ГЛАВА 7
Ник захлопнул за собой дверь и упал в кожаное кресло. Взглянув на кульман, он крепко сжал кулаки, чтобы унять чесотку вдохновения. Ему нестерпимо хотелось творить. В его воображении возникали текучие образы зданий со скругленными гранями, выстроенных из кирпича, известняка и стекла. По ночам их видения вальсировали перед его закрытыми веками, а он, владелец «Дримскейп энтерпрайзиз», просиживал день-деньской на заседаниях правления.
Ник мысленно послал их подальше. Мало того что эти чернильные души изводили его своими стяжательскими затеями — большинство из них выступали против участия в проекте застройки береговой линии, считая, что если Ник возьмется за его разработку, то не предоставит ее в срок и их компания разорится. И они были правы. У Ника оставался единственный верный выход: не подкачать.
Приближалась субботняя вечеринка у Конте, а Ник до сих пор даже не договорился о деловой встрече с графом. Хиоши Комо тоже пока не звонил. Застряв в отправной точке, Ник решил, что самое благоразумное сейчас — подождать, пока Конте первый сделает шаг навстречу, и считал часы до званого ужина. Может быть, граф решил сначала посмотреть, что даст их неформальная встреча, а потом уже обсуждать дела, если только он не соврал Алексе.
Алекса… От одного воспоминания о ней у Ника все внутри беспокойно сжималось. Вчера вечером, выиграв у него партию в шахматы, она торжествующе отплясывала перед ним в гостиной. Взрослая женщина, а визжала и трясла от радости головой, как девчонка. И сам он в очередной раз смеялся до колик. Как бы ни были красивы его прежние подруги, их вылощенное остроумие могло лишь слегка поколебать его спокойствие. А Алекса доводила Ника до безумного веселья — такого, как в детстве.
Кто-то позвонил по прямому проводу. Ник снял трубку:
— Да?
— Ты покормил рыбку?
Ник прикрыл веки и ответил:
— Алекса, я работаю.
— И я! — бесцеремонно фыркнула она. — Но я хотя бы беспокоюсь о бедняжечке Отто. Ты его кормил?
— Отто?
— Ты все время зовешь его Рыбкой. Его это обижает.
— Рыбки не могут обижаться. Да, я его кормил.
— Очень даже могут. И раз уж мы заговорили об Отто, я хотела тебе сказать, как мне его жалко. Аквариум стоит в кабинете, а туда вообще никто не заходит. Почему бы нам не переставить его в гостиную? Тогда бы Отто чаще виделся с нами.
Ник провел по лицу ладонью, призывая себя к терпению.
— Не надо. Я не хочу, чтобы этот чертов аквариум портил интерьер главной комнаты. Мэгги подарила мне его в шутку, и я возненавидел эту рыбку с первой же минуты.
Из трубки, казалось, повеяло холодом.
— Сколько от них беспорядка, да? Хоть от людей, хоть от животных. Как это ни скверно, но даже рыбки страдают от одиночества! Почему бы нам не купить для Отто кого-нибудь в компанию?
Ник выпрямился в кресле, решив положить конец этой смехотворной беседе:
— Нет, еще одна рыбка мне не нужна, и аквариум останется на прежнем месте. Я ясно выразился?
После долгого гудения зуммера в трубке раздалось:
— Яснее ясного.
И Алекса отключилась. Ник чертыхнулся, пододвинул к себе стопку документов с последнего заседания правления и принялся пересматривать их. Неугомонная супруга со своей рыбкой только отвлекла его от дел. Он побыстрее выкинул из головы их разговор и снова углубился в работу.
* * *
— Он с ума сойдет!
Алекса прикусила губу, не понимая, почему от слов подруги по ее спине пробежал холодок. В конце концов, Ник Райан не альфа-самец. Посердится, конечно, немного, но ведь он никогда не теряет самообладания.
Она еще раз оглядела гостиную, в которой резвились собаки. Целая свора дворняжек и породистых, а также щенков и взрослых псов. Некоторые из них оккупировали кухню: ели корм, с чавканьем лакали воду и шумно возились, натыкаясь на ножки столов. Другие бешено носились из комнаты в комнату, осваивая новое жилище и обнюхивая все углы. Жесткошерстный терьер вгрызался в подушку. Черный пудель вскочил на диван и по-хозяйски расположился на нем. Одна из дворняг уже задрала ногу у аудиоколонки, но Мэгги вовремя сграбастала ее и выкинула на задний двор, пока та не испортила динамик.
Беспокойство Алексы переросло в приступ откровенной паники. Мэгги права: Ник ее убьет! Она в смятении посмотрела на подругу:
— Что же мне делать?
— Скажи ему правду, — пожала та плечами. — Ты ведь взяла собак максимум на пару ночей, пока в приюте не найдут им хозяев. Если собак вернуть, их всех сразу усыпят.
— Что, если он все равно заставит меня их выставить? — поежилась Алекса.
— Отвези к себе на квартиру.
— Там мало места.
Мэгги, правильно поняв ее немую просьбу, вскинула руки:
— Черта с два я возьму их к себе! У меня сегодня особый гость, и с ним мне будет гораздо приятнее, чем с каким-то щенком! Выкручивайся сама.
— Но, Мэггс…
— Мне пора, — отмахнулась подруга. — Ха, хотелось бы мне посмотреть, какой скандал закатит братец, когда вернется! Позвони мне на мобильник!
И дверь за ней захлопнулась. Алекса взглянула на веселый кавардак, который устроили щенки у ее ног, и поняла, что на этот раз она поступила немного скоропалительно. Можно было объяснить в приюте, что она возьмет лишь несколько собак, и отвезти их к себе на квартиру… Но она до ужаса разозлилась на Ника из-за рыбки и решила хорошенько его проучить. Вот только теперь от страха она не знала, куда деться.
Одна гончая потихоньку грызла ножку стола. Алекса собралась с духом и обдумала стратегию предстоящей баталии. Она отведет собак в гостевую комнату. Может, Ник ничего и не заметит. Он ведь никогда в нее не заходит. Она отнесет туда еду и игрушки, а на прогулку будет выводить потихоньку с черного хода. Убедив себя в том, что план должен сработать, Алекса погнала всю свору в конец коридора.
В гостевой комнате она высыпала из сумки кучу собачьих игрушек и убедилась, что ее постояльцы ими заинтересовались. Плотно прикрыв за собой дверь, она собрала миски с водой и кормом, а заодно прихватила несколько газет и заснувших на диване щенков. Затем Алекса выбежала на задний двор, позвала отбившихся от стаи гуляк и приступила к обустройству быта четвероногих квартирантов.
Для начала она с тревогой оглядела роскошный диванчик на двоих и мягкий стул с красивой обивкой в серебристо-серых завитках. Ах, черт, и почему Ник такой богач! Никто не обставляет комнату для гостей с такой роскошью: синевато-серое ковровое покрытие, фигурного литья столики и плед, которому ее домашнее покрывало и в подметки не годится! Погладив мягкую шерсть вышитого вязаного пледа, Алекса решила, что хорошо бы достать где-нибудь несколько старых одеял. Впрочем, ее супруг наверняка таких не держит… Она уже собралась порыться в шкафах наверху, но услышала, как в замке провернулся ключ.
Перепуганная Алекса бросила плед на спинку стула, захлопнула за собой дверь комнаты, кинулась по коридору в прихожую и едва не налетела на Ника.
— Привет!
Тот сразу насторожился. Прищурившись, он посмотрел на нее из-под упавшей на глаза волнистой белокурой челки, словно сомневаясь в ее добросердечии. В Алексе шевельнулось чувство вины, но она ему не поддалась.
— Привет… — Ник окинул взглядом прихожую, и у Алексы перехватило в горле. — Что здесь происходит?
— Ничего особенного. Я как раз собиралась готовить ужин. Если, конечно, ты не очень устал и не захочешь лечь прямо сейчас, — бодро изрекла она.
— Но еще только шесть часов! — удивился Ник.
— Ага… Ну, у тебя, наверное, куча недоделанной работы? Если хочешь, я принесу тебе ужин прямо в кабинет…
— Я сегодня и так переработался! — раздраженно ответил Ник. — А сейчас хочу расслабиться — выпить вина, посмотреть бейсбол…
— «Метсы» тоже играют?
— Понятия не имею. В финал они в любом случае не вышли, к тому же организаторы даже не рассматривали возможность их участия. Так что преимущество за «Янки».
Алекса, не скрывая досады, поморщилась:
— Они слишком отстали — победы им не видать. В этом году Нью-Йорк на чемпионат не поедет.
— Почему бы тебе не посмотреть «Метсов» наверху? — нетерпеливо бросил Ник.
— Хочу смотреть на большом экране.
— Я тоже.
Алекса почувствовала, что вскипает, и с радостью ухватилась за злость, в которой страх растворился без остатка. Она с достоинством развернулась и удалилась в кухню.
— Прекрасно, тогда я воспользуюсь правом одолжения.
Ник повесил черное шерстяное пальто в шкаф и застыл на пороге. Алекса тем временем достала ингредиенты для салата, который вовсе не собиралась есть, и стала шинковать овощи для рагу. Ник вынул из холодильника бутылку и налил ей вина.
— Что ты сказала?
— Что я воспользуюсь правом одолжения. Я хочу смотреть игру «Метсов» внизу, на большом экране. А ты иди наверх и смотри там своих «Янки» — и чтобы ни гу-гу! Никакого улюлюканья, или воплей, или скандирования: «Вперед, „Янки!“» Понятно?
Алекса оглянулась на мужа. Он потрясенно таращился на нее, словно у нее вдруг выросли рога. Она постаралась ничем не выказать, до чего он хорош — с приоткрытым от изумления ртом и мускулистым торсом, который плотно облегала светло-серая рубашка, подчеркивающая широкие плечи. И какого черта он так привлекателен?! Рукава и воротничок рубашки даже после нескольких часов носки казались хрустящими, а на черных брючинах еще не разгладились стрелки. Пуговицы на манжетах Ник расстегнул и по привычке закатал рукава, обнажив предплечья, поросшие светлыми волосками. Его сильные пальцы уверенно обнимали тонкий винный бокал, и при мысли о том, к чему еще они могут так прикасаться, Алекса не на шутку разволновалась. Чтобы не пялиться на мужа, словно влюбленный подросток, она постаралась полностью сосредоточиться на резке овощей.
— Ты ненормальная. — Ник замолчал, очевидно подыскивая в уме подходящие резоны. — Одолжения для того и нужны, чтобы использовать их по очень существенным поводам.
— Мое право — мне и решать.
Ник подошел к ней совсем близко. Тепло его тела манило Алексу, доводило до безумия. Как ей хотелось опереться спиной о его грудь, позволить его рукам сомкнуться на своей талии! Как жаждала она ощутить его сильное мускулистое тело, вообразить, что они настоящая супружеская пара! Они стали бы обниматься прямо здесь, на кухне, занялись бы любовью на широком дубовом столе, между винными бокалами и тарелками с пастой, а потом спокойно поужинали бы и вместе посмотрели бы матч «Метсов».
Алекса судорожно сглотнула, отгоняя соблазнительный образ.
— Неужели ты потратишь одолжение на просмотр какого-то паршивого бейсбольного матча?
— Ага.
Она высыпала чеснок и наструганные перцы в сковородку. Ник придвинулся к ней вплотную. Алекса ощутила, как пряжка его ремня скользнула по ее ягодицам. Несмотря на плотную броню джинсов, она задрожала в предвкушении более интимных прикосновений и еле удержала в руках нож. Ник жарко дохнул ей прямо в затылок и положил обе ладони на разделочный стол, отрезая ей путь к отступлению.
— Выигрыши случаются редко. Ты хочешь угробить свой на дурацкий бейсбольный матч, от которого ничего не изменится?
— Я переживаю за каждую игру «Метсов». А вот ты из-за излишней самоуверенности не принимаешь игру своей команды всерьез. Победа достается им слишком легко. Ты привык считать, что это в порядке вещей.
— «Янки» не всегда побеждают! — прорычал он ей в самое ухо.
Но Алекса упорно не желала отступать от бейсбольной темы.
— Даже когда они продули «Соксам» чемпионат американской лиги, ты все равно продолжал их хвалить. И даже не подумал отдать должное команде соперников.
— Никогда бы не подумал, что бедняги-«Янки» могут кого-то так разобидеть!
— В первую очередь болельщиков, а не игроков! Мы — те, кто болеет за «Метсов», — знаем, что значит проигрывать! Мы празднуем каждую, даже малюсенькую победу и никогда не думаем, что по-другому просто не бывает! К тому же в нас больше преданности.
— Хмм… Ты о «Метсах»? Или об их болельщиках?
— Да, смейся сколько угодно, но если бы ты чаще испытывал поражение, то держался бы скромнее и гораздо больше радовался бы выигрышу.
Ник положил руки ей на бедра, прижимаясь напряженным членом к ее заду.
— Может, ты и права, — пробормотал он.
Нож с грохотом выпал из ее рук. Алекса стремительно обернулась и натолкнулась на грудь Ника. Он положил руки ей на плечи, приподнял ее подбородок. Чувственный вихрь закружил обоих, достиг пика. Алекса непроизвольно приоткрыла губы, словно призывая его воспользоваться приглашением.
— Что?
В глубине его светло-карих глаз промелькнул диковатый отсвет.
— Кажется, я начинаю ценить то, чем не могу обладать. — Ник резко провел пальцем по ее щеке, потом по нижней губе. — Учусь понемногу искусству желания.
У Алексы пересохло во рту. Она провела кончиком языка по губам, чтобы хоть немного увлажнить их, и желание вновь завладело ими. Балансируя на самой грани, переступив которую она в корне изменила бы их с Ником отношения, Алекса все же не поддалась инстинкту и не ринулась очертя голову в пропасть, а нашла в себе силы продолжить их безумную дискуссию:
— То есть ты согласен со мной? Ты и вправду понял, почему «Метсы» лучшие?
Его белозубый оскал сверкнул насмешкой над ее предположением.
— Нет. Лучше «Янки» никого нет. А выигрывают они по одной простой причине, — шепнул он, почти касаясь губами ее губ. — Они этого очень хотят. И если ты, Алекса, чего-то очень сильно пожелаешь, ты в конце концов добьешься своего.
Алекса отпихнула Ника и повернулась к столу. Ей захотелось порубить ножом не только овощи, но и кое-кого еще. Типичный задавака-болельщик «Янки»!
— Я тебя позову, когда будет готов ужин. А пока отправляйся наверх!
В кухне зазвенело от его смеха. Ник отстранился, и Алексу прошиб озноб. Она затаила дыхание, пока он поднимался по лестнице, но в гостевой комнате все было тихо. Алекса бросилась в гостиную, включила матч, прибавила звук, а затем пошла проведать собак.
Роскошный шерстяной плед оказался разодранным на клочки. Алекса с трудом вырвала его из зубов черного лабрадора и запихнула в нижний ящик комода. Газеты были уже испачканы. Алекса собрала измаранные листы, разбросала по комнате свежие, а парочку на всякий пожарный случай расстелила на диване и на стуле. Затем она налила в миски свежей воды. По ее расчетам, примерно через час собак следовало вывести перед сном на прогулку.
Она плотно прикрыла дверь комнаты, поспешила обратно на кухню и закончила приготовление ужина, не забывая время от времени громко выкрикивать комментарии по поводу матча.
Ник ненадолго спустился к ужину и почти сразу ушел к себе. Алекса, измотанная своей аферой, поклялась себе больше никогда не превышать меру честности в отношениях с приютом.
Вечером ей удалось потихоньку, маленькими группками вывести всех собак во двор.
Матч закончился. «Метсы» выиграли у «Марлинов» со счетом 4:3. Наскоро исполнив ликующий танец, Алекса прибралась в кухне, еще раз проверила собак и поднялась в свою спальню. Все мышцы у нее болели, голова шла кругом, но она чувствовала себя победительницей. Назавтра, чтобы успеть выгулять и покормить собак, а также прибраться в гостевой комнате до ухода Ника на работу, ей предстояло встать в пять утра.
Алекса с превеликой неохотой заставила себя быстро принять душ и сразу повалилась в постель, не найдя сил даже переодеться в ночную рубашку. Она заползла под одеяло и крепко уснула.
* * *
Кто-то проник в дом.
Ник сел в постели и прислушался. До его ушей донеслось тихое скрежетание, как будто по замку царапали ключом и теперь пытались отпереть засов с помощью фомки.
Не теряя времени, Ник проворно прошлепал босыми ногами к двери спальни и чуть-чуть приоткрыл ее. Дом хранил молчание. А потом снова раздался звук — утробное ворчание, чем-то напоминающее рев.
Холодок пробежал по спине Ника. Он принялся взвешивать, как следует поступить в подобном случае. Кто, черт возьми, вломился в его жилище? Сигнализация не сработала. Стало быть, вор сумел ее нейтрализовать. Ни оружия, ни газового баллончика Ник при себе не имел. Что там еще применяют в игре «Улика»? Пистолет, подсвечник, нож, веревку или отрезок свинцовой трубы. Лучше все-таки позвонить в «911».
Ник потихоньку выбрался в коридор и на цыпочках прошел мимо спальни Алексы. У ее двери он задержался, но потом решил, что не стоит будить ее. Вдруг она начнет паниковать и станет мишенью для взломщика? На это Ник никак не рассчитывал. Сейчас его главной целью было обеспечить ее безопасность. Из шкафа в коридоре он вынул бейсбольную биту, включил беспроводной телефон, нажал три кнопки и заявил о вторжении.
Затем Ник начал спускаться по лестнице с намерением проучить сукина сына. Внизу он застыл, спрятавшись в тени, но, кроме ровного гудения холодильника, не услышал ничего подозрительного. Он постоял в одиночестве посреди прихожей, вглядываясь в темные проемы комнат. Входная дверь была надежно заперта, цепочка на месте, красный огонек сигнализации горит. Странно. Если бы ее отключили, он бы погас. Может, зашли с черного хода, но звона разбитого стекла он не слышал, если только…
Вдруг дверь гостевой комнаты затрещала под чьим-то напором. Ник, прижимаясь к стене и крепко стиснув в руке биту, двинулся вперед. Про себя он отсчитывал секунды, остававшиеся до приезда полицейских. Что ж, может, он и не Клинт Иствуд, но если засветит негодяю по башке, то лишь удостоверит свое право называться мужчиной.
В комнате тяжело дышали. Может, даже задыхались. И царапались в дверь.
Вот черт!
Ник замер, взявшись за дверную ручку. От прилива адреналина сердце бешено колотилось. Преодолевая страх, Ник кое-как совладал с собой, поднял биту, повернул ручку и рывком распахнул дверь настежь.
— А-а-а-а!
На него ринулась целая свора собак. Пара, две, три, четыре — вокруг его ног бесновалось сплошное косматое месиво. С пятнами и без, большие и маленькие — все они лаяли и виляли хвостами, свесив языки. Ник по-прежнему стоял с занесенной для удара битой, но собаки совершенно его не боялись: они так обрадовались человеку, пришедшему к ним в ночной тьме, что сразу взбодрились и почувствовали склонность к игре.
В течение пары секунд Ник пытался убедить себя, что это все сон и что сейчас он проснется в своей постели.
Но потом он убедился в реальности происходящего.
И он понял, что готов кого-нибудь убить.
Естественно, его жену.
В гостевой комнате царил хаос. Везде валялись обрывки газет, на роскошном ковровом покрытии темнели мокрые пятна, судя по всему не от воды. Из диванной подушки торчала набивка, а напольный цветок клонился на сторону, словно во хмелю. Рядом с горшком щенок рылся в кучке земли. «Архитектурное обозрение», очевидно, долго жевали, прежде чем выплюнуть.
Ник закрыл глаза. Сосчитал до трех. Снова открыл.
Затем что есть мочи проорал имя жены.
Алекса, как по команде, уже в панике скакала вниз по ступенькам. Мигом оценив ситуацию, она попыталась заблаговременно остановиться, но бежала слишком быстро, поэтому проехала босыми пятками по полу и со всего маху врезалась в мужа. Со свистом выдохнув, она схватила Ника за плечи, чтобы удержать равновесие, и заглянула ему в лицо.
В тот же миг ей стало ясно, насколько он взбешен. В ее небесно-голубых глазах отразился ужас. Алекса попятилась, выставив вперед руки, словно заранее обороняясь от нападения. Ник лишь мельком заметил ее непроизвольное движение: глаза ему застилала алая пелена гнева, сквозь которую мало что удавалось рассмотреть.
На его ширинку тяжело опустилась чья-то мохнатая лапа. Он стряхнул ее и спросил лихорадочным шепотом:
— Что, черт возьми, это такое?
— Ник, извини! — вздрогнув, ответила Алекса. — Я просто не знала, что делать! Мне позвонили из приюта и сказали, что у них все переполнено. Они спросили, не могу ли я взять несколько собак хотя бы на ночь. Ник, я не могла им отказать! Я не могла, иначе ведь их всех усыпили бы, потому что в наши дни на развитие приютов выделяют так мало средств. Я, конечно, понимаю, что ты не любишь животных, а потому решила: они здесь спокойно переночуют, а утром я их отведу обратно.
— Ты думала, что сможешь скрыть от меня в комнате целую свору собак?
Ник безуспешно пытался держать себя в руках. Он прилагал к этому все возможные усилия, но все равно чувствовал, что срывается на крик. Теперь он понял, почему дикари таскают своих жен за волосы. По лицу Алексы он видел, что она исподволь оценивает степень его гнева. Закусив нижнюю губу, Алекса легонько переминалась с ноги на ногу, как будто отчаянно подыскивала доводы, чтобы объяснить Нику свой поступок и не спровоцировать его на приступ бешенства.
На его голую ступню положили обглоданную косточку. Ник взглянул на пса — тот вилял хвостом, свесив на сторону язык.
— Он хочет, чтобы ты ее бросил.
— Я сам знаю, чего хочет эта чертова псина! — окрысился на Алексу Ник. — Я не идиот! Хотя ты меня именно за такого и принимаешь! Ты использовала одолжение, чтобы на целый вечер спровадить меня наверх и скрыть все это! — возмущался он, не обращая внимания на ее виноватый вид. — Ты заправская врунья, Алекса! Я, кажется, до сих пор даже не подозревал, как хорошо ты умеешь врать!
От этих слов Алекса перестала ежиться и выпрямилась перед мужем в полный рост:
— Мне пришлось соврать! Я живу с ненавистником животных, которому легче отправить ни в чем не повинных щенков в газовую камеру, чем позволить им гадить в доме!
Ник заскрипел зубами и, не выдержав, ругнулся:
— Даже не пытайся свалить вину на меня, женщина! Ты не спросила разрешения, а просто взяла и привела тайком в мою комнату целую стаю собак! Ты хоть видела, что они там натворили?! И куда делся мой шерстяной оранжевый плед?
Алекса в отчаянии запрокинула голову и издала протяжный вопль.
— Так и знала, что какие-то ничтожные вещички тебе дороже живых существ! Ты как тот тип из «Пиф-паф ой-ой-ой!». Помнишь, он сажал всех детей под замок, чтобы в городе никто не мусорил, не шалил и не безобразничал? Не дай бог, чтобы хоть что-нибудь пошло не так, как он запланировал! Давайте жить в чистоте! Давайте беречь оранжевый плед, как зеницу ока, чтобы он оставался в целости и сохранности!
Ярость Ника грозила вот-вот прорваться наружу. И прорвалась. Сжав кулаки, он издал грозный рык, который, вероятно, очень понравился собачьему выводку, потому что все они вдруг принялись вторить ему и вразнобой подпрыгивать, так что не разобрать было, где чьи лапы, хвосты и туловища.
— «Пиф-паф ой-ой-ой!»? Это ты чокнутая! Это тебя надо посадить в психушку! Сначала врешь мне, потом разоряешь мой дом, потом сравниваешь меня с типом, который мучил детей, — и все потому, что ты ненормальная. Ты боишься взять на себя ответственность и хотя бы извиниться!
Алекса привстала на цыпочки и заглянула мужу в лицо:
— Я хотела, но ты повел себя неразумно.
Ник резко схватил Алексу за плечи, прикрытые какой-то шелковой одежкой, и слегка встряхнул:
— Неразумно?! Я повел себя неразумно?! Я стою посреди ночи в комнате, полной собак, и обсуждаю с тобой дурацкий фильм!
— Он не дурацкий. Почему бы тебе не взять пример с Ральфа Крэмдена из «Молодоженов»? Пусть он крикун и надоеда, зато спас целый собачий приют, когда узнал, что его должны ликвидировать. Почему бы тебе не проявить толику человечности?
— Теперь эти долбаные «Молодожены»! Все, с меня хватит! Ты сейчас же заберешь этих псов, всех до единого, и отведешь обратно в приют, или, Богом клянусь, Алекса, я сам вышвырну их вон!
— Никуда я их не поведу.
— Поведешь!
— Попробуй заставь.
— Попробуй? Заставь?
Собирая жалкие остатки самообладания, Ник вцепился в шелковистый атлас на ее плечах. Пелена перед его глазами наконец исчезла. Он поморгал и взглянул на босые ноги Алексы.
Только теперь до него дошло, что жена стоит перед ним совершенно голая. Ее зеленовато-желтый пеньюар соскользнул с плеч и распахнулся спереди: его кушак незаметно развязался и лежал на полу. Под ним, против ожидания, Ник обнаружил не кружевное белье — разжигатель мужской похоти, — а гораздо более интригующее зрелище.
Боже, до чего же она безупречна!
На этот раз складки материи не скрывали, не искажали бесконечные изгибы ее теплого золотистого тела. Пышные груди Алексы были словно созданы для ласк мужчины, а ее соски оттенка спелой земляники так и манили прикоснуться к ним языком. Ее бедра напоминали не острый костяк в угоду современной моде, а песочные часы, будившие воображение художников древности. Ноги измерялись милями. Лишь крохотный огненно-красный клочок стрингов служил единственной преградой, в которую утыкался его взор.
Слова замерли у него в гортани. Ник поперхнулся, потом с силой выдохнул, словно получил удар под дых. Алекса неприятно щурилась, не желая сдавать позиций в ссоре, но, заметив, как изменилось лицо мужа, притихла. Ник угадал, в какой именно момент она сообразила, что уронила пеньюар. Прочитал в ее глазах осознание собственной наготы, увидел, как округлились от ужаса ее губы за секунду до того, как благоразумие подсказало ей поднять одежду.
И Ник успел за эту секунду принять решение.
Он потянул из ее рук пеньюар, не давая накинуть его, затем наклонился к ней и накрыл ее рот своим. Алекса от потрясения не сопротивлялась, и Ник закрепил успех: быстрым толчком раздвинул ее полные губы и беспрепятственно проник туда, в ее гладкий, женственный, теплый рот. Одурманенный ее вкусом, он бешено вращал языком вокруг ее языка, понуждая Алексу ответить тем же.
И она ответила.
Еще как ответила!
Как накрепко запертая дверь распахивается от резкого пинка, так дало трещину и их самообладание. Ник почти наяву услышал треск разрушаемых барьеров. Алекса жадно упивалась им, все настойчивее заявляя о своих требованиях. Наконец она издала глухой ненасытный стон, и Ник в ответ притиснул ее к стене, откликаясь на каждый толчок ее языка. Сильно выгнувшись, Алекса обхватила мужа за шею, ее вздернутые груди недвусмысленно умоляли его воспользоваться предложением. Ее запах дурманил, кружил ему голову. Он накрыл ладонями ее груди, потер пальцами тугие соски. Нагота Алексы, ее мягкая плоть, ее вкус доводили его до безумия. Где-то у самых ног бесновались собаки, но их сумасшедший лай не мог перекрыть рев его разбушевавшейся крови.
Он прервал поцелуй — и тут же вонзился зубами в нежную кожу ее шеи. Алекса содрогнулась всем телом, и Ник, удовлетворенно шепча, наклонил голову еще ниже, к ее груди, щекоча языком и нежно покусывая сосок, а Алекса, придавленная к стене, корчилась от удовольствия, подбадривая его к более активным действиям. Он взял в рот ее земляничный сосок и начал его посасывать, а руками сжал ягодицы Алексы, так что ее бедра сами собой приподнялись, раздвинулись, обнажая упругую, пульсирующую, призывно отверстую щель.
— Ник, я…
— Только не проси, чтобы я прекратил.
Он поднял голову и посмотрел на нее. Груди Алексы лоснились от его ласк, соски напряглись и отвердели, живот подрагивал. Из разбухших губ вырывались частые хриплые вздохи, глаза подернулись глубокой синей дымкой. Он ждал ее ответа всего секунду, какой-то миг — и целое столетие.
— Не прекращай.
Ник нагнул голову и поцеловал жену. Он терзал ее губы так, словно был узником, а Алекса воплощала для него утерянный вкус свободы. Он чувствовал, что уже тонет в омуте ее тела, как вдруг…
— Полиция!
В созданное ими чувственное царство ворвались звуки сирен. В дверь требовательно заколотили, а в окнах прихожей замельтешили алые вспышки сигнальных маячков. Собаки всполошились и устроили в прихожей настоящий тарарам.
Ник отшатнулся, словно приходя в себя после долгого помрачения рассудка. Алекса захлопала глазами, затем почти машинально схватила пеньюар и надела его. Ник подошел к двери, снял ее с сигнализации, но, прежде чем отпереть, спросил:
— Ты как, нормально?
Алекса вздрогнула, еле выдавив:
— Да.
За дверью стоял офицер полиции. Очевидно, затуманенный взгляд Ника и заметная эрекция показались ему подозрительными. Он заглянул в прихожую и обнаружил там женщину в пеньюаре и целую свору собак. Офицер убрал в кобуру револьвер и сказал:
— Сэр, вы заявили о вторжении.
Ник подумал, что этот эпизод можно по праву считать самым постыдным в его жизни. Он пригладил ладонью всклокоченные волосы, решив придерживаться проверенного, логического хода мыслей.
— Верно. Простите, офицер, произошла ошибка. Входите, пожалуйста.
Он понимал, что не пригласить полицейского в дом было бы невежливо. Офицер еще раз оглядел место происшествия и, вероятно, удостоверился, что женщина здесь по доброй воле, а собаки вовсе не пытаются защитить ее от маньяка. Он кивнул ей:
— Мэм…
— Извините за беспокойство, офицер. — Алекса мучительно сглотнула. Словно догадавшись о том, что Ник не сможет сам ничего вразумительно объяснить, она начала: — Мой муж подумал, что кто-то проник в дом, но во всем виновата я. Я спрятала собак в комнате для гостей. Думала, что там он их не найдет, а они посреди ночи, наверное, подняли шум, и он решил, что к нам забрался вор.
Ник закрыл глаза. Какое позорище!
— Алекса, давай просто… — попытался вмешаться он.
— Нет, Ник, позволь мне закончить. Видите ли, офицер, мой муж не любит животных, а я на добровольных началах помогаю одному из приютов. Иногда беру на ночлег подобранных на улице собак, и в этот раз я не хотела, чтобы муж знал об этом, а потому привела их домой потихоньку, тайком от него.
Полицейский посмотрел на Ника и учтиво осведомился:
— Вы не заметили, что в одной из ваших комнат полно собак, сэр?
— Она услала меня наверх! — с раздражением ответил Ник.
— Ясно.
— В общем, мой муж все-таки их услышал и позвонил в «девять-один-один». Он хотел сам проверить, что происходит внизу, и наткнулся на собак, очумел от злости и начал орать. Тут прибежала я, мы чуть не подрались, а потом уже приехали вы…
Полицейский взглянул на валявшуюся на полу бейсбольную биту.
— Сэр, вы хотели напасть на взломщика с одной этой битой?
Ник не понимал, почему он вдруг почувствовал себя виноватым.
— Я позвонил в полицию, — пожал плечами он, — но рассудил, что и сам смогу обезвредить бандита.
— У вас нет оружия?
— Нет.
— В следующий раз, когда заподозрите вторжение, я настоятельно рекомендую вам позвонить нам, а затем запереться вместе с женой в комнате и там дожидаться нашего приезда.
Ник вскипел, но сдержался и кивнул:
— Разумеется.
Полицейский что-то записал себе в блокнот.
— Мэм, вы точно управитесь сегодня с вашими собаками?
— Да, мы все утрясем.
— Тогда я поеду. Мне нужны кое-какие данные для отчета.
Он произвел краткий опрос, записывая информацию в блокнот, и, уходя, ласково потрепал по голове черного лабрадора, не удержавшись от улыбки:
— Симпатяги! Вы занимаетесь таким замечательным делом, миссис Райан. Было бы обидно, если бы этих бедняг усыпили.
Алекса так и расцвела от его похвалы.
— Спасибо вам!
— Доброй ночи.
Вежливо кивнув на прощание, полицейский скрылся за дверью. Ник запер засов, затем обернулся к жене.
* * *
Алекса не собиралась дожидаться мужниных причесанных извинений. Она догадывалась, что Ник уже успел заготовить длинный перечень объяснений. Он поддался безумию и потерял власть над собой. Дефицит секса вынудил его домогаться жены — и к черту последствия! Но теперь, когда полицейские устроили ему холодный душ, он еще раз все взвесил и решил, что в интересах их обоих будет воздерживаться от постельных отношений. По крайней мере, так записано в их договоре. К тому же их брак изначально оговорен как фиктивный. Так что все это не взаправду.
Чувственный туман рассеялся, оставив после себя тупую ноющую боль. Появление полисмена Алекса расценила как перст судьбы. Мать-Земля наконец-то вмешалась и протянула ей руку помощи.
— Алекса…
— Нет.
Она требовательно вскинула руку, и Ник выжидающе замолчал.
Алекса осознавала, что сегодня ее чувства к Николасу Райану пересекли опасную черту. Все вдруг спуталось и утратило иллюзорность. Но она храбро посмотрела правде в глаза и проглотила ее, словно горькую пилюлю: если она согласится спать с Ником, то все сразу изменится — для нее, но не для него. Она влюбится очертя голову, а он просто позабавится ею. И к концу года она останется с разбитым сердцем, а он уйдет прочь, даже не оглянувшись. Однако еще одна мысль прямо-таки оглоушила Алексу: если он попросит лечь с ним в постель, она не сможет ему отказать.
Алекса не удержалась и содрогнулась от стыда. Под ласками Ника она уже не властна над своими гормонами. И она даже не может пообещать себе, что в будущем подобное ни разу не повторится. Но Алекса точно знала одно: она ляжет со своим мужем в постель при условии, если он сам попросит ее об этом. Она хотела, чтобы он с ума сходил по ней, чтобы распалился, разгорячился, возбудился до того, что от одного ее касания готов был бы лезть на стенку. Точь-в-точь как сегодня. Но тогда она не приняла бы никаких оговорок: ни дурного настроения, ни бессонницы, ни алкоголя. Ей нужен был бескомпромиссный, запредельный, исполненный страсти секс, чтобы Ник в трезвом уме восхищался только ею одной. Без единой мысли о Габриэлле. Или об окончании воздержания.
Алекса хотела, чтобы Ник принадлежал только ей. И тем самым она сама, как говорится, вбивала гвоздь в крышку своего гроба, потому что нынешним вечером она в очередной раз не смогла удостовериться в том, что Ник желает спать именно с ней.
Она уныло поздравила себя с тем, что рассуждает вполне логично — под стать мужу. Если ей нельзя спать с ним, значит надо по-прежнему отталкивать его от себя и все так же балансировать между дружбой и вожделением. Устав от борьбы, она выбрала тактику честности напополам с обманом, как в горячем пунше: лекарство действует лучше, если его смешать с ликером.
— Ник, прости меня. — Алекса выпрямилась, окутав себя невидимым облаком собственного достоинства. — Я спрятала от тебя собак и в этом была неправа. Я сейчас все здесь приберу, а утром верну их в приют. Если они снова обратятся ко мне с просьбой, я тебя обязательно поставлю в известность, и мы вместе найдем компромиссное решение.
— Алекса…
— Теперь о том, что между нами произошло, — поспешно перебила она. — Ничего страшного. Я, как и ты, поддалась минутному порыву. Я слышала, что гнев часто переходит в страсть, а мы оба, что греха таить, страдаем от отсутствия секса. Такие эпизоды наверняка будут снова повторяться, но я не хочу сейчас об этом говорить. Мне до смерти надоело обсуждать наши деловые взаимоотношения. Они построены только на деньгах, так что давай придерживаться условий договора, ладно?
* * *
Слушая речь жены, Ник призывал на помощь всю свою выдержку. Интуиция подсказывала ему, что Алекса скрывает гораздо больше, чем выдает, и Ник знал, что, сделай он лишь шаг в сторону от намеченного курса, развитие ситуации примет иное направление, если не развернется на все сто восемьдесят градусов.
Но он отогнал от себя провокационную мысль и еще раз взглянул на Алексу. Ему вдруг пришло в голову, что за дни их совместного житья она стала для него еще привлекательнее. Ее глаза, и улыбка, и самое сердце лучились светом. Их беседы раскрывали в нем те двери, которые казались навсегда запертыми, но вызванные ими странные приливы эмоций не утешали его, да и не могли утешить. Алекса претендовала на серьезные отношения. Эта женщина, черт возьми, их заслуживала. А он мог предложить ей только секс и дружбу. Но не любовь. Он сделал свой выбор много лет назад. И цена этого выбора была слишком высока.
Тонкая ниточка, ненадолго соединившая их, вновь с треском порвалась, и Ник взирал на ее обрывки со смешанным чувством, слишком похожим на ненавистное ему сожаление. Сухо кивнув, он вымученно улыбнулся Алексе:
— Извинения и объяснения принимаются. Больше никакого психоанализа.
Она ответила на улыбку, держась по-прежнему отстраненно:
— Вот и хорошо. А теперь иди, пожалуйста, спать, а я все тут уберу.
— Я помогу…
— Лучше я сама.
На пути к лестнице Ник неожиданно обратил внимание на забившуюся в угол гончую. Длинное желтоватое туловище, некрасивая морда… В собачьих глазах он разглядел собственное прошлое — бездну боли и отсутствие тех, на кого можно положиться. Шерсть на псе свалялась, хвост безвольно свис на одну сторону. Явно отшельник, похожий на сироту-переростка, помещенного в детском приюте к прелестным малышам. Возможно, был пойман на краже съестного. И скорее всего, ни семьи, ни детей, ни знакомых. Пес спокойно стоял у подножия лестницы, провожая Ника долгим взглядом.
Ник вспомнил, как однажды летом он наткнулся в лесу на старую дворнягу, сильно исхудавшую, со спутанной шерстью и отчаянием в глазах. Он привел ее домой, напоил и накормил до отвала. Нику удалось выходить его, и пес стал ему другом.
Некоторое время Нику удавалось скрывать собаку от матери: дом был слишком просторен, а домработница согласилась не разглашать секрета. Но однажды он пришел домой из школы и обнаружил, что его любимца нет. А когда узнал, что из поездки на Каймановы острова вернулся отец, то сразу понял, кто виновник пропажи. Он тут же уличил отца, но Джед Райан в ответ грубо расхохотался и пихнул сына в бок: «В нашем доме не место всякой дряни, приятель! Была бы хоть собака приличная, например немецкая овчарка. Эта дворняга ни на что не годна — только гадила везде. Я вышвырнул ее».
И Джед Райан удалился, а Ник в очередной раз усвоил урок: ни к кому не привязываться. Долгие годы тот пес не шел у него из ума, но в конце концов Нику удалось запереть воспоминание о нем так надежно, что оно больше не беспокоило его. До нынешнего момента…
Второй раз за эту ночь он заколебался, не воспользоваться ли подвернувшимся случаем, не преодолеть ли страх возможных последствий. Сердце у него щемило от тоски, от беспокойства, от замешательства…
Но он отвернулся и от жены, и от уродливого пса и захлопнул за собой дверь спальни.
