Глава 25

На этот раз полиция старалась не повторять прошлых ошибок. Офицеры, прибывшие на брифинг, должны были показать свои жетоны при входе. Все три руководителя оперативной группы стояли у входа и лично подтверждали личность каждого входившего. Из-за этого нововведения группа собиралась в течение целых сорока пяти минут.

Тесс сидела на первом ряду стульев, а рядом с нею расположился Джей Ти. Марион заняла место в самом последнем ряду, и Тесс пыталась понять, сделала она это нарочно или нет. Последние двадцать четыре часа Тереза и Марион давили на специального агента Куинси и лейтенанта Хоулихана с такой настойчивостью, что те, наконец, согласились с планом Тесс. Прошлым вечером она чувствовала себя победительницей: наконец-то хоть что-то произойдет. Утром же она посмотрела новости, еще раз увидела на экране фото своей девочки и не почувствовала ничего, кроме ужаса.

– Хорошо, парни, – сказал лейтенант Хоулихан. – Давайте начинать.

В помещение вошел запыхавшийся Куинси, и Хоулихан осклабился. Подумав, спецагент, вместо того чтобы пройти к своему месту в первом ряду, уселся рядом с Марион. Хоулихан не стал заострять на этом внимание.

– Как все вы знаете, мы выработали новую стратегию по поимке Джима Бекетта. На первом ряду в этой комнате сидит бывшая жена Джима Бекетта, Тереза Уильямс, которую многие из вас знают по предыдущей работе. Два с половиной года назад она согласилась сидеть у себя в доме и ждать, когда Джим Бекетт возвратится. Мы договорились, что обеспечим ей защиту и возьмем ее мужа. Тогда мы не выполнили своих обещаний. Сейчас она согласилась проделать то же самое во второй раз, и на этот раз мы не должны ее подвести, парни. В этой комнате у нас находятся три группы. Я уже провел брифинг с вашими руководителями, и позже они обсудят с вами все детали. Вот что вам надо знать сейчас. Группа А продолжит прочесывать окрестности в поисках Джима Бекетта и Саманты Уильямс. Я знаю, что на горячую линию все еще идет много звонков. Кроме того, поступило предложение проверить действительность свидетельств о смерти членов семьи Бекетта. Эта группа переходит с восьмичасовых на двенадцатичасовые смены…

В зале послышались измученные стоны.

– Да, парни, вашу жизнь счастливой не назовешь, – безжалостно продолжил лейтенант. – Группы Б и В передаются Тесс Уильямс с восьмичасовой ротацией. Перед ними стоят три основные задачи: патрулирование Уильямстауна, наблюдение за домом и поддержание состояния полной мобилизации на случай внезапной атаки. Все вы будете работать парами. Кто-то будет обходить город пешком, кто-то будет наблюдать из машин без опознавательных знаков. В каждый конкретный отрезок времени будет работать по десять сотрудников. ФБР берет на себя координацию сбора информации и прослушивания телефонов. Вам в помощь будет придана группа быстрого реагирования. Мы не можем держать всю группу в состоянии полной готовности в течение неопределенно долгого времени, но они согласились выделить нам троих снайперов для контроля за крышами. Как вы все прочитали в своих файлах, первый раз Джим Бекетт попал в дом именно через крышу. На этот раз мы ему такой возможности не дадим.

В конце зала поднялась рука. Это был пожилой детектив, который уже работал в оперативной группе два с половиной года назад.

– Со всем моим уважением, лейтенант, но мы не сможем продолжать так до бесконечности. Прошлый раз мы все тоже находились в полной боевой готовности. Но через шесть месяцев мы остались всего лишь с двумя полицейскими, наблюдающими за домом, и без всякой группы захвата. Почему сейчас должно быть по-другому? У нас у всех свои бюджеты и свои ограничения. И Бекетту это очень хорошо известно.

– Хороший вопрос, – кивнул Хоулихан. – Давайте ответим на него прямо сейчас. Специальный агент Куинси…

Лейтенант отошел в сторону, и спецагент прошел на сцену. Он не посмотрел ни на Джей Ти, ни на Тесс. Он выглядел собранным и отстраненным в своем синем костюме. Тереза говорила с ним несчетное количество раз: сейчас, как и раньше, их жизни были тесно переплетены. Но он до сих пор отказывался называть ее по имени и редко говорил с ней о чем-то, что не имело отношения к делу.

Работа Куинси научила его бесстрастию. То, что приводило ее в ужас, для него было общим местом. Вопросы, которые она находила навязчивыми, для него были просто частью профессии. Она, эта профессия, выводила его за пределы мира цивилизованных людей, и Тесс казалось, что у него проблемы с тем, как туда вернуться. Она невероятно уважала его и очень часто беспокоилась о нем.

Как всегда, Куинси начал без всякого предисловия:

– Думаю, что нам не придется долго дожидаться нападения Бекетта. По нашему мнению, он начинает декомпенсировать.

– По-английски, пожалуйста, – пробормотал лейтенант Хоулихан. – Здесь не у всех есть степень доктора наук.

– Джим Бекетт разваливается на части, – резко произнес Куинси.

Раздались несогласные возгласы. Человек за двадцать четыре часа убил трех офицеров полиции. Это не очень походило на то, что они понимали под словами «разваливаться на части».

Куинси поднял руку, чтобы успокоить аудиторию.

– Дайте мне закончить. Психопат – это довольно сложное явление. Но во многом его можно сравнить с очень непослушным ребенком.

Опять послышалось ворчание. Куинси сохранял абсолютное спокойствие.

– Вы все видели пленки. И вы знаете, что Джим Бекетт считает себе невероятно организованным человеком. Дисциплина – залог всему, не устает повторять он. Но парень ошибается. Сам он подчиняется непреодолимому влечению, которое даже он не может контролировать. С одной стороны, Бекетт считает себя выше общественных правил – и в этом заключается его невроз. С другой стороны, в глубине души, ему, как и всем остальным, необходимы четкие границы дозволенного. Избежав наказания за простое убийство, он начинает совершать еще более страшные и вызывающие преступления. И не только из-за своего эго, но и потому, что какая-то часть его хочет быть пойманной. Как ребенок, который переходит от невинных шалостей к хулиганству только потому, что хочет быть замеченным родителями, Бекетт будет совершать все более и более рискованные преступления, пытаясь определить эти свои границы. И в этом заключается психологическая составляющая его декомпенсации. Наши исследования говорят о том, что здесь присутствует и физиологический аспект, но его действие нам пока не совсем ясно. Похоже на то, что при убийстве происходит выброс в мозг каких-то химических веществ. Убийцы говорят о чувстве эйфории, которое можно сравнить со вторым дыханием у бегуна. Перед убийством они все напряжены, взволнованы и находятся в крайне взвинченном состоянии. После убийства – расслаблены, спокойны и удовлетворены. С течением времени это желание, эта необходимость испытывать подобную эйфорию, начинает руководить действиями убийцы. Мы видим, что интервалы между акциями сокращаются. Циклы сжимаются с шести месяцев до шести дней, а в случае с Джимом Бекеттом – до шести часов.

В комнате повисла тишина.

– В большинстве случаев организованный серийный убийца начинает демонстрировать все большее и большее сходство с наркоманом. Первое – он уже не так собран и спокоен. Его физическое состояние быстро ухудшается. Высвобождение химических веществ в мозг и постоянный высокий уровень адреналина в крови начинают влиять на его способность нормально функционировать. Как человек, нюхающий кокаин, он плохо спит, забывает о еде и начинает пренебрегать личной гигиеной. Второе – убийства, которые он совершает, становятся все неорганизованнее и поспешнее – так обычно действует наркоман, когда ему срочно нужна доза. Они становятся также более жестокими. Убийца переходит от тщательно спланированных операций к блицкригу по принципу «бей-беги». Третье – потребление алкоголя и наркотиков обычно возрастает: так убийца старается найти замену эйфории от крови.

Короче говоря, убийца превращается в бездумную и уязвимую личность. Мы наблюдали это на примере Кемпера, Дамера, Банди и десятков других «серийщиков». То же самое мы наблюдаем сейчас у Бекетта. Вот, взгляните…

Куинси взмахнул рукой – свет погас, – включил проектор, и на стене появилась временнáя лента. Она была размечена красными, а потом синими линиями. В конце графика синие линии располагались совершенно хаотично.

– Прежде чем попасть в тюрьму, Бекетт убил десять женщин за более чем шестнадцать месяцев. Это красные отметки на графике, начиная с рождения его дочери и заканчивая восьмью месяцами до его поимки. Синие линии – его поведение после тюрьмы. Он убил шесть человек меньше чем за четыре недели. Сначала два сотрудника тюрьмы. Потом он на три недели ложится на дно. Потом неожиданно за четыре дня убивает четырех человек.

Не все эти смерти были необходимы. Шелли Зэйн являлась его помощницей и продолжала бы ему помогать. В конспиративный дом можно было бы проникнуть с меньшей жестокостью. Изначально его схема укладывалась в принцип: одна буква – одно тело. Например, он убил в Клинтоне, Массачусетс, чтобы получить букву «К». Теперь же он убивает по несколько человек в одном месте. Двое надзирателей в Уолпоуле из-за буквы «W». Уилкокс и Хариссон из-за буквы «S»… Можно сказать, что у него начался период массовых убийств.

Кроме того, Бекетт давно не спит. Обратите внимание на последние четыре дня и на расстояния между местами совершения преступлений. Рано утром он убивает Шелли Зэйн и бросает ее тело в Эйвоне, Коннектикут. Потом едет в Спрингфилд. Через восемь часов он похищает, допрашивает и убивает Уилкокса. Теперь ему надо вернуться на свою лежку, которая, скорее всего, находится на приличном расстоянии от Спрингфилда, потому что здесь мы все уже перевернули вверх дном. Ему надо украсть полицейскую форму и купить средства маскировки. Потом он должен все это собрать в одном месте. Кроме того, он должен сделать несколько телефонных звонков, чтобы запутать следы. И так далее, и так далее. Затем ему надо вернуться в Спрингфилд уже в образе офицера Тревиса. В шесть часов вечера на следующий день Бекетт застает Харрисона врасплох и убивает его. После этого он вынужден бодрствовать в полицейской машине без опознавательных знаков. В час ночи, после тридцати шести бессонных часов, он нападает на Диффорда. Потом похищает Сэм. Может быть, ему удалось прикорнуть на несколько часов, пока девочка спала. Но скоро она просыпается, и ему надо развлекать свою дочь. Сорок восемь часов почти без сна – и вместо того, чтобы выспаться, он возвращается на место преступления, туда, где был убит Диффорд, нападает на миссис Уильямс и мистера Диллона и получает рану в плечо. Ему опять надо вернуться на свою лежку, раненому и не спавшему уже почти пятьдесят шесть часов. Саманта скоро должна проснуться, и ему предстоит еще один день без отдыха… И у него все еще остается труп Диффорда и имеется какой-то план.

Куинси посмотрел на Тесс.

– Боюсь, что этот план направлен на то, чтобы захватить вас, миссис Уильямс. Его ярость растет, а жажда крови начинает перевешивать его способность к самоконтролю. Если он поймет, что может вас найти, то сделает свой бросок. Ваша идея сыграть роль приманки – это, наверное, лучшее, что можно предложить. Рано или поздно, но вам придется с ним встретиться. И лучше, чтобы вы встретились с ним под нашим контролем.

В комнате стояла мертвая тишина. Такая же тишина стояла в ушах Тесс. Она медленно кивнула.

Неожиданно раздался телефонный звонок. Потрясенные и испуганные люди стали вертеть головами. Через минуту стало ясно, что звонок раздается из последнего ряда аудитории.

– Мой мобильный, – произнес Куинси. Его портфель стоял именно там.

Он кивнул Марион, которая ответила на звонок, затем нахмурилась и прикрыла трубку рукой.

– Лоуренс Тальберт просит судмедэксперта Куинси.

Специальный агент замер на месте. Он ничего не говорил, но Тесс все поняла. Это был он. Джим. Святая матерь Божья, это был Джим.

Куинси стал отчаянно жестикулировать, и офицеры повскакали со своих мест. Проследите звонок, засеките место, слышала она их безмолвные крики.

Марион медленно подошла к сцене и протянула телефон Куинси. Ее лицо было спокойным и невозмутимым. Пальцы Тесс впились в ногу Джей Ти.

– Алло, кто говорит? Черт, я так и знал, что это вы!.. Подождите, я ничего не понимаю, объясните… – Взгляд Куинси поднялся к вентиляционному отверстию высоко в потолке. – У меня нет инструментов… – В его голосе послышались нотки волнения и истерики; суставы руки, которая сжимала телефон, побелели. – Подождите минуту, мне надо найти отвертку. Я агент, а не монтер… Подождите, я вас не слышу. Тут какие-то помехи… Черт побери! – воскликнул он.

Бекетт отключился, и Куинси в ярости запустил телефон в стену. Аппарат разлетелся на части.

– Сукин сын, сукин сын, – не переставая повторял агент, опустив голову между ног. Дышал он так тяжело, как будто пробежал марафон. Лицо его покрылось пóтом.

Куинси медленно выпрямился и оглядел лица окружавших его полицейских. Потом опять посмотрел на вентиляцию.

– Прошу вас, пусть мне принесут отвертку.

Никто не пошевелился. Все не отрываясь смотрели на вентиляционное отверстие. Тесс почувствовала, что сейчас у нее начнется истерика. Безопасных мест не существовало. Джим мог проникнуть куда угодно. Как чума, он заражал все вокруг себя. Тесс чувствовала, что в глубине души тоже заражена. Она поняла, что, как и Куинси, слишком далеко вышла за границы цивилизованного человечества и теперь никогда уже не сможет вернуться.

– Посмотри на меня, – перед ней стоял Джей Ти, который сжимал ее плечо здоровой рукой. Тесс смогла поднять глаза и встретиться с его темным, жестким взглядом. – Пойдем. Я хочу, чтобы ты ушла из комнаты.

Кто-то протянул Куинси перочинный нож с отверткой. Сейчас агент стоял на стуле под вентиляционной решеткой.

– Нет, – ответила Тесс.

– Черт возьми, тебе ни к чему это видеть. Это ведь его желание.

– Я не могу уйти.

– Тесс, черт побери…

– А что, если там… Сэм?

Ее голос стал таким хриплым, что она сама еле узнала его. Тереза просто не представляла, как боится, пока не заговорила. В ушах у нее появились какие-то шорохи, и она подумала, что сейчас потеряет сознание.

Решетку сняли. Тесс продолжала сидеть, неподвижная, как сомнамбула.

– Смотри на меня, Тесс. Только на меня.

Как будто сквозь толстое одеяло она услышала, как Куинси сказал:

– Что ж, мы нашли голову лейтенанта Диффорда.

Один из офицеров вывел их в главный зал. Джей Ти отошел за кофе. Тереза продолжала стоять посередине комнаты, позволяя успокаивающим звукам звонящих телефонов и приглушенных разговоров людей проникнуть в ее сознание.

В операционном зале были высокие потолки и совсем немного окон. Наверное, раньше он был разделен на кабинки, но сейчас их разобрали и вместо них поставили длинные столы. Операторы сидели перед компьютерными терминалами, принимая звонки по горячей линии и записывая информацию. Телефоны звонили не переставая.

Кто-то повесил черно-белые фотографии Саманты вдоль стены. Ее улыбающееся невинное личико освещало комнату и напоминало людям о том, зачем они здесь и ради чего работают столь напряженно.

Тесс хотела дотронуться до фото, провести пальцем по бледной щеке дочери, как будто это могло вернуть ее.

Странно было стоять среди всей этой лихорадочной деятельности и не знать, чем заняться. Сначала Тереза думала, что все вертится вокруг нее. Теперь она изменила свое мнение. Даже если она умрет завтра утром, Джим будет продолжать убивать, а тупая машина, называемая охраной правопорядка, все равно будет пытаться его поймать.

Джей Ти вернулся и сунул ей в руку чуть теплый кофе. За ним шли Куинси и Марион.

– Давайте пройдем в одну из переговорных, – предложил спецагент. – Лейтенант Хоулихан присоединится к нам чуть позже.

Он провел их в небольшую комнату с односторонним зеркалом. В комнате стояли пластиковый стол и два складывающихся металлических стула. Извинившись, Куинси направился на поиски еще трех.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Джей Ти.

– Так, как можно было ожидать, – ответила Тесс, предварительно сделав глоток кофе.

– Он делает все это, чтобы вывести тебя из себя.

– Значит, он хорошо умеет выводить людей из себя.

Джей Ти стоял очень близко. Она знала, что он ждет, чтобы она показала ему, что ей нужно. Ей нужно обнять его? А может быть, прижаться щекой к его груди? Тесс подумала об этом, но решила, что Диллон не сможет предложить ей ничего, что могло бы убрать образ отрезанной головы Диффорда у нее из сознания.

Все будет хорошо, детка. Я позабочусь о Сэм. Хоулихан и Куинси поймают Бекетта. Все будет хорошо, детка.

Куинси вернулся со стульями, и они все расселись. Через мгновение появился лейтенант Хоулихан. Лицо его было серого цвета, а на лбу были написаны разочарование, злоба и боль.

– Крови нет, – перешел он прямо к делу. – Голову отрезали сразу после смерти, заморозили для замедления гниения и поместили в вентиляционную шахту. До нее можно добраться с крыши здания. Этот сукин сын, должно быть, забрался туда утром, когда мы все были на месте преступления, и оставил нам этот маленький подарок. Прошу прощения, – с запозданием извинился он, взглянув на Тесс и Марион.

– Все в порядке, – ответила Тереза и крепче сжала чашку с кофе. – Я начинаю привыкать к подобным разговорам.

– Откуда у него взялся мобильный номер специального агента Куинси? – Марион попыталась подчеркнуть, что она сотрудник органов правопорядка, а не какая-то слабая женщина-наблюдатель. – Ведь ваш номер наверняка нигде не зарегистрирован, сэр.

– Он был у Диффорда, – ответил Куинси, – и у Уилкокса тоже. Бекетт или нашел его в их записных книжках, или спросил их о нем.

Все в комнате представили себе, как Бекетт задавал свои вопросы, и нервно задвигались на стульях. Тесс поняла, что снова смотрит на Джей Ти. Его взгляд упирался в дальнюю стену, но Тереза заметила, что его челюсти крепко сжаты. О себе он совершенно не беспокоился – это было не в его характере. Однако Тесс знала, что он легко может представить себе, как Бекетт нападает на нее или на Марион. Она была постоянным «ужасом» Джей Ти, и это было несправедливо.

– А почему только голова? – спросила она, подумав.

– Не знаю, – ответил Куинси.

– Тактика запугивания, – заявил Джей Ти. – С целью деморализовать противника.

Куинси нахмурился, но спорить не стал. Было видно, что отутюженный агент недолюбливает наемника.

– У него все еще остается тело Диффорда, – заметила Марион.

– Возможно, – пожал плечами Куинси. – Никто ведь не проверял багажники своих машин.

Все замолчали, и атмосфера в комнате стала тяжелой и напряженной.

– А вам не кажется, что вас тоже стоит взять под наблюдение? – мягко заговорила Тесс. – Вы все время говорите, что цель – это я, но ведь он нацелен на всех тех людей, которые помогли поймать его в первый раз. А это были я, Диффорд и вы, Куинси.

– Об этом стоит подумать.

– А что, если он использует дом как отвлекающий маневр? Полиция будет наблюдать там за мной, а он нацелится на вас… Это вполне в его духе.

– Вы правы, – Куинси побарабанил пальцами по крышке стола. – Большую часть времени я буду находиться с лейтенантом Хоулиханом в штабном фургоне. Так что тылы у меня будут прикрыты.

– Снайперы? – поинтересовался Джей Ти. – Для такого города трое – это все равно, что ничего.

– Уильямстаун не так уж велик, – вмешался лейтенант Хоулихан. – Его можно пройти из конца в конец минут за двадцать. В основном это комплекс старых зданий, в которых располагается сам Уильямс-колледж, и несколько мест, которые посещаются туристами. Дом Тесс находится на Элм-стрит, в десяти минутах ходьбы от Мейн-стрит. Весь квартал состоит из старых, отреставрированных домов. Снайперы расположатся на углах здания и будут контролировать всю улицу.

– Но один угол останется пустым.

– Вы правы, но видимость сейчас достаточно хорошая. Один из них разместится в середине квартала на правой стороне, а двое других – на углах на левой стороне улицы. Таким образом, дом Тесс будет внутри треугольника. Мне кажется, что за крыши можно не беспокоиться.

– А патрульные? – продолжал расспрашивать Джей Ти с изрядной долей скептицизма. Было видно, что ни сами полицейские, ни их методы не производят на него никакого впечатления.

– У нас будет штабной фургон, две машины без опознавательных знаков и три пары пеших полицейских, которые будут патрулировать город. В основном это университетский кампус со множеством совсем молодых людей. Мы всех предупредим об опасности и обеспечим плотное присутствие полиции в кампусе. Не забывайте также о службе охраны самого колледжа и о силах местной полиции.

– Понятно. А не слишком ли много внимания привлечет к себе штабной фургон, припаркованный прямо перед домом?

– Он не будет стоять на Элм-стрит. Улицы Арнольд, Холл, Мэйпл и Линден пересекаются. Мы начнем с какой-то одной улицы и будем передвигаться по всем им.

– А откуда такая уверенность, что он появится? – Марион ни к кому конкретно не обращалась. – Ведь именно так вы поймали его в первый раз, и он знает, что это опасно. А кроме того, это не вписывается в его схему. ДЖИМ БЕКЕТТ БЫЛ ПЕРВЫМ; ДЖИМ БЕКЕТТ БЫЛ ЛУЧШИМ – в этом есть хоть какой-то смысл. Но ДЖИМ БЕКЕТТ БЫЛ У… Не понимаю.

– Он придет, – сказала Тесс.

– Потому что разваливается на куски?

– Потому что всегда доводит до конца задуманное, – прошептала она. – Всегда.

– Думаю, что я этого никогда не пойму, – Марион откинулась на спинку стула.

– А вы и не можете, – подал голос Куинси. – Вы ведь женщина. – Он устало отмахнулся от протестов Марион. – Я говорю с позиции статистических данных, а не мужского шовинизма. Большинство серийных убийц – мужчины. Частично это можно объяснить гормонами, но не надо забывать и о поведенческом аспекте. Мужчин учат, что свой гнев удобнее вымещать на других. Женщин же учат, что в гневе надо держать все в себе. Все очень просто – если ваша мать мучила вас в детстве, то вы станете алкоголичкой, или анорексичкой, или у вас появится склонность к самоубийству. Но убийцей вы никак не станете.

Посмотрев на Тесс, он сказал небрежным тоном:

– Бекетт придет, миссис Уильямс. И его приход будет очень кровавым.

Марион подождала, пока ее брат с Тесс не уедут в мотель, прежде чем перейти к своему плану. Было уже больше шести вечера, но активность в оперативном зале не снижалась. Звонили телефоны, по ним разговаривали операторы. Лейтенант Хоулихан орал на какого-то молодого офицера, одновременно разгрызая таблетку «Тамс». Обстановка в здании была суровой.

Марион шла, пытаясь найти свободную комнату или укромный уголок. Вместо этого она столкнулась с офицером Льюисом, светловолосым юношей, который был очень похож на Ричи Каннингэма. Увидев, что она подходит к нему, он замер и с трудом сглотнул.

Марион уже встречалась с ним сегодня. Вполне возможно, что в будущем он станет хорошим полицейским, но лично ей показалось, что у него кишка тонка. В отместку за это парень решил, что она человеческое воплощение черной вдовы, которая только и ждет, чтобы он ответил на ее вопросы, а потом спокойно откусить ему голову и завершить соитие.

– Мне нужен специальный агент Куинси.

Слова застряли у офицера Льюиса в горле. Он прижался спиной к стене и махнул рукой в конец коридора. Покачав головой, Марион прошла мимо. У себя за спиной она услышала его облегченный выдох.

Куинси сидел за своим личным, крохотным рабочим местом, со всех сторон обложенный фото с мест преступлений. Он даже не сразу поднял голову. Марион воспользовалась этим, чтобы взглянуть на фотографии. Оказалось, что они не имеют никакого отношения к Бекетту. Большинство жертв были пожилые женщины, жестоко искромсанные пилообразным ножом.

Куинси перебирал их одну за другой, как будто складывал колоду карт. Наконец он вздохнул, покачал головой и положил фото на стол, не найдя, по-видимому, того, что искал.

– Еще одно дело, сэр? – спросила Марион с уважением. Она автоматически встала в позу новичка: ноги в стороны, плечи разведены, руки за спиной.

– Санта-Круз, – негромко сказал агент, все еще глядя на фотографии. – Вы можете себе представить, что Санта-Круз когда-то был мировой столицей серийных убийц? В нем действовали сразу три преступника. Сейчас появился еще один. Иногда кажется, что эта хрень витает в тамошнем воздухе.

Куинси отодвинулся от шаткого стола. Марион увидела, что он очень сильно измучен физически. Руками агент массировал свой затылок.

– А это? – спросила Марион, неожиданно слишком разнервничавшись, чтобы сказать об истинной цели своего прихода. Она указала на фото в рамке, на котором была изображена улыбающаяся брюнетка.

– Ах, это? Это моя жена. То есть, теперь уже бывшая, – он грустно улыбнулся. – Развелись несколько недель назад. Все еще не могу к этому привыкнуть. Всегда ездил с ее фотографией. Она побывала во всех дешевых мотелях и переполненных полицейских участках страны. А теперь я вдруг обнаружил, что без этого фото не могу сосредоточиться… Глупо, правда?

Марион почувствовала еще больший дискомфорт, услышав эту сугубо личную информацию.

– Не так уж глупо, сэр. Мы тоже… тоже разошлись с мужем после десяти лет совместной жизни. К этому сложно привыкнуть.

– Тяжело быть агентом и иметь семью.

– Так все говорят.

– Звучит довольно пошло, – улыбнулся Куинси.

– Не знаю, сэр.

Оба замолчали, но им все-таки было неловко.

– Чем могу вам помочь, агент? – спросил Куинси деловым тоном.

– Я… я хотела бы обсудить с вами свою роль в этом деле.

– Вашу роль? Но ведь вы даже не назначены официально, агент. Пока вы занимаетесь им из-за стечения обстоятельств, а не из-за того, что вам это поручено.

– Я это понимаю и хотела бы изменить ситуацию, если это возможно. Я давно уже интересуюсь подобной работой.

– Я просматривал ваше личное дело.

Марион терпеливо ждала.

– У вас хороший послужной список. Иногда вы немного прямолинейны, но голова у вас холодная, а аналитика значительно выше среднего.

– Благодарю вас, сэр.

– Но, насколько я могу судить, вы занимаетесь преступлениями в экономической сфере. В основном мошенничеством в банках…

– Мне приходилось сталкиваться с убийствами, – прервала его Марион. – Неудачные сделки, разоблаченные информаторы… Всё в этом роде.

– Но все время в связи с мошенничествами.

– Труп – он и есть труп. Они были связаны с нашей работой, место преступления находилось под нашей юрисдикцией, поэтому мы должны были найти убийцу.

– Отдел оперативно-розыскной деятельности – это несколько другое. Это то, чем занимаемся только мы. Простой полицейский может столкнуться с убийством два-три раза в году. А серийного убийцу может вообще увидеть один раз в жизни. – Куинси рукой показал на лежащие на столе фотографии. – А я вижу только это. Сто пятьдесят случаев убийств, изнасилований, издевательств над детьми и похищений людей. Все свое время я работаю только с исключительными случаями. В дороге, в офисе – везде.

– Я понимаю.

– Я бы солгал, если бы не признался, что это сильно достает.

– Думаю, что я смогу с этим справиться, сэр, – ответила Марион, подняв подбородок.

– Думаю, что вы не очень понимаете, что такое «это».

– Это потому, что я – женщина?

– Не злите меня, агент, – в голосе Куинси послышалась угроза, но Марион продолжила:

– Вы говорите о статистике, сэр. Так вот, статистика Бюро говорит о том, что агенты женского пола гораздо чаще назначаются на расследование экономических преступлений, чем на убийства.

– Это статистика Бюро. А у нас есть женщины-профайлеры в нашем оперативно-розыскном отделе – и все они отличные сотрудники. А вы к ним не относитесь, агент. Они сполна заплатили за свое место – поработали простыми полицейскими, криминалистами, патологоанатомами. У всех них большой опыт в раскрытии особо тяжких преступлений. Если вы серьезно думаете об оперативно-розыскной деятельности – поговорите с вашим руководством и попросите, чтобы вам давали другие дела. Докажите, что умеете плавать в лягушатнике, а потом уж переходите в океан.

– У меня как раз сейчас появилась такая возможность, – Марион говорила спокойным голосом, но ее глаза пылали. Ей опять указывали на ее место, и она это ненавидела. Иногда ей казалось, что мужчины указывают ей на ее место всю ее сознательную жизнь, а сами в этом ничего не понимают. Ей должны были бы больше доверять. – У меня есть некоторые идеи, – продолжала настаивать она.

– Агент…

– Просто выслушайте меня. Я изучила файл Джима Бекетта. Я много общалась с Тесс Уильямс. Мне кажется, что это совершенно очевидно, что у Бекетта есть помощник. Вы сами говорили, что он не может долго существовать без женского пола. Тесс тоже подтверждает, что женщины легко западают на его очарование. Мне кажется, что кто-то постоянно ему помогает. Например, этот кто-то помог ему исчезнуть два с половиной года назад. И мне кажется, что я знаю, как найти этого человека.

Куинси слушал ее со скептическим видом, но не прерывал.

– Давайте представим на минуту, что эта женщина – не мимолетная знакомая, – Марион торопилась, так как боялась, что растеряет всю свою решительность, – а кто-то, кого он знает уже длительное время. Это значит, что ему надо было поддерживать эту дружбу, даже находясь в тюрьме.

– Шелли Зэйн была его единственной зарегистрированной посетительницей.

– Посетительница… А как насчет тех, кому он звонил? Я связалась с тюрьмой. Бекетт был образцовым заключенным. У него не было ни одного замечания, и как «образцовому» заключенному блока с максимально строгим режимом ему полагались четыре телефонных звонка в месяц, продолжительностью до тридцати минут каждый.

– Все это я знаю, агент. Но вам должны были рассказать в Уолпоуле, что все эти звонки контролируются. Все телефонные номера должны быть одобрены руководством тюрьмы. Заключенным даже не нужно набирать эти номера. Охранник приносит телефон в камеру, включает его, набирает телефонный номер – и только потом передает трубку заключенному. При наборе номера вводится четырехзначный пин-код. Поэтому заключенный не может просто разъединиться, а затем набрать другой номер. Малейшая попытка повторного набора – и линия автоматически разъединяется. Система очень строгая, и мы проверили все телефонные номера, которые нам сообщил Бекетт. Пару раз в месяц он звонил Шелли Зэйн – все остальное время уходило на звонки адвокату.

– Все это я знаю, сэр, – Марион заставила себя сохранять выдержку. – Я изучила этот вопрос и знаю, что повторный набор номера исключен. А вот как насчет переадресации звонков?

– А кто переадресует звонок заключенного?

– Шелли Зэйн, например.

Какое-то время Куинси сидел молча, потом моргнул.

– Я не знаю, была ли эта функция установлена на телефоне Шелли Зэйн.

– Была, сэр. Я проверяла. И она широко ею пользовалась. За последние два года она переадресовывала звонки на, в общей сложности, двести сорок семь различных номеров. Я составила список.

– Это обстоятельство надо изучить, – сказал Куинси, кивнув. – Надо сказать Хоулихану, чтобы он немедленно поручил это группе А, им не помешает пара ценных наводок.

– Благодарю вас, сэр.

– Вы можете занять место в штабном фургоне вместе со мной и Хоулиханом, – отрывисто предложил Куинси. – Если что-то будет происходить, вы это увидите.

– А как насчет того, чтобы помочь группе А?

– А вот это уже называется оттаптывать ноги руководителю оперативной группы. Первое, что вы должны усвоить, когда участвуете в межведомственных расследованиях, – никогда не топчитесь на ногах местного руководства.

Марион была достаточно умна, чтобы понять, что значит эта лекция.

– Я с удовольствием расположусь в штабном фургоне. Благодарю вас, сэр.

– Тогда договорились. Вы можете со мной не согласиться, но поверьте мне, даже участие в наблюдении при проведении подобных мероприятий – это громадная ответственность. Поэтому не подведите сами себя.

Его тон показал ей, что разговор закончен. Куинси вернулся к внушительной пачке своих фотографий, и было ясно, что больше он с ней не заговорит.

Марион кивнула и отчалила. Ее горло першило от разочарования. Ей хотелось большего. Хотелось, чтобы ее похвалили за догадку, чтобы ей позволили войти в этот контролируемый мужчинами мир особо тяжких преступлений. Хотелось, чтобы все признали, что она умна, сообразительна и обладает недюжинными способностями. А вместо этого ей тщательно прополоскали мозги, как какому-нибудь первогодку, а потом бросили кость, чтобы она не слишком скулила.

Марион подумала, что Куинси не прав. У нее есть свои мысли, свое мнение. Внезапно ей смертельно надоело жить по правилам, которые устанавливает не она сама.

Возможности не падают с неба. Они создаются.

И Марион знала, как она создаст их сама для себя.

В комнате мотеля раздался телефонный звонок. Тесс схватила трубку.

– Слушаю вас.

Ее голос был полон надежды. Лейтенант Хоулихан обещал позвонить, если появится что-то новое о Саманте. Тесс не отрываясь смотрела на телефонный аппарат. Солнце уже зашло, в комнате стемнело, а у них с Джей Ти не хватало сил даже на то, чтобы включить свет.

– Привет, Марион, – ее плечи опустились. – Нет, у нас все в порядке. Это же мотель, а ты знаешь, какими они бывают. Но здесь есть бассейн, так что Джей Ти поплавал. Не думаю, чтобы это сильно ему помогло – он скоро дырку в ковре протрет. Хочешь с ним поговорить?

Джей Ти остановился на полпути. Выражение его лица было измученным и расстроенным.

– Алло? – осторожно произнес он в трубку. – Нет, всё в порядке. Тесс играет в солитер, а я медленно схожу с ума. Все как обычно. – Какое-то время Джей Ти молча слушал. – Он был тебе не пара, – сказал он наконец. – Ты… ты найдешь себе нового. Лучше. Да, тяжело. Я знаю, – слова звучали очень неловко. – Но ты же знаешь, что в море много разной рыбы. – Его взгляд остановился на Тесс.

После еще нескольких минут разговора Диллон попрощался и положил трубку. После этого он немедленно возобновил свое хождение из угла в угол комнаты.

– У нее все в порядке? – тихонько спросила Тесс.

– Сегодня она получила бумаги на развод. Ей позвонила домоправительница с этими новостями.

– Ах, вот как, – было видно, что Тесс глубоко тронута. – Ей, наверное, очень тяжело сейчас. Особенно в связи со всеми остальными делами.

Джей Ти кивнул, но выражение его лица ничего не сказало Тесс.

– Хорошо, что она позвонила. Она тянется к тебе.

– Ага, – он замолчал. – Я в этом полный профан.

– У тебя прекрасно получается.

– Ни малейшего понятия, что в таких случаях полагается говорить.

– Этого никто не знает. Как ты, например, объяснишь четырехлетке, что ее отец настоящий мясник? Но в конечном счете все как-то выкручиваются.

– Ага.

Диллон выглядел совершенно несчастным. Тесс вылезла из кровати и подошла к нему. На его лицо падал лунный свет, а глаза оставались в тени. Женщина дотронулась до его плеч и щек. Потом стала тереться своим телом о его. Лицо Джей Ти было напряжено, на щеках и челюстях пролегли глубокие морщины. Он выглядел очень сильным, и внезапно Тесс почувствовала, что ей необходима его сила.

– Обними меня, – она крепко обхватила его за пояс.

– Я не… я не… – Его руки легли ей на плечи. Джей Ти обнял ее, но часть его сознания находилась где-то далеко.

– Пойдем в постель, – предложила она, отодвинувшись и беря его за руку.

Он остался стоять.

– Джей Ти, это наша последняя ночь вместе. Завтра мы едем в Уильямстаун. Я знаю, что ты хочешь, чтобы я поступила по-другому, что ты волнуешься, как бы не случилось самое худшее. Но я приняла решение и сознательно иду на этот риск. И я знаю, что у меня есть эта ночь, которую я хочу провести с тобой. Я ведь не слишком многого от тебя требую?

Джей Ти не знал, что ей ответить.

Ее лицо было бледным и бесплотным, глаза – громадными, светящимися и все понимающими. Он подумал, что если будет достаточно долго стоять и молчать, то она сдастся и оставит его в покое. Он просто забыл, как хорошо она научилась бороться за себя. Тесс крепко обняла его за шею и прижалась к нему всем своим стройным телом.

Джей Ти хотел сохранить хладнокровие и ничего не чувствовать.

Ее губы тихонько дотронулись до его, и он сдался. Он раскрыл рот и атаковал ее.

Она преследовала его, но он не хотел, чтобы его преследовали. Она потребляла его, но он не хотел, чтобы его потребляли. Эмоции накатывались одна за другой, и кровь его кипела. В ушах продолжал звучать голос Марион, в котором Джей Ти почувствовал беспомощность, которую она пыталась скрыть за бесстрастными словами. Он чувствовал, что у нее есть какое-то невысказанное желание, которое он не знал, как выполнить. Перед глазами у него стояла Тесс, полными ужаса глазами смотрящая на то, как снимается вентиляционная решетка и появляется еще одно свидетельство того, что может натворить Джим Бекетт.

Марион и Тесс. Женщины, которых он любит и которых наверняка – он был в этом уверен – подведет. Женщины, которых он хотел прижать к груди, – и женщины, которых он хотел оттолкнуть от себя из-за своей собственной слабости. Джей Ти никак не мог согласиться с тем, что Тесс права и в одиночку ему не переделать или даже не исправить этот мир.

Тереза еще сильнее прижалась к нему, хрупкая и сильная, требовательная и готовая делиться. Он равнодушно поцеловал ее, отчаянно пытаясь обуздать свое желание, скрыть его под притворной похотью.

Джей Ти опустил Тесс на кровать. Он ощутил на своем языке ее сладковатый вкус и вдохнул мягкий, тайный аромат ее тела. Его окружили теплота и нежность розовых лепестков.

Тесс думает, что они с Марион круты, как яйца, – но она ничего не понимает. Пламя, которое закалило их, сделало их слишком хрупкими. А вот сама Тесс превратилась в сталь, пройдя через горнило испытаний.

Диллон подчинился ее горячему объятию и ее просьбам, которые она прошептала ему на ухо.

Неожиданно их движения стали требовательными и неистовыми – это стало походить на битву на смятых простынях. Тесс перевернула его на спину и бесстыдно оседлала.

– Я люблю тебя, Джей Ти, – прошептала она. – Я люблю тебя.

Она начала двигаться. На ее щеках заблестели слезы. Она плакала, и продолжала скакать на нем верхом, и не стеснялась своих слез. Джей Ти не мог оторвать от нее глаз.

– Не делай этого, – бормотал он. – Боже, не надо делать этого со мной.

Тесс продолжала двигаться. Неожиданно он положил свою правую руку на ее бедро, сжал пальцами ее тело и задал ей невероятный темп. Его пятки уперлись в кровать, и он яростно поддавал ей своими бедрами. Тесс хотела потребить его, но сейчас он сам потреблял ее, потому что она убивала его своими беззвучными слезами и он опять не знал, что ему делать.

Ее голова откинулась назад, и длинный и мучительный оргазм вырвал его имя из ее уст. Он не остановился и продолжал двигаться, двигаться, двигаться, подбрасывая ее вверх. Его толчки становились все сильнее, на лице появился хищный оскал и выступил пот. Его оргазм был где-то совсем близко. Он заставил мускулы Джей Ти напрячься и разрывал его тело непереносимой болью. Он хотел и требовал.

Мужчина больше ничего не соображал. Пустота казалась бесконечной, и он умирал, и она была единственным человеком, который мог его спасти, а он не знал, как ей об этом сказать.

Не выходя из нее, Диллон перекатился и оказался на ней сверху. Он так и не прекратил своих неистовых движений. Тесс задыхалась, но мужчина уже не мог остановиться. Облегчение было совсем рядом, но он не мог найти его. Не мог его почувствовать и не мог встретить его, потому что знал, что когда оно придет, то будет похоже на весенний дождь и запах роз, который напомнит ему о Тесс.

– Я люблю тебя, – прошептала она, упираясь лицом в его покрытый потом торс. – Я тебя люблю.

Джей Ти кончил с первобытным рычанием, и его семя, вырвавшись на свободу, заполнило ее всю.

Он упал на Тесс потрясенный, дрожащий и совершенно разбитый. Женщина крепко прижала его и погладила его волосы.

– Я знаю, – прошептала она. – Я все знаю.

Позднее, когда они укрылись измятыми простынями и пот высыхал на их телах, Джей Ти сказал:

– Я любил Рейчел.

– Я понимаю.

– Она умерла.

– Знаю.

– Я так и не сказал ей, что люблю ее.

– Уверена, что она об этом знала.

– Ей никто никогда не говорил, что любит ее. Ни родители, ни Полковник, ни я.

– Но ты ей это демонстрировал, а это гораздо важнее, Джей Ти.

Он повернул к ней голову и погладил по руке.

– Иногда я тебя ненавижу.

– Я знаю, – честно ответила Тесс. – Поэтому и понимаю, что я тебе дорога.

Утром тонкие лучи солнца проникли сквозь окно и окрасили комнату в оттенки загадочно-серого цвета. Тесс первая выбралась из кровати, прошла в ванную и закрыла за собой дверь, не оглядываясь.

Джей Ти подождал, пока она включила душ, а потом нащупал сигареты на прикроватной тумбочке. Руки у него дрожали, и он с трудом смог достать одну. Наконец ему это удалось, и Диллон прикурил от пластмассовой зажигалки, глубоко затянувшись. Откинувшись на подушку, он смотрел в потолок и наблюдал, как исчезает в утреннем воздухе тонкая струйка табачного дыма.

У него больше не осталось иллюзий. Он был плохим братом, и он был плохим мужем. Его жизнь началась с боли, и боль сопровождала все его поступки.

Сегодня к этому добавится новая боль. Он хотел, чтобы все прошло успешно. Но он боялся, что чудовище, которое сидит в нем, не даст ему закончить все так, как надо. Он был слишком зол и не умел избавляться от злобы. Все это он теперь хорошо понимал, но не знал, поможет ли это знание в его деле.

Джей Ти трижды бесшумно произнес слова, прежде чем решился произнести их вслух.

– Я люблю тебя, Тесс, – прошептал он наконец. А потом, через секунду: – Джим Бекетт – мертвец.