63

После скандала с детективом Барроттом я поднялась к себе и обнаружила на автоответчике взволнованные сообщения Ника и Эллиотта. «Каролин, где ты? Пожалуйста, позвони. Я очень беспокоюсь». Это было сообщение Ника. В последний раз он звонил в полночь. «Каролин, у тебя отключен сотовый. Когда приедешь домой, пожалуйста, позвони, в любое время».

Эллиотт звонил три раза, последнее сообщение оставлено в половине двенадцатого. «Каролин, ты отключила сотовый. Пожалуйста, позвони. Я очень о тебе волнуюсь. Сегодня вечером видел твою маму, мне кажется, она окрепла в эмоциональном плане, но боюсь, что в своих заботах о ней я, возможно, подвожу тебя. Ты ведь знаешь, как ты мне дорога. Позвони, как только получишь это сообщение».

Слушая все эти слова, полные тревоги, я вдруг словно оказалась в теплой комнате после снежной бури. Я любила обоих, но вряд ли стоило звонить им в половине четвертого утра. Я выбежала из гостиничного ресторана, так и не поужинав, и только теперь почувствовала, что умираю от голода. Я прошла на кухню, где выпила стакан молока и съела бутерброд с арахисовым маслом. Я целую вечность не притрагивалась к арахисовому маслу, но в этот момент почему-то почувствовала к нему неукротимую тягу. Потом я разделась и упала в постель. Я была настолько взвинчена, что, казалось, не смогу заснуть, но стоило мне закрыть глаза, как я сразу провалилась в сон.

Провалилась в лабиринт из скорбных снов, плачущих теней и чего-то еще. Чего именно? Что за лицо я пыталась рассмотреть, а оно все ускользало, словно дразня меня? Это был не Мак. Подумав о нем во сне, я увидела десятилетнего мальчика со светлым вихром и широко посаженными глазами. Сын Мака. Мой племянник. Я проснулась около восьми, набросила халат и, все еще пошатываясь, отправилась на кухню.

В утреннем свете вид родной кухни успокаивал. Когда мама куда-нибудь уезжала, она давала нашей верной экономке маленький отпуск; Сью приходила только раз в неделю, чтобы поддерживать порядок. По разным мелким признакам я поняла, что она побывала в доме вчера, пока я ездила на остров Винъярд. В холодильнике стояло свежее молоко, а почта, которую я свалила в кучу на кухонном столе, была сложена в аккуратную стопку. Как хорошо все-таки, что она побывала здесь именно в тот день, когда я отсутствовала. Я бы не выдержала ее соболезнования насчет Мака.

У меня не было ни малейшего желания завтракать. Но голова была ясной, и мне предстояло принять кое-какие решения. Я попыталась их обдумать за тремя чашками кофе.

Детектив Барротт. По-моему, я убедила его, что не защищаю Мака, хотя, с другой стороны, я скрыла от него некоторые факты, которые могли иметь прямое отношение к исчезновению брата...

Барбара признала, что Брюс затаил злобу на Мака из-за того, как тот обошелся с ней. Но может быть, дело обстояло гораздо серьезнее. Брюс всегда был отчаянно влюблен в Барбару. Видимо, она согласилась выйти за него на определенных условиях: «Стань отцом для моего ребенка и дай мне возможность учиться в медицинской школе». Не имел ли он какого-то отношения к вынужденному побегу Мака? Не угрожал ли он брату? И если да, то чем?

Все это казалось мне нелогичным.

Ребенок Мака. Я должна его защитить. Барбара не знает, что я его видела. Он рос как сын хирурга-педиатра и состоятельного предпринимателя. У него были две маленькие сестренки. Я бы никогда не стала разрушать его мир, но если я попытаюсь бросить тень подозрения на Брюса, и Барротт начнет копаться во взаимоотношениях Барбары и Мака, то это может случиться.

Мне нужно было с кем-то поговорить, с кем-то, кому я могла бы полностью доверять. Ник? Нет. Нанятый нами адвокат Терстон Карвер? Нет. А потом ответ пришел, причем такой очевидный, что я даже удивилась, как сразу об этом не подумала: Лукас Ривз! Он занимался расследованием с самого начала. Он беседовал с Ником и Барбарой, Брюсом и Крамерами. Я позвонила к нему в офис. Часы показывали 8.30, но он уже был на месте. Сказал, чтобы я приезжала, когда смогу. А еще сказал, что он и его ребята занимаются только одним — поиском похитителя Лизи.

— Даже если это Мак? — спросила я.

— Разумеется, даже если это Мак, но я абсолютно уверен, что ответ окажется другим.

Я приняла душ, потом включила телевизор и смотрела, пока одевалась. Полиция сообщила средствам массовой информации, что от Лизи поступил еще один телефонный звонок.

— Содержание сообщения пока не раскрывается, но полицейский источник подтвердил высокую вероятность того, что она мертва, — говорил корреспондент Си-эн-эн.

Натягивая джинсы и хлопковый свитер с длинными рукавами, я думала, что, по крайней мере, имя Мака не прозвучало в эфире.

Я люблю украшения и всегда надеваю сережки и что-нибудь на шею. Сегодня я выбрала тонкую золотую цепочку с жемчужиной, подарок отца, а потом нашла в ящике серьги, которые Мак подарил мне на шестнадцатилетие. Это были два маленьких солнышка с лучами и крошечными бриллиантиками в центре. Застегивая замочки, я чувствовала себя ближе и к отцу, и к Маку.

Офис Ривза находился от Саттон-плейс примерно в миле, и я решила пройтись пешком. Последние несколько дней я только и делала, что разъезжала в машине, теперь нужно было размяться. Вопрос состоял в том, как мне избежать репортеров. Я спустилась в гараж и подождала несколько минут кого-нибудь из жильцов дома. Им оказался достойного вида пожилой господин. Я попросила меня подвезти. Прежде я его здесь не видела.

— Нельзя ли мне спрятаться на заднем сиденье и проехать пару кварталов? — взмолилась я.

Он сочувственно посмотрел.

— Мисс Маккензи, я, конечно, понимаю, почему вы хотите избежать внимания прессы и телевидения, но, к сожалению, я не тот, кто может вам помочь. Я федеральный судья.

Я чуть не расхохоталась от такого совпадения. Но тут судья окликнул еще одного человека, только что вышедшего из лифта.

— Привет, Дэвид, — сказал он.— Этой молодой даме нужна помощь, и я знаю, ты не откажешь.

Чувствуя, как горят от стыда щеки, я поблагодарила обоих.

Дэвид, кем бы он ни был, высадил меня на углу Парк-авеню и Пятьдесят седьмой. Остаток пути я прошла пешком, в моих мыслях царил такой же хаос, как на обочине, куда ветер сдувает клочки бумаг. Май подходил к концу. «О Мэри, королева ангелов, королева мая, сегодня мы коронуем тебя венком из цветов». Когда-то мы пели это каждый май в школе, и однажды, в семилетнем возрасте, мне доверили короновать статую Святой Девы.

А теперь припомним, что было сегодня — я согнулась в три погибели на полу в машине, чтобы избежать микрофонов и камер!

Оказавшись в офисе Лукаса Ривза и увидев этого маленького крепкого мужчину с зычным голосом, я снова сумела сосредоточиться. Он энергично пожал мне руку, словно понимая, как необходимо мне человеческое тепло.

— Проходите сюда, Каролин, — сказал он, — Здесь у меня целая выставка.

Он привел меня в большой конференц-зал, где стены были увешаны увеличенными фотографиями лиц. Некоторые снимки были сделаны в помещении, другие — явно на улице.

— Здесь все с самого начала, с пропажи первой девушки десять лет назад, — пояснил Ривз, — Мы отобрали их из газет, телевизионных репортажей, пленок с камер наблюдений. Они были сделаны внутри клубов и снаружи. Я пригласил детективов из офиса окружного прокурора, чтобы ребята пришли и внимательно все рассмотрели — быть может, какое-нибудь лицо напомнит упущенную до сих пор деталь. Почему бы и вам не взглянуть на них?

Я обошла комнату, останавливаясь у снимков Мака и Ника и некоторых их друзей в том первом клубе. Какие они здесь молодые, подумала я. Двигаясь вдоль стен, переходя от одного коллажа к другому, я внимательно вглядывалась в лица. У одной фотографии я на секунду задержалась. Вроде бы похож...— подумала я и чуть не рассмеялась. Какая же я глупая. На фотографии даже нет лица — только глаза и лоб.

— Кого-нибудь узнали? — поинтересовался Лукас.

— Нет. Кроме, разумеется, Мака и Ника в том первом клубе.

— Ладно. Пройдемте ко мне в кабинет.

Когда мы устроились и нам по заведенному ритуалу подали кофе, я рассказала Лукасу Ривзу о том, что узнала на острове Мартас-Винъярд. Он выслушал, с каждой секундой становясь все мрачнее.

— Теперь получается, что у Мака была очень весомая причина исчезнуть. Женщина, которую он не любил, носила его ребенка. Он не хотел жениться на ней. Он не хотел учиться на юриста. Поэтому предпочел бежать, чтобы не разочаровывать родителей, особенно вашего отца. В основе большинства преступлений лежит один из двух факторов — любовь или деньги. В деле Мака главным мотивом его исчезновения может оказаться отсутствие любви к Барбаре.

Ривз откинулся на стуле.

— Люди убегали и по менее серьезным причинам. Если — я повторю, если — Мак имеет отношение к смерти первой девушки, то это могло бы объяснить кражу пленок у его бывшей преподавательницы. На допросе она не могла объяснить причину его исчезновения, сказала лишь, что из него получился бы исключительно одаренный актер. Но возможно, он был с ней чересчур откровенен и поэтому решил, что нужно как-то забрать пленки с его уроками. Я изучил материалы дела. Смерть женщины была вызвана не столько оглушившим ее ударом, сколько падением на тротуар. Именно оно спровоцировало кровотечение в мозге, унесшее ее жизнь.

Ривз поднялся и подошел к окну.

— Каролин, остаются вопросы, на которые у нас пока нет ответов. Даже если ваш брат причастен к преступлениям, то, как мне кажется, не он один, — Он помолчал, после чего добавил: — Когда я позвонил капитану Ахерну, он не сообщил мне все, что сказала Лизи, но упомянул, что она говорила о Маке.

— Детектив Барротт передал мне ее слова в точности, — У меня сжалось горло, когда я повторила мучительное послание Лизи, а потом я привела свои аргументы, брошенные с криком в лицо Барротту.

— Вы абсолютно правы. Возможно, девушку вынудили назвать его имя.

— Я все время возвращаюсь к тому, что Брюс Гэлбрейт ненавидит Мака, — сказала я, — Представьте, как сильно он, должно быть, его ненавидел, когда Мак встречался с Барбарой. Предположим, Мак действительно сбежал, — начала рассуждать я.— Предположим, Брюс по-прежнему боится, что однажды Мак вернется и Барбара, забыв обо всем на свете, помчится к нему. Она утверждает, что ненавидит Мака, но я не слишком ей верю. Мак был особенный. А Брюса он всегда считал серой мышью, никогда не относился к нему как к личности. Когда я встречалась с Брюсом на прошлой неделе, он был настолько враждебен, что даже не пытался соблюдать приличия. Внешность у него совершенно заурядная, и я уверена, что, несмотря на все его успехи в бизнесе, в повседневной жизни он все такой же серый и скучный человек. Ник говорил, они прозвали его Одиноким Странником, и он тоже был в клубе в тот вечер, когда пропала первая девушка.— Я смотрела на Ривза, пока он обдумывал услышанное.

— Интересно, насколько тщательно следствие занималось мистером Гэлбрейтом десять лет назад, — произнес Ривз, — Надо будет проверить.

Я поднялась, собираясь уходить.

— Не стану вас больше задерживать, Лукас, — сказала я.— Но я рада, что вы на моей стороне.— И сразу поправила себя: — И на стороне Мака тоже.

— Так оно и есть, — Он проводил меня через приемную к выходу, — Каролин, простите мою вольность, но я скажу, что вы живете под таким напряжением, какое сломало бы и самых закаленных мужчин. Есть ли такое место, куда вы могли бы уехать, чтобы пожить в покое, одной или с близким другом? — Он с тревогой смотрел на меня.

— Я подумаю, — сказала я, — А для начала поеду навестить маму, хочет она того или нет. Как вы знаете, она сейчас в частной лечебнице в Коннектикуте, Эллиотт отвез ее туда.

— Да, знаю.— У дверей Ривз снова пожал мне руку.— Каролин, детективы из отдела при офисе окружного прокурора будут наведываться сюда по очереди весь день. Возможно, кто-нибудь из них увидит знакомое лицо в этом море лиц, и тогда перед нами откроется новая дверь.

Я пошла домой.

На этот раз я не пыталась прошмыгнуть в подъезд незаметно. Двери телевизионных фургонов, дежуривших в квартале, распахнулись как по команде, оттуда повыскакивали репортеры и побежали ко мне.

— Каролин... каково ваше мнение?

— Мисс Маккензи, не хотите передать обращение к вашему брату, чтобы он добровольно сдался полиции?

Я повернулась лицом к микрофонам.

— Я передам обращение ко всем, чтобы никто не сомневался — мой брат невиновен ни в каких преступлениях. Вспомните, против него нет ни одной даже самой маленькой улики. Вся версия основывается на домыслах и предположениях. И позвольте напомнить всем вам, что закона об ответственности за клевету пока никто не отменял, как и серьезного наказания за его нарушение.

Я поспешила войти в дом, не давая им возможности ответить. Поднялась к себе в квартиру и начала обзванивать тех, кому давно должна была позвонить. Начала с Ника. Он так бурно отреагировал, услышав мой голос, что я взяла это на заметку, собираясь обдумать позже.

— Каролин, больше не поступай так со мной. Я не знал, что делать. Даже позвонил капитану Ахерну, чтобы узнать, не держат ли они тебя там. Он сказал, что от тебя не поступало никаких известий.

— Я действительно им не звонила, но они знали, где я нахожусь, — сказала я.— По всем признакам, за мной велась слежка.

Я рассказала Нику, что виделась с Барбарой на острове Мартас-Винъярд, но поездка прошла впустую. Самое главное я от него намеренно утаила.

— Согласна с тобой. Видимо, она вышла за Брюса только ради того, чтобы учиться в медицинской школе, хотя, похоже, она до сих пор исполняет свою часть сделки, — Я не удержалась от шпильки в адрес Барбары, — Она поведала мне, какой внимательный и чуткий врач из нее получился и как она иногда заходит в палату педиатрического отделения, берет на руки плачущего младенца и успокаивает его.

— Очень похоже на Барбару, — хмыкнул Ник.— Каролин, как ты держишься?

— С трудом, — устало сказала я.

— Я тоже. Копы опять таскали нас с Бенни на допрос. Хочешь хорошую новость? — Он оживился.— Я продал свою квартиру на Парк-авеню.

— Ту, в которой ты себя чувствуешь как Рой Роджерс? — улыбнулась я.

— Вот именно. Агент рассказал мне, что покупатель планирует снести там все подчистую и отделать заново. Удачи ему.

— Куда теперь переедешь?

— В мансарду. С удовольствием жду этого переезда, хотя сейчас мне мало что может доставить удовольствие. Вчера вечером мы поймали в клубе девятнадцатилетнюю девчонку с фальшивыми водительскими правами. Если бы мы ее обслужили, то, вполне возможно, заведение было бы закрыто. Не удивлюсь, если окажется, что ее подослали копы, чтобы оказать на меня давление.

— Сейчас меня вообще ничего не удивляет, — сказала я вполне серьезно.

— Поужинаем сегодня вместе? Мне бы очень хотелось с тобой увидеться.

— Нет, спасибо. Собираюсь съездить в Коннектикут навестить маму. Хочу сама посмотреть, как она поживает.

— Я отвезу тебя.

— Нет, я должна поехать одна.

— Каролин, позволь спросить тебя кое о чем. Много лет назад Мак рассказал мне, что ты в меня влюбилась, и велел вести себя осторожнее, не подыгрывать тебе и не поощрять.— Он сделал паузу, явно пытаясь сохранить игривый тон.— У меня есть шанс как-то возродить в тебе ту былую влюбленность или теперь она так и останется односторонней?

Я не удержалась от улыбки.

— Это было подло с его стороны.

— Ничего подобного.— Ник вновь стал серьезен.— Ладно, Каролин. Я отпущу тебя. Но помни, что мы обязательно прорвемся.

Я расплакалась. Не хотела, чтобы он это слышал, и выключила трубку, но потом вдруг засомневалась, дейсвительно ли он начал произносить слово «вместе» или мне так показалось из отчаянного стремления принять желаемое за действительное?

Потом мне впервые пришло в голову, что, по-ви-димому, мой сотовый и домашний телефоны про-слушиваются. Наверняка прослушиваются, подумала я. Барротт не сомневался, что я поддерживаю связь с Маком. Полицейские первым делом захотели бы узнать, звонит ли он и как часто.

Вспоминая разговор с Ником, я подумала, как горели, должно быть, у них уши, когда он предположил, что они хотели устроить ему ловушку с несовершеннолетней клиенткой в баре.

Надеюсь, им было стыдно.