Книга: Наше величество Змей Горыныч
Назад: Глава 4 ВАРИАНТЫ С ЛЕТАЛЬНЫМ ИСХОДОМ
Дальше: Глава 6 В ГОСТЯХ ХОРОШО, А ДОМА ЛУЧШЕ

Глава 5
В ПЕКЕЛЬНОМ ЦАРСТВЕ, В СТРАШНОМ ГОСУДАРСТВЕ

Не беда для Власия, что в колодец сбит был, – обернулся бы царевич птицею да назад на свет Божий вылетел. Только вот Змей Горыныч лапищами в него вцепился и нечленораздельно вопил всеми тремя глотками. Кувыркались они в колодезной темноте да переворачивались, и не собрать бы им костей при приземлении, но помогла им нежданная спасительница – бабища каменная, великанского роста. Подставила она огромную ладошку, пожелала рассмотреть, что же это такое в царство Пекельное сбросили.
А Горыныч с Власием о ту ладонь ударились и раскатились в разные стороны. Власий-царевич на ноги вскочил, змея о трех головах увидал и в сердцах сплюнул.
– Вот же скотина неразумная, бестолковая! – воскликнул он и, привыкший к тому, что всякий зверь его воле послушен, скомандовал: – А ну к ноге, быстро!!!
– Ага, счас! – ответила средняя голова Змея Горыныча, потому как правая пребывала в глубоком обмороке, а левая только и могла, что с перепугу пасть раскрывать да глазами хлопать, совсем потеряв ориентацию в пространстве. – Может, еще хвостом повилять?
И Старшой, единолично управляя организмом, махнул мощным хвостом, украшенным острым костяным наконечником.
Не сносить бы головы Власию, но был царский сын быстр и обладал отменной реакцией. Подпрыгнул он, через Змеев хвост перескочил и выхватил из ножен острый меч.
– Мне все звери, да птицы, да гады земные подвластны! – вскричал он, размахивая мечом булатным.
– Так ты зверями командуй, – резонно заметил Старшой, тоже занимая удобную для драки позицию. – Чего ко мне-то привязался?
– Так ты змей, а значит, скотина бессловесная и мне подчиняться обязан! – крикнул Власий, тут же сообразив, что уж каким-каким, а бессловесным-то змей как раз и не является.
– Ты кого скотиной назвал, ворог невоспитанный?! – взревел Горыныч и на обидчика кинулся.
– А кто ты есть?! – воскликнул Власий, царский сын. – Назови тогда отца своего!
– Горыныч я!!! – рыкнул Змей. – А породы вовсе не скотской, а самой что ни на есть достойной. Домовой я по роду-племени.
От такого нестандартного ответа Власий растерялся, опустил меч и в великом удивлении сказал:
– Это какой же дом надо иметь, чтобы такого здорового домового держать? Не можешь ты домовым быть! Домовые махонькие и об одной голове!
– Почему это не могу? – тоже удивился Змей. – Как есть домовой, и батюшка мой домовой, во дворце хрустальном служит!
Неизвестно, чем бы тот конфликт закончился, но раздался громовой голос, похожий на скрежет камня о камень:
– От ведь чуда какая! Театра прямо бесплатная таки!
Драчуны отпрянули друг от друга, по сторонам заозирались. И увидели они, что находятся не на тверди земной, а на ладошке у огромной каменной тетки. Поднесла бабища ладошку к своему лицу и рассматривает их с превеликим удовольствием.
– А ну отпусти нас, сволота каменная! – воскликнул Власий, поганя свой рот ругательством.
– Что ж ты на женщину словами непотребными ругаешься? – возмутилась третья голова Змея Горыныча, та, что Умником звалась. Конфликт с царевичем Умник благоразумно в обмороке переждал, в себя только что пришел.
– И ничего он на меня не ругается, – возражая, проскрежетала каменная бабища. – Муж мой Болот, а я ежели с Волотом живу, то и зовусь-таки соответственно – Сволота. Имя это мое!
– Вот что, Сволота, – попросил Старшой, – опусти-ка ты нас на землю!
– А никакой земли таки нету тута, – ответила каменная бабища, – тута самое что ни на есть царство подземное наблюдается.
– Ну под ногами-то у тебя твердь какая есть?! – вскричал Власий-царевич, раздраженный глупостью Сволоты.
– Ну да, то, на чем стою, твердое таки, – подтвердила Сволота, для проверки ножищами пару раз топнув. От топота того трясь по царству подземному пошла, но несильная, без разрушений.
– Так ставь скорее! – вскричали хором змеиные головы, одобряя просьбу Власия.
– От театра кака, – снова пробормотала каменная бабища, но просьбу выполнила. Опустила она ладошку вниз и подождала, пока Змей с царевичем с нее слезут.
– Скажи-ка, Сволота, – крикнул царевич Власий, пока бабища каменная не разогнулась да макушку свою ввысь не подняла и находилась в пределах слышимости, – куда дорога эта ведет?!
– А к корням дуба солнечного, дерева мирового, и ведет, – прогрохотала Сволота. – Сам-то дуб наверху стволом растет, а кроной так и вовсе в светлом Ирие таки колышется. А у нас в царстве темном Пекельном только корни свисают. Так слышала я, что меж тех корней дыра имеется. По той дыре, говорят, можно куда угодно вылезти. А сама-то я там не лазила, большевата таки буду да тяжела – не допрыгну-таки. Да и не нужна мне така акробатика, мне и здесь хорошо!
Разогнулась бабища каменная да по своим делам куда-то направилась, сильно топая огромными ногами. А Власий, царский сын, посмотрел на Горыныча и говорит:
– Ну что, Горыныч Змей, биться будем или побратаемся? Путь нам с тобой один предстоит – дальний да полный опасностей. Ежели мы на распри время тратить будем, то глупость большую совершим!
– Да кто против-то?! – вскричал Старшой.
– Мы подраться не прочь, но когда оно надобно! – гаркнул Озорник.
– Вполне разумное предложение, – произнес Умник, с опаской оглядываясь по сторонам.
Посмотреть было на что, а уж чтобы опасаться – тем более причин множество. В царство Пекельное солнце никогда не заглядывало, а потому освещено все вокруг скудно очень. То здесь, то там взметались столбы пламени, отчего на все ложился красный отсвет. Темными кручами нависали скалы, на самой высокой из них белел замок, сложенный из человеческих костей. Дорога, что под ногами была, тоже костями как людей, так и животины разной вымощена. Она вилась змеей, огибая озера кипящей смолы, мостками перекидываясь через огненные ручьи и реки, и уходила куда-то в непроглядную темноту.
Побратались Власий и Змей Горыныч. Стали все три Змеевы головы Власию назваными братьями. Пошли они по этой жуткой дороге, что к корням мирового дерева вела. Хоть и страшно им было в поганом месте, но сердца их молодецкие битвы да подвигов жаждали. И подвиги не заставили себя ждать. На дорогу выскочили рогатые бесы и ну ухватами, какими бабы чугунки из печи тягают, махать.
Отделился от них один бес – крупный, круторогий, морда украшена пятачком, как у поросенка. Сам шерстью так густо оброс, что любая овца такой шкуре обзавидуется, только морда у беса лысая да макушка меж рогами. А глаза наглые да хитрые, бегают, будто у вора, на месте не задерживаются. В лапах тот бес самокрутку покручивал – такие в народе козьими ножками называются. Эта самокрутка размером и впрямь с козлиную ногу была.
– Огонька не найдется? – спросил хулиганистый бес, будто с сотворения мира для гоп-стопа никакого другого приветствия не придумали.
– Некурящие мы, – ответил Умник, с большим удивлением разглядывая встречных. И Власий-царевич, и Сволота, бабища каменная, и эти теперь вот – все очень отличались от того портрета, что его тятенька в сказках рассказывал, когда мир и его обитателей описывал.
– Братцы! – завопил бес, дергаясь, словно юродивый. – Не уважают нас!
– Бей их! – поддержали вожака остальные бесы и всей толпой кинулись на путников.
– Прочь с дороги! – взъярился Власий-царевич, вытаскивая из ножен острый меч.
– Да запросто, – ответил тот бес, что крупнее остальных был, начальник бесовской, видимо. – Только вас на огоньке поджарим и пойдем прочь – еще какой поживы искать.
Щелкнул он пальцами, и тут из земли огонь полыхнул кострищем, вокруг побратимов кольцом занялся. Змей Горыныч быстро сориентировался в ситуации, схватил лапищами Власия-царевича, на спину широкую закинул да взлетел.
– Поджарить, говорите, огоньком, говорите!!! – ревел он, над отрядом бесовским кружась. – Сейчас вы у меня покурите!!! Сейчас вы у меня накуритесь на всю жизнь… оставшуюся!!!
И полыхнул Горыныч из всех глоток пламенем. Точнее не из всех глоток, а всего из двух, потому что Умник объявил себя пацифистом и заявил, что в уничтожении живых существ принимать участие отказывается. Но и двух струй пламени вполне хватило для поражения противника. Со стороны посмотреть – так будто напалмом накрыли тех бесов. Вот только бесы себя как-то странно повели. Они восторженно завизжали и давай в огне кувыркаться да приговаривать:
– О-о-о-о-о…
– А-а-а-а-а…
– У-у-у-у-у…
– Вставило…
– Торкнуло…
– Чего это они? – с великой растерянностью спросил Озорник, а Старшой, тоже от растерянности, наверное, организм на дорогу посадил, а сам на бесов глаза выпучил.
Бесы, выкупавшись в Змеевом огне, опьянели, словно сурицы хмельной налакались. Они сильно шатались, а выражение их морд сделалось блаженным и счастливым: улыбка идиотская, глаза одурманенные, пустые, и пятачок совсем безвольно обвис.
– Они к привычкам дурным склонности большие имеют, – изрек Власий-царевич, на царских совещаниях наслышанный о многих пороках, какие и отдельных людей, и целые города одолевают. И о том, что во многих государствах дурь разную жгут да дым нюхают, тоже слышал не раз. И как потом от дури той наркотической совсем неразумными да заторможенными делаются, царевич воочию видел, когда в царство Хызрырское с послами ездил. – Эти бесы наркотической зависимостью обладают премного вредной. Вон козьи ножки-то у них, поди, не табаком забиты, а дурман-травой! А поскольку они в огне аки в воде моются, огнем питаются, то сжечь их возможности нет. Напротив даже, бесам этим твой огонек, Горыныч, что хмельна сурица, они такой крепости отродясь не пробовали.
– Да ну их! – Змей махнул хвостом да пошел по дороге, Власий меч в ножны сунул и рядом с побратимом зашагал.
А бесы, одержимые наркотическим кайфом, следом поплелись, шатаясь да бред разный вслух медленными языками высказывая.
– Пошли прочь! – вскричал царский сын, но реакции не дождался. Тогда плюнул он в сердцах и совсем перестал обращать на бесов внимание.
Дорога обогнула темную гору и пошла по дну глубокого ущелья. А на отвесном краю того ущелья замок высился, что из костей сделан был.
В замке том, в горенке девичьей, сидела Усоньша Виевна да маялась бездельем. Буря-яга, нянька верная, вокруг нее бегала, чесала скребницей щетину на рогатой голове воспитанницы, пытаясь изобразить модную укладку.
– Ох, нянька, чтой-то взгрустнулось мне, – пожаловалась Усоньша Виевна, тяжко вздыхая огромной бочкообразной грудью.
Буря-яга мигом скребницу в сторону, отбросила, руками всплеснула да запричитала:
– Ой, дитятко, смотрю, тебе не только взгрустнулось, но и взбледнулось есчё! Смотри, как чернота от лица-то отхлынула! Не заболела ужо?!
– Нет, нянька, здоровая я, – лениво отмахнулась Усоньша Виевна, – только тоска грызет зеленая, на манер сплину аглицкого. Поставь, что ли, зеркало волшебное, может, чего интересное передают.
Буря-яга мигом все колдовские инструменты на стол выложила, зеркало волшебное установила да лапкой куриной помахала. Усоньша Виевна, лебедь черная, устроилась в кресле поудобней, приготовилась к просмотру новостей царства Пекельного. И показало зеркало такие новости, что вмиг и тоска, и сплин от великанши чернолицей отвязались. Отразился в стекле Власий, царский сын. Шагал он по царству Пекельному, что по своей вотчине, и со змеем трехголовым разговаривал.
– Красоты девицы той словами не описать, – говорил Власий, – глаза, – что ночь черные, волос – цвета крыла ворона. Станом стройна, умом славна…
Слова те были сказаны о зазнобе Власия, но Усоньша их на свой счет отнесла. На минуту ей стало приятно, но тут же захлестнула ее великанское сердце лютая злоба.
– Он что, свататься идет? – произнесла она озадаченно, но потом, мозгами тягучими пошевелив, вспомнила о событиях давних, и как зарычит: – Да ты ж, кошелка дырявая, сказала, что со свету его сжила?! – Схватила она Бурю-ягу за ноги и давай над головой рогатой раскручивать, об стены постукивать да приговаривать: – Ах ты, немочь трухлявая, кого обмануть решила?! Ах ты, рванина драная, приказы игнорировать вздумала?! – И выбросила она Бурю-ягу в окно да вслед прокричала: – Пока жениха ентого непрошеного со свету не сживешь, назад не ворачивайся!
Кипя злобой неправедной, плюхнулась Усоньша в кресло и снова в зеркало лютым взглядом уставилась. А стекло темное уж другую картину показывает, новости Пекельного царства продолжает передавать. И отражаются в стекле том старинные недруги Усоньши Виевны, а по правде сказать, так и вовсе лютые враги – Ярила и Услад, дети райского управителя Сварога. Вспомнила великанша о том, как озорники над ней подшутили – пудру белую колдовскую подсунули. И о том, как целый год она была посмешищем в Пекельном царстве, с белой мордой рыла за порог не высовывала, великанша тоже вспомнила. Взъярилась она еще сильнее, обида обожгла ее сердце, и решила Усоньша страшно отомстить обидчикам. Схватила она ведьмину метлу, оседлала ее да к корням мирового дерева полетела – с озорниками рассчитываться, расправу чинить.
А Буря-яга грохнулась на дорогу, пребольно ударилась и долго восстанавливала дыхание. Когда же смогла она на ноги кривые встать, то Власий-царевич и Змей Горыныч уже далеко ушли. Мимо няньки бесы плелись, едва ноги переставляя. Увидала их Буря-яга да как закричит:
– Бесы мои верные, злыдни мои лютые, а ну догоните ворогов да в котлы кипящие киньте!
А бесы совсем уж расклеились, смотрят на Ягу, пузыри из пасти пускают да глупо улыбаются. Тут один наконец с большим трудом осмыслил сказанное и говорит:
– А не бесы мы вовсе…
– А кто ж? – изумилась Буря-яга. С таким поведением слуг, послушных, как цепные псы, она никогда раньше не сталкивалась.
– А мы… эти… – промямлил один бес.
– Сыганы… – добавил другой.
– Греко-римские! – совсем уж в непонятном восторге заключил третий бес.
– А я тогда кто ж? – окончательно растерялась Буря-яга.
– А ты – елочка новогодняя, только говорящая! – воскликнул бесовской вожак, уже вовсе не отличая реальность от наркотической галлюцинации.
Бесы загомонили, захохотали дико, лапы друг другу на плечи положили и ну вокруг ведьмы водить хоровод на греко-римский манер да напевать:
– Ой наны-наны, ой наны-наны, ой наны-наны-наны…
Буря-яга поняла, что с бесами творится, в сердцах сплюнула да вдогонку за путниками кинулась. Не тут-то было! Хоровод греко-римский так быстро крутился, что различить отдельные рыла танцующих было невозможно. Покидалась Буря-яга из стороны в сторону, – не смогла вырваться. А от верчения бесовского у нее головокружение случилось. Опустилась она на дорогу, глаза закрыла, чувствуя великую тошноту. А бесы знай вертятся да во всю глотку орут:
– Ой наны-наны, ой наны-наны, ой наны-наны-наны…
У корней мирового дерева, дуба солнечного, другая история разыгралась. Ярила и Услад только-только в царство Пекельное спустились, еще и версты не прошли, как перед ними Усоньша Виевна собственной персоной нарисовалась. Морду лица страшную сделала, клыки оскалила да как зарычит:
– Ох кто-то сейчас косточек не соберет! Ох кого-то разорву по запасным частям! Ох кем-то пообедаю с аппетитом превеликим! – И лапищи в бока необъятные уперла да копыта расставила, дорогу детям Сварога загораживая.
– Приятного аппетита, Усоньша Виевна! – сказал Ярила и брату подмигнул.
– С удовольствием тебе подавиться! – воскликнул Услад, радуясь новой забаве.
А у Ярилы в руках уж ведро колодезное образовалось, прикрытое плотной крышкой. На крышке той этикетка приклеена, расписанная заграничными буквами.
– Мы тут не просто так, – сказал Ярила, ведро Усоньше протягивая. – Мы с извинениями!
– А извинения подарком подкрепить хотим, – добавил Уд, нехорошо ухмыляясь. – Товар тебе, Усоньша, доставили от купца знатного. Вот тебе, Усоньша Виевна, вакса для лица черная, обладающая полирующим эффектом и объявленная дефицитом великим!
Усоньша Виевна сообразительностью большой не отличалась, а с интеллектом так вообще ни разу не встречалась. По этой причине она о проделке с пудрой тут же позабыла, ведро полирующей ваксы сцапала да в замок понеслась – пробовать заморскую косметику.
А Ярила с Усладом расхохотались, радуясь новой шутке, да по рукам друг друга хлопнули.
Тут на дороге путники показались – царевич Власий с Горынычем. Так Сварожичам и идти далеко не пришлось.
– Здравствуйте, люди добрые! – приветствовал встречных царский сын. – Это ли корни дерева мирового, дуба солнечного?
– И ты здрав будь, Велес, Коровин сын! – ответил на приветствие Ярила, внутренним чутьем узнав в царевиче равного себе.
В ответ на эти слова Власий выхватил меч да взмахнул им.
– Ты что ж, мил-человек, на здравицу в ответ непристойности говоришь?! – вскричал он в ярости. – Последнее дело родителей человеческих хулить!
– Не буянь, Велес, которого люди Власием-царевичем нарекли! – воскликнул Услад, более брата владея дипломатическими приемами и применяя их с большим успехом. – Достойную твою матушку царицу Ненилу обижать никто и не думал, а уж хулить – тем более. Прежде чем мечом махать, выслушай!
И рассказали Сварожичи Власию историю, изрядно преувеличивая свое участие в тех давних событиях. Получалось, что вроде как они чуть не отцами крестными скотьему богу были.
– И теперь требует Сварог, отец наш, тебя в светлый Ирий пред его очи представить на предмет познакомиться, – закончили рассказ Ярила с Удом.
– Что ж, почему бы на сады райские не взглянуть да с царем тамошним контакты не наладить дипломатичные? – резонно рассудил Власий.
– А может, вы и о моих родственниках знаете? – спросил Горыныч сразу тремя головами. Он доселе в беседу не встревал, но слушал внимательно, впитывая слова Сварожичей, словно сухой песок воду. – И места их обитания мне укажете?
– Не слыхали мы о других змеях трехголовых, – ответили Ярила с Удом, – да и о тебе тоже знать не знали! Нет больше змеев на свете.
– Не может быть, чтобы на свете больше никого о трех головах не водилось! – воскликнул Старшой.
– И у нас должны быть сродственники! – поддержал его Озорник.
– Кто-то же должен был нас родить, – вполне резонно отметил Умник. – Аисты детей только в сказках приносят.
– Хотел бы я посмотреть на того аиста, который такую махину в клюве утащит, – задумчиво произнес Власий, внимательно разглядывая Змея.
– Да запросто! – воскликнул, смеясь, Услад. – Тяжеловозный аист, например!
– Не знал, что такая порода аистов на свете есть, – прошептал Горыныч, всеми тремя головами сникши. Надежда его родственников найти таяла, как снег под солнечными лучами.
Сжалился тут Услад над Змеем и рассказал Горынычу историю, какую папенька Дворцовый никогда тому не рассказывал. А не рассказывал потому, что боялся навредить чаду неразумному и посеять вредные желания в неокрепшем подростковом сердце. И никогда бы Дворцовый добровольно не рассказал, хоть стреляй его, хоть режь! Но Усладу с Ярилой муки родительские были неведомы, а о воспитательных эффектах, кои Дворцовый применял к Горынычу, они так и вообще не слышали, потому и рассказали все. И то, как Кощей смерть свою в зеркале увидал, и то, как слетал он в долину, затерянную за яйцом змеевым, и как в пламени перворожденном сгинул злодей. Выслушал Змей рассказ, духом воспрянул и решил непременно долину, ту затерянную найти и с родней своей познакомиться. Всеми тремя головами с решением этим согласился.
Тут ор на все царство Пекельное раздался да страшный вой. Это Усоньша Виевна по причине недалекого ума снова на те же грабли наступила. Она как в замок прилетела, так сразу кинулась лицо ваксой полировальной мазать. Пока мазала – нормально все было, даже эффект мебельного блеска присутствовал, а как только перестала мазать, – так шутка озорных богов и заработала. Лицо великанши засветилось перламутровым жемчужным блеском, что твоя лампочка.
Ну Ярила с Усладом не стали ждать, пока разгневанная Усоньша прилетит разбираться. Подхватили они Власия под руки белые, взобрались на спину к Горынычу да лететь велели. Взмахнул Горыныч огромными крылами и внутрь ствола дуба солнечного влетел. Но Старшой спутникам позицию свою четко обозначил:
– Я средством перевозочным к вам не нанимался, так что подвезу только до выхода в поднебесье. А уж на небеса сами добирайтесь.
На том и порешили. Как только до дупла, что являлось выходом в страну поднебесную, поднялись, так Змея и проводили – родственников искать.
Горыныч крыльями взмахнул, с ветвей мирового дерева слетел да ко дворцу хрустальному со всей скоростью, на какую только был способен, понесся. Младшую голову от такой скорости мутило, потому закрыл Умник глаза и до самого дома не открывал.
Окна по причине летней жары были распахнуты, так Горыныч дворец даже огибать не стал, прямо в окно кухонное влетел. Провизию, какая в ларях да шкафах была, сгреб и в горницу понесся. Там он мешок нашел в сундуке, продукты в него запихал да хотел было из дворца вылететь, но Умник закричал:
– Старшой, а как же тятенька?!
– А что тятенька? – прорычал Старшой, одержимый идеей найти родственников. – Мы ж недолго отсутствовать будем!
– Давай письмо ему напишем, – предложил Озорник, в кои-то веки высказав умную мысль. – Чтобы волнение его не стукнуло.
Тут взял Умник управление организмом на себя, расстелил на столе лист бумаги размером с полновесный ковер и нацарапал текст.
После этого, считая все обязательства выполненными, Старшой огромное тело на балкон вывел и на прямых крылах на волю спланировал.
Когда Дворцовый домой пришел, сыночки его уж и следа не было, только точка темная на горизонте виднелась.
Назад: Глава 4 ВАРИАНТЫ С ЛЕТАЛЬНЫМ ИСХОДОМ
Дальше: Глава 6 В ГОСТЯХ ХОРОШО, А ДОМА ЛУЧШЕ