Глава 12
Реквизит и раздача маленьких ролей

Пока Элька развлекала разговором о принудительной покраске Рэнда, оставшегося единственным бодрствующим и трезвым субъектом на всем третьем подземном этаже тюрьмы, Лукас доставил Поля и Карин в горное убежище оборотней. Он передал их с рук на руки хлопочущим сородичам и быстро разыскал Дрэя, чтобы переброситься с ним парой слов:

– Все драконы из застенков Дорима освобождены. Клетки опустели. Мы сдержали свое слово.

– Благодарю вас, господин, хоть вы и говорили, что не нуждаетесь в благодарности, – с чувством сказал Адрин. – Но мы в огромном долгу перед вами за свободу сородичей, за их исцеление, за то, что вы пытаетесь изменить наш мир к лучшему. Лишь бы только это вам действительно удалось. И тогда я найду способ заплатить по счетам и врагам, и друзьям. Я буду молиться Дориману об успехе нашего предприятия.

– Завтра утром решится все, – уверенно улыбнулся Лукас. – Вы приготовились, как я просил?

– Да, – кивнул лорд и, повернувшись к одному из своих телохранителей-«горцев», велел: – Морис, зови людей.

Молча поклонившись, тот исчез из светлого круга костра и неслышно растаял в ночной темноте.

– И еще одна мелочь, – припомнил маг. – Попросите принести мне одежду, в которой были последние спасенные – мужчина и женщина.

– Хорошо, – удивленно согласился Дрэй, отдавая распоряжение. Лорд никак не мог понять, для чего такому элегантному господину может понадобиться ворох грязных лохмотьев, годный только для костра. Но задавать очередной вопрос Адрин не стал, отлично представляя, что в ответ Лукас выдаст таинственную улыбку и расплывчатое обещание того, что все прояснится позднее.

Рубища, сброшенные освобожденными драконами, были доставлены молниеносно. Протягивая странному спасителю ворох одежд, завернутых в чистую ткань, принесшая их женщина сочла нужным предупредить: – Они очень грязные, господин, и там насекомые…

– Это не проблема, премного благодарен, прелестная госпожа, – с поклоном принял подношение маг, поблагодарив леди так вежливо, будто ему поднесли бокал с вином на королевском балу.

Потом Лукас провел рукой над тканью, словно что-то собирая в горсть, и быстро сказал:

После чего спокойно сунул сверток под мышку, уже не опасаясь подхватить какую-нибудь заразу.

Пока маг играл с заклинаниями, рядом с Дрэем начали собираться серьезные, решительно настроенные люди, за которыми лорд посылал Мориса. Пятнадцать человек – мужчин и женщин – с темными глазами, не поддавшимися драконьей радужности, пристально смотрели на Лукаса и ждали его слов. Оглядев их, маг довольно кивнул и приступил к инструктажу. Когда он закончил, смертная серьезность испарилась с лиц людей, сменившись мстительными, ехидными улыбками…

Через десяток минут на одной из самых глухих окраинных улочек в столице Дорим-Аверона, спавшей глубоким сном, появилась из ниоткуда группа людей – человек пятнадцать-двадцать. Они возникли неожиданно и столь же незаметно, как призраки. Хотя вряд ли эти господа брали уроки у Рогиро. Перебросившись быстрым шепотом несколькими словечками, люди тройками, парами или поодиночке тихо растворились в ночной темноте. А маг вернулся в тюремный коридор, где уже просто прыгал от нетерпения и в тщетном стремлении согреться несчастный Рэнд.

– И что мы теперь здесь забыли? – встретил приятеля вор возмущенным вопросом. – Здесь холодно, грязно и сыро. Я не плесень, не летучая мышь и не нежить какая-нибудь, поэтому мне здесь совсем не нравится. Хорошенькое место для свиданок!

– Хм, а той паре, что я переносил последней, это нисколько не мешало, даже наоборот. Может, дело в неподходящем облачении? Но это поправимо! Я вам и одежду принес, для большего соответствия роли, – протянул сверток маг.

– Лукас! Мне что, здесь прямо сейчас оставаться? – испуганно взвыл Рэнд, окидывая неприязненным взглядом унылые казематы.

– Вижу, мосье, вы в полной мере прониклись настроением обреченных, – довольно констатировал Лукас. – Но нет, утешьтесь, пока еще не время. Я просил вас подождать меня, дабы посоветоваться относительно того, что оставить в камерах преданным служителям Доримана вместо спасенных нами драконов. Пустота – это слишком примитивно. Вам не кажется? Кое-какие задумки у меня есть, но я хотел бы обсудить это с вами.

– Тогда другое дело! Может, сотворишь иллюзию позабавней? – с облегчением смилостивился Рэнд и коротко обрисовал, что именно, на его взгляд, должны увидеть поутру стражники.

– Прекрасная идея, мосье, – одобрил предложение Лукас.

Сделав все, что хотели, и тщательно проверив, как работает заклинание, сладкая парочка спустя полчаса вернулась в родные пенаты.

– Я уже забыл, как тепло, чисто и сухо дома! – расплылся в довольной улыбке Фин, возникая перед зеркалом. – Теперь ванну и горячего вина!

– Home, sweet home, – процитировала Элька одну из самых любимых фраз в американских мультиках, пока Рэнд громко вопил:

– Эй, самобранка, мне срочно нужен кубок вина с пряностями, да погорячее, или я завтра выступать не смогу, голос потеряю! А хрипящую жертву народ и слушать не станет, сразу спалит!

– Да-да, голос – это чрезвычайно важно, – подтвердил Лукас и деловито посоветовал: – Попросите у самобранки и взбитых яичных желтков для смягчения связок.

Пока Фин разглагольствовал, откуда-то из-под дальнего кресла вылетел комок грязно-серого меха и с жалобным возмущенным писком кинулся на грудь вору. Громко выражая свое негодование, Рэт пытался зарыться в пока еще чистую, – единственное, что осталось чистым из одежды вора, – рубашку хозяина.

– Что это? Рэт? Это ты? Что они с тобой сделали, Рэтик! – возмущенно закричал Фин, недоуменно взирая на странное, похожее на ежика создание, вопящее голосом его драгоценного крысика.

Пушистая шерстка зверька, на которого неуклюжий Макс опрокинул около часа назад сладкую колу, слиплась в колкие прядки и стояла торчком, придавая всегда опрятному и чистоплотному крысу какой-то хиповатый задиристый вид.

– Что вы сотворили с Рэтиком, изверги?! – потребовал ответа возмущенный владелец домашнего животного, впиваясь полным укора взглядом в Эльку и Макса.

Бессовестная девушка давилась от смеха, старательно прикрывая рот ладошкой, чтобы не травмировать чуткую душу вора, а вот у технаря вид был на редкость сконфуженный.

– Ой, это, наверное, он от колы, – смущенно признался Шпильман, не зная, куда спрятать виноватые, как у тысячи описавшихся щенков, глаза.

– Вы купали Рэта в коле? Зачем? – бурно возмутился Фин, пытаясь расчесать пальцами жесткую шерстку пострадавшего в неравной борьбе с напитком питомца.

– Нет, это случайно вышло, – очень-очень виновато вздохнул Макс. – Извини, а? Я, честно слово, не нарочно. Просто так получилось!

– Вот и доверяй вам после этого! Гении недоделанные! Как вы можете мирам помогать, если за одним-единственным крысом уследить не в состоянии? – проворчал вор, продолжая возмущенно пыхтеть, но орать на жертву, которая даже не пыталась оправдываться и целиком признавала свою вину, ему моментально наскучило.

– Мирам помогать проще, – честно высказал свою точку зрения технарь.

– Видно, купаться вам сегодня придется вместе, – заметила Элька. – Но пей лучше в одиночку, а то Рэт захмелеет и пойдет бить морду Максу.

– Не мешало бы ему накостылять, сапогу неуклюжему, – напоследок уже тихонько буркнул остывающий Фин и, бережно прижимая крыса к испорченной его липкой шерсткой рубашке, вышел из комнаты.

Макс глянул на Эльку и еще раз виновато пожал плечами, дескать, видишь, какой я неповоротливый, одни неприятности доставляю!

– Полагаю, теперь у мосье Фина достаточно забот, и времени на пустое беспокойство по поводу завтрашнего дня не останется, – не без удовольствия заявил до сих пор молчавший, чтобы не попасть под горячую руку, Лукас. Посмотрев на свои золотые часы с изумрудами, маг прибавил: – Пора и нам с вами, мадемуазель Элька, кое-что сделать.

– Ты же знаешь, если что сделать, а не «сиди дома и не мешайся под ногами», я всегда «за» ! – радостно подтвердила девушка, просто подскакивая с кресла. – Долго просить не надо. Шарль там небось уже заждался.

– Полагаю, его величество сейчас скорее спит, нежели несет вахту, ожидая вашего визита, мадемуазель, – не стал уходить от прозы жизни маг. – Но, как бы то ни было, поговорить с ним вам придется. Вот, возьмите!

Лукас стянул с мизинца золотой перстень с крупным ярко-зеленым камнем в окружении более мелких красных огоньков и протянул его Эльке.

– Поскольку ты знаешь, что я не ношу перстней с крупными камнями, то это не внезапный подарок от душевных щедрот, а какой-нибудь магический прибамбас в аренду, – сделала закономерный логический вывод Элька. – Так для чего он?

– Потрите центральный камень, когда начнете разговор с его величеством. Даже если кто-то захочет вас подслушать, все равно не сможет разобрать ни словечка, – рекомендовал предусмотрительный мосье.

– А как же ты? – спросила девушка, принимая аксессуар, переданный во временное пользование, и надевая его на указательный палец, единственный, кроме большого, с которого перстень не норовил моментально свалиться. А ведь руки Лукаса всегда казались Эльке такими тонкими и изящными!

– Мадемуазель, я же маг, – снисходительно улыбнулся Лукас, разведя руками. – И нашу предстоящую беседу с господином Форо смогу защитить от чужих ушей самостоятельно.

– Да, мой великий талант хаотической колдуньи на такие мелочи не разменивается, – гордо подтвердила Элька, слегка уязвленная этими словами.

– Разумеется, вы все больше нашим клиентам гробы рассылаете, – иронично согласился маг, не удержавшись от остроумной, на его взгляд, шпильки.

– Лукас, а в глаз? – деловито спросила Элька.

– Мадемуазель, ma cherie, ваша тонкая и чувствительная натура не позволит вам опуститься до такого вандализма, – уверенно сказал красавчик-мосье, но на всякий случай немного отступил от опасной девушки.

– Ты еще не знаешь, до каких высот вандализма я способна подняться, вспомнив детские годы, когда были биты моей не знающей пощады рукой все соседские мальчишки!

– Этот ваш уникальный талант предлагаю проверить на наших недоброжелателях, – тут же сориентировавшись, внес рациональное предложение Лукас.

– Выкрутился, изобретательный мерзавец, – кивнув в сторону мага, подмигнула Элька Максу.

– С прилагательным согласен, – деловито кивнул технарь, – а вот с существительным… Не слишком жёстко?

– Это я его поощрительно, – оправдалась девушка и, заявив: – Пока, мальчики, не скучайте! – нажала на перстень и исчезла из комнаты.

– Мадемуазель, а переодеться? – заглох возглас мага, тщетно пытавшегося воззвать к благоразумию Эльки.

Мадемуазель, загодя изучившая на плане из «Дорожного атласа» расположение дворцовых покоев, уже вторгалась в опочивальню его величества. Гигантских размеров комната, уставленная тяжелой громоздкой мрачной мебелью, все равно терявшейся на фоне кровати великанских размеров, никак не походила на спальню хрупкого юноши, но зато, видать, вполне соответствовала представлениям доримаверонцев, и в частности правящей религиозной верхушки, о спальне монарха. На огромной кровати, где легко было бы заблудиться, в правом ее углу смутно, в свете маленького углового ночника, такого массивного на вид, что проломил бы череп и мамонту, виднелся небольшой холмик. Шарль, как и предсказывал всезнайка Лукас, действительно спал.

Подбежав к кровати, Элька быстро запрыгнула на удивительно мягкий, – видно, на удобстве постели его величество все-таки смог решительно настоять в пику церковному аскетизму, – матрас, потерла перстень Лукаса и, интенсивно дергая тонкое шерстяное одеяло, позвала:

– Эй, Шарль, хватит дрыхнуть! Просыпайся!

Из-под одеяла показалась взлохмаченная голова заспанного юноши в белой ночной рубашке, отделанной кружевами. Лежавшие днем аккуратной шапочкой вокруг головы, волосы паренька сейчас стояли дыбом, придавая ему странное сходство с диковинным цветком одуванчика. Проморгавшись, Шарль прошептал с радостным удивлением:

– Госпожа Элька?!

– А ты кого ожидал увидеть? Полосатого слона? – ответила вопросом на вопрос девушка.

– Вы мне снитесь? – все еще не верил в реальность происходящего король, усаживаясь на постели. При этом Шарль выпростал из-под одеяла руки, на рукавах рубашки тоже были кружева.

– Ну вот еще, делать мне больше нечего, как всяким мальчикам сниться, – хихикнула девушка. – Если уж являться, то только въяве.

– Но что вы здесь делаете? – спросил юноша, с восторженным смущением разглядывая странный, но, наверное, естественный для богов и их посланцев наряд ночной гостьи – коротенькую кофточку и еще более короткую юбочку, потом Шарль вспомнил, что надето на нем самом, стушевался и вновь попытался натянуть одеяло под подбородок.

– Как это «что я здесь делаю» ? – всплеснув руками, возмутилась Элька, поерзав на матрасе. – Мы же обещали тебе обо всем рассказать, вот я и пришла! Кстати, а чего это ты под одеяло прячешься, холодно или меня испугался?

– Нет, что вы, госпожа, – криво улыбнулся король.

– А чего тогда? Стесняешься, что ли? Зря! Нелепых ночных рубашек я, что ли, не видела? – беспечно пожала плечами девушка.

– На королях? – уточнил Шарль, начиная улыбаться тому, как запросто с ним обращается посланница богов.

– Нет, поймал, на королях не видела, – вынуждена была честно признаться Элька. – Но я думаю, разницы никакой нет, вы все такие же люди, во всяком случае, снаружи, как и другие. И притом она очень миленькая.

– Ненавижу это слово, – признался юноша и стеснительно попросил: – Вы только госпоже Мирей об этом не рассказывайте, пожалуйста.

– Обещаю, – торжественно сказала Элька, понимая, что прекрасная эльфийка оставила серьезный след в сердце романтичного мальчика.

Успокоившись на счет сохранения тайны ночных облачений, Шарль, чье любопытство оказалось гораздо сильнее смущения, наполовину выполз из-под одеяла и поинтересовался:

– А что вы хотели мне рассказать?

– О, много чего, дружок! Я даже тебя кое о чем попросить хотела, – весело ответила Элька, покровительственно похлопав паренька по плечу. – Слушай! В первую очередь тебе привет и наилучшие пожелания от лорда Адрина Дрэя. Он и его многочисленное семейство – драгоценная супруга и все восемь отпрысков – живы, здоровы, прячутся в горах и дают приют всем спасенным драконам. Обосновались с удобствами в пещерах у маленькой плодородной долины, все, что нужно, получают от контрабандистов, ведут собственное натуральное хозяйство. Драконов в горах уже преизрядно, большую часть улова у Авандуса Дрэй и его люди отбивают. Теперь вторая новость. Сегодня мои коллеги и Дрэй нашли в глубинах горы настоящий храм Доримана. Храм очень старый, но чрезвычайно красивый. В ваших теперешних святилищах нет и тысячной доли силы, что до сих пор живет в нем. И понятно почему. Ваши жрецы уже который век вешают народу на уши лапшу.

– Что? – переспросил король, открывший от любопытства рот.

– Дурят вам головы, – исправилась Элька. – В том древнем храме и роспись, и тексты ясно говорят, что на самом деле ваш бог Дориман не человек, он сам оборотень-дракон. Черный Дракон! Дракон – защитник и покровитель мира Дорим-Аверон и всех кельмитор!

– Но тогда, значит, и священные книги и жрецы лгут нам? – потрясенно спросил Шарль; дитя своего мира, он никак не мог понять, как служители бога решились на столь чудовищный обман.

– Лгут, – задумчиво согласилась Элька. – Но вот специально ли? Вы уже многие века не принимали облик драконов и позабыли о своей сути, исказили древние тексты, извратили по неведению суть самой веры. Нет, не думаю, что жрецы знают, что проповедуют вранье, – честно ответила Элька. – Авандус ваш – типичный фанатик, но обманщиком я бы его не назвала, кажется, он искренне верит в то, о чем говорит.

– Вы расскажете им правду? – с надеждой переспросил юноша.

– Завтра будет великий день, – довольно улыбнулась Элька, подмигнув королю. – Правда сама покажет себя, мы лишь немножко поможем ей в этом. Мы, лорд Дрэй и ты, твое величество!

– Как? – благоговейно выдохнул Шарль, совершенно забыв про сон.

– С твоего разрешения, я на время заберу из дворца Зеркало Истинного Зрения. Оно нам очень пригодится для одного ритуала, – ответила девушка.

– Конечно, – охотно согласился юноша и для проформы поинтересовался: – Вам нужно письменное дозволение с королевской печатью?

– Как-нибудь обойдемся устным, – рассмеялась Элька. – Ты, светский владыка страны, разрешил, мы, не разглашая публично твое разрешение, им воспользовались и взяли, что нужно. Как думаешь, вряд ли кому-то из твоих подданных в праздничной суете приспичит взглянуть в Зеркало?

– В этот праздник вообще занавешивают все зеркала темной тканью, чтобы любование своей внешностью не отвлекало людей от мыслей о боге и искуплении грехов, а уж созерцание отражения в Зеркале Истинного Зрения жрецы и подавно никогда не одобряли, – с печалью ответил Шарль и горько добавил: – А теперь я буду думать, не для того ли велели сделать это жрецы, чтобы люди никогда не увидели правды.

– Истина хоть через тысячу лет, а выплывет на белый свет, – словно вслушиваясь в смутные отголоски былого, прошептала Элька.

– Вы мудры, госпожа, – склонил голову юноша, вновь вспоминая, что болтает как с давней приятельницей с посланницей богов.

– Не я. Эта мудрость одного из народов того мира, откуда я родом, – отказалась признавать чужие заслуги девушка.

– Вы мудры, если помните эту мудрость, – не согласился Шарль.

– Ах, дружок, хватит меня хвалить, пока мы ничего еще толком сделать не успели, – отмахнулась Элька.

– Вы уже начали – это главное. Идет истребление моего народа, вражда уже посеяна, госпожа, – серьезно возразил король, всматриваясь в лицо девушки своими все понимающими карими глазами, кажущимися в сумраке почти черными. – И, наверное, только правда сможет ее унять. Если что и сможет, то только она. Лекарство редко приятно на вкус.

– А ты тоже умен, парень, хоть и молод, – заметила девушка, заправив за ухо выбившуюся из прически прядь. – Наверное, мудрость и быстрое взросление – участь всех истинных королей. Конечно, мы надеемся, что завтрашний день положит конец истреблению драконов, и, хоть всегда остается риск неудачи, медлить нельзя, нужно действовать быстро.

– Вы – наша единственная надежда спасти мир от братоубийственной религиозной войны, а она обязательно разгорится, как только поползут слухи о настоящем храме Доримана. Вы должны рискнуть. Я прошу вас ради всего Дорим-Аверона, ради моего народа, пожалуйста, делайте то, что хотели, – очень торжественно попросил Шарль, схватив Эльку за руку, и скорбным шепотом добавил: – Я не хочу каждый праздник смотреть, как заживо сгорают люди, и в один из подобных дней взойти на костер сам.

Каким-то потаенным ехидным уголком сознания отмечая комичность этой ситуации: хорошенький паренек в кружевной ночной рубашке вещает о судьбе мира, девушка порывисто обняла Шарля и не менее торжественно ответила:

– Мы совершим все, что сможем, и ты тоже, Шарль. А теперь слушай, что ты завтра должен будешь сделать.

Элька инструктировала доведенного до нужной кондиции короля почти полчаса, подробно рассказывая ему о том, что должно будет произойти на площади и как он должен будет на все реагировать.

Поняв, что Элька не вернется, Лукас прекратил бесполезные вопли, надеясь от всей души, что мосье Эсгалу не приспичит проинспектировать текущие дела коллег. А не то за то, в каком виде беспечная девушка отправилась в Дорим-Аверон на ночное свидание с королем, попадет всем, и в первую очередь магу – недоглядел! Так что, решил мосье, сейчас самое время приняться за свои дела и исчезнуть из поля зрения бдительного воителя.

Ненадолго покинув зал, маг вернулся в него с большой плетеной корзинкой, прикрытой вышитым полотенцем, скрывавшим ее содержимое, но не аппетитные запахи, исходящие от него. Коротко салютнув Максу, Лукас нажал на перстень и тотчас переместился в нужном направлении, а именно туда, где сейчас находился жрец-покровитель Мануа Форо.

В скромной, но не лишенной комфорта комнате, в довольно потертом, широком кожаном кресле, удобно вмещавшем все его телеса, восседал, поставив ноги на маленькую скамеечку, обитую тканью, бедолага Форо, обреченный злодеем Авандусом на пост. Жрец бодрствовал в этот поздний час, с тоской разглядывая маленький кусок весьма черствого черного хлеба грубого помола и кружку воды, казавшиеся крохотными на массивном столе, привыкшем, как и желудок толстяка, к куда более роскошным трапезам. Скорбное бурчание в животе явно показывало причину бессонницы святого мужа, и это было не религиозное рвение.

– Разве угодное богу дело лишать человека пищи насущной? Не она ли, наполняя живот, дарует освобождение от забот телесных, дабы могли мы направить мысли свои на возвышенную стезю? – с ходу осведомился Лукас, материализуясь рядом с креслом жреца.

– И я мыслил так же, чадо, – тоскливо откликнулся Форо, даже не пошевелившись в кресле, – но архижрец рассудил иначе. На мудрость его уповая, стремлюсь справиться с искушениями слабой плоти и воспарить духом над бренным телом, ненасытно алкающим пищи.

– А я, многогрешный, рассудил иначе и, к источнику мудрости жреца-покровителя Мануа припасть возжаждав, счел, что ничто лучше беседы застольной быть не может, – скорбно вздохнул хитрый маг, демонстрируя глубочайшее раскаяние, и «ненароком» сдернул с корзинки полотенце.

Задвигались ноздри Форо, алчный взгляд голодающего устремился на корзину, в которой по запаху и очертаниям угадывались пара истекающих соком жареных птиц, окорок, толстые сардельки, головка сыра, пышнейшие булочки, несколько горшочков с паштетом и бутылки вина.

– Кто ты? Уж не Черный ли Дракон меня искушению подвергнуть сподобился? – в первый раз задавшись вопросом, а что, собственно, делает в его запертой комнате посторонний человек, слегка насторожился толстяк и, повернувшись вправо, подкрутил колесико лампы на столике рядом, потом, близоруко прищурившись, поднял хитрый взгляд на лицо мага.

Лукас польщенно улыбнулся, встряхнув кудрями, – еще бы, уже второй раз за сегодняшний день его принимали за великого бога, но незаслуженный комплимент принять отказался, скромно ответив:

– Нет, я всего лишь посланец богов, но не того, о ком ты толковал, жрец.

Только теперь Форо сообразил, на кого похож его ночной визитер, а сообразив, разом успокоился окончательно: раз с предложением перекусить к нему пришел сам посланец богов, жрец охотно разделит с ним трапезу. Даже сам Авандус, если пронюхает, возражать или карать хранителя Мануа не станет, не посмеет пойти поперек воли Совета богов. К тому же кушать хотелось просто отчаянно!

– Что ж, воля гостя – закон, – благостно признал жрец, сцепив на животике пальцы, пухлые, как те сардельки из корзины мага. – И во имя высшего призвания готов я нарушить свой пост, разделив с тобою трапезу и беседу.

Щелчком пальцев убрав жалкий ужин Форо, Лукас сноровисто сервировал стол аппетитным содержимым своей корзины. Толстяк неожиданно проворно вскочил со своего кресла и пересел на один из массивных коротконогих табуретов с мягкими подушками на сиденье, предложив магу занять второй.

И под прекрасное вино и вкуснейшую пищу, загодя выпрошенную предусмотрительным Лукасом у самобранки, потекла содержательная застольная беседа. Ведя разговор, мосье убедился в том, что лорд Дрэй говорил правду, толстяк жрец не был дураком, он живо схватывал все то, что счел нужным поведать посланец, задавал резонные вопросы, внимательно выслушивал ответы и снова спрашивал. Карие глазки Форо горели неподдельным интересом, и не только к накрытому столу. Он жаждал знаний не меньше, чем пищи, и ясно понимал, что истина часто совсем не то, что ты хочешь слышать.

Когда на столе остались лишь крошки и косточки, жрец-покровитель Мануа ублаготворенно вздохнул, аккуратно вытирая салфеткой жирные пальцы, и прочувствованно сказал:

– Я верю тебе, посланец, душа моя хочет верить тому, что ты говоришь, ибо болит за народ Дорим-Аверона, но ты требуешь от меня немалого мужества для рискованного деяния.

– Это так, – честно согласился маг, понимая, что время лукавства вышло.

– Я согласен, но ставлю одно условие, – решительно выдохнул Форо, вздрогнув всеми своими телесами.

– Какое? – ничуть не удивился этому вполне человеческому повороту разговора Лукас, ожидавший, что толстяк, до безумия боящийся Авандуса, сейчас начнет вытребовать гарантии собственной безопасности.

– Покажи мне забытый храм, ведь это тебе по силам! Можешь? Я хочу быть первым жрецом, увидевшим его величие! – попросил Форо, пылая искренним религиозным рвением.

– Пойдем. – Вот теперь мосье Д’Агар, редко сталкивающийся с благородством людской натуры, удивился по-настоящему. – Возьми меня за руку.

Жрец, не мешкая, схватился за рукав камзола мага. Лукас нажал на перстень, и вот уже посетители вступили в подземный храм драконов.

– Вот оно, святилище бога, которому я всегда служил, которого искал в своем сердце и душе, бога радости и жизни, – взирая на яркие фрески храма, улыбнулся толстяк. В глазах его стояли слезы. – Спасибо тебе, Дориман, за эту милость, за то, что я сподобился дожить до этого великого дня! Спасибо и тебе, посланец богов, за это диво! Если мне суждено завтра погибнуть, я умру счастливым!

– Не надо, – вежливо попросил Лукас. – Ваша смерть, жрец-покровитель, не вписывается в наши планы, да и его, я думаю, тоже. – Маг кивнул в сторону улыбающегося Доримана.

Кажется, Дориман кивнул, по храму снова, как давеча, пронесся легкий ветерок, огладивший лысину Форо, и жрец расплакался, как ребенок, наконец вернувшийся домой.