Глава сорок третья
Длинный уик-энд на День труда, 2011 год.
Селинсгроув, штат Пенсильвания
– Раньше эта комната у твоего отца была гостевой, но мы решили превратить ее в детскую, – сказала Дайана, открывая дверь в небольшую комнату рядом с хозяйской спальней.
Джулия вошла следом, неся бело-голубой мешок с подарками.
До свадьбы оставалось еще несколько дней, и она помогала Дайане с приготовлениями.
– Я хотела покрасить стены и все подготовить. А теперь… – Дайана замолчала, гладя себя по животу.
– Не понимаю, что́ тебе мешает подготовить детскую.
Джулия оглядела комнату. Дверца шкафа была открыта. Внизу она увидела три коробки, показавшиеся ей очень знакомыми.
– Детская ему может не понадобиться, – прошептала Дайана, едва сдерживая слезы.
Джулия обняла ее за плечи:
– В больнице уже сталкивались с аналогичными случаями. Врачи имеют достаточный опыт. Несколько младенцев благополучно перенесли операцию. И Орешек ее тоже благополучно перенесет.
– Орешек?
– Пока вы не выбрали сыну имя, я зову его Орешком.
Дайана прижала руку к животу:
– Орешек. Знаешь, а мне понравилось.
– Мы молимся за Орешка, чтобы с ним все было хорошо. По-моему, тебе нужно заняться комнатой. Это будет подкреплением надежд, что малыш здесь обязательно появится… Кстати, я привезла подарок. Тебе и Орешку.
– Спасибо. Это первый подарок, который мы получаем.
– Поскольку он мой младший брат, мне и хотелось быть первой. Открой и взгляни.
Дайана осторожно извлекла из мешка прямоугольник, красиво завернутый в упаковочную бумагу. Положив мешок на пол, она стала распаковывать собственно подарок, оказавшийся репродукцией в золотой изящной раме. Репродукция изображала херувимчика, играющего на гитаре.
Дайана любовалась подарком.
– Я помню твои опасения. Знаю, ты не хотела ничего делать раньше времени, – тщательно подбирая слова, продолжала Джулия. – Но мне подумалось, что этот ангел станет олицетворением надежды. Картина называется «Angelo Musicante». «Ангел-музыкант». Ее оригинал находится во Флоренции, в Галерее Уффици.
– Спасибо, дорогая. – Дайана крепко обняла Джулию. – Какой прекрасный подарок.
Подойдя к окну, она поставила репродукцию на подоконник, прислонив к стеклу. Казалось, что ангел-гитарист жил здесь всегда.
– Еще твой отец говорил… Когда родится малыш, твоя комната станет гостевой.
– В общем-то, это не моя комната. Я ведь здесь и не жила. Моя комната была в старом доме.
– Ты моя дочь, и в моем доме у тебя всегда будет комната, – послышался хрипловатый голос Тома.
Женщины обернулись. Том стоял в дверях.
– Спасибо тебе, папа, но я великолепно обойдусь без своей комнаты.
– Это твоя комната, – тоном, не терпящим возражений, отрезал Том.
Джулия лишь вздохнула и кивнула.
– А вы выбрали цвета для стен? – спросила она.
– Конечно, – улыбнулась Дайана. – Бледно-голубой и красный. Мне захотелось как-то связать это с морем и парусной лодкой. Может, даже нарисовать ее на стене. Малышу понравится на нее смотреть.
– Замечательная идея, – подхватила Джулия. – Значит, на детском белье и других вещах тоже будут парусные лодки и корабли. Я постараюсь найти.
– Спасибо.
– У моего младшего брата должно быть все, что ему нужно. Жду не дождусь, когда смогу его баловать.
Глаза Тома стали влажными, в чем ему не хотелось признаваться даже самому себе.
– Значит, займешься украшением детской? – спросил он свою невесту.
– Хотя бы частично. Все нам не успеть. После медового месяца мы могли бы покрасить стены. – Дайана смотрела на Тома, не решаясь слишком явно выражать свою надежду.
– Как скажешь, так и сделаем, – заявил Том. Он поцеловал Дайану и осторожно погладил ее живот.
Почувствовав, что она здесь лишняя, Джулия прошла к двери.
– Спущусь вниз, посмотрю, чем там занимаются Габриель и дядя Джек.
– Постой, дорогая. – Дайана положила свою руку поверх руки Тома, гладившей ей живот. – Может, ты захочешь взять эти коробки? Там лежат вещи, принадлежавшие твоей матери. – Дайана указала на те самые коробки.
Обстановка в комнате мгновенно изменилась. Джулия и Том оба повернулись к раскрытому шкафу.
– Что? – сердито спросил Том.
– Они здесь стоят, только место занимают. Может, Джулия захочет увезти их к себе домой. Но если ей сейчас не до них, пусть остаются. Я сначала не знала, что́ в них. Наткнулась, когда разбирала шкаф. А когда посмотрела, сразу же закрыла и поставила обратно.
– Я очень хочу увидеть мамины вещи, – сказала Джулия.
Ее отец опустил руки. Он стоял, сжимая и разжимая пальцы.
– Что это за разговоры, когда до свадьбы осталось три дня? – прорычал Том. – Нашли о чем говорить.
– Дорогой, одно другому не мешает, – с легким упреком заметила Дайана.
– Ладно. Джул, попроси Габриеля. Пусть поможет мне перетащить их в вашу машину.
Джулия кивнула и вышла, успев увидеть, что отец снова обнял Дайану.
Еще на лестнице она услышала голоса, доносившиеся из гостиной.
– Ты уже сказал ей? – спросил Габриеля Джек.
– Нет, – раздраженно ответил Габриель.
– А собираешься?
Голос дяди Джека зазвучал громче. По интонациям он очень напоминал голос ее отца.
– Пока все тихо, не вижу в этом необходимости. Ей и так хватало разных переживаний. Зачем добавлять?
– Затем, чтобы девчонка не жила в страхе.
– Она и не живет в страхе.
Чувствовалось, Габриелю очень не нравится этот разговор.
– Если я узнаю, что ей до сих пор страшно, у нас с тобой будут проблемы.
Услышав шаги в коридоре, мужчины замолчали.
Войдя в гостиную, Джулия застала странную сцену. В дальнем углу стоял ее дядя Джек. Вид у него был весьма угрожающий. Габриель, стоявший в нескольких футах от него, выглядел столь же воинственно.
– Что тут у вас? – спросила она.
Габриель поманил ее. Джулия подошла, прижалась к нему.
– У нас? Ничего особенного. Просто разговаривали. Ты помогала Дайане?
– Чуть-чуть. А теперь мне нужна твоя помощь. Есть коробки… несколько штук. Их нужно перенести в нашу машину.
– Проще простого. Идем.
Габриель выразительно глянул на Джека и пошел вслед за женой.
* * *
За день до свадьбы Джулия согласилась помочь сестре Дайаны, главной подружке невесты, и взяла на себя часть организационных хлопот. Она посетила цветочный магазин и еще раз скрупулезно проверила заказ на цветы. Затем побывала в церкви, которую уже подготовили к завтрашнему торжеству. Следующим пунктом проверки у Джулии значился ресторан «Кинфолкс».
Если бы выбор доверили ей, она подыскала бы иное место для обеда, следовавшего за репетицией церемонии бракосочетания. Однако для жениха и невесты «Кинфолкс» имел особое значение, и Джулия, уважая чувства отца и Дайаны, оставила собственное мнение при себе.
Разговор с владельцем и управляющим был недолгим. Оба заверили Джулию, что к вечеру все будет готово. Она уже уходила, когда вдруг нос к носу столкнулась с Деб Ланди – бывшей подругой отца. Та была вместе со свой дочерью Натали.
Завидев приближающуюся Деб, Джулия нацепила искусственную улыбку.
– Привет, Джул. Целую вечность тебя не видела.
– Привет, Деб. Как поживаешь?
– Лучше не придумаешь. Натали приехала на уик-энд. Мы с ней болтались по магазинам.
В подтверждение своих слов Деб приподняла несколько пластиковых мешков с покупками.
Беспокойный взгляд Джулии переместился с высокой светловолосой женщины на ее дочь, стоявшую чуть поодаль с кислой миной на лице. На обеих была дорогая одежда и босоножки ручной работы. Обе сжимали в руках сумочки от «Луи Вуиттона».
В отличие от матери, волосы Натали были рыжими, что прекрасно сочеталось с ее зелеными глазами. Природа не обделила ее привлекательностью. Когда-то Натали была подругой Джулии. В общежитии Университета Святого Иосифа они жили в одной комнате. Дружба оборвалась, когда Джулия застала Натали в постели со своим тогдашним парнем Саймоном. Ничуть не смутившись, Натали предложила ей быть третьей.
– Вообще-то, Натали собиралась поехать на эти выходные в Хэмптонс. Ее приятель приглашал, – сказала Деб. – Ты ведь его помнишь? Саймон Тэлбот, сын сенатора.
– Помню, – коротко ответила Джулия.
Усилием воли она заставила себя воздержаться от дальнейших слов о Саймоне. Она понимала, что Деб разыгрывает дурацкий спектакль. Мать Натали прекрасно знала об отношениях Джулии и Саймона. Знала она и о его нападении на Джулию два года назад. К сожалению, арест не повлек заслуженного наказания. Защита и обвинение сумели договориться, и Саймон отделался общественными работами.
Словно не замечая, что Джулии неприятна эта тема, Деб продолжала:
– Миссис Тэлбот заболела, и поездку в Хэмптонс пришлось отменить. Но я рада, что у Натали появилось время побывать в родном доме. Я почти не вижу ее. Она вплотную занимается избирательной кампанией сенатора Тэлбота. Ты же знаешь: он баллотируется в президенты. У Натали очень ответственная работа.
– Мои поздравления, – сказала Джулия, стараясь говорить без презрения в голосе.
Натали подчеркнуто не замечала Джулию.
– Мама, нам пора.
Джулия с любопытством поглядывала на бывшую подругу. Их последняя встреча – точнее, столкновение – произошла в этом же ресторане. Тогда Натали попыталась шантажировать ее отрывком из видео, снятого Саймоном. Клип сильно компрометировал Джулию. Натали требовала у нее отказаться от обвинений в адрес Саймона, угрожая в противном случае забросить этот клип в Интернет.
Сама себе удивляясь, Джулия не дрогнула перед шантажом. Более того, она пригрозила Натали, что обратится в «Вашингтон пост» и расскажет, как Саймон подослал свою новую подружку, чтобы шантажировать ее. Вряд ли такой поворот событий понравится сенатору Тэлботу.
Пару лет назад Натали усомнилась в способности Джулии осуществить угрозу. Должно быть, потом она изменила свое мнение. Видео так и не появилось ни в Интернете, ни в других местах. Похоже, Саймон отказался от мести.
Какое-то время Джулия задавалась вопросом: почему Саймон и Натали затихли? Потом перестала, решив, что ей повезло и лучше не искушать судьбу.
Увидев сегодня Натали, Джулия подумала, что та снова поведет себя грубо и агрессивно. Ее бы не удивили намеки и замаскированные угрозы. Однако Натали была чем-то взбудоражена. Она топталась на месте, поглядывая на дверь. Казалось, Натали кого-то боится.
Ни в зале, ни снаружи Джулия не заметила никаких угрожающих признаков. Почему же Натали так нервничает? И куда делись ее непременные спутники – самодовольство и чувство превосходства? Они исчезли каким-то волшебным образом.
Видимо, Деб не считала встречу законченной и потому махнула дочери, требуя обождать еще немного.
– Была рада тебя видеть, Джул. Слышала, твой отец снова женится.
– Да. Завтра.
– Вот уж не думала, что его угораздит жениться. Должно быть, почувствовал старость.
Эти слова удивили Джулию. Деб была ровесницей ее отца. Возможно, даже старше на один-два года. Но пикироваться с бывшей подругой Тома ей не хотелось.
– Идем! – Натали буквально потащила мать к выходу.
Джулия проводила их взглядом, чувствуя, что что-то упустила. Что-то важное.
* * *
– Неужели у тебя еще остались силы? – спросила Джулию Рейчел, когда они два дня спустя сидели на кухне. – У меня – ни капли. Позавчера этот обед после репетиции. Вчера – свадебное торжество допоздна. – Рейчел устало опустила голову на разделочный стол.
Джулия обдирала листья с кукурузных початков, собираясь варить их на обед.
– Как хорошо, что я днем вздремнула, – со смехом отозвалась она.
– Конечно хорошо, – закатывая глаза, согласилась Рейчел. – Габриель сказал, что он тоже поспал. Он в жизни не спал днем. Вряд ли ему вообще удается заснуть в постели с тобой.
У Джулии мгновенно покраснели щеки. Она еще усерднее стала обдирать листья с початков, переменив тему разговора.
– Свадьба была просто потрясающая. Никогда не думала, что буду танцевать с отцом на его свадьбе.
– Джул, а я вот думаю, что у меня просто не будет сил праздновать сегодня твой день рождения. Наверное, я плохая подруга, но мне ужасно хочется спать. – Она широко зевнула.
– А почему бы и тебе не вздремнуть? – предложила Джулия.
– Пробовала. Эрон увязался следом. Вместо сна – очередная попытка сделать ребенка.
– И как успехи? – хмыкнув, спросила Джулия.
Рейчел драматично распласталась на столе:
– Мне нужен отпуск.
– От попыток сделать ребенка?
– Да, черт побери, – простонала Рейчел и закрыла глаза. – Мы без передышки занимаемся сексом, а я не беременею. – Она переменила позу, подложив под голову руку. – Мне действительно нужен отдых. Можно, я к вам приеду на несколько дней? Обещаю, я не буду вам мешать.
– Я думала, ты хочешь ребенка.
– Хочу, но какой ценой? У нас с Эроном избыток секса. Я и представить не могла, что секса может быть слишком много. Теперь представляю. Я начинаю чувствовать себя машиной.
– Боже милосердный. Какие признания случайно достигли моих ушей? – спросил Габриель, вошедший с заднего крыльца.
– Ничего особенного ты не услышал. Просто твоя сестра ухайдакалась за эти два дня. Рейчел, ты мне здесь все равно не помощница. Иди к себе и поспи. Придешь к десерту.
– Отпускаешь?
Початком, словно жезлом, Джулия махнула в сторону лестницы:
– Иди!
Рейчел не пришлось уговаривать. Она буквально понеслась наверх. Габриель проводил ее взглядом:
– Скажи мне, что у нас так не будет.
– У нас так не будет. – Джулия поцеловала мужа в висок.
– Обещаешь?
– Обещаю.
– Ты убедила меня вернуть способность к зачатию и не загадывать на будущее. И ты почти убедила меня, что прошлое моих родственников не имеет значения.
– Никакого, дорогой. Верь мне.
Габриель отобрал у нее початок.
– Нам не стоит особо тешить себя надеждами, – сказал он, сжимая ей руки. – Вазэктомию я делал почти десять лет назад.
– Я согласна и на приемных детей. Но вначале давай попробуем завести своих. Просто попытаемся. И не будем драматизировать ситуацию, как Рейчел с Эроном.
Габриель засмеялся и обнял ее. Джулия прижалась к нему и вдруг широко зевнула.
– Как ты насчет того, чтобы еще поспать? – заботливо предложил он.
– У меня куча дел.
– Чепуха. Никто не умирает с голода. Ричард читает на заднем крыльце, а Эрон храпит под телевизор. У нас сегодня будет поздний обед.
– Я уступила нашу комнату Рейчел.
– Тогда ложись на диван в кабинете. – Габриель поцеловал ее в лоб. – Ты эти дни крутилась как заведенная. И на репетиции, и на свадьбе. Можно и вздремнуть. Тем более что вдвоем у нас с тобой сна не получилось, – подмигнув, добавил он.
Джулия наградила его благодарным поцелуем и ушла. Габриель тем временем достал из портфеля небольшую книжку в кожаном переплете и вышел на заднее крыльцо.
– Какой сегодня замечательный день, – сказал Ричард, закрывая детективный роман.
– Да, – согласился Габриель, усаживаясь в плетеное кресло рядом со своим приемным отцом.
– А ты что читаешь? – спросил Ричард.
Габриель показал ему книжку, на обложке которой было вытиснено золотом «Дневник».
– Дневник моей матери.
Мужчины переглянулись.
– Я кое-что в нем нашел. Подарок от Грейс. – Габриель вынул и развернул два тетрадных листка.
– И что это?
– Имена, адреса, номера телефонов. Один – моего отца. Второй – Джин Эмерсон, жившей на Стейтен-Айленде. Так звали мою бабушку со стороны матери.
– Ты что же, впервые видишь эти листки? – удивился Ричард.
– Да. Помню, Грейс отдала мне материнский дневник, когда я был еще подростком. Но я туда даже не заглядывал.
Ричард кивнул. Чувствовалось, на него нахлынули воспоминания.
– Интересно, зачем она это сделала? – спросил Габриель, вглядываясь в почерк Грейс.
– Уверен: мы еще тогда говорили с тобой на эту тему. Неужели ты ничего не помнишь?
Взгляд Габриеля переместился на деревья, начинавшиеся за двором.
– Какие-то бессвязные обрывки.
– Когда твоя родная мать умерла, органы опеки разыскали твою бабушку и попросили ее взять тебя. Она отказалась. Грейс звонила ей и выясняла причину. Так листок с адресом и телефоном Джин Эмерсон оказался в дневнике твоей матери. Грейс подумала, что когда-нибудь тебе захочется увидеться с бабушкой или позвонить ей.
– Я не помню, чтобы Грейс рассказывала мне о бабушке. Она лишь сказала, что органы опеки нашли моих родственников, но те отказываются меня брать.
Ричард сдвинул брови:
– Когда мы тебя взяли, тебе было всего девять. Наверное, Грейс решила не сообщать тебе подробности. Многого ты тогда все равно не понял бы. Но я думал, что потом, когда ты стал постарше, мы тебе все рассказали. – (Габриель покачал головой.) – Приношу свои запоздалые извинения, – сказал Ричард. – Это наше упущение. Мы должны были тебе рассказать.
– Не за что передо мной извиняться. Вы с Грейс взяли меня – совершенно чужого вам мальчишку. А кровная родня от меня отказалась.
– С тех пор как ты переступил порог этого дома, ты стал нашим сыном, – хрипло проговорил Ричард. – И ты всегда оставался нашим сыном.
Габриель с силой сжал кожаный переплет:
– Тебя обидит, если я попытаюсь больше узнать о своих кровных родственниках?
– Ни в коем случае. Это твои корни, и ты имеешь право знать о них.
– Но я привык считать своим отцом тебя, – тихо сказал Габриель.
– Я был и остаюсь твоим отцом, – заверил его Ричард. – Одно другому не мешает.
– А я был далеко не идеальным сыном. Вы с Грейс рисковали из-за меня. Даже дом закладывали, чтобы меня спасти.
– Родительская любовь не ставит условий. Что бы ты ни сделал, мы не переставали считать тебя нашим сыном. Я молился о том, чтобы однажды ты вернулся к нам. И ты вернулся.
От волнения у Габриеля задрожали колени.
Серые глаза Ричарда с необычайным вниманием смотрели на него.
– Мы не были твоими биологическими родителями, но во всем остальном ты наш сын. Родство бывает не только кровным.
– А что Грейс говорила моей бабушке?
Ричард откинулся на спинку плетеного кресла:
– Думаю, объяснила, кто она такая. Потом рассказала о случившемся с твоей матерью и о том, как наткнулась на тебя в больнице. Грейс, конечно же, говорила о тебе. Она надеялась урезонить твоих кровных родственников.
– И ей это удалось?
– Нет. – Ричард нахмурился. – Твоя бабушка была очень сердита на дочь и слишком ослеплена собственными моральными принципами. От твоей матери она отказалась сразу же, как та забеременела. Сомневаюсь, что после этого они виделись.
– Грейс оставила данные о моем отце. Она и ему звонила?
Ричард подался вперед:
– Помню, мы говорили с тобой об этом, поскольку дело касалось твоего свидетельства о рождении. Отец убедил твою мать не упоминать его имени. Поэтому там стояло только ее имя.
– Тогда как Грейс сумела найти моего биологического отца?
– Через твою бабушку. Помогать внуку она не спешила, зато очень охотно поделилась адресом и телефоном твоего отца. Наверное, они и записаны на втором листке, – сказал Ричард, косясь на дневник. – Грейс проявила благоразумие и не стала звонить ему домой. Она позвонила твоему отцу на работу. Он вообще отказался с ней говорить.
– Это я помню. Грейс говорила, что мой отец знает, где я нахожусь, но за мной не приедет.
– Она надеялась, что твои родственники согласятся тебя взять, потому и решила связаться с ними.
– Грейс о любом человеке думала в превосходной степени.
– Да. Но Грейс обладала очень трезвым умом. После бесплодного разговора с твоей бабушкой и практически несостоявшегося разговора с твоим отцом она больше их не беспокоила. И ты остался у нас. – Ричард печально посмотрел на него. – Грейс надеялась, что сама поговорит с тобой о твоей родне. Ей очень хотелось поговорить с тобой о них, когда ты будешь совсем взрослым.
– Ну почему я раньше не заглянул в материнский дневник?
Габриелю вдруг вспомнилось видение, в котором ему явилась Грейс, и ее слова о прощении. Он до сих пор очень тосковал по своей приемной матери.
– Джулианна в тебе души не чает, – сказал он Ричарду, заслоняясь словами от тяжелых мыслей.
– А я в ней. Я очень благодарен вам обоим за позволение жить в этом доме.
– Этот дом был и всегда будет твоим. Джулия тут поделилась своими мыслями. Если Бога уподоблять отцу, то такой отец должен быть похож на тебя.
– Я очень польщен, – усмехнулся Ричард. – Но вряд ли я дотягиваю до столь высокой оценки. Как и любой человек, я несовершенен.
– Мне бы хоть четверть твоего несовершенства, – пробормотал Габриель, опуская голову.
– Я знаю: ты благодарен нам с Грейс за твое усыновление. Получается, будто мы оказали тебе услугу. Но у тебя до сих пор сохраняется искаженное понимание этого шага.
Габриель вскинул голову. Их глаза встретились.
– Бог послал нам тебя, зная, что ты нам нужен.
Они долго смотрели друг на друга, затем перевели взгляд на двор и деревья. Оба молчали. Если бы кто-то сказал, что в тот момент у Габриеля были влажные глаза, профессор Эмерсон не преминул бы объяснить это аллергией.
