— Не скрою: я в высшей степени разочарован, — сурово заявил высокий светловолосый мужчина с холодными голубыми глазами. Голубыми, но оттенка, приближающегося к серому. И повторил: — Я в высшей степени разочарован качеством вашей работы, господа.

Господа — это мы: сержант Райан Лейкофф, младший сержант Дик Норбоу и ваша покорная слуга, сержант Тиана Рейс. А все вместе — отдел второго округа тэль — рейской стражи по борьбе со злоупотреблением магией тёмных. Разочарованный же светловолосый — новый глава этого самого отдела. После того, как наш предыдущий начальник получил повышение, а вместе с ним — перевод на новое место работы, из столицы прибыл этот, капитан Алджернон Уилфорт. Зачем он переехал сюда, неизвестно, но точно на нашу голову. И, уж конечно, скрывать собственное разочарование начальство не должно: ему по статусу не положено. Знать бы ещё, чем именно он так сильно разочарован.

— Когда неделю назад я получил это назначение, меня заверили, что во втором округе Тэль — Рея работают отличные профессионалы, в том числе и в отделе по борьбе со злоупотреблением магией тёмных, — продолжал вещать, сдвинув брови, капитан Уилфорт. — Я приезжаю сюда, наблюдаю вашу работу, изучаю отчёты — и что же я вижу?

Мы молчали, вытянувшись по струнке и предоставляя начальству возможность самостоятельно сообщить, чем именно его так сильно не устраивает наша работа. Начальство наши ожидания оправдало.

— Полное отсутствие дисциплины, безалаберность и низкая результативность! — грозно припечатал капитан.

Я заметила, как широко открылись глаза у Дика. Младший сержант, смышлёный девятнадцатилетний парень с огромной копной курчавых каштановых волос, был самым юным из нас и потому не всегда умел сдерживать собственные эмоции. Слова начальства покоробили всех троих, но мы с Райаном сохраняли видимое спокойствие — пока.

— Чей это стол? Я спрашиваю, чей это стол? — рявкнул капитан Уилфорт, указывая на один из трёх рабочих столов.

Причина такого интереса к предмету мебели была, увы, очевидна. Упомянутый стол был беспорядочно завален всевозможными бумагами, папками, свитками, перьями и такими не имеющими прямого отношения к сыскной деятельности предметами, как ложка, пара пуговиц и надкусанный пирожок.

— Мой, господин капитан! — нашёл в себе силы признаться Дик.

Начальство смерило его тяжёлым взглядом.

— Человек, неспособный содержать в порядке собственное рабочее место, неспособен и хорошо выполнять свою работу, — отчеканил Уилфорт.

Я болезненно поморщилась, пользуясь тем, что капитан сосредоточен в данный момент на бедолаге младшем сержанте. С последними словами я была в корне не согласна. Да, Дик немного неорганизованный и безалаберный, что является результатом его возраста и темперамента и отражается на рабочем столе. Однако назвать парня плохим работником нельзя никак. Он обладает незаурядным умом, физически ловок и по — настоящему предан нашему делу. А такое сочетание качеств дорогого стоит.

Долго концентрировать внимание на младшем сержанте Уилфорт не стал. Вновь посмотрел на всех троих и ледяным тоном (сразу видно, что аристократ, в отличие от нас, простых смертных) продолжил:

— Я изучил все ваши отчёты за последние полгода.

На этих словах уже и у нас с Райаном глаза полезли на лоб. Отчёты, составляемые по окончании каждого расследования, не читал никто и никогда. Эти опусы писались и хранились в архиве с единственной, абстрактной и загадочной целью 'А вдруг когда-нибудь кому-нибудь пригодится?' Ну, изредка бывало такое, что старые дела действительно приходилось поднять. К примеру, потому, что в новом преступлении подозревали рецидивиста. Но чтобы вот так просто сесть и за какую-то несчастную неделю прочитать все отчёты, написанные на протяжении полугода?! Мой взгляд невольно смягчился; теперь я смотрела на начальство где-то даже с сочувствием.

— Сожалею, что приходится говорить столь тривиальные вещи, — холодно говорил капитан, — но отчёт следует писать так, чтобы его возможно было читать! Человек, не участвовавший в расследовании, должен почерпнуть из такого отчёта всю ту информацию, которой обладаете вы, при условии, что она имеет реальное значение для дела! Почерпнуть, не сломав при этом глаза, разбирая ваши каракули и не сломав голову, толкуя сокращения!

Мы молчали, не сказать, чтобы покаянно. Скорее просто осознавали бесполезность спора с начальством. Не говорить же, что нудное составление отчётов по закрытым уже делам отнимает время от расследования дел новых и пока нераскрытых. И мы нередко жертвуем первым ради второго. А сокращения используем вполне стандартные, здесь все так сокращают… И вообще, возможно, отчёты — действительно не самая сильная наша сторона, но мы же не думали, что их кто-нибудь станет читать!

— Почему отсутствует отчёт о 'Деле отличника'? — рявкнул капитан.

— Так ведь дело прикрыли, а преступника забрали стражи из тайной канцелярии, — объяснил Райан. — Для таких талантов у них место всегда находится. Так что он теперь отрабатывает на службе у государства. По официальной версии дела никакого преступления вроде как и не было.

— Меня не интересуют официальные версии, — отрезал Уилфорт. — Раз дело расследовалось, значит, в архиве должен храниться соответствующий отчёт. Значит, так: через неделю отчёты по всем таким 'несуществующим' делам за последние полгода должны лечь мне на стол.

Я не удержалась от тоскливого вздоха. Умереть от безделья нам в ближайшую неделю точно не светит. А если говорить точнее, то не столько нам, сколько мне. Доверять отчёты Дику нельзя: у него они будут выглядеть приблизительно так же, как рабочий стол. У Райана — родители, сёстры, и родственники как раз погостить приехали, ему хоть когда-то дома надо появляться. А у меня в Тэль — Рее родных нет, живу одна, вот мне и придётся торчать в участке до глубокой ночи.

— Далее. — Новое начальство и не думало закругляться. — Уровень раскрываемости в вашем отделе за последний год составил всего 80 процентов. Это означает, что каждое пятое дело остаётся нераскрытым. Чем вы можете объяснить столь низкую результативность?

Райан стиснул зубы. Я хорошо его понимала. Ещё никто не называл такую раскрываемость низкой. Наоборот, наш отдел был на хорошем счету. Но, вероятнее всего, капитан плохо понимает специфику нашей работы.

— Мы имеем дело с нестандартным видом преступлений, — попыталась объяснить я. — Тёмная магия почти не оставляет следов, улики обнаруживаются крайне редко. К тому же пострадавшие зачастую сами не подозревают о том, что стали объектами магического воздействия. Либо догадываются, но не решаются в этом признаться. Поэтому в нашем случае даже выявить сам факт совершения преступления — достижение.

— Не спорю. — Было очевидно, что капитан остался равнодушным к моим объяснениям. — Готов поверить, что случаи злоупотребления тёмной магией особенно сложно выявить. Но в упомянутую мной статистику не выявленные преступления и не входят. Речь идёт исключительно о тех делах, которые были заведены в участке, и которые так и не были раскрыты. Хочу отметить, что в отделе по борьбе со злоупотреблением магией светлых результативность на порядок выше. Их раскрываемость — 90 процентов.

Тут уж не выдержали все трое.

— Светлым раскрыть преступление гораздо легче! Их магия оставляет следы! Почти всегда находится масса улик, позволяющая определить преступника! — закричали мы наперебой.

Снести такую несправедливость, как сравнение, проведённое в пользу конкурирующего отдела, мы не могли.

— Магия светлых — более прямолинейная и менее тонкая, — выпалила я, и лишь потом прикусила губу, глядя на светлые волосы нового начальства.

Капитан насмешливо изогнул бровь, словно предлагая мне продолжить, но я замолчала. Как правило, преступления, совершённые с применением тёмной магии, расследовали тёмные, а злоупотребления светлых — светлые. По той простой причине, что магию собственной масти прощу понять и различить, чем чужую. Тем не менее, законов, запрещающих расследовать преступления иной масти, не существует. И вот в отдел, специализирующийся на злоупотреблении тёмной магией, прислали светлое начальство. Кажется, впервые за всю историю существования участка. С какой стати? Кто бы знал…

— То есть вы хотите сказать, — с нескрываемой иронией произнёс капитан, — что у ваших коллег более лёгкая работа?

Он откровенно намекал на то, что мы ведём себя, будто ученики младших классов. 'Он получил пятёрку, а я единицу, потому что у него задание было легче'. Глубоко вдохнув и менее выдохнув, я ответила, изо всех сил стараясь сохранять внешнее спокойствие:

— Нет. Их работа не легче. Но она — другая и сопряжена с иными сложностями. К примеру, в их случае гораздо выше риск пострадать во время задержания. Магия светлых нередко делает своих обладателей опасными противниками в бою. Но в том, что касается улик и неразговорчивости пострадавших — да, наша работа сложнее. Поэтому и раскрываемость ниже.

Я не кривила душой. Магия темноволосых и светловолосых (а характер магии непосредственно зависит от масти) имеет совершенно разную природу. Светлый воздействуют на физическую, материальную сторону мира. Умения при этом у каждого свои. Это как с любым талантом. Один пишет стихи, другой рисует картины, третий с лёгкостью щёлкает логические задачи, а четвёртый выращивает самые привередливые растения там, где у прочих увядает даже спаржа. Вот и с магическими способностями дело у каждого обстоит по — своему. Есть среди светлых прекрасные лекари, есть люди, воздействующие на погоду. Кто-то умеет передвигать предметы на расстоянии, кто-то — создавать порталы, позволяющие перемещаться сквозь пласты пространства.

Тёмные — совершенно другое дело. Мы не воздействуем на внешний мир, и нашу магию не используешь в битве. И даже самую лёгкую пушинку мы не заставим передвинуться вправо или влево, не прикоснувшись. И тем не менее было время, когда нас боялись настолько, что даже сжигали на кострах, ибо одна только мысль о тёмной магии внушала светлым ужас. Потому что мы воздействуем на самое сокровенное. На мозг.

Именно мы способны влиять на мысли человека, на его эмоции, желания и даже физические ощущения. Можем заставить увидеть или услышать то, чего в действительности не существует, испытать боль без какой-либо объективной на то причины, испытать чувства, которые прежде были под запретом. Страшно звучит? Ещё бы. Однако же тут есть два чрезвычайно важных 'но'. Во — первых, у тёмных, как и у светлых, своя 'специализация'. Каждый может воздействовать лишь на определённый участок мозга, и природа воздействия зависит от того, за какие именно функции отвечает этот, зачастую крохотный, участок. Во — вторых, сама природа позаботилась о том, чтобы защитить человека от злоупотребления тёмной магией. Мозг успешно противостоит воздействию, если оно расценивается как наносящее человеку вред. Поэтому, каким бы умелым ни был тёмный маг, ни один человек не последует такому приказу, как 'Почувствуй боль!' или 'Спрыгни с башни!' — если только, по какой-то причине, подобный приказ соответствует пожеланиям самого человека. Зато мозг с лёгкостью поддаётся магии, блокирующей боль, и среди тёмных немало прекрасных анестезиологов.

Словом, не масть делает человека опасным, а совершенно иные свойства. И уровень преступности среди светлых и тёмных приблизительно одинаков. Одинаков в статистическом отношении, если учесть, что тёмных рождается значительно меньше, чем светлых. Больше того, уровень преступности в нашей стране не сильно отличается от тех стран, жители которых лишены магических способностей. Магия влияет не на число преступлений, а исключительно на их природу.

— В аналогичных отделах других округов раскрываемость не выше, чем у нас, — заключила я.

Холодные глаза, которые сейчас казались скорее серыми, чем голубыми, немного сузились.

— Меня совершенно не интересует, как обстоит дело у других, — непоследовательно заявил Уилфорт. Значит, сравнивать со светлым отделом он может, а с тёмными отделами других участков — ни — ни! — Меня интересует исключительно ваша результативность, и я считаю её неудовлетворительной. Поэтому мы поступим следующим образом. — Он ненадолго задумался. — Уровень раскрываемости должен повыситься уже в следующем месяце. Через полгода раскрываемость должна достичь девяноста процентов. Хотя нет, девяносто — это результат светлого отдела… Значит, девяноста двух.

Мы стояли, выпучив глаза, и, судя по поведению нового начальства, имели все шансы надолго сохранить данное сходство с жабами. И как, скажите на милость, прикажете допрыгнуть до таких-то высот? Да ни у одного тёмного отдела в стране никогда не было такого результата! Но вслух это говорить было бессмысленно.

— Вам всё ясно? — осведомился напоследок капитан.

Нам очень многое было неясно, но мы опять-таки не сочли нужным сей факт афишировать.

— Так точно! — отчеканили мы и не без удовольствия проводили взглядом кивнувшее в знак прощания начальство.

Да так и остались стоять, переваривая услышанное. М — да, вот это начало сотрудничества. Нет бы собрать нас всех по — человечески, расспросить обо всём, побеседовать. Раскупорить бутылку лёгкого вина, в конце-то концов!

— Это надо запить, — замогильным голосом отметила я.

— Точно, — сразу же согласился Райан. — Надо ведь как-то отметить вступление в должность нового начальства.

И он мотнул головой, откидывая в сторону отросшую чёлку, которая начинала лезть в глаза. Чёлку, сводившую с ума десятки женщин, молодых и не очень. В рестораны сержант каждый раз приходил с новой спутницей, и девушки оказывались одна другой красивее. Да и в интересах следствия Райан неоднократно пользовался своим личным обаянием. Если этому ничто не препятствовало, свидетельниц женского пола допрашивал как правило именно он, поскольку жгучему брюнету с тёмно — синими глазами дамы были готовы сказать существенно больше, чем таким заурядным следователям, как мы с Диком.

— Я мог бы принести, — неуверенно предложил последний, — но что если этот заметит?

Слово 'этот' он произнёс шёпотом, недвусмысленно покосившись на дверь, через которую покинул наш кабинет капитан Уилфорт.

— А ты сделай, как тогда, на день рождения Бесс, — усмехнулся Райан.

Губы Дика тоже растянулись в озорной улыбке.

— Ага!

Энергично кивнув (каштановые кудри разметались по голове), он выскочил за дверь.

Бесс была симпатичной длинноногой девушкой, работавшей у нас в участке секретарём. Её день рождения мы достаточно бурно отпраздновали прямо на месте работы. Настоящее празднование, конечно же, подразумевало спиртные напитки, однако проносить их в рабочее здание было строжайше запрещено. Впрочем, стражи у нас служили находчивые, смекалистые, и потому способы обойти данный запрет находили. К примеру, Бертран Миллорн, старший сержант из светлого отдела, которого мы за глаза называли Белобрысым, однажды пронёс на территорию бутылку самогона, на полном серьёзе объяснив охраннику на входе, что речь идёт о вещественном доказательстве. Уходя с работы с опустевшей бутылкой, он нетрезвым голосом сообщил охраннику, что жидкость испарилась в ходе следственного эксперимента. Скандал, помнится, вышел знатный. Хохотал весь участок.

На тот момент, когда мы отмечали день рождения Бесс, аналогичные предлоги прокатить уже не могли. Поэтому Дик прибег к иному средству. А именно — налил коньяк в самый обыкновенный термос для чая. И, под видом того самого травяного напитка, благополучно пронёс в здание. Именно таким образом и предложил поступить сейчас Райан.

Довольный Дик вернулся через четверть часа с большим синим термосом. Мы достали из шкафчика глиняные чашки и разлили по ним напиток, напоминающий чай исключительно цветом. Но стоило нам сесть поудобнее и приготовиться торжественно выпить за новое начальство, как шум шагов возвестил о приходе последнего. Торжественность момента была нарушена.

Капитан Уилфорт вошёл, окинул нашу компанию спокойным, чуть усталым взглядом и неожиданно дружелюбно поинтересовался:

— Что делаете, господа?

Мы с господами воровато переглянулись.

— Да вот, чаю решили выпить в конце рабочего дня, — ответил Райан, демонстрируя собственную чашку.

— О, чаю — это прекрасно! — покивал капитан. — А плесните-ка мне тоже немного. Вы ведь не будете возражать, если я к вам присоединюсь?

Дик затравленно на меня оглянулся. Я не знала, как быть. Вот и посидели вчетвером, поговорили, познакомились… Я прикусила губу, тщетно пытаясь придумать хоть какой-нибудь выход.

— Чай уже остыл, — нашёлся прежде остальных Райан. — Термос никуда не годится.

— Ничего. — Когда это было ненужно, Уилфорт вдруг проявил непритязательность. — Выпью какой есть.

Я извлекла из шкафчика ещё одну чашку. Дик растерянно перелил в неё немного коньяка из термоса. Действовать мы старались медленно, будто надеялись, что если как следует потянуть время, Уилфорт уйдёт, так и не попробовав напитка.

— Я предпочитаю сладкий чай, — заметил капитан после того, как Дик отставив сторону ненужный термос. — Будьте любезны, добавьте в чашку две ложки сахару… Или даже три.

Сглотнув, Дик насыпал в коньяк три ложечки сахарного порошка и тщательно размешал.

'Всё равно не растворится', — подумала я.

Однако это ещё было не всё.

— И добавьте немного молока, — продолжил командовать Уилфорт. — Я пью чай с молоком.

— А… Я не знаю, свежее ли оно, — вмешалась я.

— Наверняка свежее, — возразил капитан. — Вы ведь добавляете его в кофе.

Выбора не оставалось. Дик, зажмурившись, плеснул в чашку с коньяком молоко.

Я с ужасом покосилась на получившийся напиток. Оставалось надеяться на одно: что Уилфорт умрёт сразу и не успеет нас всех уволить.

Дик нерешительно поднёс пойло капитану.

— Отпейте, — и бровью не поведя, велел тот.

— Что? — прокашлявшись, переспросил Дик.

— Отпейте, — спокойно повторил капитан. — Хочу удостовериться в том, что с чаем всё в порядке.

Мы с Райаном сочувственно посмотрели на коллегу. Попрощались с ним взглядами. Сделав глубокий вдох, Дик прикрыл глаза и решительно поднёс чашку ко рту…

— Достаточно. — Голос капитана грубо оборвал процесс самопожертвования на корню. — Поставьте на стол.

Дик послушался с нескрываемым чувством облегчения.

— Если ещё раз увижу, что вы пьёте алкоголь на рабочем месте, уволю всех, — отчеканил Уилфорт. Отвернулся было от Дика, но затем добавил: — Младший сержант, мне вот любопытно. Неужели выпить эту гадость было проще, чем признаться в проступке?

Дик потупил глаза, не зная, что сказать, но капитан и не ждал ответа. Прошёл к двери, ненадолго остановившись лишь напротив меня.

— Я разочарован, сержант Рейс. Как женщина вы могли бы образумить своих коллег.

Он вышел из комнаты, а я, как ни странно, выдохнула с облегчением. Образумить, как же! Воображаю, как сильно бы вы разочаровались, если бы узнали, что именно сержанту Рейс принадлежала светлая идея выпить на рабочем месте.

Мы с ребятами молча переглядывались, оценивая степень прошедшей стороной опасности. Дика ощутимо потряхивало.

— Надо напиться, — глубокомысленно изрекла я.

Мою идею поддержали с энтузиазмом.

На этот раз рисковать и пить на рабочем месте мы не стали, тем более что рабочий день уже подошёл к концу. Поэтому мы дружно, всей троицей, отправились в таверну 'Шахматная доска'.

Над входной дверью красовалось изображение доски, состоящей из чёрных и белых квадратов. Наглядный намёк на демократичность данного заведения, в равной степени радушно встречающего как светлых посетителей, так и тёмных. Впрочем, дискриминация по признаку масти последние лет сто и без того была не в ходу, так что демократичность заведения заключалась не только в этом. Главное — здесь было место как для аристократов, так и для посетителей простого происхождения. Огромный обеденный зал делился на две неравные части. Первая, охватывающая большую часть помещения, была уставлена простыми деревянными столами разных размеров, каждый из которых был соединён с двумя скамьями. За маленькими столами свободно усаживалось четыре человека, за наиболее длинными — дюжина. Вторая часть, поменьше, располагалась на небольшом возвышении. Поднявшись всего на одну ступеньку, можно было насладиться более изысканной обстановкой. Круглые столики, покрытые белоснежными скатертями, хрупкие свечи, стулья с высокими спинками. Демократичность, как и всё прочее, должна иметь свои границы.

Выбор блюд соответственно был самым разнообразным: можно было заказать как простую и дешёвую еду, так и дорогие деликатесы. Однако и в том, и в другом случае еда была вкусной и сытной. Повар 'Шахматной доски' готовил виртуозно, поэтому даже те, у кого в карманах водилась только мелочь, были не в обиде. Простейшая похлёбка и тушёная говядина приобретали здесь отличный и своеобразный вкус за счёт одному лишь повару известных приправ. Словом, людям побогаче приходилось терпеть шум, создаваемый клиентами попроще, а последним — вид чистых скатертей и дорогой еды. Но, как ни странно, сохранить хрупкое равновесие удавалось, и дело обходилось без конфликтов. Не столько даже благодаря нашим регулярно заглядывающим сюда коллегам из отдела мелких правонарушений, сколько за счёт таланта повара, радушия официантов и общей атмосфере заведения, притягивавших сюда представителей разных сословий.

Мы с ребятами, ясное дело, ограничивались той частью зала, что попроще. На сержантское жалование сильно не пошикуешь. К тому же тот факт, что мы, не строя из себя хозяев мира, ели и пили бок о бок с простыми людьми, впоследствии немало помогал в работе. Во втором округе нас многие знали в лицо, относились по — приятельски и с удовольствием оказывали посильную помощь в расследованиях.

Вот и сейчас, протискиваясь между скамьями, мы то и дело отвечали на приветственные выкрики и пожимали протягиваемые с разных сторон руки.

— О, Райан, привет! Зашёл выпить пару кружочек?

— Есть повод! — откликнулся Райан, продвигавшийся через зал впереди нас.

— Сержант Рейс! Как ваше здоровье? — крикнул Дейв, продавец посуды, также приторговывавший иногда дешёвыми ювелирными изделиями сомнительного происхождения.

Возможно, неофициальное общение с подобными личностями и покажется человеку вроде капитана Уилфорта недопустимым, однако именно такие, как Дейв, оказывались порой совершенно незаменимыми информаторами. За это можно было закрыть глаза на некоторые мелкие грешки.

— Не жалуюсь, Дейв! — откликнулась я на ходу.

К слову, наша принадлежность к городской страже была очевидна и для тех, с кем мы не были знакомы лично. Поскольку мы пришли в таверну непосредственно со службы, то и одеты были соответственно. Служебная форма состояла из синих брюк, синего же камзола с высокими обшлагами, шевроны на которых информировали о звании стража, белой рубашки и чёрных ботфорт. У меня дома лежал и другой вариант формы, с узкой синей юбкой, но я нередко расхаживала по городу в брюках.

— Скажи, Райан, — проговорила я после того, как нам принесли заказ. Из моей тарелки аппетитно пахло куриными крылышками, приготовленными в отличном медовом соусе. Но даже это не могло полноценно исправить моё настроение. — Ты считаешь себя великим грешником?

— Нет, — усмехнулся брюнет. — Не считаю.

И он послал многозначительную улыбку незнакомой девушке, сидевшей за соседним столиком. Та зарделась.

— А ты, Дик? — продолжала расспрашивать я.

Дик думал подольше.

— Нет, — решил он наконец. — Я, конечно, не ангелок с белыми крылышками, но и до великого грешника мне далеко.

— В таком случае объясните мне, пожалуйста, — взмолилась я, — за что нам послали такое наказание?!

— Ты о чём?

— О новом начальнике!

— Тиана, — Райан перестал перемигиваться с незнакомкой и сосредоточился на разговоре, — насчёт наказания, конечно, не знаю, и за вселенскую справедливость я тоже не в ответе. Но вот по поводу того, каким ветром в наши края занесло Уилфорта, кое-что сказать могу.

— Ты что-то знаешь? — вскинула брови я, удивившись скрытности приятеля. До сих пор он ни словом не намекнул на такую осведомлённость.

— Знать не знаю, но тут и догадаться несложно, — небрежно отозвался Райан.

— Что-то, кажется, я теряю хватку, — непонимающе нахмурилась я.

— Просто ты пропускаешь ситуацию через себя, — снисходительно откликнулся Райан. — А ты попробуй посмотреть со стороны.

— В другой раз попробую. — Сейчас я не была настроена разгадывать головоломки. — Ну, выкладывай, до чего ты додумался?

Райан отложил вилку с ножом и небрежно пожал плечами.

— Посуди сама, — начал он. — Ты не находишь, что это назначение — со всех сторон странное?

— Ты имеешь в виду то, что начальником тёмного отдела назначили светловолосого? — решила уточнить я.

— Да нет, дело даже не в этом. Просто что человеку вроде него вообще делать в каком-то несчастном округе какой-то несчастной городской стражи?

— Намекаешь на то, что он — аристократ, — понимающе протянула я.

— Аристократ, — подтвердил Райан, — и наверняка из высших.

— Почему?

Различия между герцогами, графами, баронами и носителями прочих титулов среди нашей аристократии давно уже были упразднены. Разделение по — прежнему существовало, но лишь на две группы — высших и…просто аристократов. Термин 'низшие' не использовался, видимо, для того, чтобы не оскорблять чувства дворян. В высшую элиту входили король и его родственники, придворные, люди, занимающие важные государственные посты; принимали туда и за прочие заслуги перед короной. При этом следует отметить, что теоретически в высшие дворянство за эти самые заслуги мог попасть человек, родившийся простолюдином, однако на деле такая демократичность проявлялась нечасто. Кроме того, дети высших дворян как правило наследовали ту же степень дворянства, даже в случае если сами они такую честь ничем особенным не заслужили.

— Да ты на манеры его посмотри, — уверенно ответил Райан. — На мимику, на жесты, да на всё.

Я с сомнением пожала плечами. Райан меня не убедил. На мой скромный взгляд, Уилфорт вполне мог оказаться из низших аристократов, ну то есть самых обыкновенных.

— Не уверена, — честно сказала я. — Но неважно. Продолжай.

— Подумай: что такой, как он, вообще может делать в городской страже, к тому же даже не столичной? — принялся излагать свои соображения Райан. — Да у нас с роду аристократы не служили, тем более высшие! Даже Дедушка — и тот начинал с обычного рядового.

Дедушка — это мы так за глаза, но любовно называли главу городской стражи второго округа, полковника Михаэля Ленна. Действительно прошедший весь путь от рядового до полковника, он был отличным начальником, строгим, когда надо, но в отдельных случаях и допускавшим некоторые безобидные послабления молодёжи. Дику, да и нам с Райаном, которым было немного за двадцать, он действительно годился по возрасту в деды, и тем не менее уходить на покой пока не собирался.

— Далее, — похоже, это было только начало рассуждений, — как вам нравится тот факт, что Уилфорт — всего лишь капитан? — Райан обращался теперь к нам с Диком; последний слушал с очевидным интересом, даже слегка приоткрыл рот. — Это ведь только мы продвигаемся с нуля и не можем пропустить ни единой ступени. А дворяне вроде Уилфорта начинают куда как выше. Капитаном он мог быть разве что при рождении!

— Нет, при рождении всё-таки страшим сержантом, — хихикнул Дик.

— Старшим сержантом — при зачатии, — не согласился Райан. — Одним словом, Уилфорт в звании капитана — это нонсенс.

— И что ты хочешь этим сказать? — нахмурилась я. — Что его понизили за какую-то провинность?

— Я вижу два варианта, — охотно ответил Райан. — Вариант первый: его действительно понизили в звании и сослали из столицы в глушь, в наказание…уж не знаю, за что.

— Ну уж прямо и в глушь, — обиделась я. — Тель — Рей — второй по величине город после столицы.

— Главное — что не столица, — отмахнулся Райан. — К тому же, поверь, он привык служить в совершенно иных местах, где и работа попрестижнее, и под ногами не вертится всякое быдло вроде нас. Однако во всём этом есть один простой плюс. Наверняка мера — временная. Достаточно скоро всё успокоится, Уилфорта простят и вернут если не на прежнюю должность, то уж во всяком случае в столицу. И будет нам счастье.

— Ты говорил, что есть ещё второй вариант, — напомнила я.

— Есть. — Взгляд Райана скользнул по сидящей за соседним столиком девушке, но поглощённый разговором сержант не обратил на неё особого внимания. — Вариант второй: Уилфорт приехал в Тель — Рэй по какому-то особо важному заданию. А капитанство и вообще служба в нашем отделе — всего лишь прикрытие. В этом случае он тем более исчезнет, едва задание будет окончено. А просто разыгрывает из себя строгое начальство для отвода глаз.

Я опёрлась о стол локтями — признак дурного тона среди аристократов, а вот для нас поза совершенно допустимая и, главное, удобная, — и постучала кончиками пальцев друг о друга. Поверить в версию с прикрытием очень хотелось, но…

— Первый вариант — более вероятный, — призналась самой себе я. — Если бы его внедрили к нам по заданию, не было бы таких вопиющих нестыковок. Там, наверху, работают профессионалы; уж они сумели бы изобразить всё так, чтобы комар носа не подточил. А раз странности налицо, значит, увы. Думаю, всё это по — настоящему.

— Может и так. — Райан не разделял моей уверенности, но и спорить нужным не считал. — Как я уже сказал, Уилфорт долго у нас не задержится при обоих вариантах.

Что ж, это внушало некоторые оптимизм. Значит, остаётся лишь собрать волю в кулак и перетерпеть. Не идти на конфликт с новым начальством и удержаться на службе до его ухода. Поскольку если этот начальник нас уволит, совсем не факт, что следующий решит восстановить.

— Ого! — неожиданно присвистнул Райан.

Я вопросительно изогнула бровь: оба сослуживца сидели напротив меня и сейчас смотрели куда-то за мою спину. Что там, особенно красивая девушка, что ли, вошла?

— Тиана, обернись-ка, только осторожно, — тихо и едва размыкая губы посоветовал Дик.

Я так и поступила. И чуть было не выронила из руки хлеб. Вкусный, кстати, выпекавшийся прямо на месте. Потому что между скамьями, повторяя наш недавний путь, шёл предмет нашего разговора собственной персоной. Капитан Уилфорт направлялся к возвышению вместе с элегантного вида дамой. Изысканная аристократка в длинном узком платье и наброшенном на плечи манто мило улыбалась спутнику, помогавшему ей пересечь шумный и многолюдный зал. Сам капитан, в отличие от нас, успел переодеться, и теперь совершенно не походил на старшего следователя городской стражи. Элегантные брюки, рубашка с кружевным жабо, расшитый серебром камзол. Ни дать, ни взять дворянин, ведущий в ресторацию свою даму и понятия не имеющий, что такое служба в каком-то жалком участке.

Проходя мимо нас (а столик, за которым мы расположились, находился совсем недалеко от возвышения), капитан остановился, кивнул в знак приветствия, а затем повёл свою даму раньше. Это радовало: я, признаться, приготовилась было к тому, что нам сейчас прочтут гневную лекцию о недопустимости распития спиртных напитков даже на нерабочем месте. Но ничего подобного не произошло, и теперь я молча наблюдала за тем, как Уилфорт пододвигает стул своей даме, затем обходит стол и усаживается напротив.

— Тиана, у тебя невероятно недовольный вид, — хмыкнул Дик.

— А как он может быть довольным? — вскинулась я. — Даже здесь покоя нет! Теперь ведь не посидишь как следует.

— Надо во всём видеть свои плюсы, — философски произнёс младший сержант. — Теперь мы знаем, что Уилфорт — нормальный мужчина и ценит женский пол. Следовательно, в крайнем случае ты сможешь этим воспользоваться. А, стало быть, ты в выигрышном положении, по сравнению со мной и Райаном. Если Уилфорт разозлится на нас, у нас не будет аналогичного метода воздействия.

Светская дама на моём месте, конечно, оскорбилась бы намёку, но я — девушка простая, и подобные шутки со стороны сослуживцев, с которыми мы прошли огонь и воду, воспринимаю совершенно спокойно. Поэтому вместо возмущённого 'Да за кого ты меня принимаешь?!' я просто скривилась.

— С Уилфортом? Да никогда! Пускай лучше увольняет. Мне никогда не нравились блондины. И потом, учитывая его темперамент, в постели он наверняка ведёт себя, как бревно. Ещё и замечания будет делать. 'Сержант Рейс, вы принимаете эту позу в восьмидесяти процентах случаев, а надо в девяноста двух!' — произнесла я, стараясь скопировать интонации капитана.

Приятели засмеялись, а я почувствовала, как всё холодеет внутри. Ибо холодные серые глаза смотрели на меня в упор. Он же не мог слышать моих слов? Он слишком далеко для этого сидит! Но взгляд не оставлял никаких сомнений: он слышал. И ещё припомнит.

Когда Уилфорт отвернулся, переведя внимание на свою спутницу, я со стоном уронила голову на руки.