Глава 11
Утренние радости, или О магах, конях-убийцах и ростовщике

Не знаю, что снилось Лаксу, а только когда мы утром повстречались у дверей, он слегка покраснел и на секунду отвел глаза. Тоже, наверное, ночью не мишек Гамми разглядывал. Завтракать мы спустились в нижний зал трактира. Самсур и Влариса давно были на ногах и вовсю гоняли прислугу, впрочем, и сами работали как минимум за троих. В помещении уже сидели первые посетители.

Не в пример многим заведениям, распахивающим двери после обеда или вообще ближе к вечеру, «Три сапога» работали с утра и до глубокой ночи, так что всякий, пожелавший отведать потрясающей стряпни хозяйки, мог заглянуть на огонек. И заглядывали, я обнаружила, что трактир, пусть и расположенный отнюдь не в лучшем районе города (на более престижное место у владельцев не хватило первоначального капитала), пользуется заслуженной популярностью.

Стол выбрали у стенки. Лакс поболее меня старался не привлекать ненужного внимания, потому на свободные места в центре зала мы не польстились. Я мельком изучила публику (всегда обожала исподтишка разглядывать посетителей кафешек). Народ наворачивал пышущую паром похлебку: четверо стражников, судя по их разговорам, отдежуривших в ночь; парочка весьма фривольно одетых девиц утомленного вида с густым слоем грима, символизирующим косметику, клевала носом у тарелок, а не хихикала и не выпячивала свои прелести, как это обыкновенно делают у нас, если стремятся привлечь к себе внимание. Завтракали два скромно одетых господина, мне показалось, мелкие служки. Они не шиковали, довольствовались кружками и тарелкой с нарезанными мясом, сыром и хлебом. Пузатенький, отнюдь не бедный с виду приезжий торговец, наш сосед по этажу, лопал разом из десятка мисок, тарелок и блюдечек.

А за еще одним угловым столом, как раз напротив нашего, сидел роскошно одетый мужчина. Вот только если встреченный мною граф Кочерыжка казался именно разряженным, этот носил свой камзол цвета темного кофе с молоком, из-под которого нежными светло-кремовыми волнами спускалась кружевная рубашка, с изящной небрежностью. А еще от этого человека веяло чем-то таким… Нет, вовсе не одеколоном или хорошим вином, хотя на столе с завтраком стояли бутылка и тонкостенный, следовательно, весьма ценный бокал. Я нахмурилась, пытаясь сообразить, чем именно кажется мне необычным этот господин с длинным, вовсе не красивым, но вполне приятным, породистым, как у борзой с отличной родословной, лицом.

А мужчина тем временем повернул голову к нам. Длинные волосы взметнулись, как уши у спаниеля, рот расплылся в радостной, почти ликующей улыбке. Прихватив тросточку с резным набалдашником, незнакомец двинулся в нашу сторону. На секунду его заслонило объемистое тело Вларисы, лично обхаживающей своего любимца и меня заодно, а когда трактирщица отчалила, оставив стол, полный еды, в нашем распоряжении, оказалось, что господин с тросточкой стоит в шаге от нас.

— Утро доброе, — он улыбнулся, показав великолепные, ну может быть, чуть крупноватые для человека зубы, — магева! Как приятно встретить коллегу! Вы простите мою вольность, я так, без приглашения! В здешних краях меня именуют просто — Лорд. — Продолжая вещать и лучиться радостью, мужчина придвинул себе стул и сел, отставив трость.

Так вот ты какой, северный олень! Передо мной сидел первый местный маг! Я ответила ему заинтересованным взглядом, ликуя от того, что не только местный люд, но и местные маги сочли меня магевой, а значит, какого-нибудь нежданного обвинения в самозванстве можно не опасаться. Вблизи маг не казался таким молодым, как издали, мелкие, едва заметные морщинки у глаз и носогубные складки говорили о вполне зрелом возрасте собеседника, отлично сохранившегося то ли благодаря здоровому образу жизни, то ли благодаря использованию волшебства. Вряд ли тут процветала пластическая косметическая хирургия.

— Давненько в Патере мне не встречались владеющие тонким искусством, — пожалел то ли город, то ли самого себя волшебник, одним жестом переправив со своего столика бутылку и бокал, как видно, настраиваясь на приятную продолжительную беседу.

— К сожалению, мы спешим, сразу после завтрака ждут срочные дела, — на грани грубости и откровенности заявил Лакс. Сами по себе слова, может, были лишь самую малость нетактичными, а вот то, как приятель выплюнул их из себя, казалось почти наглым. Интересно, чего он так взбеленился, ишь, глазами сверкает? Вроде бы маг вел себя вполне вежливо или… неужто ревнует?

— А ваш слуга весьма дерзок, магева. — Мага с типично собачьей кличкой Лорд позабавил выпад Лакса.

— Может быть, потому, что он не слуга, а друг, — спокойно ответила я.

— Даже так? — Бровь мужчины изогнулась совершенно причудливым образом, будто могла принимать любое положение на лице.

— Оса! Почему ты меня не разбудила? Я проспал завтрак! — возмущенно завопил Фаль, пикируя мне на плечо прямо с лестницы. Бешено затрепетав крылышками, мотылек попытался затормозить и едва не рухнул в кружку местного чего-то, наверное, чая, потому что пахло от него травяным сбором и медом. Я подхватила приятеля обеими руками и удержала от горячего купания. Свариться бы сильф не сварился, но намок и еще более разворчался бы точно.

— Не расстраивайся, несколько крошек мы бы тебе оставили, — ухмыльнулся Лакс.

Сильф возмущенно фыркнул и принялся по-хозяйски расхаживать вокруг тарелок, жадно принюхиваясь и выбирая, какое из блюд первым падет жертвой его аппетита. На постороннего он настороженно зыркнул лишь раз, учуял волшебную силу, но ничего говорить не стал, целиком положившись на меня.

— Однако у вас очень интересные спутники. — Длинное лицо мага стало еще более удивленным и длинным. — Впервые вижу несвязанного заклятием молодого сильфа в компании магевы.

— Лакс и Фаль мои друзья, — снова повторила я, — а не слуги. Такая вот я оригиналка, маг, предпочитаю, чтобы со мной дружили, а не прислуживали моей персоне.

— Своеобразный взгляд на жизнь, магева Оса, — признал тот, потирая пальцами подбородок. — Возможно, я когда-нибудь последую вашему примеру и заведу компаньонов, должно быть, забавно попробовать такое вместо жизни в одиночестве. Впрочем, ваш выбор весьма удачен: потомок эльфов и сильф проживут куда больше обычного человека, не придется быстро подыскивать замену… И излучение вашей силы под стать вашим суждениям, столь же оригинально. Мне хотелось бы узнать, какими приемами вы пользуетесь для сотворения заклятий, могли бы обменяться опытом.

— Вряд ли наши стили совместимы, — предположила я, торопливо откусывая кусок румяной булочки, посыпанной какими-то толчеными орешками, пока Фаль, решивший сегодня пройтись (в прямом и переносном смысле этого слова) по хлебу, не слопал всю сдобу. Попутно раздумывала над восхитительными словами, соскользнувшими с языка Лорда, словами, намекавшими на долгую жизнь обладателей магическими способностями. Не то чтобы я хотела жить вечно, но жить столько, сколько хочется, а не столько, сколько отведено физическими законами износа органической оболочки, меня бы устроило. Интересно, на пришлых магов эта закономерность тоже распространяется? Или для продления жизни нужны специальные чары? Впрочем, еще будет время подумать, пока раскрывать свои карты перед первым встречным волшебником не хотелось. Не то чтобы Лорд вызывал у меня антипатию, но так же, как, едва познакомившись с Лаксом и Фалем, я поняла — вот они — мои, так и посидев пару минут рядом с магом, осознала — он чужой. Пусть довольно милый, одинокий и радующийся встрече с коллегой, но все равно чужой и своим никогда не станет. Слишком отстранен от жизни, словно нарочно пытается как можно меньше соприкасаться с людьми, вроде бы не хамит, даже не слишком надменничает, но всем своим видом дает понять, что он неизмеримо выше. Хоть к людям его и влечет, наверное, как человека могло бы тянуть к пушистым щенкам и котятам: забавные комочки, умилительные мордочки, как с такими не поиграть, может, даже полечить заболевшую лапку или животик, но только когда ничем другим руки и голова не заняты. Лорд будто бы был тут, в трактире и в то же время находился где-то очень далеко. Люди видели в нем мага, но подойти или попросить о чем-то, как, допустим, меня в Кочках, явно побаивались. Впрочем, может быть, так и надо держать марку? Тот, кому действительно надо, решится и через свой благоговейный ужас переступит, а по пустякам беспокоить не станут.

— Магева! — к нашему столу пробрался через заднюю дверь белый как мел парнишка-конюх, оглянулся, будто проверяя, нет ли за ним слежки, и, нагнувшись к самому уху, панически громко зашептал: — Ваш жеребец человека убил! Что делать-то?

— Быть такого не может, — не слишком уверенно заявила я, вспоминая финты коня под чужим наездником. — Если только какой-то болван на нем прокатиться задумал или увести?

— Не-э-э, — замотал головой паренек с такой силой, что я испугалась за сохранность его позвоночника. — Мы с утра пришли корма подбросить, а он, торговец, то есть постоялец наш, лежит не двигается!

— Пошли покажешь, — скорбно вздохнула я и поднялась из-за стола.

Оставалось радоваться только тому, что живот почти пуст. Никогда раньше настоящих покойников, не своей смертью ушедших, вблизи не видела, вдруг оскандалюсь? Не то чтобы боялась или всеми силами старалась этих зрелищ избегать, просто не доводилось. Словом, глазеть на труп мне не хотелось совершенно, никогда не понимала странных типов, жадных до зрелищ такого рода. Мне острых ощущений хватало и без жмуриков, вон, в любой день и любой час по ТВ можно ужастик по вкусу отыскать, сиди да любуйся, если подрожать для разрядки охота.

Мы все, даже Лорд, изъявивший желание составить компанию, потихоньку выбрались через черный коридор на двор и прошли в конюшни, где у входа переминались с ноги на ногу мужчина и мальчонка-конюший. Примерно посередине длинного ряда стойл прямо на соломе валялся он. Дэлькор, учуяв меня, поднял морду и радостно заржал. Его стойло находилось аккурат напротив лежащего типа. Я набрала полную грудь воздуха, не хватало еще малодушие при посторонних магах проявлять, и решительным шагом приблизилась к толстопузому, перепачканному, словно прополз все окрестные лужи на животе, мужику. На бледном лбу багровым светом наливался лунообразный отпечаток подковы. К счастью, никакого особенного запаха разложения или крови не наблюдалось, вонь же, обычная, человеческая, была вполне терпимой, вон, даже кони не шарахались. А я что, трусливее лошади?

Отвернувшись от покойника, облегченно выдохнула и сделала заявление для прессы:

— Если его кто и убил, то не мой конь, Дэлькор не подкован! Он эльфийский конь, а эльфы своим лошадям копыта особой смесью покрывают, чтобы не стирались. Так что можете ноги у других животных пересмотреть, сличить отпечатки и пойти попугать уголовной ответственностью кого-нибудь другого.

— Зачем пугать? Этот пьянчуга жив, получил копытом в лоб и заснул мертвым сном, — просветил общество Лорд, едва глянув на «труп» и иронично скривив губы, вероятно, не одобряя пьянства.

— Так вот почему лошади не буянили! Они ж мертвяков завсегда чуют! — схватился за голову самый старший из конюхов, кляня себя за бестолковость.

Лакс не побрезговал, зашел с другой стороны и мастерски пнул «покойничка» ногой в ребра. Тот сонно ругнулся, дернулся и перевернулся на бок, подложив руку под голову, а на освободившемся от массивных телес месте мы углядели здоровенную пустую бутыль. Фаль слетел понюхать ее горлышко, неудержимо расчихался и вверх пошел уже по кривой.

— Самсур меня убьет, — жалобно констатировал паникер, на цыпочках приблизившись к нашей компании и убедившись: его воистину не разыгрывают, «труп» живехонек и потому является не вещественным доказательством и жертвой преступления одновременно, а дебоширом, загромождающим проход и препятствующим работе.

— А Влариса воскресит и прибьет снова, — довольно поддакнул Лакс, отыгрываясь за несколько минут беспокойства. Имевший проблемы с законом парень не хотел пересекаться с власть предержащими субъектами вновь по столь щекотливому поводу.

— Мы не будем вас закладывать, — довольная тем, что трагедия обернулась фарсом, пообещала я, обняв своего оправданного коня, тот тут же принялся лизаться и подставлять морду, чтобы его почесали и погладили.

— Это тоже ваш друг, магева? — с каким-то исследовательским и, я почти уверена, чуточку завистливым интересом полюбопытствовал маг, наблюдая за нашими нежностями.

— Похоже, что так, — призналась я ему и самой себе заодно в очевидном факте: рыжий проказник успел забраться мне в сердце и потоптаться по нему неподкованными копытами. — Сама рыжая, вот рыжих и люблю, ничего с собой поделать не могу!

— Значит, и меня любишь, Оса? — тут же умильно уточнил Фаль, приникая крылышками к моей щеке.

— А как же! — ответила я. — Тебя особенно!

Зеленые глазищи сильфа заблестели подозрительно ярко, то ли от избытка чувств, то ли сказался крепкий запахан браги из бутылки, ударивший по мозгам мотылька. Пусть жрать он горазд, но сколько алкоголя может вылакать мой маленький приятель, мы еще не проверяли, и экспериментировать в этой области не хотелось. Насколько помню, у пчел после выпивки нарушается координация, а при том, с какой скоростью носится Фаль, это могло стать опасным не только для окружающих, но и для него самого.

Выслушав мое признание, сильф замурлыкал как котенок и крепко обхватил меня крохотными ручками.

— Но весь свой завтрак, как ни подлизывайся, все равно не отдам, — шутливо продолжила я, выходя из конюшни и возвращаясь к столу.

При помощи сильфа (его аппетит весьма способствовал ускорению процесса) мы быстро закончили завтрак и, распрощавшись с Лордом, вышли прогуляться. Правда, исходя из содержимого сумки Лакса, у нашей прогулки была вполне определенная цель, но делиться ею с магом никто из нас не собирался. Мы ограничились согласием поужинать с новым знакомым вечерком, тем паче что он обещал угостить нас за свой счет. Отказывать Лорду в такой малости даже вору показалось неуместным.

Насчет некоторой неприглядности района, в котором располагалась торговая точка нужного нам Изара, Лакс не соврал. По мере продвижения в глубины Патера улицы превращались в улочки, становились все темнее и изгаженнее, а дома делались все мельче, теснее жались друг к другу, потом стали попадаться совсем заброшенные и вовсе превратившиеся в развалины, из которых уже было вытащено все хоть сколько-нибудь ценное. Но и тут мой статус магевы явился своего рода охранной грамотой. Нам даже не пришлось полагаться на таланты и воровской жаргон Лакса, стоило вышедшим навстречу «господам» зловещего вида почуять, с кого они собирались стрясти деньжат, шваль любого пошиба уважительно кланялась и исчезала в ближайшем переулке. Вот это дипломатическая неприкосновенность! Я снова немножко загордилась собой, а вор, кажется, напротив, малость приуныл, ведь ему так и не довелось продемонстрировать свои способности телохранителя. Впрочем, народ нам действительно почти не попадался, ибо активная жизнь в здешних краях, как у вампиров, начиналась ближе к ночи, старики и женщины с потухшими глазами в счет не шли. А все, кто работал в дневное время, уже успели расползтись по местам. Но блуждали мы недолго, вскоре Лакс остановился перед криво заколоченными дверями того, что с некоторой натяжкой можно было бы счесть крохотной лавчонкой, пережившей период своего расцвета лет эдак — дцать назад, а теперь и вовсе покинутой владельцем в поисках лучшей доли, возможно, даже в иных мирах.

Вор немного потоптался у двери, а потом дернул за кончик какой-то гнилой на вид веревочки, высовывающейся из досок слева от двери.

— Лакс, а ты уверен, что это заведение еще функционирует? — недоверчиво уточнила я, чуя только запахи запустения, сырости и гнили. Может, поэтому лавку и не растащили на дрова?

— Подожди, Оса, — ухмыльнулся вор.

— Уговорил, — согласилась я, Фаль взлетел и принялся осматривать хибарку, зажатую с двух сторон такими же убогими домишками.

Через пару минут после того, как он дернул веревочку, Лакс сжал руку в кулак и простучал на двери какую-то маршевую мелодию. Почти тут же, хоть я и не слыхала никаких звуков изнутри, дверь вместе с приколоченными к ней досками чуть приоткрылась, и грубый мужской голос заявил:

— Пароль давно сменили, с ножиком в кишках погулять захотелось, Лакс?

— Я же знаю, как ты меня любишь, Бор, вот и решил рискнуть! Впусти нас, Изар не пожалеет, зуб даю! — весело откликнулся вор.

— Как бы тебе со всей челюстью расстаться не пришлось, — грубовато ответили из-за двери, но отверстие стало шире.

Мы смогли протиснуться в сырую темноту. Дверь бесшумно затворилась, но света никто так и не зажег, зато довольно сильные руки развернули меня и подтолкнули куда-то вправо, потом влево, вниз по лестнице, вверх и снова прямо. Сначала под ногами было дерево, потом камень. Что у них тут, катакомбы нарыты, что ли? Вот уж игры графа Монте-Кристо! Сделав не меньше десятка шагов, остановились перед стеной. Кто-то запыхтел по левую сторону от меня, крякнул, и часть стены отъехала в сторону, открывая вид на довольно просторную комнату, пол в которой был застелен толстым ковром, а стены тоже закрыты, нет, не коврами, это называется гобелены — плотные паласы с вытканными на них пейзажами. У чего-то, похожего на мангал, наверное, это была жаровня с углями, грел худенькие лапки маленький, похожий на птичку старичок. Сходства с пернатым добавляли почти круглые глазки, похожий на клюв нос и седой хохолок на голове — все, что осталось от шевелюры. Одет дедулька был в мягкий даже на вид желтый халат и тапочки с загнутыми носами, выглядывающими из-под полосатого пледа. На коленях у старичка лежали толстая книга и лупа, рядом стоял столик с горячим чайником, чашка и тарелочка с маленькими печеньями.

Приведший нас в комнату субъект, напротив, оказался настоящим громилой, однако разница со стандартными киношными образцами все-таки была. Вместо пустых дырок, через которые можно было бы рассмотреть затылок, в глазах бугая проблескивал отсвет интеллекта и чего-то, похожего на мрачноватый юморок. Впрочем, все эти косвенные признаки добродушия вполне искупались здоровенной дубиной в руке и ножом вроде мачете на поясе.

— Кого это ты привел, Бор? — Головка с хохолком повернулась в нашу сторону. — Так, так, — худенькая лапка нежно погладила плед, — Лакс, давненько не виделись, голубок… и магева. Занятно-занятно, ну что ж, присаживайтесь!

Мы сели в кресла напротив Изара, Бор закрыл лаз и встал за креслом хозяина. Фаль собрался было проверить содержимое блюдечка с печеньем, но я, сделав вид, что поправляю выбившуюся прядь, ухватила проныру за крылышко и оставила на плече.

Кресла в доме скупщика краденого (если называть вещи своими именами) оказались первыми встреченными в новом для меня мире предметами мебели данной категории. Сидеть, утопая в глубоких и мягких подушках, оказалось неожиданно удобно, впрочем, я учла и другое: случись нам действовать быстро, вряд ли мы смогли бы вскочить с таких сидений в один миг. Было ли это недостатком? В данном случае вряд ли, поскольку резать нам горло Изар не собирался. Появление нежданных гостей настолько заинтриговало старичка, что он простил и явку без пароля, и некоторую бесцеремонность вторжения.

Вообще в столь почтенном возрасте и при довольно хилой конституции, полагаю, в жизни дедульки сохранилось мало истинных удовольствий. Хорошенько поесть уже не позволял желудок, прогуляться — ослабевшие ноги. Так что лишь радости интеллектуальные, а именно — удовлетворение любопытства, не потеряли новизны и привлекательности. Мы принесли в его дом не столько возможность увеличить капитал, сколько загадку.

— Лакс высказал утверждение, что лучше вас, почтенный Изар, никто не оценит тех предметов, которыми мы располагаем. И теперь, — мои глаза указали на лупу и книгу, — склонна ему верить, — призналась я, начиная разговор.

Старик польщенно закудахтал и склонил голову, прося меня продолжать.

— Мы намерены продать часть имеющихся вещей, но оценить хотели бы каждую, разумеется, ваш труд будет щедро оплачен, — завершила я коротенькое вступление.

— Ну что ж, давайте посмотрим, — согласился Изар, сделав знак телохранителю убрать книгу с его колен. Лакс облегченно выдохнул, часть напряжения из позы охранника ушла, значит, нас не собирались вышвыривать за дверь в ближайшую пару минут, не считаясь с магевским титулом и истекающими из него привилегиями. Мне почему-то казалось, что вполне бы могли. Да, вероятно, Бор испытывал некоторую настороженность, даже страх, но, как преданный пес, выполнил бы любой приказ господина, не считаясь с последствиями.

Вор развязал ремешки на сумке, аккуратно достал и передал оценщику первую порцию добычи — кубок и блюдце. Изар задумчиво сдвинул редкие кустики бровей и, полуприкрыв глаза, сразу прокомментировал:

— По виду работа эльфийская. — Худенькая лапка сжала ручку лупы, рассматривая через увеличительное стекло кубок, дедулька добавил: — Период княжения Альглодиэля, конец Великой войны.

Удивляясь точному знанию предмета, проявленному Изаром, я попутно отметила, что в любом государстве была, а возможно, и не одна, великая война, оставившая такой значительный след, что люди даже не называли дат или особых примет, просто говорили «великая война», и всем все становилось понятно. Да, прав был какой-то историк, имени уже не припомню, что вся история человечества — это история войн.

— Неплохо сохранились, хороший мастер может выправить дефекты, — дал еще одну справку Изар, кивнул сам себе и отложил вещи, бережно, скорее ласково, чем алчно, погладив примятый бок кубка. — Если желаете, я приобрету их для своей коллекции.

— Отлично, — просиял Лакс и полез за следующей долей нарытого с помощью лозы и лопаты в эльфийских развалинах.

Жадное любопытство Изара сменилось настороженностью, дедуля нахмурился, задумчиво пожевал губами и промолвил:

— Я никого, а тем более магеву, не хочу оскорблять пустыми подозрениями, а потому спрошу открыто и желал бы услышать ответ — откуда вы взяли эти вещи?

— Думаю, название Тень Ручья вам говорит о многом? — уточнила я.

— Айсо ла Валисс? — переспросил старик, употребив настоящее название дворца, и кивнул, хохолок на макушке печально качнулся. — Погибшая красота, руины славы Дивного народа…

— Официально земля принадлежит Хавалу, но ничьим непосредственным владением не является, а значит, то, что мы смогли отыскать на месте некогда великолепного дворца, является нашей собственностью по человеческим законам. Кто первый встал, тому и тапки! Что же касается эльфов, они о наших изысканиях осведомлены и никаких претензий не имеют. Я успокоила вашу совесть, почтенный Изар?

— Вполне, уважаемая магева, — кротко улыбнулся старичок, — полагаю, никто, лишенный магического дара, не смог бы найти в Айсо ла Валисс ничего, кроме камней и травы?

— Пожалуй, — согласилась я, вспомнив, как пришлось побегать по развалинам, выискивая доступные частички клада, и мы были реабилитированы.

Дальше дело пошло быстрее, Изар увлеченно рассматривал наши сокровища, изредка отпускал комментарий по поводу редкости или стоимости предмета. Главным достоинством оценщика я сочла то, что он не был настроен на долгие, так обожаемые лавочниками игры в «кто кого переторгует». Никогда не любила этого занятия. Понимаю, конечно, что зря, глупости, но не могла через себя переступить, обыкновенно никакого азарта не чувствовала, лишь унижение при одной мысли о неизбежности подобного спора, хотя в любой другой ситуации не стеснялась отстаивать свою точку зрения или качать права. В магазинах мне было проще: есть вещь и ценник на ней. На базаре я либо платила названную цену, либо сразу уходила, понимая, что шмотка мне не по карману.

Словом, старый торговец пересмотрел весь наш «хабар» и назвал сумму. Мы с охотой оставили у него все, что намеревались продать, отложив для себя лишь некоторую часть содержимого ларца. Ювелирные изделия весили меньше монет, а стоили куда больше, иметь их при себе на всякий случай Лакс счел выгодным. Я не слишком понимала в выгоде, но тоже сочла наш поступок разумным по той простой причине, что мне — ну что я, не девушка, что ли? — очень хотелось немного поносить восхитительные побрякушки.

Изар еще раз все подсчитал, голова старика работала получше калькулятора (все вычисления производил в уме, никаких там математических действий в столбик на бумажке), и услал Бора за деньгами. Телохранитель почти удивился, даже наморщил лоб, вероятно, другим клиентам ростовщик не оказывал такого доверия, не оставался наедине, но спорить с хозяином не стал: кто платит, тот и заказывает музыку. Бугай ушел, но довольно скоро вернулся с весьма приличным мешком, издавшим при соприкосновении с полом глухое позвякивание.

Лакс не то чтобы для проверки, а только соблюдая ритуальную формальность, взял из мешка первый попавшийся кожаный кошель, распустил тесемки и тщательно пересчитал содержимое, потом проверил количество кошельков. Все сошлось, значит, Бор умел не только лупить дубинкой по головам. Однако целая груда наличности у наших ног значила и кое-что еще. Старый Изар отнюдь не бедствовал. За один раз он вывалил клиентам очень-очень приличную сумму, и даже если учесть, что от нашей сделки дедулька внакладе не остался и мог бы перепродать приобретенные вещи с собственной наценкой, все равно столь значительный оборотный капитал не мог не вызвать невольного уважения.

Становились понятны все меры предосторожности: катакомбы, телохранители, тщательная маскировка. Если ты не самоубийца, обладая таким богатством, быстро научишься осторожности, а, учитывая возраст Изара, я бы сказала, что эту науку он усвоил на «отлично». Кстати, я подумала еще и о том, почему при таких доходах торговец обосновался в столь жалком районе. Укрывается от налогов, тут проще вести дела или просто привык? Впрочем, вызывать Изара на откровенность не стала. Расследование частной жизни пожилого ростовщика не в моей компетенции.

Нас проводили на выход, не знаю, тем же путем или другим. Насколько хорошо я определяла время, настолько же плохо ориентировалась в темном замкнутом пространстве. Оставалось только надеяться, что после всех наших душевных разговоров милый дедушка Изар не велел охраннику тюкнуть клиентов по головам и забрать денежки. Надеялась я не зря, моя вера в лучшее в людях на сей раз не подвела. Бор вывел нас на улицу, коротко кивнул на прощанье и бесшумно закрыл дверь.