Глава двадцать девятая
Джулия не ответила на электронное письмо Пола. Тем более он просил ее больше не писать. Пусть будет так. Она знала: рано или поздно их пути снова пересекутся на какой-нибудь конференции или коллоквиуме. Постепенно Пол свыкнется в мыслью, что она жена Габриеля, и их дружеские отношения восстановятся.
Во всяком случае, она на это надеялась.
Тем не менее сама его просьба, да еще высказанная в электронном письме, больно ее задевала. Пару дней Джулия вообще не смотрела почту. Когда же она решила проверить свой ящик, в нем оказалось письмо от отца:
Джул!
Как только получишь мое письмо, позвони мне на мобильный.
Папа
Электронные письма и эсэмэски отца всегда отличались лаконичностью. Том был человеком немногословным. Но это послание сразу чем-то насторожило Джулию. Не сообщив Габриелю о письме, она подняла трубку телефона на кухне и набрала номер отцовского мобильника.
Отец ответил сразу же:
– Да, Джул.
– Привет, пап. У тебя что-то случилось?
Отец замолчал. Чувствовалось, он подбирает слова.
– Мы сейчас в больнице.
– В больнице? Что у вас стряслось?
В этот момент на кухне появился Габриель. Джулия прикрыла микрофон рукой и прошептала:
– Мой отец.
– Вчера мы ходили на УЗИ. Хотели узнать пол нашего ребенка. Попутно узнали, что с ним не все благополучно.
– Что именно?
– Его сердце.
– Его? – не сразу поняла Джулия.
– Да. Моего сына.
На последнем слове голос Тома дрогнул.
– Боже мой, папа, – прошептала Джулия. Ее глаза наполнились слезами.
Габриель стоял рядом с женой и потому слышал весь разговор.
– Где вы сейчас? – спросила Джулия.
– В Филадельфии. В городской детской больнице. Врачи согласились принять нас без очереди.
В трубке послышались другие звуки, а затем – громкий шепот отца:
– Радость моя, все будет хорошо. Все будет хорошо. Ты только не плачь.
– Это Дайана?
– Да, – нехотя ответил Том.
– Я вам очень сочувствую. Что сказал врач?
– Мы недавно говорили с кардиологом. Он сказал, что ребенок родится с… гипоплазией левых отделов сердца.
– Пап, я не понимаю медицинских терминов. В чем это выражается?
– В том, что у малыша только половина сердца. – Том медленно втягивал в себя воздух. – Джул, это очень опасно.
– Боже мой, – прошептала Джулия. По ее щеке скатилась первая слеза.
– Без операции ребенок вообще не жилец. Они собираются делать операцию сразу после его рождения. Конечно, если Дайана сможет выносить его до конца срока. Иногда… – Том не договорил.
– Врачи могут это исправить?
– Операция частично поможет его сердцу, но нормальным оно не станет. Врачи говорят: ребенку нужно сделать не меньше трех операций. И потом он обречен всю жизнь принимать лекарства. Никто не знает, каким будет его развитие и будет ли… – Том закашлялся.
– Чем я могу вам помочь?
– Нам никто и ничем помочь не может. Разве что молиться.
Джулия заплакала. Габриель осторожно забрал у нее трубку.
– Том, это Габриель. Примите мое сочувствие. Я закажу вам номер в отеле, который поближе к больнице.
– Мы не нуждаемся… – Том смолк. В трубке слышался торопливый шепот Дайаны. – Хорошо, – вздохнул Том. – Нам это кстати.
– Я сделаю запрос и по электронной почте пришлю вам всю информацию. А вы не хотите съездить в Нью-Йорк на другую консультацию? Я могу забронировать вам авиабилеты и оформить направление к врачу.
– Здешние врачи достаточно опытные. Завтра мы встречаемся со специалистами по детской кардиологии.
Габриель посмотрел на плачущую жену:
– Вы хотите еще поговорить с Джулианной?
– А что сотрясать воздух? Она нам все равно ничем не поможет.
– Пусть так, но она ваша дочь. Этот ребенок – ее брат. Если понадобится, она примчится к вам по первому зову.
– Спасибо, – угрюмо произнес Том. – Мы тут сами в подвешенном состоянии.
Джулия вытерла слезы и кивком головы указала на трубку.
– Том, она хочет говорить с вами. Не отталкивайте дочь. – Габриель передал жене трубку.
– Пап, я понимаю, тебе не до меня. Но пожалуйста, держи меня в курсе.
– Ладно.
– Мне неловко спрашивать, и все-таки как насчет вашей свадьбы?
– Джул, мы сами не знаем.
– Мы собираемся на День труда приехать в Селинсгроув. Если нужно, я могла бы приехать даже раньше.
– Хорошо.
– Ты не против, если я сообщу Ричарду?
Том колебался.
– Смотри сама. Мне каждый разговор об этом… В общем, понимаешь. Дайана звонила матери и Мелиссе. Это ее сестра.
Джулия смахнула слезинку с носа:
– Папа, я люблю тебя. И Дайану тоже. Скажи ей об этом.
– Скажу. Пока, Джул.
Джулия тихо повесила трубку. Габриель сразу же обнял жену.
– Как они радовались этому ребенку, – прошептала она.
Габриель обнял ее еще крепче. Пальцы Джулии вцепились в ткань его рубашки.
– Они в хорошей больнице, – сказал он.
– Да они просто раздавлены этим диагнозом. Даже если операция и поможет сердцу ребенка, совсем здоровым оно не станет. И так – всю жизнь.
– Врачебные прогнозы носят вероятностный характер. А каждый пациент индивидуален. – Габриель резко выпрямился, словно что-то вспомнив. – А у Тома бывали нелады с сердцем?
– Насколько помню, нет. Но у его отца и матери были. – Джулия подняла голову. – Ты подумал, что у ребенка это наследственное?
– Не знаю. – Габриель снова прижал ее к себе. – Бывают моменты, когда гораздо лучше быть доктором медицины, чем доктором философии. Сейчас как раз один из таких моментов.
По щекам Джулии снова катились слезы. Ей и в голову не приходило, что малыш может родиться на свет больным. Она уже видела себя старшей сестрой и не хотела думать ни о чем плохом.
Сейчас, плача в объятиях мужа, Джулия понимала: все ее чувства не идут ни в какое сравнение с тем, что испытывают Том и Дайана. Им было во сто крат тяжелее.
– Не представляю, как они свыкнутся с этим, – всхлипывая, сказала она. – Они оба раздавлены.
Джулия не видела ни лица Габриеля, ни ужаса, вдруг вспыхнувшего в его глазах.
