ГЛАВА 2
Маленький, но очень ответственный поручений, или Снова начало пути
— Я, — скромно улыбнулся Гарнаг и повернулся к нам вполоборота.
При этом плащ бога Справедливого Суда несколько распахнулся, демонстрируя свое содержимое в полной красе. Ну, вы поняли, кроме самого мужчины в натуральном виде, под роскошным золотым черноузорчатым полотнищем ничего не было.
— А что, перемещение лошадок из мира в мир сожрало весь энергоресурс и на создание одежды ничего не осталось? — беспечно посочувствовала я, делая вид, что и не интересен мне вовсе этот культурист, и ничего-то я под его накидкой высматривать не собираюсь, и вообще, у меня Гиз есть. Вот! Да, Гиз, между прочим, тоже думал, что он у меня есть, и потому взирал на бога с натурально настороженным неодобрением.
На морде лица Киза было все то же плюс куча недоверия и опаски. Зато Кейр благоговел за пятерых и, наверное, не кинулся на колени и не начал молиться только потому, что молиться с мечом, котелком и сковородой в руках несподручно. Атрибутика не настраивает на богомольный лад.
Положение спас Фаль. Зависнув между богом и нашей кодлой, сильф жалобно потребовал:
— Завтракать будем?
Устами малышей глаголет истина! Правильно-правильно! Боги богами, а завтрак по расписанию!
Золотоглазый на сильфа насмешливо так зыркнул, но ругаться или молниями швыряться с целью испепеления не стал. Может, и хотелось, но по должности не положено, ибо справедливый.
— И правда, давайте поедим, а потом уже разборки устраивать будем, — обреченно согласилась я, чуя… хм… нутром, что опять из-под меня Гарнагу чего-то понадобилось. Вот ведь ушлый, и в другом мире откопал. Или… эй, а может, он беспокоился, как бы чего с нами не случилось, на помощь ринулся, а я про хорошего человека, вернее бога, плохо подумала. Надо исправляться. Поругаться всегда успеем. — Эй, о боже, — позвала я плащеносца, — ты омлет кушать будешь? Кейр всегда с двойным запасом готовит, тут на всех хватит.
— Буду, служительница, — усмехнулся Гарнаг, — за едой и о делах потолкуем.
— А после твоих рассказов о делах от аппетита у меня что-то останется? — скептически уточнила я у бога.
— Если нет, то мне больше достанется, — оптимистично заверил этот стервец и милостиво кивнул Кейру, дескать, давай, раскладывай уже, дозволяю.
— Если ты кушать не захочешь, я за тебя доем! — отважно пообещал мне Фаль, совершая круг почета у моей миски, содержимое которой мы с сильфом привычно делили по-братски, то есть один к трем, и не подумайте, что мне доставалась большая часть.
Гиз и Киз, сохраняя настороженное молчание, присоединились к трапезе. Благо в вещах моего киллера нашлась запасная миска для брата, а Кейр пожертвовал от щедрот одну из ложек. Откуда Гарнаг вытащил свою посудину с отколотым краешком и ложку с черенком, обгрызенным кем-то зубастым, я как-то проглядела.
Чай в котелке заваривался над костерком, пока мы ели омлет. Вернее, я ковыряла, Фаль лопал, киллеры питались, а Кейр давился, потому что смотрел только на своего бога. Хорошо еще, что тут омлет не принято есть вилками, а то мой драгоценный телохранитель вполне мог бы заработать тяжелую бытовую травму, ненароком ткнув себе острыми зубьями мимо рта.
После уничтожения порции омлета, милостивого кивка повару и пары глотков горяченного травяного взвара Гарнаг изрек:
— Вы воистину оказались на Нертаране магией колодца желаний.
— Ну, что я тебе говорила?! — подмигнула задумчивому Кизу.
Каким-то он заторможенным стал или, вернее сказать, затаенным. Ну и правильно, если не знаешь, как вести себя с незнакомыми богами, лучше не высовываться лишний раз, чтобы не огрести по полной программе. Это я мудро поступать не умею, наверное, магевам не положено или в далеком детстве объяснить забыли, что таких вот дядек в плащах на голое тело положено бояться и обходить за три версты.
— Ага, а какой тебе интерес? Лошадок привел в рамках благотворительной акции «помоги магеве» или что-то другое? — бойко спросила я у бога.
— Другое, — перестав улыбаться и выпендриваться, глуша обаянием, промолвил Гарнаг. — Вам не вернуться назад, пока загаданное желание не исполнится, эта очень странная и древняя магия вод не от истоков Вальдина, но от течений Вселенной.
— Чего-то ты, Герасим, недоговариваешь, — пробормотала я одно из своих любимых присловий, изо всех сил дуя на горячий настой в кружке.
— Я, Гарнаг, известный на Нертаране как Гар Справедливый, прошу тебя, служительница, помочь Артаксару.
Гиз и Киз синхронно вздрогнули, будто одним этим словом им вогнали по клинку в сердце, точно по рукоять, да еще и в ране повернули.
— Это кто такой? — залюбопытничал Фаль, беспечно болтая ногами у меня на плече.
— Страна. Помогая ей, вы, по всей видимости, исполните и желание, загаданное у колодца, — коротко ответил бог, почесал гладкую щеку и почти пожаловался: — У меня плохо с предвидением, но на этот раз зов судьбы был настолько сильным, что ошибиться невозможно.
— Не могу ни согласиться, ни отказаться, — ответила я на острый выжидательный взгляд Гарнага. С его фирменной желтоглазостью получался натуральный двуногий Тигра в засаде. — Слишком мало информации. Расскажи для начала, что происходит, какой такой помощи ты ждешь от нас?
— Спаси Артаксар, магева, он погибает, — просто сказал бог.
— А разве спасение в таких масштабах не божественная задачка? — сам собой нарисовался острый вопрос. Запила я его глотком взвара, перешедшего из состояния «крутой кипяток» в «очень горячо, но в рот брать можно».
— Нертаран мир особенный, — посетовал собеседник. — Тут очень мало магии, есть лишь творцы артефактов, потому божественные явления, если мы не хотим необратимо пошатнуть равновесие, опасны.
— А чего ты тогда явился, весь такой эффектный? — удивилась я, поводя в воздухе руками, но в детали вдаваться не стала. Пусть сам гадает, какие именно атрибуты явки подпадают под эту характеристику.
— Вы — не жители мира, и перед вами я могу предстать во плоти без риска стать разрушителем реальности. Кстати, не язви насчет моего одеяния, магева, я предстаю в том обличье, какое принято для моей ипостаси здесь, и менять его опасно.
— Ладно, разъяснения приняты. Хорошо, что тебя не в бикини тут рисуют. И давай, как говорили когда-то в телевикторине, — дальше, дальше, к сути.
— Я не могу изъявлять волю напрямую и не могу помочь Артаксару тайно, ибо страна ограждена от высшего вмешательства древним договором. Некогда я был его посредником и свидетелем. Король — основатель династии Артаксарад заключил договор крови с землей, получившей имя Артаксар. Он клялся защищать и беречь этот край, а в ответ было обещано: пока потомки древнего короля правят страной, мир и процветание будут царить на земле.
— В чем под… э… подвох? Где лажанулись с договором, почему страна гибнет? Правители-потомки закончились? — почесала я нос, стараясь вникнуть в ситуацию.
— Алларий — последний в роду, немощен телом и бесплоден, — со вздохом признал бог. — Он несколько лет не встает с ложа.
— А в договоре не прописаны мелким шрифтом форс-мажорные обстоятельства и методы «перерегистрации» по причине недееспособности с одной правящей династии на другую? — задумчиво уточнила я, не надеясь, впрочем, на лучшее.
— Нет, — категорически отрезал бог, и в чем-то он, конечно, был прав.
Если одного правителя можно играючи заменить на другого, то какие бы мир и процветание ни царили в стране (с жиру, что ли, люди никогда не бесились?), как бы благополучно все ни складывалось, всегда найдется кто-то охочий до власти и стремящийся ее захапать, зачастую любой ценой.
— Чем поможет магева? Вылечит правителя? — тихо спросил Гиз.
— Служительнице назначено Силами прозревать суть и избирать правильный путь, — изрек Гарнаг так торжественно, что аж скулы свело. — Ее магия не нарушит баланса в мире.
— Н-да уж, правильный, — поморщилась я. Терпеть не могу, когда он эту шарманку насчет избранности заводит. Поди разберись, какой правильный путь для целой страны, если я даже рубашку в собственном гардеробе подчас выбрать не могу. — Тут вариантов масса: вылечить этого паралитика, провести искусственное осеменение для появления наследника, расторгнуть древний договор или найти-таки какого-нибудь другого короля-наследника, которого земля Артаксара признает добровольно и с музыкой как представителя династии Артаксарадов.
— Вот видишь, — выпятив мускулистую грудь колесом, загордился бог, будто это он у меня в папашах ходил. — Ты уже ищешь пути!
— Давай так, — выпив залпом чай, я так энергично хлопнула ладонью по коленке, что Фаль едва не свалился с моего плеча. — Пока мы находимся тут из-за Киза и всем дружным коллективом исполняем его желание, нам все равно придется иметь дело с местными реалиями. Я пригляжусь. Если смогу, помогу Артаксару. Но если не сумею, а сила желания, удерживающая нас здесь, иссякнет, то мы возвращаемся на Вальдин, и никаких претензий ты к нам не имеешь.
— Договорились! — просиял Гарнаг и, считая разговор законченным, не вставая с травы, усиял куда-то в неизвестность. Вот они, небожители: заглянул на огонек, все сожрал, нагрузил работой и свалил.
Кейр выдохнул удерживаемый где-то в глубинах организма воздух, пересел поближе и принялся исследовать место, где сидел бог. Наверное, надеялся найти там какую-нибудь реликвию. И ведь нашел: ложку с погрызенным черенком, и с превеликим благоговением засунул ее за пазуху. Вот тебе и святыня! Невзрачная, конечно, зато точно известно, что не подделка, и никто из конкурентов-верующих претендовать не будет.
— Почему ты ничего не попросила у Гарнага взамен? — бросил Киз почти презрительно, то ли не одобряя мое идиотское бескорыстие, то ли еще из-за чего-то.
— Потому что ничего не обещала, — пожала я плечами и задумчиво прибавила, разглядывая пустую кружечку: — Ну и потому, наверное, что мне от него ничего не нужно. Все, что требуется, у меня и так есть.
Киллер пренебрежительно фыркнул и заржал. Или, как это у ослов зовется, заорал. Морда у него изменилась в один момент: вот человек был — и снова серый ушастик, не подумайте, что заяц.
— А ты опять осел! — поделился с Кизом радостной новостью Фаль и подлетел, чтобы поподробнее рассмотреть второй раунд превращения.
Рука киллера метнулась к голове, нащупала жесткий волос, изменившиеся очертания, и глаза, такие в общем-то милые, зеленые глазки с длинной щеткой ресниц налились красным.
— Отчего бы? — задумался Гиз, не выказывая очевидных признаков сочувствия брату. Так, бросил косой взгляд на морду и занялся перетряхиванием седельной сумки.
Умница Дэлькор, во время всего переговорно-божественного процесса смирно (что для проказника было верхом воспитанности) объедавший ближайший куст, выбрал именно этот почти драматический момент, чтобы прошествовать через всю поляну ко мне. В процессе пересечения местности красавец-жеребец небрежно помахивал хвостом. Очередной весьма энергичный мах пришелся на морду осла. И ведь злого умысла не докажешь, что взять с бессловесной скотины? Киз скрежетнул зубами и смолчал.
— Отчего? — задумалась я, нежно поглаживая коня. — Ну, может, у него теперь, пока желание целиком не исполнится, так и будет лицо меняться. А может, тут закономерность есть. Сделал шаг к человеческому обличью — лицо сохраняется, оступился — морда снова скотская. Вот!
— И как это проверить? — отвлекшись от благоговейного любования ложкой, уточнил Кейр.
— Только на практике. Думаю, Киз мог ослом стать, потому как что-то нехорошее про меня подумал или неправильное, вредное для души, — ответила я и обратилась к Гизову брату: — Послушай, ослик, у каждого свои желания и цели, потому и потребности разные. Со мной рядом верные друзья, — я указала на приосанившегося Кейра и рассиявшегося Фаля, — любимый, — моя раскрытая ладонь повернулась к Гизу, — в сумке достаточно денег, чтобы не нуждаться в куске хлеба, а впереди дорога, которую я выбираю сама. Я владею магией, свободна и потому счастлива! Если для тебя счастье в другом, не смей охаивать моего, а то, — закончила я с хулиганской усмешкой, — как дам больно по носу и не посмотрю, что ресницы длинные!
Длинные ресницы озадаченно моргнули, морда животного замерцала и снова превратилась в человеческую физиономию. Озадаченную физиономию. Гиз улыбнулся одними глазами и хлопнул брата по плечу. Кажется, недовольным метаморфозами остался один Фаль. Сильфу двуногий ослик понравился куда больше вредного человека.
— Какие планы, Оса? — задал вопрос, ожидая распоряжений, Кейр.
— А на этот вопрос нам ответит товарищ Киз! — торжественно объявила я и ткнула пальцем в главного кандидата на должность компаса.
— Почему я? — набычился киллер и только челюсть агрессивно выпячивать не стал.
— Потому что, повторюсь, мы тут из-за тебя, а значит, выбирать маршрут и цель будем, руководствуясь твоими ощущениями! — дала я «подсказку из зала».
— Что ты предлагаешь, колдунья? — признал свою беспомощность перед громадьем поставленной задачи киллер. Ага, это тебе не клиентов бездумно мочить!
Вопрос «ты совсем дурак или притворяешься?» не прошел цензурной проверки сознания как точный, но не совсем вежливый. Даже замена «дурак» на «альтернативно одаренный» не помогла. Пришлось идти длинным путем и объяснять настолько очевидное, что, как мне казалось, оно вообще никакого объяснения не требовало.
— Я предлагаю нам всем довериться твоей интуиции. Скажи, куда тебе хочется отправиться, и мы двинемся туда.
— Вот так просто? — опешил Киз и состряпал на физиономии очередную мину из разряда «вселенское недоверие».
«Хочешь обоснования моего предложения? Так сейчас получишь и потом не жалуйся!» — решила я и с самым благожелательным видом выдала:
— Есть такой методологический принцип, называется «бритва Оккама», он гласит: «Не следует множить сущее без необходимости». Ну или в более развернутой формулировке: «Если существует несколько логически непротиворечивых определений или объяснений какого-либо явления, то следует считать верным самое простое из них». А если еще проще, то: «Самое простое объяснение — самое верное».
— То есть следовать в пути моему желанию и есть самое простое? — задумчиво нахмурился Киз, что-то решая для себя, и все-таки согласился: — Хорошо, я хочу навестить Иллордан — столицу Артаксара.
— Значит, навестим, а пока не худо бы обзавестись для воплощения идеи еще четырьмя ногами, — рассеянно почесывая подставленный Дэлькором лоб, провозгласила я.
— Чего? — опешил бывший палач и так округлил глаза, что сразу стало ясно, он или представил меня шестиногой зверушкой, или решил, что я собираюсь сделать четвероногое животное из ядовитого на язык Киза, чтобы воду в коллективе не мутил. А что? Ослиная морда есть, добавить конечностей — и красавец получится всем Слейпнирам на зависть. Н-да, почему бы благородной магеве не почудить, а?
— Наверняка окончательно стать человеком, не сходя с этой полянки, у Киза не получится. А он в нашей компании единственный безлошадный тип. Значит, для начала придется раздобыть лошадь или животину, ее заменяющую. Не знаю уж, на чем тут ездят.
— На лошадях, — дал короткую справку Гиз.
— Ну, вот и ладушки, а то пришлось бы наших лошадок маскировать под местных скакунов, — провозгласила я, потирая руки. — Тогда моем посуду и выдвигаемся!
Небольшой родничок звенел левее нашего бивуака. К нему-то я и направилась с кружкой и миской, успев услышать задумчивый, но уже не злой вопрос Киза, адресованный брату:
— Ты позволяешь командовать собой девчонке?
— Ксения очень молода, но в отличие от тебя и меня умеет чувствовать верный путь и следовать ему. Это дар служительницы, а мой долг позаботиться о том, чтобы на ее пути не встретилось непреодолимых препятствий, — тихо промолвил Гиз, успевший уже не только пободаться со мной по поводу путей и избираемых стратегий, но и по-настоящему мудро понять: спорить, когда я решаю и выбираю, все равно бесполезно. Если знаю, что так надо, то делать как лучше не стану, хоть убей. А убивать ему меня даже в Тэдра Номус запретили, потому оставалось бедняге только терпеть вздорную девицу.
Неопределенное хмыканье стало ответом на философскую сентенцию бывшего киллера, и занимательное обсуждение закрылось, как я понимаю, без достижения консенсуса. Хотя ослом Киз снова не стал, неужели что-то понял?
Собрались мы быстро и выдвинулись в противоположную от леса сторону в надежде обнаружить искомое четвероногое. Новичок ехал на одной лошади с Гизом. Если животное и думало нечто нелицеприятное о резком утяжелении ноши, то благоразумно оставило мнение при себе. Вот это, понимаешь, воспитание! Обленившаяся я для пущего сосредоточения тихонько бормотала под нос немудреный стишок собственного гениального сочинения: «Где лошадку нам сыскать, руны могут подсказать!»
И одновременно вызывала к жизни маленькое рунное заклинание поиска. Ничего сложного: только тейваз — для задания направления, эвайз — собственно знак лошади как таковой и науд — как обозначение нужды.
Руны откликались на зов с привычной легкостью, никаких изменений в их работе при перемене мира я не заметила. То ли перемен не было, то ли особой чувствительностью для различения их я не обладала. Не важно, как бы то ни было, а руны работали! Вот наш маленький, но гордый отряд выехал из леса на опушку, тот самый лужок — эпицентр приземления или, если плясать от названия мира, принертаранения. А с него, повинуясь мягкому притяжению заклинания, я направила Дэлькора в северо-западном направлении. Фаль, не дожидаясь раздачи ответственных поручений, яркой искоркой умчался в разведку.
Буквально через пяток минут мирного путешествия (не то что драться, даже поскандалить никто не успел!) сильф примчал обратно и отрапортовал:
— Поблизости есть дорога, широкая. Если свернуть налево, приведет в большое село, там трактир имеется! Там мясо жарят!
Н-да, самое важное — это мясо. Будто кое-кого крылатого завтраком и не кормили. Выслушав дружка, я сказала спасибо и двинулась вперед, забирая вправо.
— Ты куда, Оса? Село там! — горестно взвыл сильф, зависнув перед носом и настойчиво тыча пальцами влево.
— Я поняла, малыш, — подтвердила, убеждая приятеля в том, что глухотой не страдаю. — Только чары поиска направо ведут, и очень настойчиво, значит, цель совсем близко. Давай сначала с лошадью для Киза разберемся, а уж потом с трактиром и мясом.
Сообразив, что никто заведение общепита игнорировать не намерен, Фаль мигом утешился и умчался на разведку по направлению к предполагаемой лошадиной дислокации.
Руны не обманули. Вороной жеребец с роскошной гривой при одном белом носке на левой задней нашелся на дороге в паре сотен метров от нас. К означенной скотинке прилагалось двуногое недораз… э-э-э… дополнение. Поджарый мужчина средних лет на чем свет стоит поносил животное, хромал вокруг и пытался угомонить злобно рыка… то есть ржущего зверя.
— Эй, дяденька, почто зверика тиранишь, лучше продай! — спешиваясь и встряв в процесс назревающей экзекуции, бодро предложила я, беззастенчиво переврав цитату из любимого мультика. Говорила быстро, пока конфликт человека и животного не перешел в стадию кровопролития. А то ведь могло и не остаться лица, способного вести переговоры, или самого копытного объекта купли-продажи.
Человек, щедро информирующий коника о нелицеприятных подробностях биографии оного и «достоинствах» его родственников до седьмого колена, сделал паузу и изволил наконец заметить нашу небольшую компанию.
Утерев со лба трудовой пот, товарищ разразился прочувствованной речью:
— Тварь эту только если на колбасу продать можно. Не желает, скотина, под седлом ходить! Нет, и чего я возрадовался, когда барышник так легко уступил в цене?..
Горе-наездник, одетый на средневековый манер в нечто, почему-то жутко напоминающее своей прилизанностью костюмчик современного юриста или менеджера, оказался представителем процветающего в любом из миров отряда «болтун обыкновенный». Нельзя сказать, что я была в восторге от таких индивидуумов, но сейчас, в мире незнакомом, с радостью ухватилась за бесценного поставщика информации и мотала на несуществующий ус все, чем щедро делился с нами кор Маллоник.
«Л» в середине имени оказалось длинным и каким-то нежным. Вообще местная речь звучала занятно: раскатистые «р» и звонкие «з» частенько перемежались смягченным и протяжным «л». Я не только вслушивалась в звучание и содержание речи, заодно еще и изучала внешность обывателя. Нестарый, коротко стриженный тип был рыхловат, но узок в кости, черноволос и темноглаз, с кожей смугловатой то ли от природы, то ли от весеннего загара. Интересно, Киз и Гиз тоже темноволосые, но с рыжиной, а радужка глаз светлая, хотя оттенок кожи такой же, как у встреченного нами мужчины. Поглядим, какие тут еще индивидуумы встречаются. Надеюсь, цвет глаз и волос не являются отличительными чертами местной аристократии, а то с путешествием инкогнито могут возникнуть проблемы.
…Итак, представился трепач между делом, а из дальнейшего словоизвержения мне удалось выяснить, что «кор» — это что-то вроде уважительного обращения к мужчине, типа «мистер» или «сударь», а Маллоник — собственное имя незадачливого седока. Он (угадала! Угадала! Сто баллов за интуицию!) действительно являлся юристом или, вернее, бродячим нотариусом, носителем личного ара, и следовал в Дальний Торг с важной миссией.
Произнеся слова «личный ар», человек гордо положил руку на небольшую вещицу, кажется, стилизованный свиток с угловатыми символами на цепочке. Аксессуар из какого-то странного серого дерева болтался у него на груди и никакого отношения к единице измерения площади не имел. Омоним, стало быть! Я втихую призвала кано и насладилась созерцанием золотистого ореола вокруг деревяшки. Магический, стало быть, предмет. А почему личный? Его собственный, не арендованный и не служебный? А может, тут другое? Личный ар как-то связан узами с владельцем, чтобы никто чужой не мог воспользоваться? Досконально разбирать сеточку золотистых ниточек, пронизывающих свиток, я не стала, достаточно оказалось приглядеться чуть внимательнее, чтобы заметить, что малая часть «пряжи» с «катушки» перекинута и на Маллоника. Стало быть, пока буду считать личный ар персональным артефактом нашего нового знакомца.
Кстати, пока седок трепался, временно прекратив экзекуцию, жеребец заинтересованно прядал ушами, косился главным образом в сторону Дэлькора и бежать не пытался. Наверное, в крайнем случае рассчитывал запинать нас всех гуртом.
Бедолага-владелец закончил живописать плачевные плоды несросшихся отношений с конем очень резким движением верхней конечностью. Темперамент и жестикуляция до добра не довели. Господин юрист скривился от острой резанувшей боли и схватился за бок. То ли умудрился до нашей встречи свалиться с беспокойного коника, то ли сподобился огрести от него же, родимого, копытом.
— А конь, видать, бешеный! От Выселков спокойно шел, а теперь будто подменили! — напоследок пожаловался бедолага-нотариус.
Фаль пренебрежительно фыркнул и прокомментировал мне на ухо:
— Я бы тоже взбесился, если бы меня упокойницей опоили!
— Мм, чем? — заинтересовалась я, потребовав «продолжения банкета», то есть снабжения бесценными данными.
— Травка такая есть, сладкая, — пояснил сильф и обиженно прибавил: — Только после нее спать хочется и в голове шумит.
— Грудь болит и нога? — принимая информацию об интоксикации лошадиного организма к сведению, сочувственно уточнила я у продолжающего кривиться Маллоника.
— Нога сильно ушиблена, два ребра сломаны, одно треснуло, — очень тихо, так, чтобы слышала только я, дал справку Гиз.
Каким-то образом он был способен определять степень повреждения организма. Может, какой-то из амулетов Тэдра Номус заныкал при увольнении? Так ведь Кейр вроде говорил, что его почти без ничего вышвырнули нам на поруки. Или на всякий пожарный случай у моего киллера еще на Вальдине был оборудован схрон с необходимыми вещами? Но как бы то ни было, а штука эта полезная, профессионалу завсегда полезно знать: добит клиент или только притворяется.
— Болят, добрая кори, — согласился дяденька. — Придется в селе целительницу искать с аром, в моем деле ждать, пока само заживет, — время и клиентов терять!
— Давай полечу, — щедро предложила я, рассчитывая, что после медицинских процедур нотариус будет более склонен к заключению договора купли-продажи на льготных условиях.
— О, так ты носительница ки-ара, — гордясь своими аналитическими способностями, предположил мужчина, одарив меня еще одним новым словечком. Но если «ар» не переводился никак, то «ки» чиркнуло по сознанию ассоциацией «не свой». Это что же получается, меня приняли за обладательницу магической вещи, данной во временное пользование? — То-то я смотрю, охрана немалая! Такую ценную вещь хранить надо от лихих людей! Сделай милость, полечи, в долгу не останусь!
Я подошла поближе к пациенту, призвала самый часто используемый набор рун и наложила руки на пострадавший бок и бедро нотариуса. Тот во все глаза уставился на мои пальцы, буквально обшарил руку взглядом, а когда разглядел браслет-змейку на запястье, просиял. Кажется, мою маленькую подружку сочли тем самым ки-аром. Чуть позже, когда руны успешно залечили повреждения, Маллоник обратил внимание и на восседающего на моем плече сильфа. Неужто увидел?
— Милая пташечка, кори! Из ксарийского леса, да? Там такие пестрокрылые щебечут! Птенцом подобрали или прикормили?
При упоминании невинного слова «прикормили» со стороны Гиза и Кейра послышалось какое-то сдавленное хрюканье, а Фаль возмутился:
— И вовсе я не птица! Слепая ты тетеря!
— Ишь, как дивно чирикает! — заслушался оскорблением кор, окончательно убедив меня в том, что здешний люд вместо сильфа видит и слышит то, что хочет видеть и слышать, то есть какую-то милую птичку экзотной расцветки.
— Мы просто подружились, — расплывчато ответила я Маллонику, благо что тот не ждал географических и зоологических подробностей. — С вашим конягой тоже подружиться хотим, вон Киз из охраны без коня остался, прикупить в селе хотели, а тут вас на дороге встретили. Продадите?
— Он же бешеный?! — опешил нотариус от того, что я уперто продолжала настаивать на заключении провальной сделки.
— Ничего, мы тоже не совсем нормальные, — рассмеялась я. — Идеально впишется! А чтобы не бузил, Дэлькор за ним присмотрит и к порядку призовет. Правда, милый? Предложи-ка этому красавчику место в команде. — Ласковое почесывание шеи заставило эльфийского проказника на несколько секунд блаженно прикрыть глаза и проржать нечто согласно-ласковое в ответ.
Потом Дэль повернул голову к буяну об одном носке, и интонации ржания, дополнившегося пофыркиванием, изменились, стали какими-то властно-деловитыми. Вот и говори после этого, что лошади глупы и к членораздельной речи не способны. Может, лошади и не способны, а вот эльфийские жеребцы еще как! Мой конь сказал, черногривый скандалист услышал и, что важнее, понял. Он склонил голову набок, поразмыслил и буквально напролом, практически сквозь своего бывшего владельца (тот успел-таки отскочить) прошествовал к нашей группе. Конь сделал выбор! Причем прошествовал он аккурат к Кизу, делившему лошадь с братом.
— Так ты носительница двух ки-аров? Еще и зверями-птицами повелевать способна? — Нотариус изумился настолько, что даже не стал заявлять протест насчет лошадиной самоволки. Зашарил было по мне глазами, выискивая артефакт, пуговички на эльфийской рубашке осмотрел, но так до конца — оно или не оно — определиться не смог.
— Наша Оса никому не приказывает, она лишь предлагает и просит, но так, что и отказываться не с руки. Вот и зверье это понимает, — задумчиво заметил Кейр.
Интересный все-таки у меня телохранитель. Телохранит-телохранит, кухарит-кухарит, а потом вдруг как отмочит чего-нибудь философское, и у любого желание спорить со мной и задавать лишние вопросы напрочь пропадает. Талант!
— Зачем повелевать, если можно договориться? — пожала я плечами, соглашаясь с Кейром, и полезла в кошель. — Так сколько ты за коня хочешь?
— Я его за пятнадцать золотых тронов взял, — потер шею, замотанную жестким галстуком, юрист и переступил с ноги на ногу. — Так ведь ты, кори, меня исцелила, а это не меньше десяти тронов выйдет, да и конь буйный. Так что два золотых, и он ваш по закону!
Буйный? Да уж, будешь тут буянить. Представила я себя в шкуре норовистого жеребца, волю которого сковало подлое зелье. Представила и момент, в который конь осознает, что он не просто куда-то движется, а еще и покорно везет кого-то неизвестно куда. «Блин! — думает конь. — Какого… это делает на моей спине?! А ну слезай!» — и взбрыкивает всеми четырьмя. По его, по-лошадиному, все справедливо, а если с точки зрения всадника, так сразу и буян.
— Но тебе ведь надо будет нового коня покупать, — нахмурилась я и, вытряхнув из кошеля монеты из Вальдина, предложила: — Давай так! Я издалека еду, местных денег не имею, но золото оно везде золото, я тебе пятнадцать монет отсчитаю, а ты их, пусть даже по чистому весу металла, где-нибудь продашь. В убытке не останешься!
— Часто она такие благоглупости творит? — негромко, почти меланхолично уточнил у брата Киз, решивший, похоже, что угодил в кочевой приют безумных, а родич его тут работает кем-то вроде смотрителя.
— Она служительница, — в очередной раз тихо упомянул столь же ненавистный, сколь и загадочный титул, данный мне Силами, Гиз, разочаровав брата относительно собственного душевного здоровья. — То, что нам кажется идиотизмом, оборачивается к ее выгоде. Всегда. Постепенно поймешь, а сейчас садись на коня.
Пока отряд распределялся по коням, мне удалось уломать Маллоника и уговорить его принять денежки. Кейр, добрая душа и практичный мужик по совместительству, предложил нотариусу место на своем Бурасе-тяжеловозе. Вот и правильно! Конь десятерых вывезет, не вспотеет, а с проводником из местных в Дальний Торг сподручнее будет ехать.
Юрист отказываться не стал, и вот мы впятером или, если считать Фаля, вшестером поехали в сторону села, прямиком на постоялый двор. Там собирались провести рекогносцировку и уяснить, куда вообще нам надо ехать, чтобы попасть в столицу здешнего края. Радостный сильф чирикал над ухом о том, что пообедать в трактире будет не лишним. Маллоник был доволен, потому как именно туда — на постоялый двор — ему и надобно было прибыть с важным поручением по наследственным делам.
