Новое пробуждение Али было похоже на сказку. Она лежала на широкой постели, заботливо укрытая до подбородка одеялом. Сама спальня была обставлена Дорогой, хорошего дерева, мебелью; огромный платяной шкаф украшен инкрустированным зеркалом, пол укрыт толстым ковром.

Аля стянула с себя одеяло. Руки на запястьях были замотаны чистым, белоснежным бинтом; посмотрела в зеркало — порез на лице аккуратно заклеен телесного цвета пластырем. Аля ощупала себя всю: ничего не болит. На ней надета тонкая льняная сорочка до пят, волосы чисто промыты.

И еще — ее удивил запах. Это был настоящий, живой аромат цветов. Действительно, в огромной вазе позади кровати стояли свежие чайные розы. Аля не удержалась, протянула забинтованную ладошку и пальцами потрогала лепестки: настоящие. Под бинт покатилась капелька росы.

Девушка откинулась на подушку. Если это сон, то она не хочет просыпаться. Может быть… Может быть, сейчас появится Олег, живой и невредимый? Значит, она уже в раю. А кто сказал, что… Может быть, только здесь и умеют любить?

Кто-то словно подслушал ее мысли. Дверь распахнулась. На пороге комнаты появилась высокая, статная женщина на вид лет тридцати с небольшим, тяжелая копна светлых, похожих на сноп пшеницы, волос была стянута в пучок сзади; она вкатила столик, на котором дымилась чашка свежеприготовленного кофе, на блюдечке рядом стоял крохотный молочник, масленка, баночка с прозрачным клубничным джемом, лежали две булочки, румяные, с коричневой блестящей корочкой. Комната мигом наполнилась ароматом.

Аля тряхнула головой, облизала губы, успев заметить, что они не саднят и не кровоточат, спросила:

— Кто вы?

— Меня зовут Маргарита, — с искренней теплотой ответила женщина. — Ты как любишь, с маслом или с джемом?

— Что?

— Ты булочки утром предпочитаешь с маслом или с джемом?

— Я… Я не знаю.

— Значит, и с тем и с другим.

Женщина остановилась у маленького столика и стала перекладывать на него принесенное. Умело и ловко разрезала булочки, намазала их толстым слоем масла, потом джемом.

— Сахар класть? — Что?

— Один или два кусочка?

— Три, — совершенно автоматически ответила Аля.

— Я тоже раньше была сладкоежкой. Но теперь нужно заботиться о фигуре. — Маргарита окинула скорым взглядом девушку:

— Тебе можно есть безо всяких хлопот сколько захочешь. Пожалуй, я принесу тебе еще чашку, ага?

— Ага, — кивнула Аля.

— Ну вот и славно. — Женщина пошла к выходу. — Да… — полуобернулась она, — совсем забыла. Одежда в шкафу. Утром достаточно и халата, но все остальное — тоже твое. После завтрака примеришь. — Маргарита лукаво улыбнулась, подмигнула Але:

— Примерять наряды — очень увлекательное занятие!

Дверь за женщиной закрылась.

Аля села на постели. Прямо под ногами оказались мягкие, пушистые тапочки.

Машинально она взяла чашку, отхлебнула кофе, откусила кусочек от теплой еще булочки… Обе, одну за другой, она проглотила буквально за минуту: голод был зверский.

Потом встала и подошла к шкафу. Он был полон нарядов. Вернее, даже туалетов.

Самые разнообразные платья, девушка даже узнала модели от Армани и Валентине. А еще — два манто, дубленка, деловые костюмы. На ее размер. Впрочем, это ни о чем не говорило: модель и размеры стандартны. Но стоило это целое состояние.

Аля еще раз тряхнула головой. Внимательно посмотрела на себя в зеркало. Собрала сзади сорочку в складку. Похудела она жутко. Из зеркала на нее смотрели огромные серые глаза; щеки совершенно запали, скулы и ключицы выпирали, но, как ни странно, она себя вовсе не чувствовала изможденной. И на душе царил полный покой…

Быстро задрала рукава сорочки и поискала «трассы». Нет, наркотики ей не кололи.

По крайней мере, внутривенно. Подняла подол рубашки, повернулась спиной и осмотрела ягодицы. Следы уколов есть, кто-то даже йодистую сеточку нарисовал, чтобы не отекало. И все же… Нет, у нее нет никакой эйфории, и спокойствие ее тоже обычное, не туповато-безразличное, какое бывает от лекарств.

Где она?

И кто эта женщина, назвавшаяся Маргаритой?

На служанку она совершенно не похожа. Хозяйка? Но с какой стати хозяйке подавать ей завтрак в постель? А может, какая-то сдвинутая миллионерша решила ее удочерить? Или взять в подружки? Что-то не похожа эта самая Маргарита ни на богачку с напрочь отъехавшей крышей, ни на «розовую кошечку».

Тогда — кто?

А может, она мадам? В каком-нибудь наикрутейшем борделе для самых-самых? Ведь есть же, наверное, такие? Те, что обслуживают президентов, премьеров и прочих царей? Они ведь девочек из домов терпимости, даже элитных, заказывать не станут, у них репутация должна быть белой, как простынка девственницы, а ведь все люди, и ничто человеческое, надо полагать, им не чуждо… Если, конечно, силенки в политических баталиях не порастратили… Тогда… Тогда зачем им нужна она, худая, как ободранная кошка?.. Или кто-то любитель девиц «модельного типа»?

Только зачем огород городить, таких краль на любой модельной тусовке — килограмм и ма-а-аленький довесок.

Аля снова тряхнула головой. Нет, все не то. При чем здесь тогда этот Сиплый, со шрамом?

Девушка почувствовала, как мороз побежал по коже. Ну да, Сиплый. И тот, другой… Как он назвался? Маэстро.

Девушка обнаружила в шкафу и несколько халатов, надела тот, что показался попроще. Хотя попроще… Зеленого бархата, изукрашенный ручной шелковой вышивкой в восточном стиле, с толстым витым шнуром вместо пояса.

Дверь открылась. Снова появилась Маргарита; на этот раз на сервировочном столике — две чашки, большой белый кофейник и целая гора булочек. А также — нарезанная крупными ломтями буженина и тонкими — салями.

— Пожалуй, я с тобой тоже позавтракаю. А то одной скучно. Ты не возражаешь?

Аля пожала плечами. Потом произнесла неожиданно для себя:

— А я что, могу еще и возражать?!

Маргарита мягко улыбнулась, разлила кофе. Присела на низкое кресло, Аля, невольно подчинившись ее взгляду, села на такое же напротив.

И вдруг поймала себя на том, что завидует этой женщине. Ее красоте, ее уверенности, ее покою. Кто она? Что это за дом? И почему она здесь, что еще им от нее нужно? И кто такие эти они?

— Кто вы? — спросила Аля.

— Я? — спросила Маргарита.

— Ну хотя бы…

— Маргарита. Подруга Маэстро.

— Понятно, — хмыкнула Аля. Маргарита, Маэстро… Театральный роман какой-то, а не дом. — А Карабаса у вас нет? Такого с бородой и с плеткой?

— Карабаса нет, — серьезно ответила женщина.

— Хоть это хорошо.

Аля снова задумалась. Мысль была простая и ясная: если она не умерла, если ее не убили, а, наоборот, всячески обхаживают — значит, им что-то нужно. И вовсе не то, что бывает обычно нужно от девочек. Нет, возможно, и это тоже, по крайней мере, приятно думать, что ты стоишь шикарного особняка, шкафа с нарядами и многого другого… Но все же — почему ты всего этого стоишь?

Аля основательно подкрепилась, допила третью чашку кофе. Женщина закурила длинную, с золотым ободком сигарету, щелкнув изящной платиновой зажигалкой.

— Можно мне сигарету? — спросила Аля.

— Пожалуйста. — Маргарита придвинула к ней пачку и зажигалку.

Аля закурила, откинулась в низком кресле. Жаль расставаться с таким уютом и комфортом, но… Жизнь такова, что за все надо платить. И поэтому лучше сразу договориться о цене. Девушка выдохнула дым и спросила спокойно:

— Что вам от меня нужно?

— А почему ты решила, что нам от тебя что-то нужно?

— Потому что бесплатных пирожных не бывает.

— Ты умница.

— Еще какая. Кто такой Маэстро?

— Аля, если честно, я не в курсе.

— Вы не знаете, кто он такой?

— Ну, кто он такой, для меня и не очень важно. Достаточно того, что он незаурядный человек и исключительный любовник. Для меня, по крайней мере, этого достаточно.

— Он что, решил разнообразить меню?

— Какое меню?

— Ему нужно что-то новенькое? — Аля обвела себя руками.

— О нет. По крайней мере, Маэстро сам для себя решает, что ему нужно и когда.

Меня он в эти «проблемы» не посвящает.

— А вам что, все равно?

— А если и нет? Маэстро слишком дорог мне, чтобы я решилась потерять его из-за пары глупых вопросов.

— Вы что, никогда не задаете вопросов?

— Глупые? Нет, не задаю.

— Хм… А как я здесь оказалась?

— Тебя привез Маэстро. И попросил позаботиться.

— Маргарита… Вы совсем не похожи на женщину, которой можно помыкать. Или — использовать по своему усмотрению. Вам что, чужда гордость? Или — ревность?

Маргарита пристально посмотрела на Алю:

— Милая девочка… Мне сорок три года…

— Да? — искренне удивилась Аля. — А вам никак не дашь больше тридцати. А то и двадцати восьми, — Спасибо. Я стараюсь. Так вот, запомни: ревность бывает только от глупости, и никогда ни один мужчина такого подарка от меня не дождется. — Маргарита прикурила еще сигарету. — По-моему, я ответила и на вопрос о гордости, нет?

— Да.

— И вот еще что. Мужчину, настоящего, незаурядного мужчину, нельзя изменить.

Если это не так — то это не мужик, а хлюпик. А хлюпиков я всегда опасалась. И еще: мужчину или принимай таким, какой он есть, или не принимай совсем.

Разберись сначала, по силам ли он тебе, и потом решай. — Маргарита сделала паузу. — Так вот. Маэстро мне по силам.

— Он что, музыкант?

— Нет.

— Тогда почему — Маэстро?

— О, это сложный вопрос…

— Маргарита, вы что, и в постели его так величаете: Маэстро?

— Нет. В постели нам вообще не до разговоров… — усмехнулась женщина.

— Он что, для вас без имени?

— Его зовут Влад.

— Влад?

— Да. Владислав. Владеющий славой. Вполне подходящее для него имя.

— Скажите, Маргарита… А как он оказался в том доме, где был Сиплый?.. Они что, знакомы?

— Аля, я понятия не имею, о чем ты говоришь! Маэстро привез тебя, завернутую в покрывало и в какой-то коврик. Абсолютно голую. И попросил о тебе позаботиться.

Для начала я погрузила тебя в ванну, потом — уложила в постель и вызвала своего доктора. Он сделал все, что необходимо…

— А это? — Аля кивнула на гардероб, полный нарядов.

— Ты что хочешь, чтобы по возвращении Влада я выставила тебя перед ним в том виде, в котором ты была? — Маргарита рассмеялась. — Я, конечно, не ревнива, но и не глупа. По крайней мере, до такой степени. Ты слишком хороша для того, чтобы разгуливать неглиже без последствий.

— Но ведь это столько стоит…

— Я — состоятельная женщина. Кроме того, Маэстро попросил не приютить тебя, а позаботиться. Не могу же я оставить любимого мужчину недовольным мною, а?

Аля прикрыла глаза, попыталась хоть что-то обдумать, но мысли неслись каким-то стремительным галопом, и ухватить хоть одну она не могла.

— Когда меня привезли?

— Позавчера.

— Голую?

— Да. В покрывале.

— И вы не спросили даже…

— Я же сказала: я не задаю глупых вопросов мужчинам.

— Понятно. Маргарита… А мои вопросы — тоже глупые?

— Вовсе нет. Просто я не могу на них ответить.

— Скажите, а… Каким бизнесом вы занимаетесь?

— Хм…

— Я же не спрашиваю, какая у вас зарплата…

— Никакой. Хорошо; я занята экспортно-импортными операциями.

— И что же вы импортируете? И. экспортируете?

— Деньги;

— Деньги?

— Самый прибыльный товар, если им умело пользоваться. Еще немножко играю на курсах валют. Это еще интереснее.

— Маэстро… вам в этом помогает?

— О, Маэстро великий игрок, но что за игры он играет — я не в курсе. Хотя… Да, пару раз он мне помог. У него исключительное чутье.

— А у вас?

— У меня тоже. Особенно на незаурядных людей. Лишь гении в этом мире делают настоящие деньги.

— Маэстро тоже?

— Думаю, да. Только… другим путем.

— Каким?

— Это ты сама у него спроси.

— Маргарита… А вы не боитесь, что… — Аля запнулась, не зная, как сказать.

— Что Маэстро обратит на тебя более пристальное внимание, чем хотелось бы мне?

— Да, — выдохнула Аля и покраснела.

— Можешь не краснеть, милая девочка. Он уже обратил на тебя внимание. Если бы ты была обычным примитивом, он не стал бы просить моей заботы о тебе. Но… Помимо того, что я себя люблю, я себя еще и ценю. Если Маэстро — незаурядный мужчина, то я — совершенно незаурядная женщина. Мне слишком трудно найти замену. Скорее даже — невозможно. К тому же.. Запомни, девочка: как только мужчина почувствует, что он не волен выбирать, он предпримет исключительные, сверхординарные усилия, чтобы эту волю вернуть. Вот здесь вернее всего и можно его потерять навсегда.

— Он что же, всегда вам верен? И вы — ему?

— Это трудно было бы предположить, даже если бы мы жили вместе постоянно. Но…

Встречи редки. И нет никакого смысла мучить плоть воздержанием. И ему, и мне. По крайней мере, я все больше убеждаюсь, что столь исключительного мужчину я не встречала. Надеюсь, он того же мнения обо мне. А вообще…

Маргарита прикурила сигарету от своей изящной зажигалки.

— Что — вообще?

— Он мне нужен… Как наркотик. Знаешь, что яд, а отказаться не можешь.

Однообразие куда быстрее сведет в могилу.

— Вы его… любите?

— Или ненавижу… Какая разница?

— Странно у вас все…

— Может быть, ты имела в виду — легко?

— Нет. Я сказала то, что хотела.

— Умница. Маэстро в тебе не ошибся. Знаешь… Обыватель вечно, пусть не вслух, формулирует одну фразу: «Легко они живут». Имея в виду тех, кто отделен от них деньгами, особняками, дорогими автомобилями. Забывая то, что… Да. Бесплатных пирожных не бывает. Можно сказать, чем за все заплачено, но разве это кому интересно?.. Тем более… — Маргарита снова щелкнула зажигалкой, нервно выдохнула дым. — Из этого мира ничего нельзя забрать… Можно только оставить. И то, что ты оставишь — детей, дома, сады, стихи, книги, картины, ноты, собрание картин, фонды, пожертвования, — и будет тобою. После того, как ты уйдешь. — Маргарита помолчала. — Третьяковы знали смысл в этой жизни.

— Маргарита… А у вас…

— Девочка, давай на «ты», а? Я старше тебя, и мне это будет приятно.

— Давайте…

— Аля…

— Да, извини… Маргарита… А у тебя есть дети?

— Нет. И не будет, — тихо произнесла женщина, сразу как-то сникнув. — Но это не значит, что… То, что ты после себя оставишь, и есть то. чего ты стоишь. Перед прошлым и перед будущим. Перед Богом.

— Хм… Выходит, мои родители так ничего и не оставили…

— Они оставили тебя. Не так мало.

— Да?

— И тебе нужно лишь доказать, что они сделали это не зря, — с мягкой улыбкой сказала женщина.

— Я сама в этом сомневаюсь.

— Ты недовольна родителями?

— Я недовольна миром.

— Да? Я — тоже, — рассмеялась Маргарита. — Но это не повод, чтобы им пренебрегать. Какое-то время они молчали.

— Маргарита… Извините, что я спрашиваю… Вы… Ты… счастлива?

Женщина улыбнулась устало:

— Знаешь, девочка… Счастье в этом мире ведь не самое главное.

— Да? И что же главнее?

— Любовь.