решено. – Трентон потер нос ладонью и кивнул. – Единственный способ дать ему понять, чтобы он держался от тебя подальше, – это надрать ему зад.
Я знала, что все так и будет. Знала – и все равно пошла на это.
– Ты же обещал.
– Хочешь воспользоваться козырем? Почему ты его защищаешь? Я не понимаю!
– Я защищаю не его! А тебя!
– Кэми, я его найду. Выслежу его, а когда мы встретимся…
В кармане у меня зажужжал телефон, потом еще раз. Я вытащила его и посмотрела на экран.
Наверное, Трентон заметил выражение моего лица, поскольку выхватил мобильник у меня из рук.
– «Нам нужно поговорить», – прочитал он сообщение. От Ти-Джея.
– Ты же обещал!
– Ты тоже обещала!
Его голос прогремел среди ночной тишины, отдаваясь эхом на пустой стоянке. Он был прав. Я пообещала сохранить секрет Ти-Джея, а также пообещала любить Трентона. Я не могла сдержать оба обещания. Я встречусь с Ти-Джеем. Пора убедить его, чтобы он освободил меня от этой ноши, но нельзя допустить, чтобы Трентон проследил за мной. Если я увижусь с Ти-Джеем, Трентон возненавидит меня. Насколько я знала, Ти-Джей улетал завтра. Тогда я и поеду к нему.
– Кэми, я тебя не понимаю. Ты еще не разлюбила его? В этом все дело?
– Дело совсем не в этом. – Я сжала губы, терзаемая угрызениями совести.
Грудь Трентона вздымалась в бешеном ритме. Он горячился все сильнее. Он швырнул мой телефон через улицу и принялся расхаживать взад-вперед, уперев руки в бока.
Телефон приземлился в траву, прямо под фонарем через дорогу.
– Принеси его, – ровным голосом произнесла я.
Трентон покачал головой.
– Принеси его! – прокричала я, указывая в сторону фонаря.
Когда Трентон широким шагом направился туда, чтобы найти в темноте мой маленький черный мобильник, я воспользовалась случаем и быстро подбежала к джипу. Мотор фыркнул, потом наконец завелся. Трентон тут же возник возле моего окна.
Он несколько раз постучал, его взгляд вновь смягчился.
– Детка, открой окно.
Я сжала руль и исподлобья посмотрела на Трентона, мои щеки были мокрыми от слез.
– Прости. Я найду твой телефон. Но ты не можешь вести машину расстроенной.
Я уставилась прямо перед собой и отпустила тормоз.
Трентон прижал ладонь к стеклу:
– Кэми, если хочешь уехать, хорошо, но перелезь на соседнее сиденье. Я отвезу тебя туда, куда захочешь.
Я покачала головой:
– Ты все равно узнаешь. И тогда конец всему.
Трентон нахмурился:
– Что узнаю? Конец чему?
Я повернулась к нему:
– Я все тебе расскажу. Хочу рассказать. Но не прямо сейчас.
Я выжала сцепление, включила заднюю передачу и сдала назад. Опустила подбородок и всхлипнула.
– Детка, посмотри на меня! – взмолился Трентон, продолжая стучать в мое окно.
Я сделала глубокий вдох, включила первую передачу, затем подняла голову и посмотрела перед собой.
– Кэми, ты не можешь ехать в таком состоянии… Кэми! – крикнул он мне вслед.
Я доехала до выезда со стоянки, и вдруг распахнулась пассажирская дверца и Трентон, тяжело дыша, запрыгнул внутрь.
– Детка. Останови машину.
– Что ты вытворяешь?
– Остановись и пусти меня за руль.
Я выехала на улицу и направилась на запад. Я не собиралась к Ти-Джею, а теперь, когда Трентон был в машине, совершенно не знала, как поступить. И вдруг до меня дошло. Я просто привезу его к Ти-Джею. Пускай все откроется. Ти-Джей сам заварил эту кашу. Если бы он оставил меня в покое, ничего не случилось бы. Но сначала пускай Трентон немного остынет. Нужно просто ехать вперед.
– Кэми, останови машину.
В голосе Трентона появились тревожные нотки, которых я раньше не слышала. Он был взволнован, но старался сохранять спокойствие. Это сбивало с толку.
Я шмыгнула носом и потерла глаза рукавом.
– Ты меня возненавидишь, – сказала я.
– Я не буду тебя ненавидеть. Остановись, и я, если захочешь, буду всю ночь ехать куда глаза глядят. Мы сможем все обсудить.
Я покачала головой:
– Нет, ты возненавидишь меня, и я все потеряю.
– Камилла, ты не потеряешь меня. Клянусь Богом! Но ты все едешь и едешь! Мы уже на окраине города и вскоре окажемся на бездорожье. Остановись же, черт побери!
В этот момент две светящиеся фары слились в одну. Я едва заметила их краем глаза, и вдруг моя голова с силой ударилась о стекло, разбивая его на тысячи кусочков. Некоторые осколки вылетели наружу, но большинство осыпалось мне на колени или разлетелось по салону джипа. Машина проскочила перекресток и свалилась в кювет. На несколько мгновений время словно замерло, а потом джип стал переворачиваться. Раз. Два. А дальше я сбилась со счету, потому что все вокруг почернело.
* * *
Очнулась я в комнате с белыми стенами и белыми жалюзи, которые не позволяли солнечному свету просочиться внутрь. Я поморгала, пытаясь осмотреться. Над головой висел телевизор с выключенным звуком. По нему показывали старые серии «Сайнфелда». От моих рук тянулись провода и трубочки, подведенные к нескольким капельницам. Тихонько пищали приборы. В переднем кармане больничной рубашки лежала коробочка, от нее шли провода, заканчиваясь присосками на моей груди. С одной стойки капельницы свисали пакетики с прозрачной жидкостью, которая равномерно поступала мне в вену. Трубочки держались на моей руке с помощью кусочков клейкой ленты.
Прямо под своей рукой я обнаружила голову с короткими каштановыми волосами. Это был Трентон. Он сидел возле кровати, прижимаясь щекой к матрасу. Левую руку он положил мне на ноги, вторая, покрытая толстым слоем ярко-зеленого гипса, опиралась на кровать. На гипсе уже имелось несколько подписей: Трэвис написал слово «Подкаблучник», Эбби Эбернати подписалась «Миссис Мэддокс», а Хейзел оставила ярко-красный след от губной помады.
– Настоящая гостевая книга. Трентон не отходил от койки, поэтому все, кто тебя навещал, подписывали ему гипс.
Я прищурилась, едва различая в темном углу комнаты сидящего на стуле Ти-Джея. Вновь посмотрела на гипс. Еще там были подписи всех братьев Трентона, его отца Джима, моей мамы и четверых моих братьев. И в придачу Кэлвина с Бишопом.
– Сколько я здесь пробыла? – прошептала я.
В горло словно насыпали песка.
– Со вчерашнего дня. Ты сильно ударилась головой.
Я подняла руку и тихонько ощупала бинты на голове. Около левого виска марлевая повязка была гораздо толще, и, как только я слегка надавила на это место, основание черепа пронзило острой болью.
– Что произошло?
– Пьяный водитель пронесся на красный свет со скоростью шестьдесят километров в час. Он сбежал с места аварии, но сейчас под следствием. Трентон почти милю нес тебя на руках до ближайшего дома.
– Со сломанной рукой?
– Перелом в двух местах. Не знаю, как он это сделал. Наверное, на адреналине. Ему наложили гипс в твоей палате реанимации. Он отказался покидать тебя. Даже на секунду. Даже на рентген. Все медсестры уже по уши влюблены в него.
Ти-Джей слегка улыбнулся, но счастливым не выглядел.
Я села на кровати, и тут же перед глазами замелькали звездочки. Меня замутило, и я вновь откинулась на подушку.
– Тише… – сказал Ти-Джей, поднимаясь со стула.
Я сглотнула. Во рту было сухо, в горле саднило.
Ти-Джей подошел к столику возле моей койки и налил чашку воды. Я приняла ее и сделала глоток. Вода обожгла мне горло, хоть и была ледяной.
– Он знает? – Я прикоснулась к голове Трентона.
– Все знают. Про тебя. Про нас. Но не про меня. Я хочу оставить все как есть. Пока.
Я опустила глаза, к горлу подкатил ком.
– Тогда почему он здесь?
– По той же причине, что и я. Он любит тебя.
По моей щеке скатилась слеза.
– Я не хотела…
Ти-Джей покачал головой:
– Знаю, милая. Не плачь. Все будет хорошо.
– Правда? Теперь все знают, будет очень неловко и…
– Это же мы. Как-нибудь справимся.
Пальцы на правой кисти Трентона дернулись. Его рука в гипсе сместилась и упала. Он вздрогнул, проснувшись, а потом схватился за плечо, видимо из-за резкой боли. Когда он понял, что мои глаза открыты, то сразу же встал, склонился ко мне и прикоснулся левой ладонью к щеке. Его переносица опухла, а под глазами пролегли фиолетовые круги.
– Ты очнулась! – Он засиял от счастья, внимательно вглядываясь в мое лицо.
– Я очнулась, – тихо проговорила я.
Трентон коротко усмехнулся и опустил голову мне на колени. Потом обхватил рукой мои ноги и легонько сжал их. Все его тело сотрясалось: он плакал.
– Мне так жаль, – сказала я, и по моим щекам покатились горячие слезы.
Трентон приподнялся и покачал головой:
– Нет. Это не твоя вина. Какой-то пьяный придурок проехал на красный и врезался нам в бок.
– Но если бы я была внимательнее… – всхлипнула я.
– Ш-ш, нет. – Он вновь покачал головой, взглядом умоляя меня не продолжать. – Нет, детка. Он и тогда бы врезался в нас. – Трентон потер рукой макушку, его глаза заблестели. Он вздохнул. – Я чертовски счастлив, что ты в порядке. Из твоей головы лилась кровь, ты была без сознания. – Он закрыл глаза, заново проигрывая в памяти эту сцену. – Я чуть с ума не сошел.
Он вновь положил голову мне на колени и прижал мою левую руку к губам, нежно целуя кожу вокруг клейкой ленты.
Ти-Джей встал у него за спиной, с печальной улыбкой глядя на это проявление любви. Ощутив чье-то присутствие, Трентон обернулся.
– Привет, – сказал он и поднялся. – Я, э-э… мне жаль.
– Все в порядке. Она больше не принадлежит мне. Сомневаюсь, что когда-либо было иначе.
– Я люблю ее, – сказал Трентон и с улыбкой посмотрел на меня. Он смахнул слезы с покрасневших глаз. – Черт побери, я не шучу. Я правда люблю ее.
– Знаю, – проговорил Ти-Джей. – Я видел, как ты на нее смотришь.
– Так мы во всем разобрались? – спросил Трентон.
– А чего хочет она? – Ти-Джей смотрел на меня, но обращался к Трентону.
Оба парня повернулись ко мне. Не отводя взгляда от Ти-Джея, я медленно потянулась и нащупала на помятых простынях руку Трентона. Он сел рядом со мной, поднес мою ладонь к губам и, зажмурившись, поцеловал пальцы.
Мои губы задрожали.
– Я тебе врала.
Он покачал головой:
– По причинам, которые не касаются меня или наших отношений.
Я с облегчением выдохнула и вновь заплакала:
– Я тебя люблю.
Трентон нежно обхватил мое лицо руками, подался вперед и с трепетом поцеловал:
– А больше ничего не имеет значения.
– Имеет, для меня. Я не хочу, чтобы…
Ти-Джей прокашлялся, напоминая о своем присутствии.
– Кэми, если ты того хочешь, я все улажу. Я не встану у вас на пути. Из-за этого проблем не будет.
Трентон подошел к Ти-Джею и крепко обнял его. Несколько мгновений они просто стояли в обнимку. Ти-Джей что-то прошептал Трентону на ухо, и тот кивнул. Было странно видеть их вместе после того, как я так долго хранила секрет Ти-Джея.
Ти-Джей медленно подошел к моей койке, склонился и поцеловал в лоб там, где не было бинтов.
– Камилла, я буду сильно скучать по тебе.
Он вновь поцеловал меня, ненадолго задержав губы на моей коже, потом вышел из комнаты.
Трентон облегченно вздохнул и пожал мою руку:
– Теперь все встало на свои места. – Он покачал головой и печально усмехнулся. – Даже непонятно, почему я раньше не догадался. Калифорния. Твое ощущение, что мы поступаем неправильно даже после того, как ты порвала с ним. Ответ лежал прямо у меня под носом.
Я поджала губы:
– Не совсем.
– Совершенно не чувствую себя виноватым. – Трентон положил руку в гипсе на кровать и переплел наши пальцы. – Знаешь почему?
Я пожала плечами.
– Потому что, Ромашка, я любил тебя еще с начальной школы. И все это знали. Без исключения.
– Я до сих пор в этом сомневаюсь.
– Ты каждый день ходила с хвостиками. Они были просто безупречными. – Его улыбка исчезла. – И еще этот печальный взгляд… Я всегда хотел сделать так, чтобы ты улыбалась. Потом ты стала моей, но я все делал неправильно.
– У меня всю жизнь все было не так. Ты – единственное, что в ней правильно.
Трентон что-то достал из кармана – это оказался маленький серебристый ключ на цепочке. Брелок был из черной ткани с яркими буквами «К-Э-М-И», выделенными черными стежками.
– Что скажешь? – с надеждой спросил Трентон.
– Переехать к тебе? Бросить свою квартиру?
– И то и другое. Только ты и я. После работы будем произносить сумасшедшие тосты, а по понедельникам ездить в «Чикен Джоуз» с Оливией. Все просто – как ты и любишь.
Нужно было еще многое обдумать, но после того, что мы пережили, в моих мыслях задержались лишь те слова Трентона. Ничто не имело значения, кроме одного.
– Скажу «да».
– Да? – Он удивленно моргнул.
– Да, – сказала я и хихикнула при виде его выражения лица.
И тут же вздрогнула: все тело ныло.
– Да, черт побери! – радостно закричал он, потом робко улыбнулся, когда я жестом попросила его соблюдать тишину. – Кэми, я тебя так люблю!
Я подвинулась на кровати, медленно и неуклюже, и Трентон осторожно и с большими усилиями забрался ко мне. У него тоже все болело. Он нажал кнопку, чтобы кровать перешла в горизонтальное положение, и мы взглянули друг другу в глаза.
– Знаю, ты мне не веришь, но я правда люблю тебя с детства, – тихо проговорил он. – А теперь буду любить до старости.
Внутри меня все затрепетало. Никто и никогда не любил меня так, как он.
– Обещаешь?
– Да. – Трентон улыбнулся, устало глядя на меня. – А потом пообещаю еще кое-что… после того, как станцую в стрингах под Бритни Спирс.
Я легонько усмехнулась, но из-за боли во всем теле не могла пошевелиться. Трентон некоторое время устраивался поудобнее, наконец закрыл глаза и уснул. Я очень долго смотрела на него: как он мерно дышит, как улыбается во сне. Теперь все карты лежали на столе, и я могла вздохнуть свободно.
Вошла медсестра и, кажется, удивилась, увидев нас в кровати вместе.
– Только посмотрите, – прошептала она, в приглушенном свете глядя на нас своими темными глазами. – По этому парню сходят с ума все женщины на этаже. Он ваш ангел-хранитель. Не бросал вас ни на секунду.
– Я слышала. Не знаю, чем заслужила такую удачу, но я очень рада.
Я прижалась виском к его лбу.
– Удача определенно на вашей стороне. Я видела во дворе машину. Похожа на скомканный лист бумаги. Чудо, что вы оба живы.
– Мне будет не хватать моего джипа…
– Как вы себя чувствуете?
– Болит. Везде.
Медсестра потрясла пластиковым стаканчиком, в котором загремели таблетки.
– Сможете проглотить парочку?
Я кивнула и закинула таблетки в рот. Медсестра протянула мне чашку воды, и я проглотила лекарство, правда не без труда.
– Вы голодны? – спросила она, проверяя показатели моих приборов.
Я покачала головой.
– Хорошо, – сказала она, доставая из ушей стетоскоп. – Если что-нибудь понадобится, нажмите эту кнопку с крестиком.
Женщина удалилась, и я повернулась к спящему рядом со мной Трентону.
– Мне больше ничего не понадобится, – прошептала я.
Между нами лежала рука в гипсе, и я провела пальцем по именам, думая о тех людях, которым мы были дороги и которые пришли навестить меня. Я помедлила, остановившись на подписи Ти-Джея, и в последний раз попрощалась с ним, глядя на простую, но утонченную надпись:
