Глава 38
Разбитые надежды
– Ты, мерзкая проститутка! – пробормотала за моей спиной Кэрол, когда я подметала на кухне пол. – Что тебе пришлось сделать, чтобы вот это заработать? – потянулась она к моему кулону, и я отпрянула в сторону, подальше от ее грязных лап. Глаза ее сверкнули недобрым огнем. – Не можешь же ты серьезно верить, что ему на тебя не наплевать! Скорее всего, он снял его с девушки, которую трахал до тебя.
Почувствовав, что начинаю закипать, я с отвращением посмотрела на эту жалкую женщину.
– Заткнись, Кэрол! – осадила я ее.
– Что ты сказала?! – взвизгнула она с такой яростью, что казалось, еще немножко – и весь дом взлетит на воздух. И с размаху залепила мне звонкую пощечину. Швабра выпала из моих рук и с грохотом упала на пол.
И тогда весь душивший меня гнев выплеснулся наружу. Я подняла сжатую в кулак руку.
– Ты что, собираешься меня ударить?! – оскалилась она. – Ну давай, попробуй. Поглядим, что у тебя получится.
И я мгновенно опомнилась. Посмотрела на свою судорожно сжатую руку и, ужаснувшись, обуздала свою ярость.
– Да не дергайся ты так, я ведь не ты, – отрезала я. – Меня от тебя тошнит.
Кэрол уставилась на меня с неприкрытой злобой. У меня внутри сразу все оборвалось, я пожалела, что не сдержалась. На смену гневу пришел страх, и я задрожала.
Она вцепилась в мое предплечье, но я с силой стряхнула ее руку.
– Ах ты, сука поганая! – взревела Кэрол, налетев на меня с неожиданной для такой маленькой женщины силой.
Она схватила меня за плечи, чтобы отшвырнуть в сторону двери, но я споткнулась о лежавшую на полу швабру. А затем раздался звон разбитого стекла: мой локоть прошел сквозь стеклянную панель, и руку сразу обожгло невыносимой болью.
Я прямо взвыла, когда множество острых осколков впились в руку. Прижав к себе раненый локоть, я смотрела, как между пальцев, капая на пол, струится кровь. И когда стекло еще глубже вонзилось в плоть, слабо застонала.
– Какого черта здесь происходит?! – воскликнул прибежавший со стороны веранды Джордж.
И замер от ужаса, увидев, что я лежу на полу в луже крови среди битого стекла. Потом перевел взгляд на Кэрол, лицо его передернулось от отвращения.
– Джордж, – всхлипнула она. – Это был несчастный случай. Клянусь, она поскользнулась.
– Не стой столбом! – заорал он. – Неси полотенце!
И Кэрол послушно кинулась в ванную.
Джордж с трудом приоткрыл дверь – ему мешало мое лежащее на пороге тело. Потом протиснулся в образовавшуюся щель и склонился надо мной, чтобы оценить тяжесть травм.
– Тебе срочно надо в больницу, – сказал он. – В порезах застряло стекло. Возможно, потребуется наложить швы.
Я молчала, по лицу струились горячие слезы. Когда Кэрол вернулась с полотенцем, он помог мне подняться. Кэрол умоляюще смотрела на мужа, но он молча вырвал у нее полотенце и осторожно перевязал мне руку, чтобы остановить кровь.
– Джордж, прости меня, – заскулила Кэрол.
– Все. После поговорим. Когда я вернусь, – по-прежнему не глядя на нее, бросил он.
Он открыл мне дверь, и я поплелась за ним к его грузовичку. Ни слова не говоря, он показал на переднее сиденье, и я, чувствуя, что при каждом движении осколки все глубже впиваются в тело, с тяжелым вздохом забралась в машину.
До больницы мы ехали в напряженном молчании. В приемном покое врач осмотрел меня и сделал обезболивание, чтобы вынуть осколки и наложить швы.
Я сидела на больничной кровати и безразлично слушала, как звякают осколки вынутого стекла о дно металлического тазика. По щекам по-прежнему текли слезы, которые я молча глотала. Я невольно поежилась, когда доктор расковырял рану, чтобы исследовать ткани на наличие оставшихся осколков. А затем, когда он начал накладывать швы, постепенно впала в состояние ступора.
Врач попросил меня объяснить, как такое могло случиться, и Джордж сразу напрягся. Но за последние несколько месяцев я настолько навострилась врать, что легко и непринужденно выдала историю о том, как поскользнулась на мокром полу. Меня не волновало, поверит мне доктор или нет, но, похоже, причин сомневаться у него не было. И вот, проведя несколько часов в больнице, мы наконец отправились домой.
– Я постараюсь все утрясти, – проворчал Джордж, когда мы ехали назад. – Отправляйся в свою комнату и предоставь остальное мне. Хорошо?
– Хорошо, – прошептала я.
– Но ведь должен же быть хоть какой-нибудь способ вам двоим ужиться под одной крышей, – пробурчал Джордж, обращаясь скорее к самому себе, чем ко мне.
И, судя по его тону, он явно считал, будто здесь есть доля и моей вины, причем даже больше, чем ее. Я бессильно сжала зубы. Выходит, он всегда будет на ее стороне, а значит, она на этом не остановится.
Я рассчитывала, что, когда мы приедем домой, не увижу машины Кэрол. Даже не знаю почему. Может, просто надеялась, что она уедет. Но ее синий «джип» неподвижно стоял на подъездной дорожке. Джордж остановился за ним, и я, оберегая перевязанную руку, соскользнула с сиденья и неохотно побрела к дому.
Кэрол уже успела убрать осколки и даже заделать дыру прозрачным пластиком. Но поблизости ее пока не было видно. Я прошла в свою комнату и закрыла за собой дверь. Анестезия еще не отошла, но рука уже начала потихоньку болезненно пульсировать. Я легла на кровать и уставилась в потолок, не чувствуя ни печали, ни гнева, а только какую-то странную опустошенность. Я позволила себе ни о чем не думать, впала в привычное оцепенение, укрывшись им, словно старым одеялом.
Сверху доносились сердитые голоса и рыдания детей. Я закрыла глаза и от всего отключилась. Мне показалось, что она умоляет Джорджа плачущим голосом. Затем все стихло. Кажется, Джордж спустился по лестнице и прошел на кухню. Но потом усталость взяла свое, и я потихоньку уснула.
И проспала до самого утра. А когда проснулась, то обнаружила, что спала не раздеваясь, прямо поверх одеяла. Испуганно посмотрела на часы, но будильник должен был прозвенеть только через десять минут.
Потом я с трудом села на кровати. Руку сразу же пронзила острая боль. Я выпрямилась, со свистом выдохнув сквозь стиснутые зубы. Доктор не велел мне целые сутки мочить швы, и теперь было совершенно непонятно, как принимать душ. Я подумала о том, как в таком виде покажусь на глаза Саре и Эвану, и застонала. Боже, а нельзя ли вообще сегодня не ходить в школу?
Поскольку принимать душ с одной рукой было невозможно, я обтерлась влажной губкой и затянула волосы в конский хвост, чтобы не слишком бросалось в глаза, что они немытые. Когда я вышла из ванной, в доме стояла мертвая тишина. Остановившись в коридоре, я прислушалась, но не услышала ничего, кроме гудения холодильника.
Тогда я осторожно пробралась на кухню и снова прислушалась. Но ни на кухне, ни в гостиной не было никаких признаков жизни. На барной стойке лежал небольшой бумажный пакет с прикрепленной к нему запиской, а рядом – ключ.
«Это мазь, которую ты должна дважды в день прикладывать к швам. Кэрол поживет пока у своей матери. Ей надо прийти в себя. Теперь все будет по-другому. Когда будешь уходить, запри дверь на ключ».
Я несколько раз перечитала записку, удивленно качая головой. Неужели он и впрямь верит, что все будет по-другому? У меня на глаза навернулись слезы и тоненьким ручейком потекли по лицу. Я вытерла щеки и проглотила ком в горле.
Затем положила пакет с бинтами и мазью на письменный стол и стала собирать книги. За мной вот-вот должен был заехать Эван. Повернула ключ в замке кухонной двери и удивленно прислушалась к лязганью собачки, поскольку еще ни разу не запирала за собой дверь. И, отчаянно борясь со слезами, побрела по лестнице вниз.
– Она дома? – спокойно спросил Эван, когда я села в машину.
Естественно, он сразу все понял. Я, конечно, надеялась, что длинный рукав скроет повязку, но она отчетливо проступала из-под тонкой ткани. Да и моя опухшая физиономия говорила сама за себя.
– Нет, – отвернувшись к окну, прошептала я. – Уехала на несколько дней к матери.
– Ты больше не можешь здесь оставаться.
– Я знаю, – одними губами беззвучно произнесла я.
Глаза снова защипало от непрошеных слез. Я боялась на него посмотреть. В голове было совершенно пусто, мне не хотелось даже вдумываться в смысл сказанных им слов. До школы мы ехали в тяжелом молчании.
Остановившись на школьной парковке, Эван закрыл машину и резко повернулся ко мне.
– Эмма? – тихо позвал он меня. – Ты в порядке?
Но я только помотала головой.
Тогда он ласково погладил меня по щеке, а я буквально рухнула к нему на грудь и разревелась. Он не отпускал меня до тех пор, пока у меня не кончились слезы. Я вытерла мокрое лицо и заглянула в его дымчатые глаза. И увидела в них столько боли, что еще немного – и у меня разорвалось бы сердце. Потом он закрыл глаза и нежно поцеловал меня.
– Ну что, а сейчасты готова уйти? – нашел он в себе достаточно сил посмотреть на меня.
– Прямо сейчас? – задохнулась я.
– Почему бы и нет? А чего еще ждать?
А когда я поняла, что именноон мне предлагает, то чуть было не потеряла сознание. Я представила, как пакую вещи, а потом убегаю из дому, и у меня сразу перехватило дыхание и застучало в висках. Нет, сейчас я просто не в состоянии даже думать на эту тему.
– Завтра, – попросила я. Мне нужен был хотя бы день на размышление. – Сегодня ее дома не будет. Вечером я соберу вещи, а завтра уедем, когда пожелаешь.
Эван заглянул в мои умоляющие глаза.
– Скажи, а утром точно никого не будет дома? – спросил он.
– Абсолютно.
– Значит, так. Собери все, что тебе надо, и прямо с утра мы уезжаем.
У меня екнуло сердце, но я нашла в себе силы кивнуть. Способна ли я такое сделать? Все бросить, поставить на карту свое будущее – и только ради того, чтобы от нее убежать?! Я не могла позволить ей все разрушить, особенно после стольких лет страшных мучений. Нет, мне совершенно необходимы были двадцать четыре часа на размышление.
Мы с Эваном не успели на общий сбор в классной комнате, поэтому до начала занятий в художественном классе пришлось зайти в канцелярию за пропуском для опоздавших. Мы тихонько шли рядом по школьному коридору. И он все время старался взять меня за руку или обнять за талию.
– Вы что, оба с ума сошли?! – возмутилась Сара, когда Эван изложил ей наш план. – Интересно, и на что вы рассчитываете? И как долго вы будете в бегах?!
Мне оставалось только молча смотреть на нее, ведь ответов у меня не было. Она буквально озвучила те самые вопросы, что вертелись у меня в голове.
– У меня есть план, – признался Эван. – Я вам позже скажу, обещаю.
Сара недоверчиво покачала головой. Она явно не понимала, куда это все может нас завести. И опять же, в этом ее жесте я увидела отражение собственных чувств.
Однако наш разговор был внезапно прерван объявлением по школьному радио. Меня вызывали в кабинет заместителя директора. Сара с Эваном застыли на месте, несколько человек с любопытством обернулись на меня. Все, деваться некуда – надо идти. Я была уже одним сплошным комком нервов. Заметив мое состояние, Эван предложил проводить меня туда, но я не позволила.
– Все нормально, – заверила я Эвана. – Увидимся на уроке журналистики.
На негнущихся ногах я прошла по коридору в кабинет заместителя директора. Мистер Монтгомери уже поджидал меня у открытой двери. Очутившись в комнате, я оцепенела при виде сидевших за столом для переговоров учителей.
– Эмили, – начальственным тоном произнес мистер Монтгомери. – Присаживайся.
Испуганно переводя взгляд с одного лица на другое, я осторожно села на стул с краю. Зачем они здесь собрались? Хотя, честно говоря, я прекрасно знала ответ. И теперь, изо всех сил стиснув зубы, пыталась справиться с дыханием и взять себя в руки, чтобы их предательство окончательно не сломало меня. Расправила плечи и стала ждать своего приговора.
– Мы собрались здесь, потому что очень переживаем за тебя, – рокотал низким уверенным голосом мистер Монтгомери, но я не заметила в нем и тени сострадания. – Мы хотим, чтобы ты объяснила нам, откуда у тебя эти травмы. Тебя кто-нибудь обижает?
– Нет, – покачала я головой, почувствовав, как включились защитные рефлексы.
– Эмма, – обратилась ко мне тренер Стро. Она разговаривала со мной гораздо мягче, чем мистер Монтгомери, но и в ее голосе я услышала обличающие нотки. – Мы прекрасно понимаем, что ты не настолько неуклюжая и невезучая, как пытаешься это представить. И поэтому хотим знать, что происходит.
– Ничего, – сразу ощетинившись, ответила я.
– Мы вовсе не собираемся осложнять тебе жизнь, – участливо сказала мисс Майер. – Мы здесь потому, что действительно за тебя волнуемся и хотим помочь.
Когда я заглянула в ее добрые карие глаза, у меня снова встал ком в горле. Как она могла так со мной поступить?! И я с трудом сглотнула.
– Клянусь, меня не от кого защищать, – запротестовала я, но голос предательски дрогнул.
– Может быть, это Эван Мэтьюс тебя обижает? – суровым тоном поинтересовался мистер Монтгомери.
У меня от возмущения расширились глаза, а мисс Майер бросила в его сторону сердитый взгляд.
– Эван никогда не обидел бы меня! – возмутившись, что они могли такое подумать, огрызнулась я.
Мистер Монтгомери, удивленный моей резкостью, чуть было не упал со стула.
– Я знаю, – попыталась успокоить меня мисс Майер. – Но кто-то все же это делает. Пожалуйста, скажи нам.
– Не могу! – Я чувствовала, что задыхаюсь. На глазах появились слезы, и я, стиснув зубы, усиленно пыталась их сморгнуть.
– Эмма, я понимаю, что тебе тяжело, – вмешалась в разговор школьный психолог мисс Фаркис. – Но мы обещаем, что, если ты нам все расскажешь, никто не пострадает. Мы постараемся.
– Вы не знаете, – прошептала я. Они молча смотрели на меня и ждали. Я сжимала под столом кулаки, чувствуя, что больше не в силах здесь оставаться. – Нет, я не могу этого сделать.
А потом я вскочила и кинулась к двери. За спиной раздался скрип стульев. Они явно собирались меня остановить.
– Пусть идет, – услышала я голос мисс Фаркис.
Я бежала по коридору, обливаясь слезами. Но у дверей кабинета журналистики вытерла лицо и постаралась отдышаться. Не знаю, кто заметил первым. Наверное, они оба меня ждали. Сара углядела меня из маленького окошка в двери и под предлогом, что ей надо в туалет, выскочила из класса.
– Нам надо срочно уходить, – выпалила я, ринувшись к своему шкафчику.
– Что случилось?
– Они пытаются выяснить, что происходит, но я им ничего не сказала. Сара, надо поскорее отсюда выбираться!
– А куда ты хочешь поехать?
– Давай вернемся домой, чтобы я могла собрать вещи, а куда дальше – мне безразлично.
– Хочешь, я позову Эвана?
– Не сейчас. Я еще не решила, где нам лучше встретиться. Представляешь, у них хватило наглости спросить, не обижает ли меня Эван!
– Что?! Неужели они настолько тупые?! – не поверила своим ушам Сара.
Мы схватили свои сумки, но книги я туда решила не класть, так как не была уверена, понадобятся ли они мне вообще. Мы сломя голову сбежали по боковой лестнице, чтобы обойти главный вход. Я осталась ждать Сару за углом. У меня бешено стучало в висках, я дрожала как осиновый лист и не могла устоять на месте.
И когда она выехала из-за угла, буквально упала на сиденье, напрасно надеясь, что теперь, когда школа осталась позади, наконец успокоюсь. Все пошло наперекосяк и завертелось слишком быстро. И это не укладывалось у меня в голове. Мне было страшно до потери пульса. Правильно ли я поступаю или чересчур преувеличиваю серьезность проблемы?
За всю дорогу до дома Сара не проронила ни слова. А я была настолько погружена в свои мысли, терзания и сомнения, что даже не заметила, как мы свернули на нашу улицу. Неожиданно у Сары в кармане зазвонил телефон.
– Привет, – посмотрев на меня, произнесла она. – Да, мы едем к ней домой за ее вещами. – Потом, наверное, с минуту слушала, что ей говорил собеседник, и, поджав губы, ответила: – Эван, я до сих пор не уверена, что это хорошая идея. – Но спустя еще минуту, похоже, сдалась: – Хорошо, встретимся там через час.
– Что он тебе сказал? – спросила я.
– Через час мы встречаемся у него дома. Эм, я все равно не уверена, что срываться с места и бежать черт знает куда – самый хороший выход из положения.
– Знаю, – задумчиво ответила я. – Но я, по крайней мере, его выслушаю.
– Мне пойти с тобой? – бросила взгляд в сторону нашего пустого дома Сара.
– Нет, я недолго.
– Эмили? – услышала я голос Джорджа и скрип задней двери.
Я продолжила лихорадочно складывать вещи и даже не повернулась к нему, когда он вошел в мою комнату. Он с удивлением посмотрел на лежащие на кровати сумки.
– Ты понимаешь, что творишь?! Мне только что позвонили из школы и сообщили, что ты уехала страшно расстроенная и нам следует явиться туда для серьезной беседы. Что такого ты им наговорила?
– Не беспокойся, Джордж! – повернулась я к нему и слегка повысила голос: – Ничего я им не сказала! Но здесь я не останусь. Все, я не могу так больше жить! Я не могу жить с ней!
Он явно не ожидал такого отпора с моей стороны. Да я и сама от себя не ожидала, что смогу разговаривать с ним подобным тоном.
– Никуда ты отсюда не уедешь! – процедил он сквозь зубы. – Послушай, мы все уладим, но ты не покинешь этот дом. Ты меня хорошо поняла? – В его голосе явно слышалась скрытая угроза.
Что же мне делать? Удастся ли прошмыгнуть мимо него? Пропустит ли он меня? Или придется выпрыгивать из окна, когда он уйдет?
Но потом Джордж как-то вдруг весь обмяк, лицо его стало печальным. Я молча наблюдала за его преображением.
– Эмили, я понимаю, что ты сейчас расстроена. Но я обещаю, что мы найдем способ все утрясти. Никто из нас не может так больше жить. Но взять и просто уйти – это делу не поможет. Сегодня Кэрол ночует у своей матери. А завтра мы пойдем в школу и разберемся. Ведь никому не нужно, чтобы кто-то из нас пострадал. Просто останься до завтра, и если после встречи в школе не передумаешь и захочешь уехать, мы это устроим. Ну как, идет?
У меня в голове был полный сумбур. Он что, серьезно? И что, действительно позволит мне завтра уехать? И мне, возможно, не придется срываться с места и отправляться туда, куда решил Эван? Я могу остаться здесь? Хотя бы на одну ночь.
– Хорошо, – прошептала я.
– Почему бы тебе тогда не сказать Саре, что вы с ней встретитесь завтра?
Я медленно прошла до Сариной машины, все еще судорожно пытаясь понять, не совершаю ли роковую ошибку. Внутренний голос говорил мне, что надо уезжать прямо сейчас.
– Знаешь, я остаюсь, – спокойно сообщила я Саре.
– Что ты этим хочешь сказать?! – в ужасе спросила Сара.
– Ее сегодня дома не будет. А завтра мы вместе поедем в школу, чтобы все уладить. Еще он обещал, что если после встречи я по-прежнему захочу уехать, то меня никто держать не будет.
– И ты ему веришь? – удивилась Сара.
– Приходится, – со слезами на глазах прошептала я. – Это хороший выход из положения. Никто не пострадает, и не надо будет никуда убегать.
Сара вылезла из машины и крепко обняла меня. Мы обе утерли слезы и попрощались.
– Ну что, тогда до завтра? – спросила я внезапно охрипшим голосом.
– Ладно, – хлюпая носом, ответила она. – Но что я скажу Эвану? Думаю, он расстроится, когда я приеду к нему одна. Он наверняка захочет сам тебя отсюда забрать.
– Сара, ради бога, только не это! – взмолилась я. – Постарайся убедить его, что все будет хорошо и мы увидимся завтра. Ну пожалуйста!
– Я постараюсь.
– Заставь его тебя послушаться. Обещаю, все будет в порядке.
