ГЛАВА 3
Алекса ерзала на сиденье черного «БМВ». Ее будущего супруга, судя по всему, тоже безмерно тяготило повисшее между ними молчание, поскольку он начал немилосердно теребить кнопки MP3-плеера. Наконец его выбор пал на Моцарта, и Алекса незаметно поморщилась. Ник, очевидно, предпочитал музыку без слов. Она снова содрогнулась при мысли, что ей придется жить с ним под одной крышей.
В. Течение. Целого. Года.
— А у тебя есть «Блэк айд пис»?
— Это блюдо такое? — озадаченно покосился он на нее.
Алекса издала тяжкий стон:
— Я даже согласна на старую добрую классику: Синатру, Беннетта, Мартина… — (Ник промолчал.) — «Иглз»? «Битлз»? Если услышишь знакомое название, подай голос!
Его плечи заметно напряглись.
— Они мне знакомы. Может, лучше Бетховен?
— Все, забыли.
Снова воцарилось молчание, нарушаемое лишь фортепианной мелодией. Алекса понимала, что они оба нервничают, по мере того как расстояние до родительского дома все сокращалось. Нелегко им будет притворяться влюбленной парочкой, если они не в силах вынести даже двухминутного разговора. Она решила приступить с другой стороны:
— Мэгги сказала мне, что у тебя есть рыбка.
На ее замечание он ответил холодным взглядом.
— Да.
— Как ее зовут?
— Рыбка.
— Ты никак ее не назвал? — растерянно заморгала Алекса.
— Это преступление?
— Разве ты не слышал, что животные чувствуют точно так же, как и люди.
— Я не люблю животных.
— Почему? Ты их боишься?
— Еще чего!
— Помнишь, ты испугался змеи, которую мы увидели в лесу? Ты не решился подойти поближе, а потом придумал какой-то предлог и вообще ушел.
Атмосфера в машине, казалось, накалилась еще сильнее.
— Я ничуть не испугался. Просто мне было все равно. Я же сказал, что не люблю животных.
Алекса насмешливо фыркнула и снова замолчала. Еще один пункт в ее списке можно смело вычеркнуть. Мать-Земля здорово подкачала. Алекса решила пока не говорить будущему мужу о приютах для животных. Когда там появлялось слишком много обитателей, она забирала лишних бедняжек к себе домой и держала, пока для них не появлялись места. Интуиция подсказывала ей, что Ник в таком случае сразу взбеленился бы. Если только у него хватило бы духу разозлиться как следует. Ей даже стало интересно поглядеть на него в таком состоянии.
— Чему ты улыбаешься? — спросил он.
— Так, ничему. Ты помнишь все, о чем мы с тобой говорили?
— Да! — мученически вздохнул он. — Мы обсудили всех твоих родственников до мельчайших подробностей. Я помню и их имена, и всю подноготную. Ради бога, Алекса, я ведь в детстве играл в вашем доме!
— Ты приходил только ради маминого шоколадного печенья! — съязвила она. — И с удовольствием мучил свою сестру и меня! К тому же это было давно и неправда. За последние лет десять ты даже ни разу не виделся с ними. — Ей не хотелось выказывать ему обиду, но легкость, с которой Ник отмахивался от прошлого, немного уязвляла ее. — Кстати, ты никогда не заикался о собственных родителях. Ты с отцом хоть иногда видишься?
Ей казалось, что еще немного — и она получит обморожение от его ледяных манер.
— Нет.
Алекса подождала развития темы, но его не последовало.
— А как мама? Она вышла снова замуж?
— Нет. Я не желаю обсуждать своих предков. Это бессмысленно.
— Чудесно. Что мы в таком случае скажем о них моим родителям? Ведь они обязательно спросят.
— Можешь сказать им, — резко ответил он, — что мой отец ошивается где-то в Мексике, а мать укатила в неизвестном направлении со своим новым дружком. И вообще, говори что хочешь. На свадьбу они в любом случае не приедут.
Алекса хотела что-то возразить, но свирепый взгляд Ника ясно показал ей, что вопрос исчерпан. Здорово. Как она обожает эту его разговорчивость!
Алекса указала на приближавшийся дорожный знак:
— Здесь поворот к маминому дому.
Ник вырулил на круговую подъездную аллею и заглушил мотор. Их взору предстал белый викторианский особняк, чей классический силуэт с колоннами и опоясывающей здание террасой даже снаружи излучал дружелюбие и гостеприимство. Плакучие ивы, словно стражи, обступили лужайку на склоне. Фасад дома украшали большие венецианские окна с черными ставнями. Вечер укрыл от глаз признаки запустения, вызванного финансовыми трудностями: в темноте не видно было, что белая краска на колоннах облупилась, верхняя ступенька лестницы, ведущей на террасу, прогнила, а крыша обветшала. Но при виде дома своего детства Алекса вновь благодарно вздохнула, словно нырнула под теплое одеяло.
— Мы готовы? — спросил Ник.
Алекса еще раз оценила его внешний вид. Лицо Ника казалось бесстрастным, а взгляд — отсутствующим. Мягкие слаксы «Докерс» цвета хаки, белая футболка от Кэлвина Клайна и кожаные мокасины придавали ему стильный и небрежный вид. Выбеленные солнцем волосы были аккуратно причесаны, лишь спускался на лоб один непокорный завиток. Под футболкой угадывался красивый мускулистый торс. По ее мнению, даже слишком красивый. Ник, несомненно, качается в спортзале. Интересно взглянуть, напоминает ли его живот стиральную доску… Впрочем, от этого предположения у Алексы внизу живота появились опасные симптомы возбуждения, поэтому она прогнала все ненужные соображения и заставила себя сосредоточиться на текущих вопросах.
— У тебя такой вид, будто ты наступил в кучу собачьего дерьма!
От его равнодушия не осталось и следа. У Ника дернулся уголок рта.
— Хм, а Мэгги говорила, что ты пишешь стихи…
— Помни, что мы с тобой надышаться друг на друга не можем. Если мои что-нибудь заподозрят, я не смогу выйти за тебя, и мама потом сживет меня со свету. Поэтому притворяйся как следует. Да, и не бойся дотронуться до меня — уверяю тебя, блох у меня нет.
— Я и не боюсь…
У него перехватило дыхание, когда Алекса потянулась и отвела с его глаз непослушную прядь. Шелковистость его волос ласкала ей пальцы, а его остолбенелый взгляд подстрекнул Алексу медленно провести тыльной стороной ладони вниз по щеке. Его кожа была на ощупь гладкой и в то же время шероховатой.
— Видишь? Ничего страшного в этом нет…
Он стиснул полные губы, вероятно досадуя на ее приставания. Что поделать, Ник Райан воспринимал ее не как взрослую женщину, а как бесполое существо. Вроде амебы.
Алекса распахнула дверь машины, пресекая тем самым дальнейшие препирательства:
— Спектакль начинается!
Ник пробормотал что-то неразборчивое и вышел вслед за ней.
Им не пришлось даже нажимать кнопку звонка: все домочадцы по очереди высыпали на крыльцо, и гостей окружили щебечущие сестренки-двойняшки и оба представителя мужской части семейства, которые бросали на Ника оценивающие взгляды. Алекса по телефону уже предупредила родню о помолвке, скормив им историю о том, что давно тайком встречается с Ником, что у них завязался головокружительный роман и они решили пожениться. Ей пришлось задействовать немало выдумки, чтобы уверить родителей, будто они с Ником все эти годы были закадычными друзьями.
Ник попытался затеряться на заднем плане, но сестренки Алексы, Изабелла и Дженевьева, разгадав его уловку, тут же кинулись обниматься с ним, тараторя наперебой:
— Поздравляем!
— Теперь вы наш родственник!
— Иззи, говорила же я тебе, что жених у Алексы будет потрясный! Это просто фантастика! Друзья детства — и вот тебе! Невеста с женихом!
— Вы уже назначили день свадьбы?
— Можно мне будет сидеть за столом рядом с невестой?
У Ника на лице было написано, что он еще немного — и перепрыгнет через перила крыльца и бросится наутек. Алекса, взглянув на него, едва не поперхнулась от смеха. Она живо сграбастала сестренок в объятия со словами:
— Хватит, глупышки, нагонять на него страху! Наконец-то у меня появился жених — не спугните его!
Сестры захихикали. Глядя на них, всякий думал, что у него двоится в глазах: у обеих были каштановые волосы, темно-синие глаза и тощие голенастые ноги, поэтому одна носила подтяжки, а другая — нет. Алекса решила, что учителя очень благодарны им за этот знак отличия. Впрочем, девчонки слыли ужасными озорницами и частенько менялись ролями.
Алексу отвлек громкий требовательный вопль. Она взяла на руки белокурого ангелочка, цеплявшегося за ее ноги, и осыпала трехлетнюю племянницу поцелуями.
— Тэйлор Возмутительница Спокойствия, познакомься с Ником Райаном, — сказала она. — Для тебя, егоза, он дядя Ник.
Тэйлор принялась рассматривать гостя с такой обстоятельной дотошностью, какую могут себе позволить только дети. Ник терпеливо дожидался ее вердикта. Наконец личико малышки расплылось в улыбке.
— Привет, Ник!
— Привет, Тэйлор, — улыбнулся он в ответ.
— Высочайшее одобрение пожаловано, — заключила Алекса и подтолкнула Ника вперед. — Сейчас познакомлю тебя с остальными. Мои сестры-близнецы Изабелла и Дженевьева уже совсем взрослые, так что подгузники им больше не нужны. — Она ухмыльнулась, услышав их дружное ворчание. — Моя невестка Джина и мой брат Ланс, ты его знаешь, и родителей тоже. А это Ник Райан, мой жених!
Она ничуть не споткнулась на непривычном слове. Ее мать смачно расцеловала Ника в обе щеки:
— Ники, какой ты стал большой! — Она гостеприимно раскинула руки. — А какой красивый!
Алекса заволновалась, не измазала ли мама щеки Ника помадой, но потом решила, что это пустяки.
— Э… мм, благодарю, миссис Маккензи, — откашлявшись, произнес Ник. — Давно мы с вами не виделись…
Ланс дружески пихнул его в плечо:
— Здорово, Ник! Тыщу лет тебя не видел. Ходят слухи, что ты теперь вольешься в нашу семью. Мои поздравления!
— Спасибо.
Подошел отец Алексы и подал руку для пожатия.
— Зови меня просто Джим, и давай на «ты», — предложил он. — Я-то помню, как ты любил поиздеваться над моей дочуркой. Думаю даже, когда она впервые выругалась, то имела в виду тебя!
— Думаю, с тех пор мало что изменилось, — язвительно заметил Ник.
Джим расхохотался. Джина, которую Ланс не выпускал из объятий, высвободилась, чтобы тоже поприветствовать гостя.
— Наконец-то у нас появится еще один человек со стороны, — лукаво поблескивая зелеными глазами, сказала она. — Теперь мы уравняем голоса на семейных собраниях.
— Но он же мужчина! — рассмеялась Алекса. — Не обольщайся, он всегда будет на стороне Ланса.
Ланс снова притянул жену к себе и обвил руками ее талию.
— Перевес не в твою сторону, детка! Наконец-то в доме станет одним мужиком больше, и вместе мы как-нибудь сладим с вашими женскими заморочками!
Алекса ущипнула его за один бок, Джина — за другой, а Мария осуждающе поцокала языком:
— Ланселот, мужчины при дамах такие разговоры не ведут!
— При каких еще дамах?
Мария шутливо хлопнула его по заду и скомандовала:
— Все за стол! Выпьем шампанского за молодых, поужинаем, а потом я угощу вас эспрессо!
— А мне можно шампанского?
— И мне?
Мария строго взглянула на канючивших девчонок и покачала головой:
— Для вас приготовлен яблочный сидр! Я купила бутылочку по такому случаю.
— И мне, и мне!
Алекса, потормошив ясноглазую кроху, согласилась:
— Ладно, и тебе дадим яблочного сока!
Она спустила племянницу с рук, и та поспешно поковыляла на кухню, где происходило столько всего интересного. Сердечное тепло их клана окутывало Алексу пушистым одеялом и не позволяло расходиться нервам, мучившим ее до тошноты. Выдержит ли она? Наколдовать себе безымянного и безликого толстосума, чтобы спасти семью от разорения, — это одно, а Ник Райан из плоти и крови в течение целого года — совсем другое. Если родители вдруг догадаются, что их дочь совершила брачную аферу ради выкупа дома, они никогда ей этого не простят. Или себе не простят. Поток медицинских счетов — у ее отца оказалось слабое сердце — не иссякал, но семейная гордость вынуждала их отказываться от материальной помощи друзей. Если они узнают, что Алекса пожертвовала своей свободой, чтобы выручить их из кабалы, они не переживут такого удара.
Ник посмотрел на нее со странным выражением, словно ломал голову над какой-то загадкой. Ей вдруг нестерпимо захотелось взять его за руку.
— Все нормально? — спросила она.
— Прекрасно. Пойдем.
Она проводила жениха взглядом, подавив досаду на его неразговорчивость. Он же предупреждал, что не любит больших семейств. Не стоит принимать его поведение слишком близко к сердцу. Собравшись с духом и стиснув зубы, Алекса пошла за ним в дом.
Ужин растянулся на несколько часов: сытная итальянская лазанья и свежие хлебцы с чесноком, сыром и травами под бутылочку кьянти. К концу трапезы, когда все перешли в гостиную выпить эспрессо и самбуки, в голове Алексы, взбодренной вкусной пищей и задушевной беседой, уже приятно шумело.
Она покосилась на Ника. Он пристроился рядом с ней на потертом бежевом диване, но на приличном расстоянии.
Вид у него при этом был донельзя несчастный.
Он вежливо слушал их разговоры, в нужных местах смеялся вместе со всеми и вел себя за столом как истинный джентльмен. Вот только он избегал встречаться с ней взглядом, отстранялся, если она нечаянно касалась его, и вел себя совершенно вразрез с тем любовным ослеплением, которое ему приписывали.
Джим Маккензи, прихлебывая кофе, словно невзначай обратился к нему:
— Ну, Ник, расскажи мне о своей работе.
— Папа! — торопливо вмешалась Алекса.
— Ничего, я расскажу. — Ник посмотрел на будущего тестя и начал объяснять: — «Дримскейп» — архитектурная фирма, занимающаяся застройкой долины Гудзона. Мы, например, проектировали японский ресторан на вершине горы близ Сафферна.
— Чудесное местечко для ресторана! — воодушевился Джим. — Мария обожает тамошние сады. А как вы относитесь к рисункам Алексы? — помолчав, спросил он.
Алекса едва заметно поморщилась. О боже, вот это худо. Просто ужасно. Живопись была для нее не слишком удачной попыткой самовыражения, и большинство ее знакомых не льстили ей похвалами. Алекса использовала рисование в основном как самолечение, не рассчитывая никого восхищать своими произведениями. Сейчас она попеняла себе, что позвала Ника заехать за ней в магазин, а не на квартиру. Джим, как бывший алкоголик, нутром чуял чужие слабости и теперь, словно стервятник, кинулся на запах крови.
— Они просто потрясающие, — натужно улыбаясь, ответил Ник. — Я всегда твердил Алексе, что ей нужно устроить выставку.
Джим удовлетворенно скрестил руки на груди:
— Хм, так они тебе нравятся? А какой больше всех?
— Папа…
— Один пейзаж. Такое ощущение, будто сам в него попадаешь…
Посреди ее легкого опьянения взметнулась паника. Теперь отец точно распознал неестественность их взаимоотношений и продолжал подкрадываться подобно хищнику. Алекса была благодарна Нику за его тщетную попытку, но против такого доки, как ее отец, он был заранее обречен. Остальные домочадцы, знакомые с дальнейшей процедурой, молча наблюдали за развитием событий.
— Она не рисует пейзажей.
Заявление Джима произвело эффект разорвавшейся бомбы. Но Ник и глазом не моргнул.
— Алекса лишь недавно взялась за пейзажи, Дорогая, ты что, не говорила родителям?
— Нет… — пролепетала она, перебарывая страх. — Папа, извини, я и вправду пока вам не показывала… Я теперь рисую горные пейзажи.
— Но ты же их ненавидишь?
— Теперь люблю, — весело заверила отца Алекса. — Я смотрю на них иначе с тех пор, как стала встречаться с архитектором!
Джим лишь громко фыркнул на ее пояснение, по-видимому не собираясь сдаваться так быстро.
— За бейсбол болеешь, Ник, или за футбол?
— За то и за другое.
— Многообещающий сезон для «Гигантов», правда? Я рассчитываю на очередной Нью-Йоркский суперкубок. Ну а новое стихотворение Алексы ты читал?
— Какое именно?
— О проливном дожде.
— Конечно! Я считаю, оно просто замечательное.
— У нее нет ни одного стихотворения о дожде. Алекса пишет о жизненных впечатлениях — о любви, о расставаниях. Тема природы ей не близка, поэтому у нее нет и ни одного пейзажа.
Алекса одолела остатки самбуки, а к эспрессо не притронулась, надеясь, что ликер поможет ей дотянуть до конца визита.
— Э-э, папа, я только что написала один стих о дожде…
— Правда? Может быть, прочтешь его нам? Мы с мамой давно не слышали твоих новых работ.
— Ну… — замялась Алекса, — оно еще не совсем закончено. Вот когда доведу его до совершенства, то обязательно вам прочту.
— Но Нику все же показала…
Алексу начала одолевать дурнота, ладони стали липкими. Ей захотелось поскорее сбежать отсюда.
— Да… Ладно, Ник, нам, наверное, уже пора. Время позднее, а у меня еще столько хлопот перед свадьбой.
Ник оперся локтями о колени. Он перестал ходить вокруг да около и изготовился для решающего удара. Вся семья с тревогой ожидала неминуемой развязки. Сочувственное лицо брата подсказывало Алексе, что теперь свадьба вряд ли вообще состоится. Ланс покрепче обнял жену за талию, словно воскрешая в памяти собственный неприятный опыт, когда он боялся объявить отцу, что Джина беременна и им придется пожениться. Тэйлор увлеченно собирала «Лего», не чувствуя собравшейся в воздухе грозы.
— О свадьбе я и хотел спросить, — начал Джим. — Срок вы назначили через неделю. Почему бы не отложить его, чтобы мы все присмотрелись к Нику и он мог полноправно войти в нашу семью? К чему такая спешка?
Ник попытался выгородить их обоих:
— Я понимаю, Джим, но мы с Алексой все обсудили и решили, что нам не нужно никакой шумихи по этому поводу. Мы просто хотим быть вместе, поэтому начнем жить с ней на законных основаниях.
— Как романтично, папа! — робко подала голос Иззи.
Алекса одними губами шепнула ей «спасибо», но отцу на выручку неожиданно пришла мама.
— Я согласна, — заявила Мария, появившись на пороге с кухонным полотенцем. — Мы славно погуляем на свадьбе! Но сначала соберемся еще раз на вечеринку по случаю вашей помолвки, чтобы Ник познакомился и с остальными родственниками. А к субботе будет ни за что всех не собрать, и наши кузены пропустят такое событие.
Джим поднялся со стула и объявил:
— Решено! Свадьбу нужно отложить.
— Отличная идея, — кивнула Мария.
Алекса схватила Ника за руку:
— Милый, можно тебя на минуточку?
— Конечно, дорогая…
Она потащила его по коридору и втолкнула в спальню, прикрыв за собой дверь.
— Ты все испортил! — свистящим шепотом накинулась она на Ника. — Я же просила тебя притвориться, но ты наплевал на все, и теперь родители догадались, что никакие мы не влюбленные!
— Я наплевал?! Это ты ведешь себя как в дурацком спектакле! Помнишь, ты ставила их для соседей? А мы сейчас в реальной жизни, и я стараюсь, как могу.
— Мои спектакли были не дурацкие! Сколько денег мы тогда зарабатывали на билетах! «Энни», например, имела оглушительный успех.
— Ты даже петь толком не умеешь, — фыркнул Ник, — а взялась играть Энни!
— Ты до сих пор злишься из-за того, что я не дала тебе роль папаши Уорбекса!
Ник провел пятерней по волосам и угрожающе зарычал:
— Какого черта ты пристаешь ко мне сейчас с этими глупостями?
— Лучше придумай, как нам быть, и побыстрее! Боже, ты что, не знаешь, как обращаться с девушкой? Ты сидел рядом со мной чинно-благородно, как будто я с тобой едва знакома! Неудивительно, что папа что-то заподозрил!
— Ты уже давно выросла, Алекса, а твой отец все еще допрашивает твоих приятелей. Нам их разрешение не требуется. Мы с тобой поженимся в субботу, и если твои родители недовольны, тем хуже для них.
— Я хочу, чтобы меня к алтарю вел мой отец!
— Но у нас свадьба фиктивная!
— А другой у меня в ближайшее время не предвидится!
Она не смогла сдержать горечи, до конца осознав всю затруднительность своего положения. Никогда их брак не станет настоящим, и как только Ник наденет ей на палец кольцо, что-то будет навеки для нее утрачено. Всю свою жизнь она мечтала о вечной любви, о домике с белым штакетником и куче детишек. А вместо этого она получит бездушную денежную наличность и мужа, который будет терпеть ее из вежливости. Провалиться ей на этом месте, если ее жертва окажется напрасной из-за его неумения сымитировать чувство перед ее родителями.
Алекса встала на цыпочки и схватила Ника за плечи, впиваясь ногтями в ткань футболки и раня его до крови.
— Срочно все исправляй! — зашипела она.
— Что я должен сделать?
Алекса отчаянно заморгала и дрожащими губами выпалила:
— Что угодно, черт тебя побери! Быстро докажи моему отцу, что свадьба у нас настоящая, иначе…
— Алекса! — Из коридора донесся ласковый оклик Марии, вероятно обеспокоенной тем, почему они долго не появляются.
— Твоя мама идет…
— Знаю! Она, наверное, слышала, как мы препирались. Делай же что-нибудь!
— Что?
— Что хочешь!
— Отлично.
Он схватил Алексу, привлек к себе и, наклонив голову, впился в ее рот. Ник крепко держал ее за талию, прижимаясь к ней всем телом. Алексе не хватало воздуха, ее ноги подкосились, и она покачнулась. Она ожидала от Ника бесстрастного сдержанного поцелуя, чтобы исподволь показать маме, что они влюблены друг в друга, а вместо него получила вспышку тестостерона и необузданной сексуальной энергии. Его теплые губы обволакивали ее, зубы покусывали, язык буравил себе ходы и своевольно сновал туда-обратно, выпивая по каплям остатки ее упорства, тогда как она все сильнее провисала на его руке.
Но Алекса не сдалась. Она отплатила Нику тем же. Ошалев от его напора, упиваясь его мускусным запахом и вкусом, она наслаждалась всем его крепким телом, и в них обоих постепенно разгорался чувственный жар, толкая их на самый край.
Алекса глухо застонала. Ник запустил руку в тяжелую массу ее волос, не давая ей запрокинуть голову, и продолжил сексуальное вторжение. Ее груди налились и отяжелели, а внизу живота пульсировал расплавленный огонь.
— Алекса, я… Ой!
Ник прервал поцелуй, и Алекса оторопело вгляделась в его лицо, ища в нем признаков увлеченности, но Ник в этот момент смотрел на ее мать.
— Извините, Мария… — улыбнулся он ей.
Ни дать ни взять самец, отвлеченный от самки.
Мария неловко засмеялась и перевела взгляд на дочь, притихшую в объятиях жениха.
— Простите, что помешала… Когда закончите, приходите к нам.
Ее шаги затихли в коридоре, и Ник наконец-то удостоил Алексу взглядом, от которого она содрогнулась. Она ожидала увидеть, как его светло-карие глаза туманятся страстью, но они были, как всегда, прозрачны. Если бы она не ощущала бедром его эрекцию, то решила бы, что поцелуй нисколько его не взбудоражил. Она вдруг перенеслась в иное время и в иное место — в лесную чащу, где она так опрометчиво призналась в своих чувствах и все ее надежды тогда потерпели крах. Она словно наяву почувствовала то первое прикосновение его мальчишеских губ, аромат одеколона, щекочущий ей ноздри, ощутила, как его пальцы легонько сдавливают ей талию…
По ее спине ледяной струйкой пробежал холодок: если он снова посмеется над ней, она все тотчас же отменит. Пусть только попробует!
Ник разомкнул объятия и отстранился. Между ними, подобно сокрушительной волне, набирающей скорость и грозящей смести все на своем пути, повисло молчание.
— Кажется, наша проблема решена, — произнес Ник. Алекса не ответила. — Ты этого хотела?
Она высоко вскинула подбородок, стараясь не выдать хаоса эмоций, извивавшихся внутри нее подобно змеям:
— Наверное.
Он выждал немного, затем подал ей руку:
— Нам надо выступить единым фронтом.
Он учтиво и вместе с тем твердо стиснул ее ладонь, и у Алексы на глаза навернулись слезы. Она поспешно прогнала их прочь, решив, что находится сейчас, вероятно, на самом пике ПМС. Другого объяснения, почему поцелуй Ника Райана доставил ей неописуемое наслаждение и при этом так глубоко ранил ее, Алекса придумать не могла.
— Ты как, нормально?
Алекса едва не поморщилась, но тут же улыбнулась ему такой лучезарной улыбкой, какая вполне могла украсить рекламу зубной пасты.
— Разумеется! Замечательная, кстати, идея!
— Спасибо.
— Только не застывай там снова, будто ты труп. Представь, что я Габриэлла.
— Тебя с Габриэллой я ни за что не спутаю.
Его язвительное замечание больно укололо ее, но Алекса не выказала слабости:
— Не сомневаюсь. Но ведь и ты для меня, Красавчик, вовсе не предмет воздыханий.
— Я не то имел в виду…
— Брось… — Она привела его обратно в гостиную. — Извините, мы тут задержались. И нам все-таки пора. Уже поздно.
Все повскакали и начали прощаться. Мария поцеловала дочь в щеку и одобрительно подмигнула.
— По мне, может, спешить и не стоит, — шепнула она, — но ты теперь уже взрослая. Так что слушай не отца, а свое сердце.
У Алексы перехватило в горле.
— Спасибо, мамочка. У нас на этой неделе столько всяких дел!
— Не переживай, дорогая.
Они уже стояли на пороге, когда Джим сделал последнюю отчаянную попытку их переубедить:
— Александрия, ради всей семьи, может, отложите свадьбу хотя бы на несколько недель? Ник, ты не возражаешь?
Ник положил ладонь будущему тестю на плечо, а другой крепко держал за руку невесту.
— Джим, я прекрасно понимаю причину твоей просьбы. Но дело в том, что я от твоей дочери без ума, и в субботу мы все-таки поженимся. Благослови нас, пожалуйста.
Все вдруг притихли, даже Тэйлор перестала лепетать и внимательно посмотрела на взрослых. Алекса уже предчувствовала ссору, но Джим неожиданно кивнул:
— Ладно. Можно тебя на минутку?
— Я сейчас, — пообещал Ник Алексе и ушел за хозяином на кухню.
Подавляя тревогу, она принялась обсуждать с Иззи и Джен свадебные наряды, то и дело поглядывая на жениха, слушавшего ее отца с самым серьезным видом. Через несколько минут оба пожали друг другу руки, и Джим, целуя дочь на прощание, казалось, был более-менее удовлетворен результатом переговоров. Алекса с Ником, помахав всем еще раз, направились к машине.
— Чего папа хотел от тебя?
Ник вырулил с подъездной аллеи и теперь сосредоточенно смотрел на дорогу:
— Его волновали свадебные издержки.
Алекса едва не захлебнулась от внезапного чувства вины. Она совсем позабыла о предстоящих тратах. Отец, конечно же, рассудил, что платить должен он, несмотря на то что времена теперь другие. На ее лбу выступила испарина.
— И что ты ему сказал?
Ник, покосившись на нее, ответил:
— Я не позволил ему оплатить расходы и объяснил, что если бы я согласился на его просьбу и выждал год, то принял бы его предложение, но, поскольку мы сами настояли на том, чтобы поторопиться со свадьбой, я решительно намерен взять на себя все издержки. В конце концов мы сошлись на том, что Джим оплачивает смокинги себе и твоему брату, а я — наряды твоих сестер и твой, а также все остальные свадебные расходы.
Алекса облегченно перевела дух и в свете приближающихся фар внимательно вгляделась в лицо Ника. Оно показалось ей, как всегда, равнодушным, но его благородство тронуло ее за душу.
— Спасибо, — тихо сказал Алекса.
Ник от ее благодарности даже вздрогнул, словно задетый за живое.
— Не за что. Твои родители ни в чем не виноваты, и далеко не все смогут за неделю наскрести денег на свадьбу. К тому же я понимаю, что задета их семейная гордость, а я вовсе не намерен забирать у них последнее.
Алекса проглотила ком в горле, и некоторое время они ехали в молчании. Через окно машины она глядела в темноту, думая о том, что щедрый жест Ника предполагает наличие между ними настоящих отношений. Но Алексе отчаянно хотелось большей подлинности. Ее родители заслуживали, чтобы она представила им своего истинного избранника, а не фальшивку. То количество лжи, к которой пришлось прибегнуть в течение вечера, угнетало ее, и теперь Алекса осознала, что заключила сделку с дьяволом за кругленькую сумму денег. Чтобы спасти семью, конечно, но все же ради денег.
Ее невеселые думы нарушил хрипловатый голос Ника:
— Ты, кажется, расстроилась из-за нашей невинной уловки?
— Терпеть не могу обманывать своих!
— Зачем тогда обманываешь? — Воцарилось неловкое молчание. Ник не отступал: — Неужели так сильно нужны деньги? Ты, кажется, не в восторге от нашего будущего брака? Врешь родственникам, устраиваешь поддельную свадьбу… И все ради развития бизнеса? Можно с таким же успехом взять в банке кредит. Так многие делают. Что-то здесь не вяжется…
Объяснения так и рвались наружу — Алекса едва не проговорилась. Болезнь отца вскоре после его возвращения в семью. Невозможность покрыть за счет страховки запредельные суммы счетов. Титанические усилия брата закончить медицинский вуз и одновременно прокормить жену и ребенка. Беспрестанные звонки от сборщиков налогов, пока наконец мама не поняла, что другого выхода нет и нужно продать дом, без того неоднократно заложенный. Весь груз ответственности и беспомощность, которая изводила Алексу все это трудное время…
— Мне нужны деньги, — кратко объяснила она.
— Нужны? Или желательны? — насмешливо уточнил Ник.
Алекса досадливо закрыла глаза. Он явно вдолбил себе в голову, что она эгоистка и пустышка. И в этот момент до нее дошло, что от этого мужчины ей нужно очень крепко обороняться. Его поцелуй разбил вдребезги все иллюзии Алексы насчет ее безразличия к нему. Ощутив его губы на своих губах, она погрузилась в сокровенную глубину своей сути, как и тогда, в лесу. Ник Райан разнес по камешку ее защитные укрепления, проделав в них брешь для вторжения. Через неделю проживания с ним в тесном соседстве она уже будет гарцевать на нем в его спальне.
Другого выхода не было.
Ей необходимо усердно культивировать в нем ненависть к себе. Если он заподозрит в ней сомнительную личность, то оставит ее в покое, и через год она уйдет восвояси, сохранив собственное достоинство и семейную честь. Но пробуждать в нем жалость, принимать от него подачку — ни в коем случае! Если она расскажет правду о своей проблеме, вся ее решимость, чего доброго, даст трещину. Вдруг он вздумает подарить ей необходимую сумму, и тогда она окажется его вечной должницей…
Стоило Алексе вообразить, что в глазах Ника она предстанет этакой страдалицей во имя спасения Тары, как у нее перехватывало в горле от унижения. Нет уж, пусть лучше он считает ее черствой делягой, раз ему так приятнее. По крайней мере, негодование будет удерживать его на расстоянии. Его близость действовала на Алексу, словно искра на порох, но служить жалкой заменой его драгоценной Габриэллы — черта с два!
Сделка с дьяволом состоится, но на ее собственных условиях. Алекса задействовала скрытые резервы и с упоением предалась второй за вечер серии лжи.
— Ты действительно хочешь знать правду?
— Ага, очень хочу.
— Ты, Красавчик, вырос при деньгах. А они помогают решить большинство проблем. Я устала бороться за жизнь, как моя мать. И не хочу еще пять лет дожидаться расширения своего магазина. Я не хочу связываться с процентами и банками. На эти деньги я смогу открыть при «БукКрейзи» кафе и раскрутить его.
— Что, если оно прогорит? И ты опять вернешься к исходной точке?
— Но сам магазин тоже чего-нибудь стоит. Его всегда можно продать. К тому же излишки я вложу в какие-нибудь надежные ценные бумаги. Или, например, сразу куплю домик, чтобы обеспечить себя к тому моменту, когда мы аннулируем наш брак.
— Почему тогда не попросишь двести тысяч? Или даже больше? Почему не обдерешь меня как липку?
— Я прикинула, — пожала плечами Алекса, — что ста пятидесяти тысяч мне вполне хватит на все, что я наметила. Если бы я была уверена, что ты дашь мне больше, то попросила бы. Тем более что, если не считать необходимости встречаться с моей семьей, для тебя это довольно выгодная сделка. Ну а мне предстоит постараться ужиться с тобой.
— Я и не подозревал, что ты такая рассудительная.
Он, вероятно, хотел ей польстить, но Алекса едва не сгорела от стыда. Так или иначе, столь необходимое отчуждение в отношениях она у него выторговала. Да, ценой ущемления своей гордости, но Алекса в очередной раз напомнила себе, что цель оправдывает средства, и промолчала.
Ник подрулил к ее дому. Алекса сама открыла дверь машины и взяла сумочку:
— Я пригласила бы тебя в гости, но мы и так целый год проведем в обществе друг друга.
— Спокойной ночи, — кивнул Ник. — Звони, если что-то понадобится. Грузчиков для переезда я пришлю, как только уложишь вещи. Со свадьбой решай все, как тебе захочется, и сообщи, куда и когда явиться.
— Ладно. Пока.
— Пока.
Алекса зашла в квартиру, привалилась к закрытой двери спиной и стала сползать вниз, пока не села на пол. Только тогда она заплакала.
* * *
Ник дождался, пока она поднимется к себе на верхний этаж и в ее окне зажжется свет. Тишину нарушал только мерный рокот автомобильного двигателя.
Ник не понимал, почему его так покоробила прямота ее признания. Какое ему, в конце концов, дело, зачем ей понадобились деньги? В любом случае лучше повода для того, чтобы безболезненно прожить целый год бок о бок, просто не придумать. И надо выдерживать с ней дистанцию… Визит к ее родителям взбудоражил в его душе застарелую тоску, рвавшуюся теперь наружу. Ник поспешно подавил ее в зародыше, досадуя, что никак не искоренит в себе проблеск дурацкой надежды иметь нормальную семью. Может быть, поведение Алексы было тому виной… Она так часто и приветливо улыбалась, что ему хотелось впиться в ее рот и выведать, что скрывается за этими пухлыми красными губами. Скользнуть языком внутрь и вызвать ее на игру. Ее облегающие джинсы обрисовывали выпуклости ее ягодиц и изгиб бедер, пунцовая блузка на пуговицах, с виду довольно скромная, открывала взгляду нежно-розовое кружево бюстгальтера, стоило Алексе наклониться к нему. Заметив в вырезе ее пышную грудь, Ник распалился не на шутку и не всегда мог сосредоточиться на застольной беседе. Большую часть вечера он старался устроить так, чтобы она почаще наклонялась, и украдкой заглядывал в ее декольте. Словно озабоченный подросток.
Рядом зажегся фонарь, и Ник с остервенением тронулся с места. Злость вгрызалась в него, словно рассерженный питбуль: Алекса разбередила ему все нутро. Вместе со своим семейством. Какая все-таки добрая у нее мама… Ник вспомнил, как мучился из-за постыдного желания, чтобы его собственная мать куда-нибудь исчезла и оставила бы его на попечение Марии Маккензи. Вспомнил свои старые обиды на то, что его бросили на произвол судьбы в мире, где детям одиночество противопоказано. Вспомнил многое, что поклялся навеки забыть. Брак. Дети. Сближение всегда причиняло ему душераздирающую, ничем не заслуженную боль.
Он воздвиг вокруг себя крепкие стены, за которыми Алекса не увидит его слабости. Если бы она вдруг догадалась, что желанна ему в том или ином виде, правила сделки изменились бы, а он вовсе не собирался давать этой пышнотелой сирене хоть толику власти над собой. Пока не поцеловал ее…
При воспоминании о поцелуе Ник неприлично выругался. В его объятиях она зажмурилась, ее дыхание прервалось. Треклятая блузка наконец распахнулась, обнажив тугие груди, затянутые в розовое кружево. Он готов был ее оттолкнуть, но Алекса, услышав оклик матери, сама вцепилась в него. Разве он виноват, что уступил порыву, дабы их уловка удалась?
Она подставила ему горячий влажный рот, и его заполонил ее сладковатый вкус, а дурманящий пряный аромат ванили привел его чувства в такое исступление, что пощады не жди! Изнурительное. Ненасытное. Необузданное.
Ник захмелел — и всерьез.
Но она этого никогда не узнает. Он надел на лицо маску ледяного равнодушия, хотя эрекция недвусмысленно свидетельствовала о его лжи. Все равно… Ник ни для кого не отступит от своих правил. Алекса привыкла нежиться в любви и счастье. Она нипочем не согласится с тем обещанием, которое Ник дал себе еще ребенком. Лишь бы скорее прошел этот год…
Ник очень надеялся, что останется к концу его живым и невредимым.
