ГЛАВА 14

Утро следующего дня было слегка сюрреалистичным. На работу я пришла вовремя, но большую часть времени до обеденного перерыва пребывала в каком-то холодном тумане. Мне никак не удавалось согреться, несмотря на надетый поверх блузки кардиган, да еще и повязанный сверху шарф, не подходивший ни к тому ни к другому. На обработку запросов у меня уходило на несколько минут больше, чем обычно, ну а главное, я никак не могла стряхнуть ощущение ужаса.

Гидеон даже не пытался хоть как-то связаться со мной. Не было ни звонков, ни эсэмэсок, ни электронных писем на мой смартфон или на почтовый ящик моего компьютера. Писем по внутренней почте тоже не было.

Особенно мучительным его молчание стало после того, как я просмотрела очередной дайджест Google, снабженный фото и видеозаписями, на которых мы с Гидеоном выясняем отношения в Брайант-парке. Глядя на нас со стороны, таких страстных и влюбленных друг в друга, я испытывала сладкую горечь.

Но сердце мое сжималось от боли. «Гидеон».

Если нам не удастся преодолеть это, смогу ли я хоть когда-нибудь перестать думать о нем и сожалеть о постигшей нас неудаче?

Впрочем, я изо всех сил старалась собраться и успокоиться. Марку сегодня предстояла встреча с Гидеоном. Может, поэтому Гидеон и решил оставить меня пока в покое? А может, он на самом деле очень занят. Я знала, что деловое расписание у него довольно плотное. Но помнила я и то, что мы планировали посетить сегодня после работы тренажерный зал.

Вздохнув, я сказала себе, что, возможно, все еще как-то образуется само по себе. Просто должно образоваться.

В четверть двенадцатого зазвонил мой рабочий телефон. Поскольку, судя по определителю номера, звонили из приемной, я взяла трубку с разочарованным вздохом.

— Привет, Ева, — послышался оживленный голос Мегуми. — Тут к тебе посетительница — некая Магдалена Перес.

— Кто?

Я уставилась на монитор в раздражении и растерянности. Неужели снимки из Брайант-парка выманили Магдалену из той норы, которую она именовала домом? В любом случае, разговаривать с ней мне не хотелось.

— Займи ее чем-нибудь, пусть подождет, ладно? Мне надо сначала кое-что закончить.

— Конечно. Предложу ей присесть.

Повесив трубку, я достала смартфон и стала просматривать телефонную книгу, пока не нашла номер офиса Гидеона. К моему облегчению, ответил Скотт.

— Привет, Скотт. Это Ева Трэмелл.

— Привет, Ева. Желаете поговорить с мистером Кроссом? У него сейчас совещание, но я могу соединить.

— Нет-нет, не стоит его беспокоить.

— На этот счет у меня имеется специальное распоряжение. Он не будет иметь ничего против.

До чего же приятно было услышать эти слова!

— Ради бога, извините, но у меня к вам просьба.

— Всегда к вашим услугам. На этот счет у меня тоже имеется специальное распоряжение.

Его слова позволили мне еще больше расслабиться.

— Здесь, на двадцатом этаже, находится Магдалена Перес. Честно говоря, единственное, что нас связывает, это Гидеон. Так что хорошего мало. Если у нее есть что сказать, то ей лучше поговорить с вашим боссом. Не могли бы вы послать кого-нибудь отвести ее наверх?

— Без проблем. Я все организую.

— Спасибо, Скотт. Весьма признательна.

— Всегда рад служить, Ева.

Повесив трубку, я развалилась на стуле, чувствуя себя значительно лучше и даже гордясь тем, что не позволила ревности повлиять на мое решение. Конечно, одна мысль о том, что эта особа занимает время Гидеона, была мне по-прежнему глубоко неприятна. Однако, сказав, что верю ему, я не врала. Я действительно верила в глубину и силу его чувства ко мне, только вот не знала, достаточно ли оно, чтобы пересилить его инстинкт самосохранения.

Мегуми позвонила мне снова.

— Господи, — со смехом произнесла она, — ты бы видела ее физиономию, когда кто-то там явился, чтобы ее забрать.

— Хорошо, — ухмыльнулась я. — В том смысле, что для нее ничего хорошего. Она уже ушла?

— Угу.

— Спасибо.

Я пересекла узкий коридор и, засунув голову в кабинет Марка, спросила, не хочет ли он, чтобы я организовала ему ланч.

Он задумчиво нахмурился и покачал головой:

— Нет, спасибо. Перед встречей с Кроссом от волнения все равно кусок в горло не полезет. А к тому времени, когда я освобожусь, все уже остынет.

— А как насчет какого-нибудь протеинового коктейля? Чтобы подзарядиться энергией до тех пор, пока не сможешь поесть как следует?

— Это было бы здорово. — В его темных глазах появились озорные огоньки. — И хорошо бы с водкой. Это настроило бы меня на нужный лад, привело бы в должное настроение.

— У тебя на что-нибудь есть аллергия?

— Нет.

— Вот и чудесно. Увидимся через час.

Куда идти, я уже знала. Заведение, находившееся в паре кварталов от Кроссфайр-билдинг, предлагало закуски, салаты, коктейли и горячие бутерброды по заказу посетителей.

Спускаясь вниз, я старалась не думать о том, что Гидеон не дает о себе знать, хотя, честно говоря, после истории с Магдаленой ожидала от него хоть какой-то реакции. И отсутствие этой самой реакции пробудило улегшееся было беспокойство. Я вышла из здания и пошла по улице, не обратив никакого внимания на выбиравшегося из машины парня, но он окликнул меня по имени.

Обернувшись, я оказалась лицом к лицу с Кристофером Видалом.

— О… привет, — поздоровалась я. — Как дела?

— С того момента, как увидел тебя, гораздо лучше. Потрясающе выглядишь.

— Спасибо. Ты тоже.

Он не был похож на Гидеона, но отличался своеобразной красотой. Вьющиеся каштановые волосы, серо-зеленые глаза и обаятельная улыбка. Одет он был в свободного покроя джинсы и кремовый джемпер с V-образным вырезом, что смотрелось на нем весьма сексуально.

— Ты к брату? — спросила я.

— Ага, и к тебе.

— Ко мне?

— Ты на ланч? Я пойду с тобой, заодно все и расскажу.

Я тут же вспомнила предостережение Гидеона насчет того, что мне следует держаться от Кристофера подальше. Но сейчас я считала, что Гидеон стал доверять мне. Тем более что речь идет о его брате.

— Я иду в одно место, тут недалеко. Присоединишься?

— Само собой.

Мы зашагали рядом.

— А зачем ты хотел меня видеть? — спросила я, не в силах справиться с любопытством.

Сунув руку в один из накладных карманов джинсов, он достал оттуда конверт из веленевой бумаги с официальным приглашением.

— Я пришел пригласить тебя на вечеринку в саду. Она состоится в воскресенье, в поместье моих родителей: сочетание бизнеса с развлечением. Будет много артистов, связанных с «Видал рекорде». Вот я и подумал, что парню, с которым ты делишь квартиру, не помешает расширить свои контакты с миром музыкального видео.

— Это было бы здорово! — просияла я.

Кристофер ухмыльнулся и вручил мне приглашение.

— Вы оба получите удовольствие. Никто не умеет устраивать вечеринки так, как моя мать.

Я посмотрела на зажатый в руке конверт. Интересно, почему Гидеон ни словом не обмолвился об этом событии?

— Если ты гадаешь, почему Гидеон ничего тебе не сказал, — прочел мои мысли Кристофер, — так это потому, что он на такие вечеринки не ходит, хотя и владеет контрольным пакетом акций компании. Думаю, он считает музыкальную индустрию, да и самих музыкантов слишком непредсказуемыми, а это не в его вкусе. Ты ведь уже знаешь, каков он.

Опасный Брюнет. Обладатель мощной энергетики и сводящей с ума сексуальности. Да уж, мне было известно, каков он. И он действительно всегда предпочитал знать заранее, с кем или с чем имеет дело.

Я указала на закусочную. Мы вошли и встали в очередь.

— Запах здесь потрясающий, — заметил Кристофер, в то время как взгляд его был прикован к мобильнику: он быстро набирал текст послания.

— И ожидания, пробуждаемые этим ароматом, оправдываются, уж поверь мне.

Он улыбнулся восхитительной мальчишеской улыбкой, от которой женщины наверняка падали к его ногам.

— Знаешь, Ева, мои родители с нетерпением ждут встречи с тобой.

— Да ну?

— Те фото, твои с Гидеоном, что появились на прошлой неделе, стали для них сюрпризом. Приятным сюрпризом, — быстро добавил он, заметив, что я вздрогнула. — Впервые он выглядит по-настоящему увлеченным тем, с кем встречается.

Я вздохнула, подумав, что как раз сейчас именно этой увлеченности и не наблюдается. Не совершила ли я ужасную ошибку, оставив его прошлой ночью одного?

Когда мы подошли к прилавку, я заказала гриль-сэндвич с овощами и сыром и два гранатовых коктейля, попросив добавить во второй протеин и подать через полчаса, чтобы я успела поесть. Кристофер заказал то же самое. Мы с трудом нашли в переполненном зале свободный столик.

Мы поглощали наши сэндвичи и непринужденно болтали о работе. Я рассказывала смешные истории из области рекламного бизнеса, а Кристофер — пикантные истории из жизни музыкальной богемы. Время пролетело незаметно, и, когда мы расстались у входа в Кроссфайр, я попрощалась с ним с искренней симпатией.

Поднявшись на двадцатый этаж, я обнаружила Марка все так же сидевшим за письменным столом и погруженным в работу. Но, увидев меня, он оторвался от бумаг и улыбнулся.

— Если я тебе не нужна, — начала я, — то, думаю, мне лучше не присутствовать на этой презентации.

Хотя Марк и попытался не подать виду, я все же заметила, как в его глазах промелькнуло облегчение. Меня это нисколько не задело. Марк напряженно готовился к важной деловой встрече, и ему было бы совсем некстати отвлекаться на мысли о моих постоянно меняющихся отношениях с Гидеоном.

— Ева, ты просто золото. Но ты, наверное, и сама знаешь.

Я с улыбкой поставила перед ним напиток:

— Выпей коктейль. Вкусно, полезно, а белок поможет тебе подольше не чувствовать голода. Если понадоблюсь, я у себя на месте.

Прежде чем убрать сумочку в ящик, я отправила Кэри эсэмэску с вопросом, есть ли у него планы на воскресенье и как он смотрит на возможность побывать на вечеринке, организуемой «Видал рекорде», после чего принялась за работу. Файлов на сервере у Марка накопилось уже много, и их следовало упорядочить, распределить по папкам, чтобы всегда можно было легко найти нужный материал.

Когда Марк отправился к Гидеону, у меня противно засосало под ложечкой. Я сама себе удивлялась. Поверить не могу: испытать такое волнение оттого, что Гидеон, увидев Марка, просто не сможет не подумать обо мне! Очень надеюсь, что в свое время я об этом узнаю. И эта мысль, за которую я цеплялась, поднимала мне настроение.

Битый час я нетерпеливо ждала, чем кончится дело, а когда Марк появился с сияющей улыбкой, чуть ли не подпрыгивая, встала из-за стола и зааплодировала. Он отвесил мне галантный низкий поклон.

— Благодарю вас, мисс Трэвелл.

— Я за тебя переживала.

— Гидеон просил передать тебе вот это, — сказал Марк и вручил мне запечатанный конверт из манильской бумаги. — Пойдем ко мне в кабинет, я все расскажу.

Еще не открыв конверта, я уже на ощупь узнала, что в нем находится, но, когда из него выпали мои ключи, у меня чуть не остановилось сердце. В конверте находилась еще и карточка с лаконичной надписью:

Такой вот от ворот поворот. Это должно было случиться. В противном случае он отдал бы мне ключи после работы, по пути в спортзал.

В ушах у меня звенело, голова шла кругом, я плохо соображала, вся вне себя от страха и боли. И ярости.

Однако я находилась на работе.

Закрыв глаза и сжав кулаки, я подавила в себе порыв немедленно отправиться наверх и сказать в лицо Гидеону, что он трус. Похоже, он испугался того, что я, нежданно-негаданно войдя в его жизнь, разрушу созданный им для себя уютный мирок. Что потребую от него чего-то большего, чем его жаркое тело и внушительный банковский счет.

Мои эмоции остались по ту сторону стеклянной перегородки, и хотя я осознавала, что они никуда не делись и ждут своего часа, мне все-таки удалось продержаться остаток рабочего дня.

К тому времени, когда я, покончив с делами, направилась к выходу, Гидеон никак не дал о себе знать, так что меня переполняло острое, болезненное отчаяние. Что, однако, не помешало мне направиться в тренажерный зал и попытаться отключить сознание, полностью выложившись на бегущей дорожке. Пот заливал мое лицо, но остановилась я лишь тогда, когда ноги уже сделались ватными.

Взмыленная, доведенная до изнеможения, я отправилась под душ, а затем позвонила матери и попросила прислать Клэнси, чтобы он забрал меня у спортзала и отвез на встречу с доктором Петерсеном. Снова надевая деловой костюм, я собиралась с силами, чтобы пройти через это последнее испытание, прежде чем наконец добраться до дому и рухнуть в постель.

Я ждала машину, чувствуя себя страшно одинокой в суете большого города. Когда Клэнси, подъехав, вышел, чтобы открыть мне дверь, я с изумлением, так как было еще слишком рано, увидела внутри свою маму. Я полагала, что Клэнси отвезет меня к ней домой и там мне придется ждать ее минут двадцать, не меньше. Что, впрочем, было для меня делом привычным.

— Привет, мамуля, — устало обронила я, устраиваясь на сиденье рядом с ней.

— Ева, как ты могла? — Она вытерла слезы украшенным монограммой носовым платком. Лицо ее, даже покрасневшее от рыданий, было прекрасно. — И зачем?

Ее плач заставил меня отвлечься от собственных грустных мыслей.

— Что я натворила на этот раз?

Конечно, новый сотовый телефон, даже если она каким-то чудом узнала о нем, не мог стать причиной подобного поведения, а узнать о моем разрыве с Гидеоном она еще не успела.

— Ты рассказала Гидеону Кроссу о том… что с тобой случилось. — Ее нижняя губа нервно дрожала.

От потрясения меня словно током дернуло. Откуда ей это известно? Господи, она что, установила в моей новой квартире жучки? Или в сумочке?..

— Только не надо прикидываться дурочкой.

— Да откуда ты знаешь, что я ему сказала? — Голос мой упал до болезненного шепота. — Мы с ним говорили об этом только прошлой ночью.

— А сегодня он явился по этому поводу к Ричарду.

Я попыталась представить себе физиономию Стэнтона во время подобного разговора. Трудно было вообразить, чтобы моему отчиму это понравилось.

— Зачем ему это понадобилось?

— Он хотел знать, что предпринято для предотвращения утечки информации. И хотел знать, где Натан… — Она всхлипнула. — Короче, он хотел знать все.

Я со свистом выпустила воздух между сжатых зубов. Насчет мотивации Гидеона у меня уверенности не было, но больше всего уязвляла мысль о том, что он мог свалить меня с Натаном в одну мусорную кучу и сейчас заботился о том, чтобы никакой скандал не замарал его репутацию. Стоило об этом подумать, и меня даже перекорежило от боли. До сих пор мне казалось, что это его прошлое вбило между нами клин, однако походило на то, что причиной было мое.

На миг я порадовалась за маму: ее эгоцентризм не позволил ей заметить, что творится со мной.

— Он имел право знать, — наконец удалось произнести мне не своим голосом. — И имел право попытаться защитить себя от любых возможных последствий.

— Что-то с другими своими парнями ты этим не делилась.

— А мне раньше не случалось встречаться с парнем, которому стоит чихнуть, как это тут же попадает в десятку важнейших новостей национального уровня. — Я уставилась в окно на проезжающие мимо машины. — Мама, Гидеон Кросс и «Кросс индастриз» — это новости мирового масштаба. От ребят, с которыми я тусовалась в колледже, его отделяют световые годы.

Она продолжала говорить, но я больше ее не слушала, поскольку ради самосохранения предпочла отрешиться от мучительной действительности.

Офис доктора Петерсена был точно таким, каким мне и запомнился: успокаивающе нейтральное убранство, удивительное сочетание профессионализма и комфорта. Таким же был и сам доктор — симпатичный седоволосый мужчина с мягкими, умными голубыми глазами.

С широкой улыбкой он пригласил нас к себе в кабинет, не преминув заметить, что матушка моя выглядит потрясающе, а я совсем как она. Сказал, что рад видеть меня снова и восхищен моим видом, но, думаю, говорилось это больше для моей мамы. Такой сведущий и наблюдательный человек, как доктор, просто не мог не заметить моего плачевного эмоционального состояния.

— Итак, — произнес он, усевшись в кресло напротив дивана, где устроились мы с мамой. — Что привело вас ко мне сегодня?

Я рассказала ему, что мама отслеживает мои передвижения по сигналу мобильного телефона и меня это крайне нервирует. Мама, в свою очередь, рассказала, что, услышав о моем интересе к крав-мага, восприняла это как признак того, что я не чувствую себя в безопасности. Тогда я рассказала доктору Петерсену, как они узнали про спортзал Паркера, отчего у меня возникло ощущение клаустрофобии. В ответ мама заявила, что я обманула ее доверие, открыв постороннему семейную тайну, в результате чего она чувствует себя так, будто ее выставили на всеобщее обозрение в голом виде.

Доктор Петерсен слушал все это с неизменным вниманием, иногда вставлял замечания, но говорил редко, давая выговориться нам обеим. Наконец, когда словесные потоки иссякли и мы замолчали, он спросил:

— Моника, почему вы не говорили мне, что отслеживаете телефон Евы?

Мама тут же вздернула подбородок. Мне ли было не знать эту оборонительную позицию.

— Потому что не видела в этом ничего дурного. Многие родители отслеживают своих детей с помощью мобильных телефонов.

— Несовершеннолетних, — вырвалось у меня. — А я взрослая. Мое личное время принадлежит мне.

— Скажите, Моника, а вы не пробовали представить себя на ее месте? — поинтересовался доктор Петерсен. — Что почувствовали бы вы, узнав, что кто-то следит за вашими передвижениями без вашего ведома и без вашего разрешения?

— Да ничего, если бы знала, что этот «кто-то» — моя мать, а полученные сведения дарят ей душевное спокойствие.

— А вы подумали о том, как ваши действия сказываются на душевном состоянии Евы? — мягко спросил он. — Ваше желание оберегать ее вполне понятно, но вам не мешало бы открыто обсуждать с нею шаги, которые вы намерены предпринять. Очень важно заручиться ее пониманием. И лишь на таких условиях вы сможете ожидать от нее сотрудничества. И вы должны уважать ее неотъемлемое право устанавливать границы личного пространства, которые могут быть уже, чем вам хотелось бы. — И когда мама негодующе фыркнула, он продолжил: — Моника, Еве необходимо иметь личное пространство в определенных границах. Она должна чувствовать, что способна контролировать свою жизнь. В свое время она была этого лишена, и мы обязаны уважать ее право на личную свободу, причем в той форме, какая кажется ей наиболее подходящей.

— Ох, — пробормотала мама, крутя в пальцах носовой платок. — В таком смысле я об этом не задумывалась.

Нижняя губа матери задрожала, и я потянулась к ее руке.

— Раз уж я решила рассказать Гидеону о своем прошлом, меня бы ничто не остановило. Но мне следовало сначала предупредить тебя. Извини, что об этом не подумала.

— На самом деле ты гораздо сильнее, чем когда-либо была я, — отозвалась мама. — Но я все равно ничего не могу поделать со своим беспокойством.

— Моника, я предложил бы вам найти время, чтобы хорошенько подумать о том, какого рода события и ситуации порождают у вас наибольшее беспокойство. А потом все это записать, — начал доктор Петерсен и, когда мама кивнула, продолжил: — Составьте пусть не исчерпывающий список, но для начала достаточный, а затем сядьте с Евой вдвоем и обсудите вопрос о том, какая стратегия применительно к этим проблемам позволит вам обеим жить с наименьшими моральными издержками. Например: если вы начинаете нервничать, всего пару дней не имея вестей от Евы, возможно, эсэмэска или электронное письмо смогут поправить дело.

— Ладно.

— А если хотите, мы сможем пройтись по списку вместе.

От всего этого мне захотелось выть: мне угодили в самое больное место. Я, конечно, не надеялась, что доктор Петерсен сумеет образумить маму, однако думала, что он, по крайней мере, проявит твердость. Бог свидетель, мама нуждалась в том, чтобы кто-то это сделал, — кто-то, чей авторитет она признает.

Когда прием закончился и мы собрались уходить, я попросила маму подождать в приемной, пока я задам доктору Петерсену один очень личный вопрос.

— Да, Ева?

Он стоял передо мной с бесконечно терпеливым и мудрым видом.

— Мне просто интересно… — Я помедлила: пришлось сглотнуть застрявший в горле ком. — Возможно ли для двоих, переживших сексуальное насилие, иметь между собой нормальные романтические отношения?

— Абсолютно.

Этот немедленный недвусмысленный ответ позволил мне выпустить застрявший в легких воздух.

— Спасибо, — пожала я его руку.

Дома я открыла дверь ключами, возвращенными Гидеоном, и направилась прямиком в спальню, лишь помахав Кэри, который занимался в гостиной йогой с помощью видеодиска.

Раздеваясь на ходу, я с трудом дошла до кровати и рухнула как подкошенная. Я лежала в одном нижнем белье на прохладных простынях, обхватив руками подушку и закрыв глаза.

Дверь отворилась, и спустя минуту на кровать присел Кэри.

— В чем дело, детка? — спросил он, убирая пряди волос с моего лица.

— Мне сегодня дали пинка под зад. Правда, вежливо: в виде конверта с запиской.

— Ты все понимаешь, Ева, — вздохнул Кэри. — Он отталкивает тебя, поскольку боится, что ты, как и все остальные, обманешь его ожидания.

— А я лишь подтвердила, что он прав.

Я поняла, что сказанное сейчас Кэри подходит ко мне как нельзя лучше. Едва припекло, я пустилась в бегство, уверенная, что все кончится плохо. А в итоге полностью утратила контроль над тем, кого оставила позади.

— Это потому, что ты изо всех сил стараешься защитить собственное восстановление.

Кэри прилег рядом, обхватил меня жилистой, мускулистой рукой и привлек к себе. Я с готовностью прижалась к нему, только сейчас поняв, как нуждаюсь в таком утешении.

— Возможно, он бросил меня не из-за своего прошлого, а из-за моего.

— Ну, если это правда, то хорошо, что все кончилось. Но сдается мне, вы двое в конечном счете еще найдете друг друга. Во всяком случае, я на это надеюсь. — Его мягкое дыхание обдавало мою шею. — Уж больно мне хочется, чтобы всех затраханных жизнью ждало впереди вечное счастье. Ева, дорогая, укажи мне путь. Подари мне веру.