Глава 22
Клер
В прошлом феврале, когда Крис был безработным уже десять месяцев, моя тревога переросла в настоящий страх. Я потеряла больше веса, чем могла себе позволить, и ужасно спала по ночам. Казалось, Крис и вовсе не спал и не ел. Все вещи стали на нем висеть, а под глазами пролегли круги пугающего фиолетового оттенка. За всю неделю муж сказал мне ровно одиннадцать слов – я считала. Я эмоционально вымоталась, пытаясь оградить детей от сложившейся ситуации, постоянно решала все связанные с ними вопросы, поскольку у Криса не было на это моральных сил.
Как-то вечером, проведя в кабинете весь день, муж наконец пришел на кухню, где я убирала после ужина. Как бы я ни старалась удержаться от этого, но все же попыталась с ним заговорить.
– Крис, – положив руку ему на плечо, сказала я, – я очень за тебя переживаю.
Отпрянув от прикосновения, муж набросился на меня, как загнанный в угол зверь.
– Клер, ты это серьезно? – закричал он, раздраженно проводя ладонью по волосам. – Ведь я переживаю за уйму вещей. Так, посмотрим, – начал перечислять он, загибая пальцы. – Я не могу найти работу, у нас заканчиваются деньги, и в итоге мы потеряем страховку. Мне продолжать? Уверен, к этому списку еще кучу всего можно добавить.
– Ты меня пугаешь. Ты пугаешь детей.
При упоминании о детях я увидела в глазах Криса проблеск вины.
– Мне нужно содержать семью, а средств на это нет, – сквозь зубы сказал он.
– У нас не все так плохо. Многие потеряли дома. У некоторых вообще нет медицинской страховки.
– Что ж, возможно, мы вскоре к ним присоединимся. Когда закончатся пособия, мы еще сможем позволить себе какую-нибудь дрянную страховку. А если нет, то окажемся во власти штата Канзас. Не уверен, что у тебя получится сохранить помпу. Клер, а если придется вернуться к шприцам? Ты это переживешь? Уколы дважды в день, каждый день?
– Если придется, то да.
Но Крис задал мне сложный вопрос и прекрасно знает об этом. Когда я перешла на инсулиновую помпу, то была невероятно счастлива. Я искренне радовалась той свободе, которую она мне давала, а качество жизни значительно улучшилось. Крис знал, как я дорожу помпой. Однажды я сказала ему, что не могу даже представить себе, как снова перейду на иглы.
– Я переживаю за нас! – сказала я. – За тебя и меня.
Скажи мне кто-нибудь год назад, что наш брак может так стремительно разрушиться, я вряд ли бы поверила. Но вот, это произошло.
Крис вскинул руки, будто наш брак – последнее, что его волнует.
– Все наши проблемы может решить лишь новая работа!
Будто бы подчеркивая свои слова, он махнул рукой по столешнице, сталкивая на пол детские поделки, вчерашнюю газету и стопку книг из библиотеки. Раздался треск, как от разбитого стекла, я посмотрела вниз и увидела фигурку щенка, сделанную Джордан на уроке, – дочка очень ею дорожила, но два дня назад отдала фигурку мне.
– Мамочка, ты какая-то грустная, – сказала тогда Джордан. – Мой щеночек поможет тебе улыбнуться.
Вид этой фигурки, лежащей на полу в осколках, просто взбесил меня.
Я резко обернулась и посмотрела Крису в глаза.
– Ну и что такого ужасного может произойти? – закричала я. – Нам придется продать дом? Одну из машин? Обе? И что из этого? Ведь мы есть друг у друга. И наши дети… Наше здоровье. А я… Если придется перейти на уколы, значит так тому и быть. Мне не важно, что произойдет, лишь бы мы по-прежнему были семьей. – Я присела и по-быстрому начала собирать осколки фигурки. – Ты не единственный в этом доме. Нельзя просто так закрыться от меня, когда тебе плохо. Ты не можешь игнорировать всех и вся, пока я пытаюсь сохранить семью. Мне нужно, чтобы ты поговорил со мной!
От ярости, стресса и переизбытка эмоций по моим щекам побежали слезы.
– Я не хочу разговаривать, – ответил Крис. – Я хочу получить чертову работу!
– Крис, я больше так не могу, – сказала я, вытирая слезы. – Если ты не желаешь, чтобы я тебе помогла, тогда отправляйся к врачу. Пускай тебе выпишут антидепрессанты или что-нибудь посоветуют, не знаю. Если ты этого не сделаешь, мы с детьми какое-то время поживем у моих родителей.
Судя по выражению его лица, эти слова задели моего мужа сильнее всего. Мне совсем не хотелось их говорить, но я больше не знала, что делать. Продолжать в том же духе было невыносимо. Крис нуждался в помощи, настало время решительных мер.
В комнату вошел Джош, следом Джордан, дверь за ними захлопнулась. Дети остановились, увидев, что я сижу на коленях и плачу, а Крис стиснул кулаки и покраснел, вновь собираясь накричать на меня. Он развернулся и вышел из кухни, чтобы скрыться в кабинете – в своем убежище.
– Привет, ребята, как дела? – спросила я, пытаясь говорить так, будто бы все в порядке.
Но по встревоженным лицам детей было понятно, что мне это не удалось.
– Что случилось? – спросил Джош.
Джордан заметила на полу осколки своей фигурки.
– Мамочка! Это мой щеночек?
– Прости, милая. Я случайно столкнула его со столешницы, когда убирала.
Я попыталась обнять дочку, но она оттолкнула меня и убежала в свою спальню. Я знала, что она обижена и лучше дать ей время успокоиться и простить меня.
Джош пошел мне навстречу, но я остановила его взмахом руки:
– Лучше не подходи. Не хочу, чтобы ты порезался. Здесь есть острые осколки.
Сын ничего не сказал, молча наблюдая за тем, как я убираю этот беспорядок.
– Вы с папой разведетесь? – вдруг спросил он.
Я подняла взгляд на Джоша, сердце мое разрывалось при виде его обеспокоенного лица.
– Нет, – быстро ответила я.
По крайней мере, я на это надеялась. Я выбросила расколотую фигурку в мусорное ведро, взяла щетку с совком и подмела остатки. После этого я обняла сына.
– Не беспокойся. Все будет хорошо.
Он тоже обнял меня. Затем я направилась в комнату Джордан и тихонько постучалась в дверь, надеясь загладить вину. Дочка лежала на боку на своей кровати, и я присела рядом:
– Джордан, прости меня. Я знаю, как ты старалась сделать этого щеночка. Я так счастлива, что ты мне его подарила, и мне так жаль, что он разбился. Ты сможешь меня простить?
Она перекатилась на другой бок, лицом ко мне. Глаза ее покраснели и опухли.
– Мамочка, я тебя прощаю. Я знаю, что это случайно.
Я крепко обняла дочку и ушла из комнаты, но ощущение было такое, будто я чем-то подвела ее.
Около часа ночи, когда никто из нас еще не спал, Крис поднялся в спальню. Я отложила книгу, которую пыталась читать.
– Я сделаю все, что нужно, – сказал он. – Позвоню врачу завтра же. Только не уходи. И не забирай детей.
Мне хотелось подойти к мужу. Обнять его и сказать то же, что и Джошу: все будет в порядке. Но выглядел Крис так, словно мое прикосновение могло быть ему неприятно, поэтому я осталась на месте.
– Хорошо.
Он развернулся и вышел.
Два дня спустя Крис сел в машину и куда-то уехал. Через некоторое время он зашел на кухню, достал из бумажника свернутый пополам листок и бросил на кухонный остров.
– Я не хочу пить таблетки, – заявил муж.
– Доктор сказал что-нибудь про психотерапию?
– Он хочет, чтобы я делал и то и другое. – Крис покачал головой. – Я не собираюсь сидеть в кабинете какого-то врача и говорить о том, что все пошло наперекосяк. Я знаю, это не так.
Раз муж не хотел ни с кем разговаривать, оставались таблетки. Я ожидала, что Крис будет сопротивляться, и если бы не его обещание и не дети, то вряд ли бы он согласился на антидепрессанты.
– Хотя бы попробуй, – сказала я. Воспоминания о скандале были еще слишком свежими, и мне казалось, что нет другого способа ему самому выкарабкаться из депрессии. – Крис, ты обещал сделать все, что потребуется.
Он снова сел в машину и поехал в аптеку, а когда пришел домой, то демонстративно открыл пузырек с лекарством, вытряхнул на ладонь крошечную таблетку и проглотил ее, запив водой. Затем поставил пузырек в шкафчик и сказал:
– Ну что, теперь счастлива?
Не совсем. Может, это мне стоило принять какое-нибудь лекарство. Я уже не помнила, когда в последний раз была счастлива.
Следующие несколько дней я внимательно наблюдала за ним, выискивая признаки того, что лекарство подействовало. Я читала про антидепрессанты в Интернете и знала, что эффект будет заметен через какое-то время, но все же надеялась, что увижу хотя бы малейшие сдвиги. Наконец как-то утром, проводив детей в школу, я подняла этот вопрос. Крис тогда зашел на кухню за таблеткой. Налил воды в стакан и проглотил лекарство.
– Как думаешь, они помогают? – спросила я.
– Нет. – Он посмотрел в окно и покачал головой.
Муж не выглядел сердитым, скорее отрешенным.
Приготовившись к ссоре, я сказала:
– Иногда нужно попробовать разные лекарства, пока не подберешь то, что подойдет тебе.
– Возможно.
Крис не кричал, даже не повысил голоса. Но выражение его лица до смерти меня перепугало. В безжизненных глазах мужа читалось, что ему все равно. Совершенно. Я не знала, что будет дальше, если в ближайшее время ему не повезет.
– Если позвонишь врачу, наверняка он выпишет что-нибудь еще. – Я подавила слезы и, подойдя к мужу, взяла его за руки. – Все будет в порядке.
Я обняла его и постаралась не принимать на свой счет то, что он не ответил.
Крис позвонил врачу и получил рецепт на другое лекарство. Я забрала его таблетки из аптеки и вновь принялась ждать.
На этот раз мне не пришлось спрашивать, подействовали ли они. Я своими глазами увидела результат. Крис принимал таблетки каждый день, и вот наконец произошло удивительное. Он медленно, но верно выбирался из депрессии. Его шаг стал более легким, движения более быстрыми, даже голос изменился: в нем появилась надежда. Спал муж теперь дольше и крепче, будто восполнял все, что пропустил. Я готовила его любимые блюда, а как-то днем, когда я принесла в кабинет тарелку с едой, он улыбнулся и поблагодарил меня.
Конечно, таблетки не были чудодейственным средством, и Криса по-прежнему тяготило состояние безработицы, но он стал чаще выходить из кабинета, проводить больше времени с детьми, помогал Джордан со школьными проектами и играл в мяч с Джошем. Круги под его глазами почти исчезли, а темная пелена, что окутала наш дом, слегка поредела. Я вновь могла свободно вздохнуть.
Через шесть недель после начала приема нового антидепрессанта Крис пошел на собеседование в местную компанию по разработке программного обеспечения. До этого он отправлял туда резюме на разные должности, но получал лишь отказ. Крис готовился к собеседованию так, будто от этого зависела его жизнь. Он великолепно справился с первым этапом и перешел на следующий. Я заметила, как сразу же поднялась его самооценка. Да, он не хотел лишний раз обнадеживать себя, но я знала, что в нем проснулся дух соперничества, проигрывать он не любил.
После третьего собеседования Крис вернулся домой скорее жизнерадостным, чем подавленным. Теперь мой «золотой мальчик», который всегда заставлял женщин оборачиваться, снова светился от энтузиазма.
Тем вечером Крис последовал за мной в спальню, хотя обычно оставался на диване перед телевизором или проводил время за ноутбуком. Когда он лег в постель, то впервые за долгое время поцеловал меня. Я пожалела, что не настояла на антидепрессантах раньше. Но когда он снял одежду с нас обоих и я стала, как прежде, ласкать его, ничего не произошло. Я повторила попытки, но в итоге Крис отстранил мою руку и перевернулся на бок. Тишина, повисшая в комнате, оглушала. Как мудрая женщина, я не проронила ни слова, да и что я могла сказать?
Раньше такое было лишь раз, после мальчишника его приятеля из колледжа. Вернувшись домой, Крис не только не смог возбудиться, но очень быстро вырубился, а на следующее утро ничего не помнил. Когда я все рассказала, он посмеялся и пообещал никогда больше не пить шотландский виски.
Несколько ночей спустя мы снова попробовали заняться сексом, но с тем же результатом. Отказаться от антидепрессантов было пока невозможно – ведь они действительно помогали, а лекарства с минимальными побочными эффектами в половой жизни Крису не подходили.
Мне казалось, мы исчерпали все варианты. Будто мало того, что безработица подорвала наши отношения, так теперь Крис столкнулся с выбором: что важнее – его психическое состояние или возможность заняться любовью с женой. Я, конечно же, заверяла, что меня это не беспокоит и важнее, чтобы он принимал таблетки. С зимы мы пережили много невзгод, и я не хотела ставить под удар все, чего мы добились.
– Что ж, а меня это очень беспокоит, – сказал Крис.
– Принимай таблетки столько, сколько нужно, – ответила я. – Больше ни о чем не волнуйся. – Он попытался что-то сказать, но я перебила его: – Крис, прошу тебя.
– Хорошо, – вздохнул он.
Выглядел он подавленным, и я подумала, за что судьба посылает все эти беды на голову моего мужа.
Через неделю Крис зашел днем в прачечную комнату, когда я складывала чистые вещи.
– Меня взяли на работу, – сказал он.
Я была вне себя от счастья. Черная полоса скоро закончится, я знала это. Теперь все вернется на круги своя.
– Поздравляю, – ответила я с широкой улыбкой.
– Спасибо.
В его голосе я не заметила той радости, которую ожидала услышать.
Мне захотелось кинуться вперед и обнять мужа, но его мрачное выражение лица и серьезный тон сбили меня с толку. Он должен был тоже улыбаться. Радоваться. В душе заворочалось дурное предчувствие.
– В чем дело? – спросила я.
– Мне придется уезжать в командировки. Я не хотел ничего говорить, пока не был уверен, что меня возьмут.
– Как часто? – спросила я, уже зная, что ответ мне не понравится.
– Меня не будет дома по четыре дня в неделю.
Моя радость тотчас же улетучилась, сменившись тревогой.
– У них нет других свободных должностей? Без такого количества командировок?
– Нет. На последнем собеседовании, когда они немного расслабились, я узнал, что занимавший этот пост парень не справлялся. Только поэтому им потребовался новый человек. Они с осторожностью выбирали слова, но я понял, что он не смог так больше работать. – Крис прислонился к сушилке и покачал головой. – Клер, мне тоже не по душе постоянные командировки, но на это место претендует еще человек десять. Оклад и премии сопоставимы с теми, что я получал на прежней работе. Отличный соцпакет. Через полгода я смогу получить повышение, и в этом случае перейду в главный офис.
Мне хотелось возразить, попросить Криса, чтобы он отказался. Вряд ли наш брак сможет вытерпеть еще и испытание разлукой. Нам нужно было приложить совместные усилия, чтобы восстановить разрушенное. Я не знала, как достичь этой цели, находясь в разных местах. Но, увидев на лице мужа беспокойство и отчаяние, я не смогла вымолвить ни слова. Крис, как никогда, нуждался в этой работе, сейчас это было для него самым важным в жизни, поэтому я бросила своему тонущему мужу спасательный трос.
– Не волнуйся за командировки, – сказала я. – Мы справимся.
В его глазах я увидела как радость, так и печаль. Триумф был сейчас неуместен, учитывая, через что Крису пришлось пройти.
– Хорошо. – Он взглянул на меня и кивнул.
Вдалеке прозвенел колокол. Предвещал ли он гибель нашего брака? Судя по лицу Криса, он тоже его слышал.
Спустя неделю муж все же надел костюм, упаковал чемодан и улетел.
