Когда молодой человек стремительной, раскованной походкой подошел к его столику и по-хозяйски плюхнулся на мгновенно принесенный официантом мягкий стул, Олег Гончаров первым делом вопросительно посмотрел на девушку. И заметил, что та не столько озадачена, сколько испугана.

— Снегов, — коротко бросил тот, — Сергей Георгиевич. Все происходящее в заведении Олег регистрировал боковым зрением: у заказанных столиков расположились спортивные парни, три входа, основной, запасной и тот, что вел в бар и казино, перекрыли несокрушимые «бодигарды». Зал блокировали спокойно, ни от кого не таясь, но в то же время очень корректно: будь Олег один, он бы если и обратил на это внимание, то только как на часть пейзажа. Да… Если бы не испуг в глазах девушки…

— Давайте знакомиться… — искренне улыбнувшись, предложил Снегов.

— А зачем? — спокойно отозвался Гончаров.

— Я пойду, — быстро произнесла Аля, сделала попытку встать, оглянулась, встретилась взглядом с накачанными «манекенами» и снова присела. — Так вот как…

— А что вас удивило, барышня? — осведомился у нее Снегов.

— Меня? — Девушка плеснула себе в бокал из-под «спрайта» коньяк и выпила одним духом. — Ничего. — Повторила, уставившись в одну точку:

— Ни-че-го.

Молодой человек сделал движение рукой, по его знаку к столу метнулся официант.

— Шампанское для дамы… Вы что предпочитаете? — посмотрел он на Гончарова.

— Чай. С сахаром.

— И чай с сахаром для джентльмена. — Снегов выдернул из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой. — Вы не хотите представиться? Скажем, эту прекрасную девушку зовут Елена. Елена Прекрасная. По Гомеру — дама раздоров. Если помните, господин Никто, из-за нее погибла Троя. И очень много храбрых воинов. С той и с другой стороны. Вы не возражаете, если мы с милой девушкой отъедем пообщаться?

— Возражаю, — тяжело произнес Гончаров.

— Вы считаете, в сложившейся ситуации ваши возражения будут приняты во внимание?

Как мне удалось выяснить, с девушкой вы познакомились только что; мы не хотим лишних проблем: стоит вам только пожелать, и ваше уединение скрасит та, какую вы выберете. Поверьте, это исключительные модели, редкие. Хотите взглянуть на каталог?

— Слушай, молодой… У тебя странная манера общаться. Если бы я чего-то еще боялся в этой жизни… Но уж точно не тебя и не твоих отморозков…

— Это не отморозки.

— Помолчи. Учись слушать старших.

— Мужик… Зачем тебе чужие разборки? Или чужие войны.

— Чужой войны не бывает.

— Да?.. А ты не боишься, что…

— Слушай меня внимательно, молодой…

— Меня зовут Сергей Георгиевич.

— Сергей Георгиевич… Я давно ничего не боюсь. И никого. Устал.

— Действительно? — иронично приподнял брови Снегов.

— «Кого бояться мне? За злато отвечает честной булат», — хмыкнул Гончаров.

— Ладно. Пустой базар. У меня погибли четверо людей. По вине этой красавицы. Мне это тебе говорить и необязательно, но… Мужик ты крепкий, не порожняк, потому и базарю с тобой… Тебе нужны лишние проблемы? — Снегов помедлил. — Нет? Мне тоже. А потому я намерен узнать у нее то, что мне нужно. Сейчас. — Затянулся, загасил сигарету одним движением. — Разговор — не для посторонних ушей. Если занят делами — должен просечь. Сейчас мы с дамой пересядем за другой столик и поболтаем. Ну а решишь дальше крутизну качать — умрешь. Без обид, такие расклады. Если ты чего-то не понял, переспроси сейчас.

— Он прав, Олег, — тихо произнесла Аля. — Тебе вовсе незачем влезать во все это.

— Она смотрела в стол, на ресницах висели слезинки. — Значит, судьба моя такая.

— Милая барышня… Если накатывают на меня, я могу и потерпеть. Если на такую милую и усталую девочку — не могу. И не проси.

— Ты что, дурак? — совершенно искренне удивился Снегов.

— Я идеалист. Чего и не хватает сейчас по такой жизни, так это идеалов. Не так?

— Господин Никто… По-моему, ты принимаешь плохое решение. Совсем плохое. А люди не столько действуют, сколько решают. Плохое решение куда хуже неудачного действия. Ибо влечет за собой целый ряд действий неудачных, никчемных или губительных. Не сочти за нотацию, земляк… Но лучше для тебя — отваливай.

— Что для меня лучше, я решу сам. Да и решение я принял давно, — усмехнулся Олег, — по жизни. С тех пор я ему просто следую.

Снегов пожал плечами. Лицо его закаменело. Девушка, казалось, совершенно не слышала их разговора. Пока мужчины пикировались, налила себе еще коньяку, выпила, закрыла лицо руками, посидела так несколько секунд…

— Вас прислал Сиплый? — спросила она Снегова еле слышно.

— Сиплый? — мгновенно отреагировал тот.

— Я не знаю, как его зовут; Ну тот, со шрамом…

— Со шрамом, значит? — заинтересованно повторил Сцегов. — Нет, не он. Девушка потянулась за графином, Снегов перехватил ее руку:

— Погоди наливаться. Нам есть о чем поговорить.

В кармане Снегова тревожным прерывистым зуммером запищал мобильный. Тот резко поднес трубку к уху:

— Да?

— Это Кентавр. Мы подъехали.

— Понял.

— Тут какие-то странные типы крутятся.

— Чьи?

— В том-то и дело, что непонятка.

— Чем заняты?

— Тем же, чем и мы. Маячат. Мы глядим на них, они — на нас.

— Менты? ОМОН?

— А пес их знает! На ментов схожи, но те торчать бы до дури не стали, ты же знаешь: мордой в грязь, и вся недолга… И эсбэшники так вроде не работают…

Скорее всего, охранники какие-нибудь, из бывших…

— Никого не признаешь?

— Да их щас развелось, волков, как грязи… Может, и з города, приехали откуда-то по чью-то душу… Но на киллеров тоже не похожи… Уж больно маячат внаглую. И стволы у них по нахалке заныканы: слепой заметит. Значит, разрешение есть. Что делать-то, а, Снег?

Тот задумался… Если развести здесь, в центре, «мочилово», менты точно «Гарпун» с «Неводом» на братву опустят. И Беня с Кондратом будут к Автархану в большой претензии… Черт! Девку нужно колоть, быстро! Она готова расколоться, он чует!

И еще: непонятка действительно угадывается полная, сейчас бы сесть и подумать…

Что-то маячит в башке, а что — не понять… Может, это менты подставу работают?

Не похоже на них: мозгов не хватит работать; тут Кентавр прав, у них проще и понятнее: «Мордой в грязь, а там разберемся!» Тогда кто? СБ? Вопросов, как всегда, больше, чем ответов… и времени нет совсем…

— Стволы — на взвод; проверьте этих козлов на вшивость. Если не в делах, а наемные, очко сыграет, оно не железное…

— Не, Снег, — рассудительно возразил Кентавр, — может и не сыграть. Щас есть конторы, из полных отморозков составленные, из тех, кого в Карабахе, Приднестровье, Абхазии или Чечне почему-то не добили. В крышах у них — полный протек, все на наркоте подсаженные, им пострелять, как мне — пописать… Таким лишь бы мочить, а кого и когда — вопрос левый… А ну как мы их пужать начнем, а они по серьезу?

Снегов прикусил губу. Кентавр прав. Нужно или «огорчать» этих «маяков» по-крупному, или… отвалить. «Стрелы» с ними не было. Чего гнать тогда?..

— О'кей. Сейчас я выйду. Не один. Держать их на мушке, только кто дернется — кончать! Стволы у вас «тихие»?

— Да всякие.

— Работайте «тихими». Не хватает еще всю мусарню сюда завлечь… Все понял?

— А чего тут понимать?.. — неуверенно произнес Кентавр и дал отбой.

Снегов выпил залпом рюмку коньяку, выдохнул. Кентавр прав. Понимать тут нечего.

Потому что непонятно все. Когда на стрелку едешь, все как в тире: или ты, или тебя. Лучший вариант — «мочилово» обойти, по понятиям поговорить… Но не со всеми. А здесь… Ладно, рассуждения — потом, сейчас — действие!

Снегов мельком глянул на Гончарова, произнес вслух:

— Времени больше нет. Разговор у нас с пацанкой конфиденциальный. У тебя последний шанс: уйти.

— Нет.

— Сам создал себе проблему. Твое дело, — произнес он и повернулся к девушке:

— Что за люди подъехали сейчас к кабаку?

— Я… Я не знаю. Правда.

— Где твоя сумка? Рюкзачок?

— Тоже не знаю.

— Ты знаешь, что в ней?

— Теперь да.

— Как порошок попал к тебе в сумку? — медленно, тщательно выговаривая слова, произнес Снегов. — Говори спокойно, но только правду; если соврешь — тебя порежут на ремни вместе с кавалером!

— Я не знаю! Вы понимаете, не знаю! Мне его подложили!

— Да? И кто же такой щедрый?

— Тоже не знаю! Сиплый, наверное. Они зачем-то засунули порошок в мой рюкзачок, а он пропал. Они решили, что это я взяла. Решили накатить, приехали ко мне домой… А я уже боялась говорить, что сумку у меня украли, они бы меня просто убили, и все! Только… Они бы все равно меня убили… Они уже убили одну девчонку, просто так… — Теперь Аля плакала вовсю, не сдерживая слез.

— Не реви! — жестко сказал Снегов, встал, схватил с ближнего стола бутылку минеральной, открыл одним движением, налил полный стакан, протянул девушке:

— Пей Быстро!

Та сделала глоток, поперхнулась, попыталась поставить стакан, но Сергей удержал его у губ девушки:

— Пей до конца! Живо!

Аля осушила стакан до дна, поставила на стол, перевела дух, огляделась так, словно не сразу сообразила, где находится. Произнесла:

— Извините… Я много выпила… — Улыбнулась беспомощно. — Это от страха.

— Говори! Дальше! — поторопил ее Снегов.

— А что говорить? Дальше ввалился здоровый парень, помощник Сиплого… Я его ранила…

— Чего?

— Я стрельбой занималась, у меня пистолет был, «марголин». Вот, из него… А что, дожидаться, пока он меня?

— Дальше, дальше…

— Выбежала в коридор… Да, у этого здорового тоже пистолет был… Я его взяла и решила бежать… Выскочила в коридор, а там… Кто-то летел снизу, ботинки грохотали, я рванула наверх, там — еще человек с пистолетом, он начал стрелять… Я… Я тоже выстрелила, сама не знаю как… Побежала… Наверх…

Слышу: кто-то догоняет… Развернулась и выпустила всю обойму наугад, чтобы отстали… Потом на чердак и — сбежала… Все.

— Все… — повторил про себя Снегов. — Все…

Мысли его летели; складывалась картинка, хорошая картинка! Итак, Ворон «прислонил» рюкзачок, а в него некто заныкал накануне наркоту. Девку использовали втемную, как случайный «баул». Когда сумка пропала, эти решили, что девчонка сама припрятала героин и хочет скачать бабки — по молодости и по жадности. Решили сначала вывести пацанку на «момент истины», потом — мочить, а тут наехал он. Снегов, с братвой. Да и девка подарком оказалась еще тем: завалила пару козлов! Она хоть и котенок, и не в делах, а… Если котенка до крайности довести, он барсом становится! Гены! Все складно.

— Так. Быстро опиши мне этого… со шрамом.

— Значит, вы не с ним…

— Это наш враг.

— Сиплый?

— Это его кликуха?

— Да нет, голос у него просто такой. Когда говорит громко — словно кастрат, когда тихо — голос сиплый становится и неприятный очень…

— Он что, сифилитик?

— А я ему не доктор. Скорее псих буйнопомешанный, вот кто он!

— Какой он?

— Ну какой… Крупный, грузный… Физически очень сильный, но сволочь последняя!

Еще там, в «Юбилейном», он с девчонкой… Он ей шею сломал, двинул просто руками, и все…

— Выглядит как? Ты говорила — шрам у него…

— Ну да… Вернее, не шрам, а… Как бы это сказать… Лицо у него — как зеркало разбитое, из двух половинок… — Девушка руками в воздухе обозначила овал и показала, как проходит уродующая лицо Сиплого полоса. — Наверное, был когда-то шрам, потом он пластическую сделал… На лице — полоска едва различима, но…

Две половинки словно от разных людей прилеплены, и от этого… еще жутче.

— Так, — произнес Снегов.

Налил себе коньяк, выпил с удовольствием. Почувствовал, как по лицу покатился пот — сказывалось нервное напряжение последних часов… Картинка действительно сложилась. Да еще и как нельзя лучше. Пацанка с перепугу намутила этим, они решили… Неизвестно, что они решили, скорее всего, то, что за девчонкой стоят люди. Она при «крыше», а не случайная овца на этом поле… Больше она не нужна: сказала все, вот только… Девку надо поиграть втемную: пусть Сиплый с компаньонами думает по-прежнему; вызвать бригаду из Кострова, нездешних, будут ее возить по городу и мутить дальше… А он, Снегов, на эту наживку Сиплого и словит Хорошее дело. И еще хорошо, что непонятки больше нет. Отец будет доволен.

Надо поставить раком Сиплого со товарищи и прибрать дельце. Денег там — немерено. Так что все — тип-топ.

— Сейчас поедешь со мной, — сказал Снегов девушке, — мы будем тебя охранять.

— А кто — вы?

— Тебе это надо знать?

Аля пожала плечами.

— Это надо знать мне, — произнес молчавший до этого Гончаров.

— Тебе, господин Никто, тоже придется поехать с нами: ты нашел себе проблему, и как ее вытащить, решать уже не мне. Выбора у тебя нет.

— Думаешь?.. — спокойно спросил Олег. Лицо его было безмятежно, но что-то в нем неуловимо изменилось…

— Уверен.

Снегов крепко взял девушку за запястье, привстал, свободной рукой сделал знак охране и… Неловко, боком, медленно завалился на стол и тяжело рухнул навзничь, сметая за собой скатерть вместе с посудой.

Аля метнулась взглядом: похоже, Олег был озадачен не меньше ее. Боевики уже спешили к ним, на ходу выхватывая оружие; старший службы безопасности быстро говорил что-то в мини-рацию…

Гончаров подхватил стол и бросил его навстречу бегущим. Наклонился к неподвижному телу Снегова, провел руками вдоль, выхватил у него из-за пояса пистолет, щелкнул предохранителем… Набегавший боевик отреагировал мгновенно: двумя руками направил ствол на Олега и из всех сил жал спусковой крючок, забыв о флажке предохранителя… Гончаров выстрелил сразу, пуля попала нападавшему в голову, он опрокинулся назад и замер…

В зале началась паника. Самые умные и не слишком хмельные уже успели убраться, узнав Снегова, угадав, что за напряженный разговор он ведет и обратив внимание на перемещения охраны. Но большинство не заметили ничего: уровень заведения был достаточно высок, и о каких-то разборках прямо здесь многие не могли и подумать… Теперь люди заметались по залу; боевики Снегова и охрана мчались с оружием в руках, пытаясь прорваться к столу у стены, рядом с которым теперь лежал их главарь, сшибали на ходу мужчин и женщин, падали вместе с ними…

Грохнуло несколько выстрелов: боевики пытались навскидку завалить Гончарова, но тот, крепко схватив девчонку за запястье, прорывался к запасному выходу.

«Бодигард», маячивший там с несокрушимым видом, с началом перестрелки испарился, словно он был фантом, а не стокилограммовый увалень «ни грамма жира».

Гончаров крутился как волчок, угрожающе дергая стволом и стараясь прикрывать собой девчонку. Наконец нашел то, что искал: распределительный щит, наполовину скрытый портьерой. Три выстрела прозвучали как короткая автоматная очередь; яркая вспышка — и зал погрузился во тьму. Крики, брань, визг женщин, вспышки и грохот «слепых» выстрелов… Вспыхнули фонарики, их лучи повисли в сигаретном дыму; пространство зала расчертили тонкие нити лазерных прицелов. Сквозь беспорядочные крики публики слышались команды; кто-то пытался придать происходящему хоть какой-то смысл… Все перекрыл истошный крик:

— Снегова завалили, волки! Мочить козлов! Всех!

Автоматные очереди загрохотали при входе и на улице. Следом густая сыпь пистолетных выстрелов, снова автоматы…

Бойня продолжалась минут десять… Взвыли сирены, темный зал наполнился фиолетовым мигающим светом маячков служебных машин, автоматы загрохотали слаженно, управляемые опытной рукой командира… Боевики, еще оставшиеся в зале или оттесненные сюда с улицы, огрызались на рокот автоматов одиночным тявканьем «глоков», «Макаровых», «тэтэшек», пока не полыхнуло несколько раз бело и ярко и фиолетовую тьму не заволокло удушливо-терпким газом.