Книга: Редкая птица
Назад: Глава 21
Дальше: Глава 23

Глава 22

У особнячка есть приятная особенность: к нему можно подъехать на машине. От шоссе, где я встретил Леночку, отходит всего одна дорога, вверх, в холмы. Холмы в рощицах, и заметить особнячок, наверное, действительно можно только с вертолета. Какое-нибудь скромное пристанище для партийцев тех времен. Вот только особнячков может быть несколько, дорожки к ним спонтанны и вряд ли отмечены даже «кирпичиком» – как же, демократия!
На этом мастодонте я буду «незаметен», как чапаевец в бурке на авторалли Париж – Дакар. Ну да за неимением гербовой…
Скорость я существенно пригасил, чтобы не пропустить исторический булыжник, из-за которого выскочила девушка. Знать бы, как все обернется, флажками бы пометил. Вроде бы здесь. Дальше прямой участок, чуть прибавляю.
Поворот, впритирку к холму…
На тормоз жму так, что едва не пробиваю бестолков-кой лобовое стекло!
Впереди километрах в полутора маячит знакомый силуэт «ниссан-патрол» с мигалкой на крыше!
А чего я, собственно, засуетился? Едет себе грузовик по торговым делам, и кому какое дело! Тем более что «ниссан» не торчит на дороге, а тоже движется, причем в ту же сторону и с хорошей скоростью.
Я не прибавляю и не отстаю. Сдается мне, наши дороги сольются в стезю.
К сожалению, из былого арсенала остался один наган. Придерживая локтями руль, загоняю в барабан пулю за пулей. Одно гнездо оставляю пустым – шанс для желающих сыграть в русскую рулетку. Единственный.
«Ниссан» исчез, пока я занимался оружием. Вертикальный взлет у этой машины я начисто отрицаю как метафизику и опиум для народа. Значит – поворот. Так и есть.
Сворачиваю и еду дальше осторожно. Дорога петляет, и выйти в лоб на оперативную машину сейчас – никакой радости. А все-таки боковой проселок едва не проскочил.
Ну, проселок-то он по неприметности, по ухоженности – модерновая дорожка.
Остановился, как витязь на распутье. Был бы под рукой какой Винету походный, нюхнул бы воздух, лизнул асфальт и заключил: «Банда бледнолицых на железном коне узкоглазых проехала вперед на семь полетов копья».
Ладненько, подстрахуемся.
Проезжаю вверх по поворотке километров пять, притормаживаю на взгорке.
А погоды стоят чудесныя, а виды вокруг… Но ни железного коня, ни пыли.
Кое-как разворачиваюсь и снова под горочку, к проселку. Не доезжая с километр, вламываюсь в акациевую рощицу. Стоп, машина. Попользовался, пора и честь знать.
Дальше – ножками. Спортивной трусцой.
Спрашивается, а зачем меня влечет к этому супостат-ному местечку? Ну, поехала «оперативка», они и разберутся, ребята не хилые. Вот только нюанс: если зрение меня не подвело, в машине был лишь один человек. За рулем.
А это приводит к раздумьям: а все ли правильно в Датском королевстве?
Вот и особнячок. Вернее – ворота. И забор, высокий, сплошной, из хорошего дерева. Доски пригнаны плотно, одна к одной.
Не зная броду, как говорится… Потому рысью обегаю территорию по периметру, скрываясь за деревцами. Маскировка из них неважная, но другой нет.
Попытки отыскать мало-мальски приемлемое дерево, дабы обозреть объект, безуспешны. Вокруг забора на ширину хорошей дороги вырублена вся растительность.
А тощие акации, кусты алычи и прочая мелкая птичья сволочь для такого дела непригодны. Ну что ж, наудачу.
Я вернулся к воротам. Нахожу средних размеров булыжник и бросаю. Звук, конечно, не колокольный, но все-таки…
Никакой реакции. Ни тебе злого привратника, ни собаки цепной. Тишь да гладь…
Лежу на траве и чувствую, как все тело покрывается испариной, я готов рычать от злости и бессилия. Неужели опять опоздал… Неужели здесь все кончено?..
Или – просто гостеприимные хозяева ждут меня и удалились покамест, чтобы дать освоиться?
Вдруг все сделалось почти безразлично. Не залезть туда я не могу, ну а что будет – разберемся по обстоятельствам. На месте.
Но прямые пути если и созданы, то не для меня. Как романтик я предпочел бы подземный ход с мрачными каменными сводами, с парочкой прикованных скелетов времен инквизиции, умеренную сырость и некое в черном плаще, капюшоне, с испанским кортиком в руке… Нет в мире совершенства.
Вместо этого снова обегаю заборчик – место вроде поглуше, выламываю полусухую дубину с комлем и, приставив ее к забору, балансирую на хлипкой подставке, вытянув руки, словно дитя подземелья в порыве к свету.
Естественно, я навернулся. Чтобы дотянуться кончиками пальцев до края забора, руки должны подрасти сантиметров на сорок. Возможности человека, понятно, безграничны, почему бы не отпустить пальцы, – чем-то вроде бороды я уже порос. Вот только со временем обрез. Это как водится.
С третьей попытки удалось зацепиться. Подтягиваюсь, высовываю голову…
Райское местечко. Садик: мускатный орех, абрикосы, персики вдоль забора, оплетенные виноградом беседки. Метрах в ста – ста двадцати двухэтажный особнячок, два флигелька по бокам. Все тихо и безлюдно: ни разгуливающих нагишом красоток, ни охраны, ни собак.
Рывком подтягиваюсь и перебрасываю тело через забор. Хоп! Приземлился удачно, хотя высота метра три. Замер. Тихо.
Скрытно, но шустро двигаюсь вдоль заборчика к флигельку. По Леночкиному рассказу, девушки содержатся в одном из них. Или – содержались.
С этой стороны кусты и деревья растут вдоль забора довольно плотно.
Единственно, что смущает, это полная тишина. И – пекло. Жара смертельная!
«Шпалер» держу наготове. Хотя – лучше бы им не пользоваться вовсе, но боюсь в нынешней ситуации… Кто платит, тот и заказывает музыку. Похоронную включительно.
Бочком, вдоль стенки флигелька… Дверь не заперта. Чуть толкаю ногой, ящерицей проскальзываю внутрь и замираю, зажмурив глаза. Все одно после света ничего не видно, а так – глаза привыкнут.
Широкий коридор, несколько дверей. За первой – мини-спортзал: снаряды для «качков», несколько мешков, груш, татами. За следующей – ага, съемочная площадка. Судя по всему, в стиле «ретро». Огромная кровать, старинная мебель, подсвечники, люстра. Кабели по стенам, но – никакой аппаратуры. Так, дальше.
Кабинет Доктора. Скромненько, бело – две кушетки, гинекологическое кресло, стол пластиковый, застекленный шкаф с инструментами… Тоже кабели, на потолке – кронштейны для подвески видеокамер. Но приборов тоже нет.
Отсюда – маленькая дверца. Похоже – операционная. Белая как смерть. Здесь тоже съемки производились, факт.
Наконец крайняя комнатка по коридору. Ага, тоже съемочная, стилизация под тюремный подвал. Кирпичная кладка. Металлические прутья решеток. Вделанные в стену цепи. Дыба. Набор орудий пыток – клещи, зажим тиски. Хлысты, вожжи, веревки… Бред какой-то!
Выдержанная эстетика смерти. Красное, коричневое, темно-зеленое. Как в операционной – эстетика мук: белое, блеск инструментов, черная кожа кресел…
Алое – кровь.
В углу – какой-то хлам. Может, это и есть аппаратура? Что-то накрыто брезентом. Медленно тяну покрывало…
Судорога перехватывает живот…
Три трупа. Мужчины. Лица превращены чем-то тяжелым в месиво. Кисти рук обрублены. Убиты все трое зверски: одним мощным широким разрезом по горлу, скорее всего опасной бритвой. Головы держатся на шейных позвонках, а у одного – лишь на остатках кожи. Видимо. шейные позвонки перебили, когда уже мертвому дробили лицо. Опознание всех троих – невозможно.
Все трое – разного возраста и телосложения; вряд ли это охранники. Скорее всего, «временная съемочная группа». По чьему-то приказу это время для них уже истекло.
Итак, здесь никого. В смысле живых.
Второй флигель стоит с другого крыла особнячка. У меня выбор: или снова кружить по территории, или посетить саму резиденцию. Уж очень хочется встретиться с хозяевами. Понятно, на своих условиях.
Уверенность мою, что хозяева все же дома, причем вместе с гостями, подкрепляют две машины, стоящие перед бассейном у входа в особняк. Закрытый «форд» – фур-гон и Кузьмичев оперативный «ниссан». Осталось лишь выяснить, кто гость, кто хозяин.
По-прежнему смущает отсутствие охраны – и в будочке у ворот, и на территории. Ладно, примем как аксиому: у богатых свои причуды. А если они еще и параноики – тем более.
К особнячку подобрался, как мог, скрытно. Окна везде глухо зашторены.
Выбираю приглянувшееся на втором этаже: с торца, а главное – рядом мощный грецкий орех.
Забираюсь, на руках осторожно переползаю к окну, цепляюсь за подоконник.
Проползаю на животе и впадаю в комнатку. Спальня. Довольно роскошная. Панель наблюдения с восемью экранами. Осторожно щелкаю тумблерами. Как и следовало ожидать, не работает.
Дверь комнаты закрыта снаружи. Но на ключ, не на замок. Не без трудностей справляюсь и с этим. Дальше – узкий темный коридор. В конце вниз ведет деревянная лесенка. Роскошный холл с камином. Судя по рассказу Леночки, именно здесь происходило ее представление хозяевам. Сейчас холл пуст.
После яркого солнечного дня в зашторенном наглухо особняке мрачновато.
Мягко ступаю по роскошному паласу. Стоп! Рядом с камином, в углублении, коричневая резная дверца. Прикрыта она неплотно, пробивается полоска света.
Приближаюсь и сажусь аккурат в закуток между изразцовым углом камина и дверной створкой. Если кто-то и появится резко, то после света меня просто не заметит.
Особенно если прикинусь напольной китайской вазой. На полу я уже сижу, подпирая спиной стену; осталось только прищуриться. И – «разуть уши». В комнатке за дверью разговаривают, причем на весьма повышенных тонах.
– …когти рвать!
– Ты отсюда шагу не сделаешь!
Этот голос я узнал. Один из говорящих – начальник Приморского РОВД капитан Фомин Василий Кузьмич. По Ларсенову определению – «честный мент».
– Да? Капитан, ты с нами увяз по самую сраку!
– Это как повернуть. Как говаривал один языковед, есть человек, есть проблема, ну а нет, так и нет.
– Хм… Сколько мента не корми… – Что ты нас за урок-недоучек держишь? Мы ведь не сумочки подрезали, не квартирки выставляли, мы киношку делали… Помимо прочих кассет есть у нас и такая, где должностное лицо принимает взятку в особо крупном размере… Темнота и уединение сквера тогда нас не особенно затруднили.
И аппаратура, и бригада у нас профессиональные… Были.
– Сука!
– На себя посмотри. Так что светит тебе на старости лет… Потому – заткнись. Ты работаешь на меня, понял?
– Как был ты мелкой сявкой. Тесак, так и остался. Ты Князю дорогу перешел… Жадность сгубила? Занимался бы своей порнушкой, а так… Сам под вышкой подписался…
– Ты на понт меня не бери, начальник… Мне до Князевых раскладов дела нет!
– Человек Ральфа на пляже – раз. Сам Ральф – два. Трупы в квартирке на Конева, твои ребятишки – три. Разборку ты начал, так что жить тебе осталось – пшик…
– Погоди, Кузьмин, разберемся!
– А Князь сейчас у меня отдыхает…
– Ты взял Князя? Кому ты вкручиваешь! Его не на чем повязать, потому он и Князь!
– А я не сказал, что взял. Он задержан. На сорок восемь часов, до выяснения… Обстоятельства таковы, что позволяют. Про разборку в «Трех картах» слышал?
– Краем. Кузьмич, там не мои!..
– А где твои?
– В квартирке на Конева, это да… Сучка у нас одна подорвала… Сама бы не ушла, охранничек провел, падла…
– Знаешь, что за девчушка?
– Шлюха, как остальные. Ее ребята Старика привезли. Красивая… Старик велел не трогать пока, для себя берег.
– Кто такой Старик?
– Старик и Старик. Не твоя забота.
– Зато твоя! Я порасспрашивал, работа у меня такая…Это девочка Князя!
– Бля…
– Так что Старика отблагодари. За «вышку»
Такое не прощают.
– Его подруга? Постоянка?
– Да нет, судя по всему, простая девочка.
– Так, может?..
– Нет. Не может. Тогда она была его.
Молчание.
А я, признаться, повеселел. Ленка сказала правду. Не то чтобы я ей не верил, но сомнения… Да и кто может понять женскую душу?!
– Так что Старика твоего «гасить» нужно.
– Он у меня собственные яйца сожрет. Князь еще сутки у тебя будет?
Разыщем…
– Будет-то он будет… Только «клетка» не склеп, думаю, ему все уже известно. И – инструкции получены… Так что за Старик? – снова нарушил молчание Кузьмич. – Полчаса назад кто-то устроил бойню на пляже… Через час здесь спецназ будет…
– Ничего… От спецназа ты меня своей ментовской шкурой отмажешь…
– Кончились твои отмазки, Тесак. Ты ведь по себе посудил: продался мусорок, купили с потрохами… А у меня тогда дочка трехлетняя болела, операция немалых баксов стоила… Ты знаешь, почему я с Ральфа не взял, вернее с Князя? Потому что я – честный мент, честным ментом и останусь. Ты кто? Сявка… Побыл, и нет тебя… Студию твою порнушную я прикрыл? Невелик грех… И – недоказуем. А кассетой своей можешь подтереться: работа у меня такая, оперативная! Имею право на связь с преступным элементом. Для полного разоблачения и задержания. Или – уничтожения, если преступник особо опасный… Ты ведь опасный, а, Тесак?
– Оч-чень. Ты и не представляешь до чего. Ты только за «шпалер» не хватайся, и я не буду. Не договорили. Думаешь, я не заметил, как ты моих пареньков у ворот придушил? И сложил на пол своей машины? Очень даже… Просто не нужны мне эти ребятишки уже, помеха. А тут – ты, так мне работы меньше…
Ты проиграл. И Князь проиграет. У вас – правила. Честь, это можно, то – нельзя… Для уважающего себя мента… Для уважающего себя вора… Какая разница? Важно, что вы сами себя повязали этими понятиями…
А для меня – есть я сам и этот говняный мир, который с рождения обеспечил мне помойку вместо жизни: жри и благодари, жри и благодари… Это когда дадут пожрать…
Так что мне проще… Для меня все – не грех.
Говоришь, за сявку меня держал? Трахали, дескать, гости блядушек в особнячке, порнушкой развлекались… Это Ральф в своих курятниках давалок собирал, у нас – другая специфика… Мало ли девочек малолетних по детдомам да интернатам мается. А то – из дома бегут: то ли папаш-ка попку надрал, то ли мамашка нотациями достала, то ли в школе двойку нарисовали… Всех сюда подбирали… Были и постарше – те, что без родственников или самостоятельные сильно, год никто не вспомнит… Лишь бы красивые…
Да, и порнуху снимали, но какую!.. А девочек потом – за бугор, на продажу…
Хочешь посмотреть, мент ты наш безгрешный?.. Одна ведь у нас с тобой дорожка… Смотри!..
Щелкает тумблер, а дальше – высокий девичий крик…
– Ну, как кино?..
Снова крик – выше, больнее… Словно у раненого котенка…
Звук резкого движения, звук удара, падения.
– Старый ты боров, – снова звук удара, – я же сказал, не дергайся! Все ковбоем себя числишь!.. Коров тебе щупать беременных, мент поганый…
Чуть приоткрываю дверь…
Кузьмич у стены, делает попытку встать, перебирая руками сзади. Тесак бьет снова – резко, жестко, технично. Работает он одними ногами, не давая капитану подняться. Избиение доставляет ему удовольствие.
Удар, еще удар… Кузьмич снова сползает по стене. Понятно, трепку он заработал, и немалую. А я никак не решу, что сделать. Шлепнуть Тесака? Он не то что пулю, он «лимонку» в задницу заслужил, причем чтобы шипела полчаса, пока не взорвется… Но мне куда больше представителя власти нужно узнать, кто такой Старик. Ведь именно он, помимо прочего, направил парней искать меня дома…
На чуть приоткрывшуюся дверь Тесак – ноль внимания. Увлечен. На этот раз он дал капитану подняться и даже сделать несколько шагов. Сам чуть отошел, примерился. Сейчас будет «прямая ека» в прыжке…
Тесак на треть меньше Кузьмича, но крепок, жилист, быстр… На губах – улыбочка… Капитан выглядит не оправившимся от ударов, потрясенным… Это только в кино по двадцать минут наворачивают друг друга тяжелыми предметами по голове… В жизни – хватит одного точного удара, чтобы человек «поплыл», причем в себя он придет не скоро… Вот только…
Вот только Кузьмич слишком расслаблен для человека в состоянии «грогги»…
Тесак этого не заметил. Он прыгнул.
Кузьмич молниеносным движением отбивает ногу, но летящее тело сшибает его на пол. Тесак мгновенно переворачивается, вскакивает на ноги. Его противник тоже на ногах. Всего в шаге. Тесак пытается ударить, но капитан уже сделал этот шаг и обхватил врага могучими руками…
Лампа сбита на пол, в комнате темно, на лицах противников только отсветы-блики с экрана продолжающего работать телевизора…
И крик истязаемой девушки, высокий, исполненный боли.
Руки капитана сомкнулись, огромная спина напряглась. Слышен противный хруст, голова Тесака откинута чуть назад. Руки разжаты, и тело безжизненно оседает на пол. Глаза еще живы, мозг еще работает, но позвоночник, судя по всему, переломан по всей длине, острые обломки реберных костей вошли в легкие…
Глаза смотрят на происходящее на экране и медленно мутнеют. Лишь темно-синие блики продолжают играть на лице мертвеца, искаженном жестокостью и болью.
Открываю дверь чуть пошире. Кузьмич делает движение, чтобы повернуться, и тут тело его дергается. Выстрелы звучат непрерывно…
Вся спина капитана в рваных пробоинах. Он еще пытается сделать шаг и падает навзничь.
В комнате стоит полная тишина. Кассета кончилась. Только бледное мерцание экрана.
Часть стеллажа у стены отодвинута, в комнату входит маленький человечек в черном поношенном костюмчике. В руках у него никелированный дамский браунинг.
Затвор откинут назад: он прострелял всю обойму.
Раскрываю широко дверь, вхожу в комнату и навожу на человечка вороненый ствол нагана.
Назад: Глава 21
Дальше: Глава 23