Глава тринадцатая
Январь 2011 года.
Ферма близ Эссекс-Джанкшн, штат Вермонт
Пол Норрис ступил ногой в самую середину внушительной коровьей лепешки.
– Надо же так вляпаться! – воскликнул он, вытаскивая сапог.
Бесси – одна из любимых отцовских коров голштинской породы – неодобрительно посмотрела на него.
– Прости, Бесси. Я хотел сказать, что соприкоснулся с весьма полезным удобрением. – Он потрепал корову по шее и принялся очищать сапог.
Дело было ранним утром. Убирая навоз в хлеву отцовской фермы, Пол думал не о коровах, а о внутренних механизмах Вселенной, карме и о том, во что превратилась его собственная жизнь. Затем он подумал о ней.
Джулия собиралась замуж за этого придурка. Через день в это время она уже будет законной женой профессора Эмерсона.
Пол отказывался верить в такой поворот событий.
После всего, через что ей пришлось пройти из-за этого Эмерсона… после его снисходительно-покровительственного отношения к ней, стремления контролировать каждый ее шаг… Джулия все-таки согласилась его простить. И если бы только простить. Она собиралась выйти за него замуж.
За высокомерного придурка Эмерсона.
Почему?
Почему хорошие парни всегда приходят к финишу последними?
Почему прекрасные девчонки всегда достаются каким-нибудь Эмерсонам?
Нет справедливости во Вселенной. Он, поди, сейчас целуется в Джулией, а я убираю коровье дерьмо.
Джулия утверждала, что Эмерсон изменился. Но насколько может взрослый человек измениться за каких-то полгода?
Пол радовался, что не принял приглашения и не поехал на свадьбу. Он бы не выдержал этой церемонии. Наблюдать, как они обмениваются нежными взглядами, слушать, как они произносят брачные клятвы, и знать, что Эмерсону не терпится поскорее отвезти ее в роскошный гостиничный номер и…
Пол даже застонал. Так стонет влюбленный человек, потерявший свою любимую.
К счастью, коровы исправно производили навоз, уборка которого забирала часть его времени.
Пол работал на родительской ферме в Вермонте, заменяя отца, поправлявшегося после сердечного приступа. Отцовское здоровье улучшалось, однако врачи запретили ему заниматься физическим трудом.
К восьми часам утра с уборкой навоза было закончено. Пол вполне созрел для завтрака. Дул холодный ветер, свистевший в черных ветвях старых деревьев. Эти деревья сажал еще прапрадед Пола, стараясь защитить от ветров просторный фермерский дом. Холодно было даже бордер-колли Максу. Пес бегал кругами, лаял на падающие снежинки и просился в дом.
Тем временем с шоссе в проезд свернула машина, неторопливо поднялась вверх и затормозила почти рядом с Полом. Этот «фольксваген-жук», похожий на желто-зеленый лайм, был хорошо ему знаком. Знакома была ему и женщина, вылезшая из салона на недавно очищенную от снега дорогу. На ногах женщины были тяжеловатые угги.
Женщину звали Эллисон. У нее были темные вьющиеся волосы, веснушчатое лицо и лучистые синие глаза. Умная, веселая, она работала воспитателем детского сада неподалеку отсюда, в Берлингтоне. Полу она доводилась… бывшей подругой.
– Привет! – крикнула она, махнув ему рукой. – Я привезла кофе от «Данки».
Пол заметил у нее в руках пластиковый поднос с четырьмя большими кофейными чашками, на которых красовалась эмблема кондитерской «Данкин донатс». Кроме подноса, Эллисон держала пакет, где наверняка лежали разные вкусности. В основном пончики, покрытые сахарной глазурью.
– Пошли в дом. Сегодня на улице такой холод, – сказал Пол.
Эллисон не спорила. Макс – тоже.
Сам Пол вначале зашел в пристройку, где снял с себя рабочую одежду и повесил сушиться промокшие рукавицы. Затем он долго мыл в теплой воде руки.
Ему было слышно, как на кухне его мать разговаривает с Эллисон. Похоже, мать совсем не удивилась ее приезду. И Эллисон, похоже, заехала к ним не просто так.
Когда Пол вошел на кухню, мать поспешно ушла, унеся две кружки кофе.
– Как твой отец? – спросила Эллисон, подавая Полу кружку.
Пол принялся за кофе, желая оттянуть ответ. Кофе был превосходным: крепким, с двумя кусками сахара. Элли знала, что Пол – большой любитель кофе.
– Поправляется потихоньку, – каким-то не своим, официальным тоном ответил Пол, усаживаясь напротив. – Все порывается взяться за работу, а мама говорит, что пока рано. Утром опять пытался выйти. Она его перехватила на пороге.
– Мы посылали цветы в больницу.
– Я видел. Спасибо.
Оба сидели, не зная, о чем говорить дальше. Потом Эллисон протянула руки и обхватила широкую ладонь Пола:
– Я слышала про свадьбу. – (Пол удивленно посмотрел на нее.) – Твоя мама сообщила моей. Они случайно встретились в «Ханнафордсе». – Эллисон смотрела на него во все глаза. Пол молчал. – Если хочешь знать мое мнение, я совсем не рада за нее. Только дура может выходить за такого человека.
– Она не дура, но спасибо за поддержку.
Пол стиснул руку Эллисон, но не разжал пальцы. Ему было приятно ощущать ее ладонь в своей. В этом было что-то знакомое и успокаивающее, а Полу сейчас очень требовалось успокоение, и потому рука Эллисон оставалась в его руке.
Эллисон улыбнулась, отхлебнула кофе:
– Знаю, сейчас неподходящее время. Но мне просто хотелось тебе напомнить, что я никуда не исчезла.
Пол склонился над своей кружкой.
– Хочешь, сходим в кино? – вдруг предложила Эллисон. – Не сейчас, конечно. Еще рано ходить в кино.
Ее щеки покраснели, а глаза пытались прочитать ответ на лице Пола.
– Не знаю, – выдохнул Пол.
Наконец он выпустил ее руку и откинулся на спинку стула.
– Я не хотела осложнять отношения между нами, – продолжала Эллисон. – Мы же обещали, что навсегда останемся друзьями.
Не зная, куда деть руки, она принялась водить ногтем по ободку кружки.
– Сейчас у меня… трудные времена, – признался Пол.
Ноготь Эллисон царапал пластиковую поверхность.
– Я ведь не пытаюсь лезть в твою жизнь. Я просто хочу, чтобы мы оставались друзьями. Конечно, ты занят… и все такое.
Эллисон отламывала кусочки опустевшей одноразовой кружки и аккуратно складывала на столе.
– Да ты успокойся, – не выдержал Пол, снова беря ее за руку.
Его глаза были добрыми и понимающими, и это успокоило Эллисон.
– Элли, у нас с тобой было много хорошего. Но я не хочу нырять в те отношения. Это было бы слишком легко.
– Если помнишь, со мной никогда не было легко.
Чувствовалось, его слова задели Эллисон.
Он смущенно кашлянул и поднял на нее глаза:
– Я не в том плане, что ты… подстраивалась под меня. Я совсем о другом. Соблазнительно вернуться в прежние отношения, потому что там было хорошо и уютно. Но ты заслуживаешь серьезного парня, который будет принадлежать тебе целиком, а не наполовину.
Он замолчал. Эллисон тоже молчала и, как ему показалось, чего-то ждала.
– Что? – спросил он.
– Ничего. Так мы когда-нибудь выберемся в кино? Я бы даже угостила тебя обедом в «Лениге». Я же теперь старшая воспитательница и зарабатываю кучу деньжищ.
Пол улыбался. Искренне, без попыток казаться вежливым.
– Только если вначале ты позволишь угостить тебя завтраком в «Мирабель».
– Отлично. Когда?
– Одевайся.
Пол сам подал ей пальто. В тамбуре Эллисон едва не упала, пытаясь надеть свои угги. Тогда Пол опустился на грязный, запачканный песком и соляными разводами пол и сам надел ей сапожки.
– Даже половина тебя лучше, чем другие целиком, – прошептала она, будто разговаривая с собой.
