Глава 3
Притягиваю Кэмрин к себе и сажаю на колени. Мы сидим вместе; я обнимаю ее, упираясь подбородком в затылок. Ее что-то тревожит. Я это чувствую, но не решаюсь спросить о причинах.
– В чем дело? – наконец спрашиваю я.
Кэмрин поворачивает голову, смотрит мне в глаза.
Ее собственные полны тревоги.
– Я просто боюсь.
– Чего?
Она медлит с ответом. Ее взгляд блуждает по гостиной, потом упирается в пол.
– Всего.
– Кэмрин, ты можешь рассказать мне все. – Разворачиваю ее лицом к себе. – И ты знаешь об этом.
Ее синие глаза наполняются слезами, но Кэмрин не дает им пролиться.
– Я… Знаешь, я не хочу, чтобы у нас с тобой… чтобы мы дошли до того, до чего доходят большинство пар.
Теперь я понимаю, чего она боится. Снова разворачиваю Кэмрин так, чтобы она сидела лицом ко мне.
– Посмотри на меня, – прошу я, беря ее за руки. – Наша жизнь не будет похожа на жизнь большинства людей. Хочешь знать, откуда мне это известно?
Кэмрин не отвечает, но мне и не нужно слышать ответ. Ей хочется, чтобы я продолжал. Слезинка все же скатывается на щеку. Я тут же ловлю ее большим пальцем и стираю со щеки.
– Наша жизнь будет иной, поскольку мы оба осознаём, куда можно соскользнуть, и не допустим этого, – начинаю я. – Поскольку мы не просто так встретились в Канзасе, оказавшись в одном автобусе. Это была судьба. Мы оба знаем, чего хотим от жизни. Пусть не во всех подробностях, но тогда нам было бы скучно жить. Главное, мы знаем, в каком направлении мы не хотим двигаться. – Делаю паузу и продолжаю: – Мы и дальше сможем путешествовать по миру. Просто сделаем небольшой перерыв. А пока ждем, будем жить полноценной жизнью. Никакого идиотизма повседневности.
Я вознагражден. На лице Кэмрин появляется робкая улыбка.
– Но как мы избегнем «идиотизма повседневности»? – спрашивает она.
Теперь она сидит, скрестив руки, и с нескрываемой иронией смотрит на меня.
Передо мной прежняя, насмешливая умница Кэмрин, которую я знаю и люблю.
– Если хочешь идти работать – пожалуйста. – Я быстро глажу ее по бедру. – Меня не волнует, будешь ли ты торговать гамбургерами или убирать навоз в зоопарке. Делай что хочешь. Но едва почувствуешь, что устала от своего занятия или оно начало тебя засасывать, становясь частью жизни, немедленно бросай. Если же тебе хочется сидеть дома и ничего не делать – это тоже твое право. Я уже говорил и повторю: я сумею о тебе позаботиться.
Предвижу реакцию Кэмрин и морально уже готов. Так оно и есть. Кэмрин сердито урчит и принимается спорить:
– Я ни за что не позволю себе бездельничать и растить задницу, сидя на твоей шее.
Она просто бесподобна, когда вот так отстаивает свою независимость.
– Я же не требую, чтобы ты сидела дома. Выбор за тобой, – говорю я, поднимая руки. – Я лишь хочу, чтобы ты усвоила одну простую вещь. Пока тебе интересно заниматься каким-то делом, меня не волнует, что это конкретно за дело.
– Эндрю, а ты? Ты же не можешь сказать мне: «Не забивай себе голову „идиотизмом повседневности“» – и все взять на себя. Я не допущу, чтобы ты работал на износ, поскольку нам нужно растить ребенка. Так нечестно.
– Кажется, нечто подобное ты сказала в первую ночь, когда моя голова застряла между твоих бедер. Разве тогда я сталкивался с трудностями?
Кэмрин густо краснеет. Прошло уже столько времени, мы давно живем вместе, но я до сих пор могу вогнать ее в краску.
Я осторожно беру ее лицо в ладони, притягиваю к себе и целую:
– Пока у меня есть ты, Лили и музыка, мне больше ничего не надо.
По ее щеке скатывается вторая слезинка, но теперь Кэмрин улыбается.
– Обещаешь? – спрашивает она.
– Да, обещаю, – решительным тоном отвечаю я и крепко стискиваю ее руки.
Убрав с лица серьезность, снова улыбаюсь Кэмрин.
– Прости меня. – Она сокрушенно выдыхает. – Сама не знаю, что со мной. То я целый день улыбаюсь и вижу жизнь в радужном свете. И вдруг, без всяких причин, на ровном месте, такая грусть накатит, хоть в голос реви.
– Немотивированные перепады настроения. – Я тихонько посмеиваюсь. – Я к ним привык.
Кэмрин приоткрывает рот и смеется вместе со мной.
– Эти перепады можно назвать и по-другому. Я… – Она вдруг умолкает. – Слышишь?
Кэмрин щурится и вертит головой, пытаясь определить источник звука. Я слышу, но притворяюсь, что нет.
– Потрясающе. Только не говори мне, что беременность провоцирует шизофрению.
Кэмрин легонько толкает меня в грудь и слезает с колен.
– Да это же твой мобильник! – Она обходит диван сзади. – Я думала, аккумулятор сел.
«Нет, – мысленно отвечаю я. – Я просто отключил звук и спрятал телефон, чтобы ты так думала… Мне казалось, что я отключил звук».
– По-моему, ты сидишь на своем мобильнике и даже не чувствуешь, – говорит Кэмрин.
Я встаю и разыгрываю дурацкую комедию с поисками мобильника, сдвигая диванные подушки. Наконец я извлекаю телефон и вижу на дисплее картинку номера Натали. Вместо ее физиономии я поместил морду гиены, что вполне соответствует ее натуре. Потом глупо пялюсь на дисплей. М-да, вляпался. Как теперь все это разрулить?
Заметив имя Натали, Кэмрин тянется к мобильнику.
– С каких это пор Натали начала тебе звонить? – спрашивает она, выхватывая аппарат из моей руки.
На ее лице – ни следа ревности. Она улыбается.
Нервно чешу в затылке, стараясь не глядеть на Кэмрин. Одновременно пытаюсь отобрать у нее телефон.
– Не отдам, не отдам! – смеется она, пятясь от дивана.
– Отдай мобильник!
Кэмрин дразнит меня и отступает еще на шаг. Я перемахиваю через спинку дивана и подбегаю к ней.
– Осторожно! – кричит она, выставляя другую руку. – Я беременна, а ты своими неуклюжими движениями можешь меня покалечить!
Кэмрин ухмыляется. Умеет же она разыгрывать роль хрупкой и беззащитной девочки. Ей бы обольстительных злодеек играть.
Не переставая ухмыляться, она нажимает зеленую кнопку и подносит телефон к уху.
Я сдаюсь. Глупо возмущаться, когда попал в дурацкое положение.
– Привет, Натали, – говорит Кэмрин, игриво поглядывая на меня. – Ты что же, тайком встречаешься с моим парнем?
Натали что-то отвечает. Кэмрин качает головой, словно ответ ее не волнует. Очевидно, она знает, как в действительности обстоит дело, или догадывается. Кэмрин знает, что я никогда бы не стал ей изменять, и уж особенно с ее лучшей подругой. Натали – симпатичная девчонка, но связаться с ней – это как сесть в поезд, зная, что где-то он обязательно сойдет с рельсов.
Кэмрин включает громкую связь.
– А ну-ка, выкладывайте оба, – требует она.
– Понимаешь… Тут, в общем… – мямлит Натали, прячась за междометия.
– В первый раз Натали не находит слов. Я шокирована! – Кэмрин вопросительно смотрит на меня.
– Эндрю, прости, пожалуйста! – доносится из динамика.
– Это не твоя вина, – говорю я. – Я забыл выключить звук.
Кэмрин нетерпеливо кашляет.
– Я собирался сделать сюрприз, – признаюсь я.
– Да! Клянусь, у нас с ним ничего не было!
Я отчаянно цепляюсь за слова Натали. Кэмрин из последних сил сдерживает смех. Нужно знать Кэмрин: она никогда не упустит возможности помучить тех, кого любит. Правда, никакого злого умысла у нее нет. Намерения самые невинные.
– Нэт, я тебе не верю, – серьезным тоном говорит она.
– Почему? – спрашивает ошеломленная Натали.
– И давно это у вас длится? – продолжает Кэмрин, разыгрывая убедительный спектакль. Подойдя к кофейному столику, она кладет туда мобильник и встает рядом, скрестив руки на груди.
– Кэм… Клянусь Богом, у нас ничего не было. Я бы никогда даже мысленно не посмела сделать тебе такую подлянку. Конечно, Эндрю – парень крутой и горя чий. Если бы вы не были вместе, тогда я бы, наверное, приклеилась к нему на манер озабоченных дурочек, которые липнут к Джозефу Моргану.
– Нэт, я поняла.
К счастью, Кэмрин обрывает этот словесный поток, иначе Натали, чего доброго, выложит всю историю своей интимной жизни.
– Ты действительно поняла? – осторожно спрашивает Натали.
Она сбита с толку, что меня ничуть не удивляет.
Кэмрин вновь берет мобильник, показывает мне и шепчет: «Серьезно?» Вопрос касается картинки с гиеной.
Я пожимаю плечами.
– И все-таки что это значит?
Вопрос Кэмрин адресован нам обоим. Время шуток прошло. Она действительно хочет знать.
– Кэмрин, – начинаю я, подходя к ней. – Я знаю, как ты скучаешь по дому. Пару недель назад я взял из твоего мобильника номер Натали и решил ей позвонить.
Кэмрин недоверчиво щурится. Беру ее за руку и веду к дивану.
– Да. Эндрю звонил мне и сообщил дату твоей УЗИ-диагностики на случай, если я захочу… – Натали умолкает, предоставляя мне раскрывать подробности несостоявшегося сюрприза.
– Я подумал, что Натали захочет устроить для тебя вечеринку «Детский душ». Естественно, после того, как мы узнаем, кто у нас родится. Сначала я пробовал дозвониться до твоей мамы, но она, скорее всего, находилась на Косумеле.
– Да. – Кэмрин кивает. – Похоже, она была там.
– Но твоя мама целиком поддерживает эту идею. – Голос Натали так и рвется из маленького динамика. – Мы с ней хотели сделать тебе сюрприз, но мне было не дождаться, когда твой красавчик позвонит и сообщит последние новости. Я позвонила сама… Ну вот, теперь ты все знаешь, и сюрприз напрочь испорчен.
– Нет! Нет, Нэт! Он ничуть не испорчен! – Кэмрин откидывается на спинку дивана. – Даже лучше, что я о нем знаю. Зато я не знаю подробностей сюрприза и могу предвкушать его, начиная с этой минуты и до тех пор, пока мы не вернемся в Северную Каролину.
– Тебе не придется долго ждать, – говорю я, садясь рядом. – Мы поедем туда в пятницу.
У Кэмрин округляются глаза. На лице расцветает улыбка.
Думаю, этого ей как раз и не хватало: мгновенного перехода от ностальгии к радостному предвкушению сюрприза. Зря я не сделал этого раньше.
– Вообще-то, четыре месяца беременности – рановато для такой вечеринки, – говорит Кэмрин. – Только не думайте, будто я жалуюсь.
– Возможно, – соглашается Натали. – Но так ли это важно? Главное – ты возвращаешься домой!
– Да. Мы подумали и решили: почему бы не убить двух зайцев сразу?
– Я так рада, – говорит сияющая Кэмрин. – Спасибо вам обоим.
– А как насчет… волнующих новостей? – спрашивает Натали.
Кэмрин намеренно тянет с ответом, зная, что каждая секунда взвинчивает Натали, потом говорит:
– У нас будет девочка!
Натали вопит во всю мощь своих легких. Я вздрагиваю и отодвигаюсь от мобильника.
– Я знала!
На этой стадии разговора я мог бы безболезненно оставить их болтать дальше и пойти соорудить себе сэндвич, принять душ или заняться еще каким-нибудь делом. Однако сейчас я никак не могу уйти. Я же был частью «большого секрета» и потому должен дождаться конца разговора.
– Кэм, я просто вне себя от радости. Честное слово, ты даже не представляешь.
– Спасибо, Нэт. – Кэмрин предостерегающе смотрит на меня. – Я сама на седьмом небе. Мы уже и имя придумали. Точнее, это Эндрю придумал, а я согласилась.
– Что? – бесстрастным тоном переспрашивает Натали. – Он действительно… выбрал имя?
Она говорит так, будто выбор отцом имени для его дочери – занятие крайне опасное.
Или женщины думают, что мужчины не разбираются в именах?
– Лили Мэрибет Пэрриш, – с гордостью сообщает Кэмрин.
Мне становится лучше. Я чувствую: Кэмрин всерьез нравится мой выбор и она принимает его искренне, а не потому, что боится меня обидеть.
– Боже мой, Кэм, это же прекрасное имя для вашей малышки. Эндрю, ты молодец!
Нельзя сказать, чтобы я уж так нуждался в похвале из уст Натали, но ее слова заставляют меня улыбаться, как мальчишку. Видите, даже Натали одобрила мою идею.
