ГЛАВА 10
То, что таится в тенях, или И магевам ведом страх
Киз фыркнул себе под нос что-то насмешливое, обогнал меня и пошел первым, отводя особо крупные ветки-мутанты с дороги. Чего это он, приболел? Диагноз — приступ заботы. Или ждет, чтобы я расслабилась, доверилась, а потом как отпустит особо хлесткую лозу! Но нет, не отпустил, и направление на выход из дремучего сада выбрал верно, вскоре мы уже выбрались на дорожку у невысокого забора. Где нам сказочно повезло наткнуться на селянку. Женщина торопливо шла по дороге, а едва нас увидела, припустила чуть ли не бегом, заметив свет маленького шарика. Почему я, дурища, не погасила его сразу?
— Вы чего в моем саду делали? — напустилась на нас еще не старая бабенка с измотанным и каким-то не злобным, а, скорее, нервным, уставшим лицом. Ее одежда — блуза и длинная юбка — была чистой, но застиранной до состояния полной потери изначального цвета.
— А то сама не догадалась, — хмыкнул Киз и по-хозяйски, хвать, и обнял меня за талию.
«Блин, а это идея! Раз попались, надо выкручиваться!» — сообразила я и вырываться не стала, напротив, поддержала игру, поддакнув:
— У вас там такая травка есть мягкая, а в трактире нынче жуть до чего шумно, никакой романтики!
Огласив сие заявление, я вдобавок еще и трепетно приникла к киллеру, будто хлебнула литр эльфийского вина или была пьяна от любви.
Блин, и еще раз блин и стопка оладий! Рука мужчины совершенно по-хозяйски отправилась странствовать с талии на грудь, отчего лицо враз заполыхало печным жаром. Никак я не ожидала подобного поворота событий. Да еще вот стыдоба: Киза, несмотря на всю его ершистость и ослоумие, я за чужака не принимала, слишком он внешне, а иной раз даже повадкой, походил на Гиза, потому и искорки разбежались по телу, и щекотнуло в животе.
— Идите отсюдова, неча по чужим домам шастать, охальники! Ишь, со световым аром по кустам обжимаются! — буркнула женщина, разом потеряв всякий интерес к нашей парочке и желание поскандалить.
Мы не стали настаивать на продолжении беседы и, по-прежнему обнимаясь (только руку Киза я втихомолку вернула на талию), подались в сторону трактира. Горький и завистливый вздох вдовы проводил нас, а вслед за ним прозвучал звонкий ребячий вопль:
— Мамка-мамка, а что мы нашли!!!
— Я вот щас тоже найду розгу, чтоб дома мать дожидался, а не по темени бегал, а вторую Пиндарию отнесу, для Нарра, — сварливо отозвалась женщина. Но столько тепла и заботы было в ее голосе, что мне стало ясно: ничего она не найдет, да и искать не будет, максимум, что грозит заигравшимся пацанятам, — по подзатыльнику на брата.
Дальше мы уже ничего, кроме неразборчивого шепота Шарра и сдавленного оханья вдовы, не слышали. Даже ребенок сообразил, что орать о привалившем богатстве на все село в целях разумной конспирации не стоит. Нужда в маскировке отпала, Киз уронил руку и откачнулся от меня. Выражение нежной страсти на лице слетело маскарадной маской, уступив место прежней равнодушно-циничной и куда более привычной мине.
— Почему она нас увидела? Заклятие действовать перестало? — бросил киллер деловой вопрос по существу.
— Нет, я его Дэлькору оставила, подумала, ему больше нужно.
— В следующий раз информируй, — почти приказал Киз. Кажется, его рассердил неверный расчет диспозиции из-за незнания тонкостей магии.
— Извини, — попросила я прощения и душераздирающе зевнула.
Спать с каждым шагом хотелось все сильнее. Вечерняя свежесть уже не бодрила, а лунно-звездный купол с чуждым узором, сменивший выцветшую дневную голубизну и сгустившуюся вечернюю синеву, не притягивал взгляда.
Чтобы не задремать на ходу, я постаралась сосредоточить внимание на дороге, исчерченной косыми тенями, падающими от ветвей деревьев, клонящихся из-за заборов, окруживших сады и дома сельчан. Время от времени ночной ветер задувал достаточно сильно для того, чтобы ветки начинали шевелиться, и рисунок на земле приходил в движение. Красиво, непривычно и неузнаваемо — таким ночью становится все, даже самое заурядное. Ночь словно добрая фея, приодевшая на бал Золушку, колдует над обликом мира, и чары длятся до тех пор, пока луна не скроется за тучами или утренний свет не прогонит мороки.
Совсем недалече от трактира я зазевалась и, споткнувшись о придорожный камень, едва не рухнула носом в куст чего-то даже на вид жесткого и колючего. Резкий рывок за ворот рубашки вернул меня в вертикальное положение, свойственное прямоходящим созданиям, правда, попутно чуток пережал горло. Я закашлялась.
Привлеченный разыгрывающимся представлением и шумом, из ближайшей подворотни выбрался кудлатый пес, унюхал чужаков, рыкнул, явив пасть, которая сделала бы честь крокодилу, и понесся навстречу — то ли знакомиться, то ли кусаться. Узнать нам так и не довелось.
В относительной тиши ночи (пьяные мужские голоса, фальшиво выводящие где-то далеко песню о торговце, сорвавшемся со скалы на перевале, не в счет) зверь успел сделать всего несколько прыжков. И снова случилось оно. Будто косой луч от еще одной луны, примечательный не светом и цветом, но отсутствием таковых, прорезал небо и землю. Серым пеплом с едва слышным шорохом опали на землю трава, листва, ветви, три доски забора и… и бегущий зверь… Все перестало существовать в пятне шириной несколько метров, кривом, как рисунок круга, сделанный нетвердой ручкой малыша. Серое в серебристых тенях ночи — это было бы почти красиво, если бы не было так жутко. Мгновенное превращение живого в ничто.
— Опять это. Сначала дерево, теперь псина. А ты везучая, — очень тихо проронил Киз.
— Собаку жаль, — вздохнула я, — если бы я не зашумела, споткнувшись, она бы осталась жива.
— Ты что, не поняла? Не споткнись ты, вместо собаки оказалась бы там сама, — нарочито бесстрастно констатировал киллер и прибавил задумчиво: — А я вместе с тобой.
— Ох… — Только теперь до меня дошло сказанное Кизом. Дрожь, никак не связанная с прохладой ночи, пробрала тело. Я передернула плечами, отодвигая страх (потом, в кровати под одеялом подрожу), и решительно сказала: — Гарнаг прав, с этим надо что-то делать.
— Знаешь, что именно? — издеваясь, осведомился киллер.
— Нет, но буду думать и, если это в моих силах, делать. Никто и ничто не должны исчезать просто потому, что на троне сидит старый маразматик и нарушен энергетический баланс королевства.
— Не надорвись, — хмыкнул Киз и двумя пальцами в спину (брезговал, что ли?) подтолкнул меня вперед, к трактиру. — Брат говорил, на тебе и отряде постоянная магическая защита, — проронил телохранитель поневоле, уточняя детали.
— Ага.
— Она сможет защитить от такого?
— Не знаю и даже пробовать не хочу, — искренне призналась я, прогоняя новую волну паники. На сей раз гораздо более сильную: сравнила ручеек с океаном!
Основательно бояться за себя у меня отродясь качественно не получалось. Когда жду чего-то неприятного или опасного, могу, конечно, волноваться, но, если что-то уже случилось, страха не бывает. В первом случае вся энергия уходит на действия, а потом умный организм думает: все уже закончилось хорошо, потому и трусить нет нужды. Куда хуже страх за других, особенно страх ожидания. Подводить под монастырь друзей у меня не было никакого желания. Я резко затормозила и развернулась.
— Ты чего, решила другой дорогой пойти? — хмыкнул Киз.
— Нет, я за Дэлькором, он же не знает об опасности! — ответила ему и побежала назад, к саду, где столовался жеребец.
— Да, он ценный зверь, — согласился мужчина. Голос звучал так ровно, будто его обладатель не несся вслед за мной сломя голову, а отдыхал, сидя в кресле где-нибудь у камина.
— Он бесценный друг, — отрезала я, борясь со сбивающимся дыханием, и едва успела затормозить, чтобы не вмазаться в того самого, о ком шла речь.
Дэлькор с роскошно цветущей веткой в зубах (дожевать не успел), игриво вскидывая копыта, гарцевал мне навстречу.
«Уф! С ним все в порядке, зря волновалась!» — облегчение накатило такое, что даже ноги стали ватными. Я с радостью вцепилась в роскошную гриву коня, вдохнула его аромат, ничуть не похожий на терпкий запах лошадиного пота. От Дэля всегда пахло чем-то свежим и горьковато-травяным, напоминающим полынь и мяту.
— Уже наелся или почувствовал, что я волнуюсь? — прижавшись к горячему лошадиному боку, спросила я, поглаживая жеребца, и, не удержавшись, чмокнула в бархатные ноздри. — Не знаю, что бы я делала, если бы с тобой чего-то случилось!
Конь мигом заглотнул ветку, проржал мне на ушко коротко и ласково, а потом с чувством облизал обе щеки. И я даже не обиделась, пусть и жесткий был язык, точно терка. Маленькое личное неудобство — это такая мелочь не только по сравнению с вечностью, но и с самим фактом того, что мой друг жив, здоров и в безопасности!
— Сентиментальная девчонка, — буркнул себе под нос Киз, комментируя наши нежности, но злости в его голосе не было.
— Да. — Я даже не стала спорить, но огрызнулась. — Можешь еще раз меня дурой обозвать за то, что предавать не умею и дорожу друзьями, будь они хоть на двух, хоть на четырех ногах, хоть с крыльями. Впрочем, тебе все равно не понять, надеюсь только, что не понять пока, а то ведь так мы на Артаксаре навсегда застрянем.
— Почему? — слегка озадачился Киз, не увидев в явлениях очевидной связи.
— Потому что умение дорожить друзьями и дружбой по мне — одно из основных человеческих качеств. А ты там себе именно такого у колодца нажелал, — отрезала я и отвернулась от черствого киллера, собираясь-таки возвращаться в трактир. Само здание я на совесть защитила, но вдруг кому-то из друзей захочется прогуляться, а тут вокруг такое творится! Тревожно было на душе.
Додумать и допереживать я не успела. Порыв ветра принес аромат морской соли, мокрого от дождя камня и сосновой смолы, послышался шелест крыльев, и на дороге возник (или был там, а мы его только что заметили) мужчина. Высокий, вместо одежды какой-то лоскутный плащ, каждая частица которого колыхалась вразнобой от своего собственного ветерка, а длинные волосы на непокрытой голове лежали совершенно неподвижно. Даже не шелохнулись, когда незнакомец шагнул нам навстречу. Дэлькор попятился, я это явственно почувствовала, когда натянулись косицы гривы под пальцами, попятился тихо и плавно, кажется пытаясь увести меня прочь. Не успел.
Шороха шагов слышно не было, но человек каким-то образом оказался совсем рядом и спросил таким хриплым голосом, будто очень-очень редко пользовался связками по прямому назначению.
— Вы не видали ее?
Росчерк лунного луча упал на лицо и отразился в совершенно безумной пустоте взгляда, словно тот, кто стоял подле нас, на самом деле был где-то невообразимо далеко или, что куда хуже, безвозвратно заплутал в глубине собственного «я». И голос… голос оказался таким же пустым, отчаянным и в то же время весело-равнодушным. А еще он звучал настолько властно, что не ответить было нельзя.
— Возможно, видели или встретим, если вы скажете, кого ищете и что передать, при встрече непременно передадим, — посочувствовала я чужому горю. А что, если не горе, могло сотворить такое с мужчиной, приведя его на грань или уже за грань помешательства?
— Передать? — на миг задумался незнакомец, словно мы ответом сбили ему программу. — Скажите, что я ее ищу и не могу найти. Она пахнет медом, сталью и камнем, вот таким… — На руке мужчины появилась горсть осколков желтого цвета и тут же исчезла, когда он шагнул вплотную к нам и поймал цепкими прохладными пальцами наши подбородки. Заглянул своей бездной отчаянного безумия в глаза и проникновенно попросил: — Передайте!
После чего отступил чуть назад и, рассыпавшись стаей быстрокрылых птиц, кажется, мелких сов, взметнулся вверх.
Нет, этого странного создания я не испугалась — что встретила не человека, сомнений не осталось, не в обычаях людей столь знаменательные метаморфозы! Однако его присутствие вызывало любопытство и целиком поглощало внимание, как если бы этот незнакомец был единственным и самым важным в данный момент существования вселенной объектом. Непредсказуемым, странным и однозначно опасным, но самым важным, и исчезновение его вызвало почти физическое облегчение. Я перевела дыхание, под боком со столь же явным облегчением фыркнул Дэлькор.
— На него сносоры не действуют, — проронил Киз, пытаясь определить, куда исчез и не вознамерится ли вернуться мужчина — стая сов.
— А? Что? — не поняла я смысла слов.
— Иглы с сонным зельем. Считается, что они действуют на всех.
— Людей?
— Нет, на всех живых.
— Этот мертвым не был, — нахмурилась я, вспоминая ощущения от встречи с недоживым жрецом в подземном храме, откуда вынесла браслетку-змейку. — Наверное, он просто живой по-другому.
— Ладно, пошли в трактир, утром Алльзу расспросим перед дорогой. Небось этот человек-плащ в здешних краях личность известная, — задумчиво предложила я, пытаясь вглядеться в ставшую буквально непролазной за последние несколько минут темень, и внесла коррективы: — Нет, лучше поедем. Дэлькор не Боливар, двоих вынесет.
— Что? — нахмурился Киз.
— А-а, не обращай внимания, присказка с моей родины. Дэль, подвезешь, чтобы больше мы ни в какие неприятности и непонятности не влипли?
Жеребец согласно фыркнул и чуть присел, чтобы мне удобнее было забираться — стремена-то и седло нынче в комплект не входили. Впрочем, эльфийский рыжий проказник если хотел везти седока, то никаких дополнительных приспособлений не требовал, а уж коли не хотел, то место в больнице можно было заказывать заранее.
В лесу Антарктики смертью храбрых погибло стадо бурых медведей — Киз не стал со мной спорить. В молчании запрыгнул на круп Дэлькора, обнял меня за талию без всякой игривости, исключительно для страховки. И Дэль птицей сорвался с места. Спустя несколько секунд мы (ну и, естественно, конь, не упустивший возможности пустить пыль в глаза седокам), игнорируя ворота, перемахнули через высокий забор у трактира и приземлились во дворе. От столба отделился темный и очень знакомый силуэт. Гиз.
Мы спешились, разумеется, мой напарник по ночным похождениям не сделал ни малейшей попытки галантно подать руку даме. А кто-то разве ждал? Я погладила Дэлькора по шее и поблагодарила:
— Спасибо, иди отдыхай, мой хороший.
Конь легонько, бережно рассчитывая силушку, боднул меня головой в плечо, дескать, отлично прошвырнулись, тебе тоже спасибо, и, помахивая хвостом, направился в конюшню. Я прикрыла дверь, чуть-чуть прибавила мощности осветительному шарику.
Гиз подошел к нам и ровно (только этот ровный тон и выдавал испытываемое моим мужчиной беспокойство) спросил:
— Проблемы? Вас не было четыре часа.
— Сколько? — Я глупо хлопнула ресницами, прикидывая, где потеряла два часа с хвостиком, ибо по моим прикидкам (время-то я всегда определяла с погрешностью до пяти минут) никак не мог минуть такой длительный срок.
— Невозможно, — подтвердил Киз, а я, сверившись с внутренним хронометром, пораженно выдохнула:
— Но факт… Гиз, Пегий проболтался насчет дудки, ее искала в комнате твоего брата парочка мальчуганов. Хотели вызвать покойного отца, чтобы сказал, куда заначку дел. А я попросила Дэлькора помочь. Он нашел кошель в саду у парнишки. А потом мы вернулись в трактир. Правда, не без приключений. У дороги опять, как днем, когда упало дерево, сила ушла из мира, и все обратилось в прах. А потом мы встретили очень странного чел… мужчину.
Я рассказывала, отчетливо ощущая, что без горячей спины Дэлькора ночная прохлада пробирается под рубашку все сильнее. Крупные мурашки устроили гонки с препятствиями на спине и руках, явно используя допинг, а иначе с чего бы им так носиться? Хотелось прижаться к теплой груди Гиза, только я сомневалась, захочет ли он столь открытой демонстрации наших отношений перед братом, и потому осталась стоять рядом. Мой киллер разом разрешил все сомнения! Скинул свой многофункциональный склад-жилет, закутал меня, как ребенка, подхватил на руки и понес.
— В комнате дорасскажешь, — не велел, попросил Гиз, и я, доверчиво уткнувшись носом в родное тепло, прикрыла глаза. Знала, не уронит и не грохнет бедром о косяк, как один… ай, не буду вспоминать, кто.
В трактире царила умиротворенная, какая-то не совместимая с вечерним шумом тишина. Не безмолвие, нет, она была уютной, с редкими поскрипываниями, шорохами и стрекотом сверчка. Утомленный дегустацией разносолов сильф спал, по-барски раскинувшись на подушке, его крылышки были пересыпаны голубыми искорками пыльцы. Мерцали живыми огоньками три прогоревшие на треть свечи в простеньком фигурном поставце. Приятно пахло воском и травками, кажется, сосновой смолой, ромашкой, хмелем, мятой. Спать сразу захотелось еще сильнее.
Усевшись на кровать и отчаянно жалея, что меня больше не держат в объятиях, я постаралась припомнить и описать странного незнакомца. Киз добавил про сонные иглы и их нулевой эффект.
— Думаешь, он опасен? — бросил мой мужчина вопрос брату.
— Да, в какой-то момент он собирался нас убить, я почувствовал. Но передумал. Из-за разговора с ней. — Киллер мотнул головой.
— Ты колдовала? — уточнил Гиз, наверное подозревая ментальное воздействие с моей стороны на особо опасного кадра.
— Нет, даже не подумала о таком, и, знаешь, мне кажется, на него руны не подействовали бы или даже могли разозлить. — Я вздохнула, мысли скакнули к другой ночной опасности, не обладающей антропоморфным обличьем и интеллектом. И тут меня осенило. Лучше поздно, чем никогда! Из груди вырвался вздох облегчения, значительная часть груза тревоги покинула меня. Знобить разом перестало! Я плюхнулась на кровать, закинула руки за голову, сладко потянулась и провозгласила:
— А ведь для нас попасть в точку утечки силы мира не так уж и опасно, даже без рунной защиты! Мы ведь пришлые, и энергии Артаксара в нас сущие крохи, то, что успело просочиться с водой, пищей, воздухом, так что изъятие этой малости плоть в прах не обратит!
— Пока, — пессимистично вставил Киз уже у дверей и напомнил: — Завтра расспросишь девицу своего трактирщика о ночном госте.
— Она его жена! — поправила я, но замечание услышала лишь закрытая дверь.
Вот зараза, осел вреднючий, чтоб ему ночью кошмар приснился про овес и сено! Или нет, не надо кошмаров, он и в обычном настроении трудно выносим, а насчет скверного расположения духа… имела возможность попробовать вместе с ножом у горла.
— Кстати, о птичках, надо бы Алльзе личную защиту сделать. Охрана на доме хорошая, но не будет же женщина безвылазно сидеть в четырех стенах. — Я потерла лоб и получила в него легкий щелчок от Гиза и твердый наказ:
— Ложись спать, все сделаешь завтра.
— Ага-а-а. — Зевок вышел бессовестно широким, раздевалась я уже наполовину в дреме и провалилась в сон раньше, чем голова коснулась подушки. Но даже сквозь сон ощутила, как бережно обнял меня и прилег рядом Гиз.
Все-таки сны у меня ненормальные, нет бы приснился мой киллер а-ля натюрель или прежняя жизнь на Земле, это было бы логично, понятно и объяснимо любым сонником и дядюшкой Фрейдом в придачу. Но нет, нет и еще раз нет! Пригрезился мне тот странный тип в лоскутном плаще. Только плащ был не выцветшим серым и затрепанным, а разноцветным, как… как фургон балаганщика, и сам его носитель не работал передатчиком тоскливого безумия на длинных волнах, а заразительно смеялся, увлекая на прогулку по облакам длинноволосую особу. Ее волосы, изначально уложенные в изысканную прическу, растрепались от такого бесцеремонного обращения так, что закрыли лицо, но, судя по переливам ласкового смеха, красотка была совсем не против такого обращения. Почему красотка? Не знаю, вот такое ощущение осталось от сна: красотка с яркими васильковыми глазами. Уж их-то блеск я разглядеть ухитрилась.
Наверное, если бы у меня пропала спутница, столь дорогая сердцу, я тоже бродила бы безумной по дорогам и третировала прохожих. Правда, в птиц обращаться все равно не стала бы, не умею, да и не хочу. Я себя временами и так разобранной на части чувствую, безо всяких магических фокусов. Кстати или даже совершенно некстати припомнился фольклор Земли. В стаю птиц, кажется, умели обращаться только вампиры. Или они специализировались на летучих мышах? Но с другой стороны, товарищ из моего сна бегал днем, а значит, кровососом быть никак не мог. Вопрос его расовой принадлежности и потенциальной опасности оставался открытым, так же как и мои распахнувшиеся поутру глаза.
