Глава восемьдесят вторая
9 сентября 2012 года. Кембридж, штат Массачусетс
Из ванной донесся сдавленный стон.
Габриель проснулся и не сразу понял, где он. Когда стон повторился, он выбрался из постели и сонно поковылял в ванную.
– Дорогая, что случилось?
Открыв дверь ванной, Габриель увидел Джулию, склонившуюся над умывальником. Она с такой силой вцепилась в мраморную поверхность, что побелели костяшки пальцев. Джулия глубоко дышала.
– Хочешь, я разбужу Ребекку? – предложил Габриель, уже готовый выбежать в коридор.
– Не надо. Позвони в больницу.
– И что им сказать?
– Скажи, что у меня начались схватки.
Габриелю стало страшно. Он забросал жену вопросами, потом кинулся в спальню за очками и телефоном. Вернувшись в ванную, он принялся лихорадочно набирать номер родильного отделения больницы Маунт-Оберн.
– Дежурная медсестра спрашивает, отошли ли у тебя воды.
– Нет еще. Твой драгоценный паркетный пол не пострадал.
– Очень смешно, Джулианна… Она спрашивает, у тебя настоящие схватки?
– Думаю, что да. Они происходят регулярно и очень болезненно.
Джулия усердно старалась дышать глубоко и расслабленно. Так, как учил ее инструктор по йоге для беременных, обещавший успех.
В этот момент у Джулии мелькнула мысль, что, пожалуй, нужно попросить о возврате денег за обучение.
– Дежурная спрашивает, с какими интервалами происходят схватки.
– Шесть минут.
Все свое внимание Джулия старалась сосредоточить на дыхании, не отвлекаясь на голос Габриеля.
Конечно, она любила мужа, но сейчас от него было мало толку.
– Медсестра говорит, что нам нужно немедленно ехать в больницу. Сумки для тебя и для ребенка у нас уже собраны. Ты готова? – Габриель старался говорить спокойно. Желая еще больше успокоить Джулию, он стал гладить ей спину, скрытую балахонистой футболкой.
– Я готова. Поехали. – Джулия выпрямилась и удивленно посмотрела на мужа. – Тебе нельзя ехать в таком виде.
– Это почему? – Габриель причесался пятерней, стараясь выглядеть так, будто он хорошо выспался. Затем он поскреб щетинистый подбородок. – Мне некогда бриться.
– Ты посмотри на себя.
Габриель вперился в зеркало и поморщился. На нем были только трусы-боксеры с надписью: «Медиевисты делают это во тьме (веков)». Фраза была нанесена флюоресцирующей краской.
– Черт! Я быстро.
Джулия грузно двинулась следом, посмеиваясь на ходу:
– Скотт будет счастлив узнать, что его рождественский подарок отправится с нами в больницу. Если там вдруг погаснет свет, тебя всегда можно будет найти. Только не забудь тогда спустить брюки.
– Обожаю ваше чувство юмора, миссис Эмерсон.
Джулия засмеялась, сама не зная, почему ее так позабавила эта промашка Габриеля.
Недели две назад ей пришлось отказаться от дорогого белья, купленного мужем в «Ажан Провокатёр». Аргументация была простая: в этих красивых одеждах ей стало холодно спать. В ответ Габриель заявил, что ее штаны и бесформенные футболки «наносят серьезный урон ее сексапильности». Он предложил согревать Джулию своим телом.
Джулия предпочла подушку.
– Эти средневековые трусы-боксеры наносят серьезный урон твоей мужской сексуальности, – поддразнивала она мужа и смеялась сама, держась за свой выпирающий живот.
Габриелю было не до смеха. Хмуро поглядев на жену, он облачился в джинсы и рубашку. Затем, подав Джулии руку, вывел в коридор. Возле детской ее настигла очередная схватка.
Габриель включил люстру с бело-розовыми плафонами. Лицо жены было перекошено болью.
– Очень больно? – тихо спросил он.
– Да.
Пытаясь отвлечься, Джулия прислонилась к дверному косяку и стала разглядывать детскую.
Ее бы вполне устроила мебель от «Таргет», но Габриель настоял на покупке мебели в «Поттери Барн».
(В скобках отметим, что Джулия частенько называла «Поттери Барн»… протестантским сараем, поскольку их элегантная мебель невольно наводила на мысль о родовой аристократии – потомках белых англичан-протестантов. Мебель ей очень нравилась, но не своими высокими ценами.)
Совместными усилиями и с щедрой помощью родных и друзей Джулия и Габриель превратили одну из гостевых комнат в тихий, светлый мир для крошечной девочки. Стены были выкрашены в приглушенный серовато-зеленый цвет, а дверь, плинтусы и декор потолка – в нежно-белый. Дубовый паркет застелили большим ковром, в узоре которого сочетались пастельные оттенки розового, желтого и зеленого.
– Теперь это моя самая любимая комната во всем мире, – сказала Джулия.
Над колыбелью и пеленальным столиком висели яркие картинки с классическими персонажами историй о Винни-Пухе. Скоро, очень скоро их увидят широко раскрытые любопытные глазенки.
– Все ее ждет, – улыбнулся Габриель. – Все ждет нашего маленького Фаршированного Блинчика.
Когда Джулию отпустило, Габриель осторожно провел ее вниз и усадил в машину, которую он уже оборудовал детским сиденьем. Прежде чем ехать, он отправил эсэмэску Ребекке, кратко обрисовав ситуацию и пообещав держать ее в курсе.
Вскоре они подъехали к Родильному центру имени Бейна, входящему в состав больницы Маунт-Оберн. Пока Джулию перевозили в родильную палату, Габриель сумел придать своему лицу спокойное выражение. Но на самом деле он не успокоился. Он просто загнал все страхи внутрь.
Однако Джулию было не обмануть. Она знала, чего боится Габриель. Взяв его за руку, она подбадривала мужа, говоря, что с ней и Фаршированным Блинчиком все будет в порядке.
За руки они держались и когда Джулию осматривала дежурная акушерка. Та объявила, что Фаршированный Блинчик сейчас занимает поперечное положение, и выразила надежду, что к моменту родов малютка «ляжет правильно».
Габриель, чьи страхи мигом прорвались наружу, стал требовать, чтобы ему подробно объяснили особенности поперечного положения и подкрепили объяснения доходчивыми иллюстрациями. Медсестре Трейси удалось отвлечь будущего отца, направив его энергию в другое русло. Она научила Габриеля считывать показания монитора. Теперь он мог сообщать Джулии, когда очередной период родовых схваток достигает максимума и когда идет на спад.
Джулия была благодарна Трейси. Но Габриель не успокоился. Вытащив айфон, он полез в «Гугл» за информацией о поперечном положении плода.
Джулия очень сожалела, что впопыхах Габриель не оставил эту чертову штуку дома.
К счастью, принятое лекарство позволило Джулии уснуть. Она погрузилась в полубессознательное состояние.
* * *
– Джулианна!
Она открыла глаза и увидела склонившегося Габриеля. Лицо мужа было полно тревоги.
Джулия, как могла, улыбнулась ему, и эта улыбка чуть не разбила его сердце.
– Ты стонала.
– Должно быть, что-то приснилось.
Джулия протянула ему руку. Габриель тут же схватил ее и поднес к губам.
– Мои кольца, – прошептала она, спохватившись, что на ее пальцах нет колец. – Неужели я их потеряла?
Габриель погладил ей палец, где прежде было обручальное кольцо.
– Дорогая, ты сама сняла их еще несколько месяцев назад. У тебя стали опухать руки, и ты опасалась, что кольца повредят кровотоку. Ты перевесила кольца на ожерелье. На то, что я подарил тебе год назад, в нашем саду. Помнишь?
Джулия потрогала шею:
– Совсем забыла. Вчера я сняла ожерелье и убрала в шкатулку с драгоценностями.
– У тебя было верное предчувствие. Фаршированный Блинчик вот-вот появится.
Джулия закрыла глаза:
– Я думала, что труднее моей докторантуры в Гарварде нет ничего. Оказывается, есть.
У Габриеля сжалось сердце.
– Ты очень скоро вернешься в университет. Мы с Ребеккой тебе поможем.
В ответ Джулия что-то пробормотала.
– Знаю. Пока еще слишком рано об этом говорить. – Он наклонился к ее уху. – Прости.
– Мы с тобой это обсуждали. Иногда что-то неожиданное оказывается самым лучшим.
– Я сделаю все, что необходимо, а ты потом будешь решать.
– Ребенок от тебя – это вовсе не трудности и не тяготы. Если бы еще и больно не было. – Джулия поморщилась.
Габриель поцеловал ее в лоб:
– Я позвонил отцу. Он обещал сообщить Тому и Дайане. Сомневаюсь, что они двинутся в путь. Томми все-таки еще слишком мал. Но Ричард предложил в случае чего их довезти.
– Хорошо, – кивнула Джулия, не открывая глаз.
Пока она спала, акушерка пыталась убедить Габриеля, что поперечное положение у детей в материнском чреве встречается достаточно часто. Иногда рождающийся младенец поворачивается сам, а иногда это делает за него акушер. Так что беспокоиться не о чем.
Габриель поблагодарил за объяснения, но его беспокойство не уменьшилось. Его поддерживала лишь надежда на благополучное будущее. Еще немного – и он возьмет на руки свою дочь, став настоящим отцом.
Джулия спала, а может, просто дремала. Габриель ходил взад-вперед по палате. Больничная койка, на которой лежала его жена, делала ее совсем миниатюрной, совсем хрупкой.
Совсем молодой.
