Глава 2
Яркое солнце ослепило глаза, боль вспыхнула в плече с новой силой, отголосок визга прозвенел и стих. А в спину ударило что-то тяжелое и теплое, сбивая с ног прямо на молодую травку, всего неделю назад вылезшую из земли.
— Гархай мишран тай мурдыкз! — рявкнул я в сердцах, отбрасывая свалившееся на меня нечто и вскакивая на ноги. — Ты… кто? — разинув в недоумении рот, еле выдавил, разглядывая сидящую на земле девицу.
Единственное, что мне было смутно в ней знакомо… это алый халат. С драконами. Нет, вру, еще черные бархатные туфли с огромными шарами белоснежного меха, валяющиеся рядом.
Следовательно, если судить по всем этим деталям, на земле должна сидеть миледи Ортензия Монтаеззи собственной персоной!
Однако… ничего подобного! Нет, я, разумеется, понимаю — ресницы могли быть накладными, брови крашеными… Впрочем, о чем это я? Крашеным там было все, и не просто крашенным, а хорошо крашенным.
Но волосы… Густая грива жгуче-черного цвета… где она?! Откуда эти пушистые рыжевато-соломенные спутанные волосики, не доходящие своей хозяйке и до плеч?
— Что ты на меня уставился?! Подай руку! — сердито прикрикнула она.
— А больше ничего не подать? — ядовито фыркнул я, развернулся и неторопливо пошел прочь.
Разглядывая в ярком утреннем солнечном свете деревья, ощетинившиеся почками, подсохшую дорогу, молоденькую травку. И начиная понемногу понимать… что ничего не понимаю.
А где это я?!
— Зигель! — раздался сзади совсем не такой уверенный голос, как полминуты назад. — Ты меня что, бросаешь?
— А я тебя еще и не подбирал, — мстительно хмыкнул я, не сбавляя хода, и потер ноющее плечо.
Понемногу до меня начинало доходить, что произошло. Эта дура бросилась на меня в момент переноса! Но вот почему так изменилась ее внешность?
Да о чем я вообще думаю! Мне нужно понять, куда я попал. Ведь совершенно ясно, это место совершенно не похоже на ухоженные дорожки садика Клариссы. И все из-за этой… Ясно же, перенос, рассчитанный на одного, сбил ее прыжок. И что ей так далось это замужество!
Хотя… раз выходила замуж два раза, значит, там ей понравилось. Вот только почему-то не понравилось ее мужьям. Первый, лорд Монтаеззи-младший, уехал по делам уже через пару дней после свадьбы, и с тех пор его не видели. Объявили пропавшим бесследно. Второй, его отец, умер через несколько часов после венчания.
Ну и почему она думает, что после всего этого найдутся желающие жениться на ней в третий раз?
— Зигель! — взвыл ненавистный голосок так близко, что я от неожиданности споткнулся. — Не иди так быстро, я не успеваю!
— Куда? — резко остановившись и обернувшись к ней лицом, спросил я.
— Туда! — уверенно показала она в ту сторону, куда я топал до этого мгновения.
— Точно туда? — нехорошо улыбаясь, уточняю я.
— Да! — самоуверенно задрала она не покрытый слоем крема и пудры носик.
Батюшки, да на нем конопушки!
Я ехидно хмыкнул и сделал преувеличенно вежливый приглашающий жест.
Миледи так же гордо прошествовала мимо, а я помахал ей ручкой и пошел в обратную сторону. Раз я нахожусь совершенно в незнакомом месте, значит, мне абсолютно безразлично, куда идти.
Главное, чтобы подальше от нее. Нам больше не по пути.
Но оказалось, что это рыжее недоразумение так вовсе не считало.
— Зигель! — снова взвыл рядом возмущенный голосок.
Еще немного, и я начну ненавидеть это имя.
— Ну что еще?
— Куда ты идешь?
— Подальше от тебя! Неужели не ясно?! — начал свирепеть я.
— Но ты же лорд, благородный человек, и не можешь бросить даму одну посреди этого жуткого леса!
— Во-первых, я тебя, девица, не знаю. Во-вторых…
— Да как ты смеешь так говорить! Я миледи Ортензия Монтаеззи!
— И кто это может подтвердить? Правильно, нет таких! К тому же ты на нее даже не похожа. Она брюнетка с серыми глазами, черными бровями и ресницами. А ты?
— Что? — Девица схватилась рукой за голову и побледнела. — Ой! Не может быть…
Наконец-то она начинает понимать, во что вляпалась со своими матримониальными планами!
Но и мне стало ясно, что прежние волосы у миледи тоже были… неизвестно из чего. Возможно, даже из хвоста ее любимого жеребца.
Да, вот так и дурят нашего брата! Я попытался обойти стоящую на дороге Ортензию, но она в достойном гвардейца броске вцепилась мне в плащ.
— Зигель, умоляю! Не бросай меня здесь! Тут холодно и страшно… я пропаду!
— А когда вы, миледи, бросили меня в подвал, посадили на цепь… и даже стул отбирали… Вы не думали, что мне там холодно и страшно? Не догадывались, что я могу простудиться на вашем мраморном полу? — Вот он, мой звездный час, сейчас я тебе выскажу все, что накипело за трое суток!
— Но… почему ты так упрямился? Тебе же достаточно было стукнуть в дверь. Там все время дежурил слуга. Нам говорили, что ты такой изнеженный… не пройдет и часа… — Она лепетала все тише, понимая, что проговорилась.
Да, Зигель действительно нежный и слабый мальчик… хотя я его и научил кое-чему за эти два года, что живу в его замке. Но боли и издевательств он по-прежнему боится, словно какая-то барышня. Вот и пришлось нам с Клариссой подстраховаться. На всякий случай. Но миледи Ортензия будет последней, кто узнает, что я вовсе не тот, за кого себя выдаю.
— Но почему ты вообще решила, что я должен на тебе жениться?
— А кто еще мне, по-твоему, подходит? — сразу забыла она про свои страдания по накладным локонам. — С востока владения графа Актона и барона Ромульена, оба женаты, дети маленькие. С севера горы, с запада лорд Гонтарис, но за него — избавь Всеслышащий… Значит, остаешься ты!
Это почти полуторастолетнее распоряжение короля, дабы поместья не дробить и не распылять старинные состояния, жениться только на тех, чьи земли прилегают к твоим собственным. Многие лорды ломают головы, как его обойти. Заключается куча фиктивных браков, по которым невеста «перетекает» через несколько имений, пока не окажется в том, куда стремилась изначально. Но Зигеля оно не касалось никаким боком. Впрочем, мне нужно думать сейчас не о нем, а о себе.
— И что, раз я тебе подхожу по уложению о браках, значит, можно ловить меня посреди дороги, хватать за руки и за ноги, засовывать в подвал и заставлять жениться? А вот если бы тот же Гонтарис поймал тебя и вынуждал теми же методами… как ты думаешь, тебе бы понравилось?
— Не смей сравнивать меня с этим… мерзавцем! — вспыхнув, гордо выпрямилась Ортензия.
— А чем ты лучше? — презрительно хмыкнул я, и в тот же миг маленькая ручка, испачканная дорожной грязью, понеслась по направлению к моему лицу.
Ну уж нет, моя дорогая несостоявшаяся невеста! Я уже несколько раз попадался на это, поэтому выработал собственную защиту. Молниеносным выпадом перехватываю тонкую руку чуть выше запястья и направляю удар на ее же собственную щечку.
Ах, как неожиданно! Что, миледи, вам не понравилось? Желаете повторить? Ну, ваше желание для меня закон! Что, снова не нравится? Ах, как жаль! Зато очень понравилось мне.
— Зигель!.. Ты… просто… — Она прижимает ладошки к покрасневшим щекам и от возмущения не может найти таких слов, какими могла бы заклеймить мое недостойное поведение.
— Надеюсь, теперь миледи раздумала идти со мной в одну сторону? — с ядовитой вежливостью приподнимаю бровь, следя за ее реакцией.
Судя по моему опыту, сейчас она готова меня убить. Неплохо было бы, если б у нее нашлось за поясом какое-нибудь оружие. Типа кинжала.
Однако увидев, как она с нехорошим блеском в глазах наклоняется за валяющейся на обочине палкой, разочарованно вздыхаю — значит, кинжала у нее нет. А жаль. Мне бы он очень пригодился.
Палка летит прямо мне в голову, и если бы не моя ловкость, быть моей головушке украшенной порядочной шишкой.
Но к великому разочарованию миледи, палку я поймал на лету. Прищурил глаза, прицеливаясь, многозначительно хмыкнул…
— Милорд, неужели у вас хватит совести бросить в даму палкой?
Ох, какой высокомерный тон! Как презрительно приподняты в праведном гневе рыжеватые бровки, как поджаты бледные губы! Вот если бы еще нижняя не подрагивала так красноречиво, я бы попробовал поверить, что леди абсолютно уверена в моем благородном воспитании. Не позволяющем мне отплатить ей той же монетой.
Ах, миледи, вы даже не догадываетесь, как глубоко заблуждаетесь насчет меня! И моего пресловутого благородства. Нет, разумеется, убивать этой палкой я вас не буду. Но кто сказал, что не попробую хотя бы хорошенько припугнуть?
Палка со свистом летит в сторону миледи с таким расчетом, чтобы пролететь в трех пальцах над ее головой. За что-то другое не поручусь, но меткость у меня на высоте. Можно сказать, это именно то самое, чем мне стоит гордиться. Впрочем, я и горжусь.
— О-о-ой! — необычайно громкий полувскрик, полувой вспугнул птиц со всех окрестных деревьев.
Не может быть! Я же целился выше! И она вроде присела от страха. Почему же теперь лежит на дороге, вцепившись руками в желтенькие волосики?
— Ой! — Медленно, как бы выходя из тумана, проявлялась на дороге в нескольких локтях от Ортензии громоздкая фигура с дубинкой в руке.
Амулет временной невидимости! — вмиг сообразил я. Любимый магический предмет романтиков дорожного промысла. Действует недолго, от получаса до часа, разрушается прямым воздействием любого предмета или существа. Впрочем, так как романтики по одному не бродят…
Нет, я точно отупел за трое суток сидения в этом подвале!
Быстро наклоняюсь и, схватив горсть дорожного песка, мусора и прочего, бросаю в противоположную от бандита сторону.
Прекрасно помня, что подбираться к путникам они предпочитают с разных сторон.
Новый вскрик — и еще одна, не менее громоздкая фигура появляется с другой стороны.
— Парни, — не давая им опомниться, начинаю переговоры, — давайте заключим сделку! Я вам подскажу, где без проблем найти пару сотен золотых квадратиков, а вы дадите мне клятву, перед лицом Всеслышащего, что отпускаете меня и никаких претензий не имеете.
Какая странная задумчивость на их неодухотворенных лицах! Наверное, мне стоило выражаться… попроще. Хотя уж куда проще-то?
— А много… копать нужно? — наконец басом спрашивает тот, что получил палкой по лбу.
Что? Копать? Наверное, я выбил из него последние мозги!
— Копать ничего не нужно, — начиная понемногу представлять, что именно он имел в виду, проникновенно объясняю я.
Заметив, как они, думая, что движутся незаметно, берут нас в клещи.
— Но если вы не согласны… — блефую, отступив к неподвижному телу миледи, — то пеняйте на себя!
Я поднимаю перед собой уже использованный амулет переноса. Хорошо, что им не виден отломанный луч.
— Мы согласны! — быстро выпалил второй разбойник.
— Клятву! — рыкнул я, заметив, что они сделали еще по маленькому шажочку.
— Клянемся… — нестройно пробурчали бандиты.
— Точнее!
— Клянемся именем Всеслышащего, что тебя отпустим.
— Вот и замечательно! — отскакивая подальше на обочину от недоуменно озирающейся Ортензии, выпалил я. — Теперь…
Но они уже столкнулись возле миледи и, сопя, тянут ее в разные стороны. Как не вовремя она пришла в себя!
— Зигель… спаси! — срывается с ее губ полузадушенный крик.
А как вы думаете, милая леди, мне хорошо было, когда ваши люди, выскочив из кустов, намотали на меня триста локтей корабельных тросов и заткнули грязной тряпкой рот?
Впрочем, я не злопамятный.
— Эй, парни! Вы забыли спросить, где находятся золотые квадратики! — Мой зычный голос отвлекает бандитов от миледи.
— А ты сам нам покажешь, чтоб мы вернули тебе твою ледю, — щербато ухмыляется тот, что с шишкой на лбу.
— Глубоко ошибаетесь! Мне ее возвращать не нужно! — холодно отрезал я. — Знаете, где имение лорда Монтаеззи?
— Ну…
— Отнесите ее туда, только аккуратно. Если доставите в целости и сохранности, можете потребовать от управляющего две… нет, лучше три сотни квадратов. Это миледи Ортензия Монтаеззи. Где здесь ближайший город или деревня?
— Там… — растерянно показал пальцем осыпанный мусором разбойник.
Я приветливо помахал им на прощанье ручкой и упругим походным шагом припустил в указанном направлении. От всей души радуясь, что так ловко избавился от навязчивой невесты.
Я шел и насвистывал, солнышко пригревало, птички распевали… На душе, как обычно весной, было весело и чудесно! Даль манила синим небом, белыми барашками облаков, струящимися парком пригорками и легким запахом дыма, говорящим о близости жилья. Я уже снял плащ и раздумывал, стоит ли уходить в кусты, чтобы снять с себя дополнительные комплекты одежды, или переодеться прямо на обочине? Сквозь голые прутья все видно так, словно их и нет, а идти к ним по прошлогодним засохшим зарослям репейника даже в сапогах вовсе не мед.
Приостановился на миг в раздумье, и вдруг услышал позади себя тяжелый топот. Оглянувшись посмотреть, кто это там бежит, рявкнул с досады самое мозголомное орочье проклятие. Однако мгновенно сориентировался в изменившейся обстановке и, пристально осмотрев дорогу, подобрал с обочины пару симпатичных булыжников.
Потому что других веских аргументов, для того чтобы убедить галопом догонявших меня бандитов, рядом не валялось. Один из разбойников, на спине у которого, как на лошадиной шее, сидела миледи, приотстал, не оставив мне выбора, кого из них выводить из игры первым. Я не сомневался, что эта интриганка придумала очень убедительные доводы, чтобы уговорить разбойников нарушить данную мне клятву, поэтому собирался продать свою свободу как можно дороже.
Взвесив в руке первый булыжник, подождал, пока мишень пересечет мысленно отмеченную мною черту, и резко запустил снаряд в цель. Я уже говорил, что меткость — это мое все? Ну вот и в этот раз я не промахнулся.
Бандит сделал по инерции еще шаг, споткнулся и рухнул на дорогу. Без единого вскрика.
Зато оскорбленно взвыл его дружок, изображающий лошадку. На бегу ссадил с себя миледи и рванул ко мне, махая руками как мельница.
Второй булыжник врезал ему точно по старой отметине, и он свалился всего в паре локтей от первого. Как кучненько я отстрелялся-то!
Озадаченно охнула леди Ортензия, и алым столбиком с желтой макушкой застыла посреди дороги.
Однако я, не обращая на ошалевшую миледи никакого внимания, уже волочил первого бандита подальше в кусты.
С нею-то я всегда успею разобраться, а вот эти горе-разбойнички, похоже, не зря так смело орудуют рядом с деревней. Наверняка не ошибусь, если предположу, что их там ждут с промысла к обеду жены и детишки.
Убедившись, что бандит придет в себя не скоро, забрасываю на плечо второго и сноровисто утаскиваю в компанию к другу.
Пока я занимаюсь этой зарядкой, мне в голову приходит довольно удачная, на мой взгляд, мысль. Уже понятно, что эта приставучая невеста отравит мне существование, если не взять ее с собой. Но брести по дорогам с дамой, закутанной в алый халат, идея далеко не из лучших.
Поэтому, сложив бандитов в неглубоком ложке так, чтобы не было видно с дороги, возвращаюсь к миледи.
Ортензия, оценив, с каким решительным видом я направляюсь к ней, взвизгнула, подхватила полы халата и рванула в сторону, противоположную деревне. Ну вот уж это с ее стороны совершеннейшее свинство! Я взрыкнул от негодования, но тут же остановился. Чего-чего, а бегать за назойливой девицей я не собираюсь ни в каком смысле.
Пробежав в запале несколько шагов и не слыша за спиной звуков погони, она остановилась и обернулась назад. Я стоял, уперев руки в бока, и спокойно ждал, когда у нее проснется здравомыслие.
— Зачем ты за мной гнался? — не дождавшись, пока я начну переговоры первым, осторожно поинтересовалась она.
— Чтобы немедленно жениться! — решил я пошутить.
— Ты врешь!
— Вот почему ты не оставишь меня в покое? Я обеспечил тебя транспортом и охраной до дома, зачем ты вернулась?
— Как ты мог отдать меня этим… — Она поперхнулась от негодования.
— Однако ты довольно быстро нашла с ними общий язык, значит, они не такие уж и плохие, — язвительно парировал я. — А вот интересно, что ты им пообещала, раз они так дружно неслись за мной?
— Ничего особенного… — насупившись, пробормотала миледи.
— Ну, в общем, так… — решился я объявить наконец свои планы. — Или я тебя поймаю и привяжу к новым друзьям, чтобы ты не смогла подстроить мне очередную гадость, или ты идешь до ближайшего города вместе со мной и на моих условиях.
— Клянешься Всеслышащим? — недоверчиво прищурилась она.
— Сначала ты клянешься, — не поймался я на ее удочку, — что делаешь все, что я прикажу, и одеваешь все, что дам.
— Клянусь, — подумав с минуту, мрачно буркнула она и потопала в мою сторону.
— Быстрее! — прикрикнул я, заслышав невдалеке лошадиное ржание.
Миледи послушно побежала по направлению ко мне. Хм, с такими темпами мы как раз попадемся на глаза проезжающим, а именно этого мне ну никак не нужно! Я ринулся к ахнувшей Ортензии, подхватил на руки и помчался к ложку.
И вовремя. Не успел я плюхнуть несостоявшуюся невесту Зигеля на сыроватый бугорок, как по дороге неторопливо протрусила пегая лошадка, запряженная в телегу.
Я убрал руку ото рта миледи и свирепо сверкнул на нее глазами:
— Если ты не прекратишь орать по каждому поводу, то мне лучше оставить тебя здесь. Раздевайся!
— Что? — возмущенно ахнула она, оглядываясь на лежащих рядом бандитов. — Да как ты смеешь… мне такое предлагать!
— А как ты посмела сегодня ночью влезть в постель к голому мужчине? — презрительно фыркнул я, стаскивая серые штаны.
Все равно они оказались мне маловаты.
— Но, Зигель… — Она побледнела, вцепилась в свой халат на груди как в последнюю надежду на спасение и расширившимися глазами следила, как я развязываю шнурок исподних штанов.
Исключительно из чувства мести… ну и немного вредности, делаю это в слегка замедленном темпе. Чтобы с удовольствием заметить, как запылали под рыжеватыми волосами ее ушки.
Однако на длительное представление времени у меня нет, поэтому снимаю запасную одежду намного быстрее, чем хотелось бы, чтобы подразнить приставучую девицу.
Потом бросаю ей одни исподники, рубашку и свои серые штаны. Сам же натягиваю черные штаны, снятые с того бандита, что постройнее. Они почти новые, и это означает, что промысел у ребят прибыльный и неопасный. Иначе бы в хороших штанах на дело не пошел, знаю я эту крестьянскую бережливость.
Потом снимаю со второго бандита куртку и отдаю Ортензии, несмотря на ее умоляющий взгляд.
А нечего было за мной в портал прыгать, сидела бы себе сейчас на диванчике, пила какао и смаковала пирожные.
При мысли о еде в желудке засосало, но я успокоил свое воображение воспоминанием о черных сухариках, которыми меня угощали в замке миледи.
— Не так! — Заметив, что она пытается застегнуть куртку на пуговицы, отстраняю ее руки.
Запахнул куртку как халат, подвязал веревкой, найденной в кармане запасливого бандита, и подвернул ей рукава.
Вот теперь эту куртку не узнает даже хозяин!
А вот что делать с ее прической? Впрочем… где там мои, ну, уже почти мои, ножницы?
— Сядь ко мне спиной, я что-нибудь сделаю с твоими волосами, — миролюбиво предлагаю Ортензии, и она доверчиво поворачивается ко мне спиной.
Несколько мгновений перебираю пальцами мягкие пряди, усыпляя ее бдительность, затем достаю из кармана ножницы и несколькими быстрыми движениями отхватываю стратегически важные локоны.
При первых же лязгающих звуках она насторожилась, но, увидев на своих коленях желтенькие прядки, выпрямилась и застыла как статуя. И не шевельнулась, пока я не посчитал, что теперь в ней никто не узнает женщину. Именно такие, торчащие во все стороны вихры носят все деревенские мальчишки.
Обеспокоенный ее молчанием, я зашел с другой стороны полюбоваться полученным эффектом и замер, обнаружив крупные капли, стекающие по бледному личику.
— Иначе ты не походила на мальчишку-слугу… — сообщил ей тихо, злясь на самого себя за сентиментальность.
В конце концов, во всех своих злоключениях виновата она сама, разве не так?
