Глава 3
Месту встречи изменить нельзя

Окон не было. Почти полная холодная темнота, разгоняемая лишь слабым светом серых масляных ламп, вделанных в черные колонны. Угрюмые фрески темных тонов, по большей части изображающие хмурого лысого мужика в черной набедренной повязке с бровями, как у Брежнева, и огромного черного дракона или черного человека в различных, не подумайте чего плохого, позах. Пара колоссальных статуй на постаменте – все тот же мускулистый бровастый мужик, попирающий пяткой бедолагу дракона, в правом углу зала. Перед статуями три здоровых черных камня с подношениями. На одном несколько мисок, на втором – пара мечей и кинжал, на третьем, кажется, тускло поблескивало ожерелье. Массивные двери, обитые железными полосами, в левой стороне закрыты. Черно-серый давящий потолок, казалось, вот-вот рухнет на голову. Несмотря на большое пространство, возникало неконтролируемое ощущение клаустрофобии, хотелось заорать во всю глотку, чтобы рухнули мрачные стены, и глотнуть свежего воздуха.

– Мрачновато, в самый раз ужастики снимать про ожившие мумии или демонов, боюсь только, будут проблемы с подсветкой, – критически оценила дизайн церкви Элька. – Интересно, а местные не пугаются? И до скольких лет детишкам вход в святилище воспрещен?

– Да, такое место ночью привидится, в холодном поту проснешься от собственного крика, – подтвердил Лукас, невольно поежившись.

Гал промолчал, но промолчал неодобрительно и мрачно.

Пока шла дискуссия о достоинствах храмовой архитектуры, едва слышно скрипнула маленькая незаметная дверка в углу слева от статуй. Что-то мелкое серо-балахонистое показалось в помещении и, узрев посторонних, сдавленно ойкнуло. Трое обернулись на звук. Нечто балахонистое затряслось, жалобно пискнуло: «А-ва-ва-а» – и попятилось назад к стене, панически пытаясь что-то нашарить сзади себя. Капюшон одеяния упал, и пришельцы еще успели разглядеть перепуганную физиономию худого коротко стриженного молоденького служки, прежде чем он нащупал дверь в нише и, нырнув в нее, с лязгом задвинул тяжелый засов. Послышался быстро удаляющийся стук подошв сандалий по камню пола.

– Что это он, припадочный? – задумчиво удивилась девушка.

– Думаю, сей человек испугался нас, – предположил Лукас.

– А чего нас бояться? – поразилась Элька. – Хотя, – она покосилась на Гала, мрачной черной статуей на редкость гармонично вписавшейся в интерьер, – я начинаю его понимать. Парень, чего доброго, мог решить, что сам Дориман сменил прическу и часовенку решил навестить, или Черный Дракон, не знаю, на кого из двоих наш воитель больше смахивает.

– Нечего-нечего, пусть не зарятся, он наш собственный ужас, – ревниво встрял со своим комментарием Рэнд.

Покамест компания перемывала косточки служке и Галу, надеясь, что перепуганная жертва все-таки не утратила окончательно великий дар речи, а если и утратила, то сможет доложить куда следует о визитерах хоть на дактиле, где-то наверху в той стороне, куда в панике смылся первый увиденный командой местный житель, гулко и звучно ударил колокол.

– Что горит? – с задумчиво-ироничной прохладцей поинтересовался мосье маг.

Гал принюхался, потом чуть выдвинул меч, глянул на его спокойный цвет, снова убрал в ножны и отрицательно покачал головой.

– Это, наверное, о нашем прибытии возвещают, – догадалась Элька.

– Мадемуазель необычайно проницательна, – с той же иронией заметил Лукас.

– Проницательность – мое второе имя, после язвы, – гордо подтвердила девушка и, капризно притопнув ногой, вопросила пространство: – Ну, нас будут встречать или на век во мраке замуровать собрались и сейчас спешно цемент с кирпичами подвозят? Мне уже хочется в Джельсомино поиграть!

– Во что? – с любопытством переспросил маг.

– В кого, – наставительно поправила Элька, – в Джельсомино. Это герой книги весьма знаменитого сказочника из моего мира, такой волшебный мальчик, который голосом что угодно разрушить мог.

– Мадемуазель, надо быть сдержаннее, – мягко упрекнул девушку Лукас, зная, что ее хаотические таланты способны и на большее, чем заурядное разрушение голосом стен в масштабах одного храма. – Проявим миролюбие, дадим здешним властям еще пару минут для того, чтобы предстать здесь.

– Ладно, – капризно согласилась Элька, надув губки. – Но только пару минут.

Как раз когда девушка и маг пришли к договоренности, тяжелые двери, обитые железом, распахнулись не то чтобы со зловещим скрежетом, вполне в духе обстановки, но со вполне добротным внушительным лязгом. Снаружи в коротком каменном коридоре без окон все-таки оказалось светлее от факелов, которые держала в руках кучка людей. На нескольких ребят в легких доспехах – обычный интерьер любого дворца – можно было не обращать внимания, и команда сразу переключилась на изучение остальных. Лысый, худой, высокий, мрачный мужчина лет сорока в черной рясе – одна штука и четыре штуки аналогичных, чуть более широких и стриженных в стиле братков экспонатов в сером. Незамутненной радости от чудесного явления посланцев великого Совета богов или благоговения, не говоря уж о религиозном экстазе, команда не прочла ни на одной физиономии.

Чернорясый дядя с мрачным лицом голодающего аскета, крючковатым носом и узкими бескровными губами вступил в святилище сразу следом за стражей. Его черные глаза с каким-то отсветом безумия впились в подозрительных гостей.

Лукас привычно выдвинулся вперед, отвесил изящный, но неглубокий поклон, и зажурчал, сплетая кружево слов:

– Светлый день! Мы посланцы Совета богов, что откликнулись на ваш зов о помощи и прибыли, дабы…

Чем дальше говорил маг, тем очевиднее становилось Эльке по застывшему лицу черного и досадливо опасливым физиономиям серых, что им здесь не рады. Да, лицо чернорясого было непроницаемой бесстрастной маской, – служителям культов, как и дипломатам, не привыкать скрывать свои чувства, – а вот в глазах тлела злая досада и шла напряженная работа мысли. Девушка готова была поставить свое недельное жалованье на то, что дядя думает только об одном: как бы отделаться от нежданных и нежеланных гостей.

И тут где-то совсем рядом оглушительно взревели фанфары. Элька, Лукас и все местные подскочили на месте от неожиданности. Гал чуть повернул голову. Человек такого роста, силы и воинских талантов быстро отвыкает волноваться из-за таких пустяков, как резкие посторонние звуки, поскольку полагает, что способен справиться с практически любым их источником.

В маленьком коридоре появилась еще одна, куда более многочисленная, чем первая, и более яркая процессия. Находящийся в первом ряду длинный, шнурообразный, подстриженный под горшок мужчина с отвисшими щеками набрал в грудь побольше воздуха и начал надменно провозглашать:

– Его величество Шарль Виньон Ролан Матеус Второй, король Дорим-Аверона и…

– Здравствуйте, – заткнув ладошкой рот глашатаю на самом интересном месте, доброжелательно заявил кареглазый парнишка лет шестнадцати, с чуть подвитыми волосами, аккуратной шапочкой окружавшими тонкое аристократичное лицо с очень изящным ртом. – Я король.

– Дорогие мои, – тихонько продолжила Элька, цитируя «Обыкновенное чудо» и разглядывая милого изящного мальчика, затянутого в черный камзол, шитый серебром по глухому строгому вороту. И без того отнюдь не толстый, в этом одеянии Шарль казался просто тростинкой. Глашатай сдулся, как проколотый иголкой шарик, и обиженно замолчал, отступив в сторону.

– Светлого дня, ваше величество, – вежливо ответил Лукас.

– А вы ведь из Совета богов! Вот здорово! Мне ведь никто не верил, что вы придете! А вы пришли! – непосредственно продолжил юный король, покосившись на черного жреца не без скрытого злорадного торжества. – Вижу, с архижрецом Авандусом вы уже познакомились. А может, теперь по дворцу прогуляемся? Я вам столько всего интересного покажу!

– Куда угодно, лишь бы выбраться из этого погреба, – прошептала Элька Лукасу.

– Позвольте заметить смиренному служителю Доримана, – наконец-то разомкнул бледные уста чернорясый.

– Смотри-ка, оно еще и разговаривает! – весело удивился неслышимый посторонним Рэнд.

Усилием воли Элька подавила смешок.

– Не к лицу служителям богов светские развлечения, ваше величество, – продолжил Авандус. – И осмелюсь предложить посланцам последовать на большой Совет жрецов, что сегодня, в канун Дня Сошествия Доримана, собраться должен в полном составе. Там, явленные божественной помощью, подробнее узнаете вы о нашей беде и о том, как мы скромными силами своими с нею справляемся.

При всей смиренности этой «просьбы» сразу становилось понятно по поникшим плечам короля, что имеет она форму приказа. Уверенный, властный тон Авандуса – голос у него оказался на диво приятный и бархатистый – ясно показывал, кто в здешнем дворце, если не государстве, хозяин.

– Ну конечно ты прав, дядя, – нахально улыбнулась Элька, играя бесцеремонную, не слишком умную, избалованную властью девчонку.

– Архижрец, – поправил чернорясый девушку, оскорбляясь на неканоническое обращение.

– Да, извини, архижрец Плинтус, – поправилась Элька и затараторила, не давая жрецу ни малейшего шанса исправить ее «ошибку», – служителям богов не к лицу светские развлечения, только ведь мы наемные работники по контракту. Так что ничто человеческое нам не чуждо, в том числе и осмотр достопримечательностей. А о вашем дворце, знаете, архижрец Вантуз, сколько всего интересного в «Дорожном атласе Сил Мира» написано. Так хвалят! Но ты не расстраивайся, Совет жрецов – мероприятие, конечно, важное, откладывать его из-за нас незачем. Не стесняйтесь, начинайте в положенное время! Пусть Лукас с Галом на ваше совещание идут, а мне король может и дворец показать. Я в этой политике все равно ничего не понимаю, еще усну на Совете, храпеть начну, вот стыдно будет, ведь правда, архижрец Пандус! А экскурсии я обожаю! Короли еще ни разу по дворцу не водили, только королевы. Пойдем?

– Ага, – кивнул Шарль, всеми силами стараясь сдержать смех, рвущийся наружу при одном взгляде на Авандуса, уже просто закипающего от возмущения при каждом коверкании его имени, и тут же поправился. – Это честь для меня, госпожа.

– Меня зовут Элька! – беспечно поправила короля девушка и просительно протянула, как ребенок, клянчащий конфетку: – Ну, Лукас, ну миленький, можно?

– Желание мадемуазель – закон, – смирился с таким распределением обязанностей маг, мигом разгадав задумку девушки и мастерски сыграв пренебрежительную снисходительность к чрезмерно талантливому, но непоседливому и глупенькому ребенку. – Не думаю, что нам могут понадобиться на Совете ваши уникальные разрушительные силы. Отдыхайте! А мы, как велит долг, по великодушному приглашению мосье Авандуса посетим Совет жрецов.

– Спасибо! – взвизгнула от восторга Элька, захлопав в ладошки, от чего мигнули и разом погасли поблизости три мрачные лампы, а семь других, повинуясь маленькой непроизвольной волне хаотической магии, засияли по-настоящему, давая свет с подозрительно розовым отливом и распространяя цветочный запах. Чуть виновато оглянувшись на нововведение, девушка благородно продолжила: – А если чего разрушить надо будет, ты потом скажешь, я сделаю!

Мрачный и худой Авандус сразу показался Эльке отъявленным женофобом и женоненавистником. Девушка рассчитала правильно, он был только рад отделаться от ее опасного присутствия. Наверное, никто и никогда не стрекотал столь беспечно в присутствии архижреца и столь нахально не обзывал его. Судя по тому, как он заметно поморщился, не в силах скрыть свою неприязнь, у «дяди Плинтуса» уже начиналась мигрень. Конечно, терпеть на Совете пустоголовую девицу, которая не в состоянии даже запомнить его имя, но зато настолько могущественна, что готова разрушить что угодно по приказу двух своих спутников, у одного из которых точно есть мозги, архижрец не пожелал.

– Хорошо, если вас не затруднит, уделите внимание нашей почетной гостье, ваше величество, – «попросил» архижрец, поведя бровью в сторону короля. У Авандуса они хоть и не были такими густыми, как у его бога, но тоже оставались единственной растительностью на голове.

– Вот, опять Элька от работы отлынивает, а потом ей король подарки слать будет, – «завистливо» пробубнил обделенный Рэнд и тяжело вздохнул.

– Что означает c’est la vie, как говорят у них, – привычно щелкнув пальцами, довольно откликнулась Элька, кивнув на Лукаса.

На этот элегантный жест, по многочисленным просьбам публики, в частности любителя красивых жестов мосье Д’Агара, Связист настроил магию зеркала наблюдения таким образом, что после щелчка слова члена команды, переговаривающегося через зеркало, слышали только его коллеги, и местные жители не впадали в недоуменное состояние, созерцая посланца богов, общающегося с пустым пространством.

Одарив своей мудростью Фина, девушка защебетала, обращаясь к его юному величеству:

– Кстати, у вас здесь комнаты посветлее найдутся? А то я не сова и не Гал, в темноте не вижу, а магией не всегда получается.

– Конечно, госпожа, у нас только в храмах Доримана так… темно, – коротко улыбнулся Шарль, хитро добавив про себя: «Было» .

– Сурово и строго, – наставительно поправил короля Авандус, неодобрительно покосившись на выбивающиеся из обстановки цветные лампы, явно понравившиеся толпе придворных, опасливо восхищавшихся чудом, как стайка детдомовских ребятишек, впервые попавшая в цирк. Архижрец сделал рукой какой-то странный знак, вроде в воздухе перед грудью меч нарисовал, и приспешники жреца, так же как большинство сопровождающих Шарля, покорно, как бессловесное стадо, повторили этот жест. – Святое место – не шутовской балаган, чтоб рядиться в яркие краски. Его назначение – указывать слабому человеку на тщету его жизни и напоминать о ежечасной необходимости охранять душу от искуса.

«Господи, неужто у них так склероз прогрессирует, что более светлого и симпатичного напоминания недостаточно», – ужаснулась Элька, а в слух протянула:

– Теперь мне все понятно! Я не хотела вам лампочки раскрашивать. Это само получилось, не ругайтесь. А вы так хорошо объясняете, архижрец, и голос у вас приятный. Поете, наверное, красиво. Вот бы «Belle» послушать, партию Фроло.

– Сих песен светских не знаю, пою же я гимны во славу Доримана, – с напускной скромностью признался Авандус, отвечая на понятую часть речи девушки. Очевидно, архижрец весьма ценил свои вокальные данные. – Ваши спутники услышат их на Совете. А вы в часовне, чадо, если присоединитесь к вечерней молитве.

– Как же Галу и Лукасу повезло! – всхлипнул «от зависти» Рэнд и деловитым тоном целителя продолжил: – Но что-то в этом есть неестественное, когда один мужчина для другого, даже если он бог, серенады поет в темном помещении, а от женщин шарахается, как вампир от чеснока.

Элька опять едва удержалась от смешка, вдвойне обидно было то, что там, за зеркалом, в их мире от души хохотали Макс и Мирей.

– Чудесно, – ничего не обещая, ослепительно улыбнулась девушка и легкомысленным тоном продолжила: – А пока я по дворцу прогуляюсь. Нелишним было бы и в зеркало для начала заглянуть.

Веселый ручеек речи Эльки споткнулся о ставший вдруг настороженно-злым взгляд архижреца. Авандус с подозрением уставился на девушку.

– О, вы знаете о существовании зеркала? – благоговейно уточнил Шарль.

– Что же, вы думаете, мы там, в Совете богов, совсем дикие, у начищенного тазика марафет наводим? – обиделась Элька, начиная смутно чувствовать, что говорят они с доримцами о разных вещах. Уж больно почтительно выдохнул слово «зеркало» парнишка, прямо-таки не «зеркало», а «ЗЕРКАЛО» получилось. Но расспросы о предмете, неприятном для архижреца, стоило отложить на потом, без зоркого ока священнослужителя мальчик будет гораздо красноречивее и откровеннее.

– Нет, госпожа Элька, к вашим услугам будут все зеркала дворца, – очевидно подумав о том же самом, поспешно возразил король и предложил: – Пойдемте?

– Разумеется, – щегольнула любимым словечком Рогиро и Лукаса, никогда не упускавшего возможность позаимствовать какой-нибудь приглянувшийся оборот, девушка и уточнила: – А ваш кортеж так и будет за нами хвостом виться? Если так, у меня, чего доброго, мания преследования разовьется.

– А? – Шарль в лучших традициях своих царственных коллег, считающих себя центром мироздания не по природному высокомерию, а по стилю бытия, похоже, совершенно забыл об эскорте и теперь быстро соображал, как отделаться от нежелательных наблюдателей. – Господа, архижрец только что великодушно напомнил нам, как важна забота о душе. Останьтесь же в часовне, дабы вознести благодарственную молитву Великому Дориману за то, что Совет богов откликнулся на наш зов!

– Но, ваше величество, умоляю, этикет! Приличия! Вы не должны быть одни! – взвыл малорослый мужчина с лицом, более всего напоминающим мордочку мопса, стоячий воротник темно-серого камзола висел вокруг его тощей шеи, как ошейник. – Позвольте хотя бы вызвать вам другой эскорт!

– Это хранитель традиций Боржо но Лутье. Доставучий – жуть, все у него по правилам, все по протоколу, – скривившись, тихо пояснил Эльке король и тут же, что-то придумав, хитро спросил: – Господин Боржо, я всегда со вниманием охотно следую вашим мудрым советам. Поведайте же нам, как положено приветствовать и развлекать посланцев богов согласно «Правилам Высшего Этикета Дворцового Уложения» . Какие четкие указания есть в анналах истории этикета?

– Ваше величество, о посланцах богов ничего в большом своде правил «Дворцовых Уложений» нет, – вынужден был признать огорченный мопс, по всей видимости любимая настольная книга подвела его в первый раз, не сообщив, как следует себя вести в кризисной ситуации. – Но, взяв за образец указания для встреч с монархами дружественных миров, мы можем…

– Нет. В данном случае я, король Дорим-Аверона, власть светская высочайшая, сам выбираю, как вести встречу, а вы займитесь благодарственной молитвой, – повелел юноша, перемигнувшись с Элькой.

Мопс Боржон, по недоразумению получивший человеческое тело на небесной распродаже, только печально вздохнул, но перечить монарху не осмелился. Пестрая даже при своей серо-бело-черно-коричневой гамме толпа послушно расползлась по часовне, несколько сменившей дизайн после вмешательства хаотической Элькиной магии. В присутствии архижреца никто противиться указаниям короля не стал, еще, чего доброго, сочтут еретиком и заставят очищающие молитвы или искупительные взносы платить. В преддверии Дня Сошествия Доримана жрецы совсем озверели, проявляя даже в мелочах столь неистовое религиозное рвение, что самым лучшим выходом было бы вовсе не попадаться им на глаза, но, к сожалению, этого никак не получалось. В церковь на службы приходилось ходить регулярно, дабы в один «прекрасный» день не пришли за тобой.

С благосклонным удивлением и капелькой подозрения глянув на Шарля, ранее чрезмерной набожности не проявлявшего, – что поделаешь, дурная наследственность и плоды неподобающего воспитания, – Авандус милостиво заявил:

– Жрец Рабон останется, чтобы вести молитву.

Один из «братков» в сером почтительно поклонился «начальнику» и осенил себя святым знаком меча Доримана.

– Не скучайте, ребята! – беспечно попрощалась Элька со своими напарниками и, подхватив короля под руку, шурша длинной юбкой, заспешила к выходу, впереди жреца и его кортежа.

Меньший коридор часовни оказался чем-то вроде прихожей и имел несколько ответвлений. Шарль уверенно свернул в одно из них, и Элька увидела еще один, на сей раз почти бесконечный коридор из массивных темно-серых блоков, какими только пирамиды египетские выкладывать. Гигантомания строителей, к сожалению, не распространилась на маленькие, как бойницы, окна. Света через них поступало недостаточно, а уродливые масляные лампы той же конструкции, что и в храме, яркостью не отличались. Длинный коридор, напоминавший окаменевший кишечник гигантского червя, нагонял тоску не меньшую, чем угрюмая часовня. Только что ужасных фресок с Дориманом-лысым, как уже успела прозвать бога насмешница Элька, да статуй не было.

– Признаю, здесь действительно немного посветлее, – честно сказала девушка, – но все так же мрачно. Долго нам еще по этой серости брести?

– Нет, госпожа, потерпите, – попросил девушку юный король. – Поколения моих предков отличались не приветствующимся ныне жизнелюбием и считали, что строгость пристала только богам, и ни возвышенной праведностью, ни склонностью к аскезе не выделялись, скорее наоборот. Во дворце будет гораздо уютнее… Даже теперь.

– Лично я сомневаюсь, что боги захотели бы являться в таком месте, как ваша часовня, не то что жить. Угнетает, – правдиво высказала свое мнение девушка. – Раз – и из солнечного теплого дня в могильный мрак и холод. Брр! Поневоле возникает желание смыться из этого погреба побыстрее и больше никогда туда не заглядывать. Ваш бог, судя по портретам, и так оптимизмом не блещет, а вы ему, словно нарочно, еще больше настроение портите.

– Может, потому Дориман и оставил нас во власти проклятия? – печально предположил Шарль, поставив себя на место бога-пессимиста, но тут же, приободрившись, заметил: – Но, слава Творцу, наш зов, к счастью, услышали и послали вас!

– Вот только ко всеобщему ли счастью? – задала риторический вопрос Элька, намекая на явное недовольство вмешательством Совета богов во внутренние дела Дорим-Аверона архижреца.

– Кое в каких вопросах мы с Авандусом расходимся во мнениях, – кивнул юноша и добавил совсем тихо: – Я бы даже сказал – в большинстве.

Коридор наконец кончился. У несоразмерно маленькой по масштабам двери, символизирующей небось узость и трудность пути праведников, маялась пара стражников. С сочувствием посмотрев на двух печальных мужиков, обреченных день-деньской всматриваться в бесконечную мрачность коридора, парочка юркнула в круглый зал.

Высокие потолки с неброской лепниной, пол из плит светлого серо-голубого камня, четкая симметрия дверей и больших окон по периметру помещения ничем посторонним не нарушалась. Элька вздохнула с невольным облегчением – выбрались! Строгая, но неизменно оптимистичная классика дворца, выстроенного прапрапра и сколько-то еще прадедом Шарля, моментально покорила девушку. Никакой тяжеловесности или излишней пышности. Все просто и легко. Хотелось подобрать длинную юбку и припустить бегом по череде этих залов, кабинетов, коридоров, гостиных. Но порядок прежде всего! Чинно следуя рядом с Шарлем по дворцу, Элька продолжила важный разговор. Кажется, парнишка был искренне рад поговорить начистоту хоть с кем-то. Юный король просто отчаянно нуждался в понимающем собеседнике.

Очень скоро девушка установила, что религиозное рвение Авандуса проникло и во дворец. То тут, то там, совершенно не к месту и явно вместо чего-то гораздо более ценного, висела грязная, порой совершенно бездарная черно-серая мазня под кодовым названием «Лысый мужик и дракон», или стояли статуи той же маркировки.

Но архижрец, в погоне за душами паствы, не учел того, что все эти образчики культа соседствовали во дворце с настоящими произведениями искусства. Чудесные гобелены, картины, панно, редкие вазы, статуи, прекрасные чеканки, дивные коллекции оружия, странные доспехи с маленькими перышками были ярким контрастом бездарной мазне. Древние мастера давно ушедших эпох открыто издевались над фанатизмом, демонстрируя истинную вечную красоту. Смеялись над мрачным бровастым Дориманом и его драконом маленькая, искрящаяся жизнелюбием статуэтка веселой девушки, несущей кувшин; гобелен с пронизанной солнцем дубравой; портрет какого-то лорда в ярко-зеленом с синими вставками камзоле, небрежно опирающегося на перила лестницы, ведущей к морю; чудесный цветок из незнакомого фиолетового камня.

– Страх господень, – с отвращением пробормотала девушка, покосившись на очередную статую лысого бровастика.

– Архижрец Авандус заботится о нравственной чистоте доримцев. В безграничной мудрости своей он полагает, что ежесекундное напоминание о божественном благотворно скажется на наших душах, – благостно заметил Шарль с едва заметными нотками издевки в голосе.

– А на мой взгляд, очищению души гораздо больше, чем постоянные угрозы, способствует созерцание прекрасных произведений искусных людских рук, – недоуменно сказала девушка, для примера кивнув на прелестный кованый светильник-кошку в маленькой нише.

– Мой покойный отец, да примет Дориман его душу в свои объятия, считал так же, – печально улыбнулся король. – Он хотел превратить дворец в место, где каждый человек будет восхищаться промыслом Творца и отдыхать душой. И это ему почти удалось! Если б вы видели, как здесь было прекрасно при его жизни. Картинная галерея, сад скульптур, оранжереи…

– Но пришел Авандус и все испортил, понаставив во всех углах своих мерзостей, – фыркнула Элька. – Он что, нарочно самые бездарные работы выбирал? Или просто экономил?

– У архижреца много достоинств, он выдающийся оратор, но совершенно не разбирается в искусстве, а вот короли Дорим-Аверона издавна известны своим высоким вкусом и тонким пониманием прекрасного, – тихо заметил Шарль и признался со скромной очаровательной улыбкой: – Поэтому Авандус милостиво позволил мне вести отбор лучших произведений для украшения дворца.

– Маленький мстительный гаденыш, – потрепав паренька по руке, одобрительно рассмеялась девушка, понимая, что юный король, при всей своей слабости, все-таки нашел способ противостоять архижрецу и даже отомстил ему с великолепной изобретательностью.

– Спасибо, госпожа. – Шарль вновь сверкнул плутоватой улыбкой и тут же заговорил: – Обратите внимание на этот дивный гобелен работы мастеров Дорим-Аверона. Виноградники равнины Лар у оконечности Южных гор. Кажется, солнечные лучи греют кожу!

Почувствовав, как напрягся юноша, резко сменивший тему, Элька моментально подыграла ему. Почти повиснув на руке короля, она закивала, как китайский болванчик, и с совершенно восторженным видом подтвердила:

– Да-да! Восхитительно! И эта статуя Доримана в углу просто прелесть! Так гармонично!

Пара коротко стриженных мужчин, видно прическа служителей была так же регламентирована церковью, как и серые балахоны, удостоив своего монарха вежливыми поклонами, скользнула мимо. Как только они исчезли из зала, Шарль быстро потянул Эльку влево, к арке, ведущей в следующий маленький зал, похожий на предыдущий, а затем по коридору и снова налево. Король не переставал болтать всякую чепуху, развлекая спутницу, но девушка уже поняла, что он ее куда-то целенаправленно тащит, не обращая больше внимания на стражу, слуг, жрецов и прочую шушеру.

Спустя пяток поворотов, Шарль резко затормозил перед дверью из какого-то белого материала, не то дерева, не то кости, покрытой чудесной ажурной резьбой. Элька остановилась рядом, едва не налетев на паренька, выпустившего наконец ее руку из своей горячей ладошки.

– Вот она! – гордо выдохнул король.

– Кто? – оторопело уточнила Элька, очень надеясь, что сейчас ей не скажут: «Госпожа Элька, это – Дверь. Дверь, это – госпожа Элька» . Шарль был очень милым парнишкой, но общение с такими мрачными фанатиками, как Авандус, для психики бесследно не проходит.

– Там ОНО, зеркало, Зеркало Истинного Зрения! – невпопад заявил Шарль, проясняя ситуацию. – Магия его воздействия такова, что, пока мы будем находиться внутри, никто не сможет войти в комнату следом.

– Хорошо придумано! – оживилась девушка, понимая, что наконец-то они смогут поболтать без свидетелей. Архижрец никого в сопровождающие им не навязал, но это вовсе не означало, что уши, преданные ему, не прислушиваются к беседе короля и посланницы.