Четыре дня перед визитом к врачу прошли тяжело и напряженно. Хотя Кэмрин пыталась хранить оптимизм и не допускать мрачных мыслей, я видел, как изменилось ее поведение. Нервы натянуты до предела, того и гляди лопнут. Дважды я слышал, как она плачет в ванной. Вдобавок ее тошнило. О своих головных болях я рассказал ей в прошлый вторник. С тех пор она держалась почти так же, как до нашей поездки в Чикаго. Кэмрин заставляет себя улыбаться и даже смеется при случае. Но я же вижу: это не более чем игра. Она сама не своя. Хорошо помню, какой она была после выкидыша. Помню ее «момент слабости». Я так и спросил у нее, не переживает ли она снова что-то в этом роде.

Она уверяет меня, что нет. Я ей верю.

Но по-настоящему успокоить ее может только результат врачебной проверки, где будет написано, что я совершенно здоров, а в голове нет ничего, кроме мозгов.

А если там что-то есть… Сейчас мне не хочется даже думать об этом.

Я больше волнуюсь за нее, чем за себя.

На время сканирования Кэмрин попросили обождать в соседней комнате. Я чувствовал: она готова препираться с медсестрой. Но благоразумие одержало верх, и она послушно ушла. Как и в прошлый раз, мне кажется, что меня запихнули внутрь громадной гудящей машины на несколько часов. Я боюсь замкнутых пространств.

– Замрите, – велел оператор. – Старайтесь вообще не двигаться, иначе нам придется повторять сканирование.

Я замер. Сомневаюсь, дышал ли я в эти пятнадцать минут.

Когда все закончилось, я вытащил из ушей затычки и швырнул в мусорную корзину.

Кэмрин едва не упала в обморок, когда медсестра сообщила, что результаты будут известны не раньше среды.

– Вы что, шутите? – крикнула ей Кэмрин.

Глаза у моей жены бешено сверкали. Она смотрела то на меня, то на медсестру, надеясь, что кто-то из нас что-то сделает.

– Скажите, а нам никак нельзя узнать результаты уже сегодня? – спросил я.

Уж не знаю, что подействовало на медсестру. Возможно, решимость Кэмрин. На мгновение и мне показалось, что Кэмрин с места не сойдет, пока не узнает все.

– Посидите в приемной. Я выясню, сможет ли доктор Адамс выкроить время и посмотреть материалы.

Через четыре часа мы сидели в кабинете доктора Адамса.

– Не вижу никаких аномалий, – сказал он. Кэмрин, до сих пор мертвой хваткой державшая мою руку, расцепила пальцы. – Но, принимая во внимание историю вашей болезни, в ваших же интересах проходить регулярный ежемесячный осмотр. По крайней мере, в течение ближайшего полугода. Рекомендую также записывать все изменения в вашем самочувствии.

– Но вы же говорили, что сканирование не показало никаких аномалий. – Кэмрин снова вцепилась в мою руку.

– Могу это повторить. Однако регулярные осмотры не помешают. Думаю, Эндрю не станет со мной спорить. Это в его же интересах. Уж лучше перестраховаться. И если что-то вдруг появится, мы это захватим на самой ранней стадии.

– Вы считаете, что-то должно появиться?

На лице врача отразилось легкое недоумение. Мне хотелось смеяться. Но слева от меня сидела испуганная Кэмрин.

– Дорогая, прошу тебя, успокойся. Доктор Адамс так не считает. Если помнишь, он говорил «вдруг». Успокойся. Все отлично. Я же обещал тебе, что со мной все будет в порядке.

Мне оставалось лишь надеяться, что тогда, в кабинете врача, я сказал Кэмрин правду.