Прошел целый месяц с тех пор, как я стала обитателем этого жуткого замка. Да-да, жуткого, я не оговорилась. Потому что живут в нем (кроме меня любимой) наижутчайшие твари и сволочи. Это я о Дарелине, Шесе и еще двух десятках дроу. Учителя, чтоб им всем на этом свете икалось, а на том — в гробу ворочалось. Чтоб их совесть, наконец, нашла и загрызла до смерти! Изверги!

Сначала все было просто превосходно. А потом каждый мой день был расписан по секундам. Я вставала в пять утра. Точнее Дарелин вытаскивал меня за ногу из-под одеяла, а Шес выливал на меня кувшин холодной оды. С кусочками льда. После этого мы все трое отправлялись на двадцатикилометровый забег. Теоретически. Падала без сил я значительно раньше и в замок возвращалась у кого-нибудь на руках. После приведения себя в относительный порядок и короткого завтрака я транспортировалась в учебную аудиторию, где меня пытали разные дроу лекциями и допросами на разнообразные темы, начиная с истории этого мира и этикета, заканчивая теорией межмировых пустот и их преодоления. После выкипания мозгов в аудиториях и облегченной версии обеда, я отправлялась на тренировки по фехтованию, рукопашному бою и, иногда, верховой езде. Ну а после этого, почти в полночь Шес подбирал мое безжизненное измученное тело и тащил к целителям. Этого я обычно не запоминала. Просыпалась я уже глубокой ночью в своей кровати, привычно отмечала, что Шес спит рядом, держа меня за руку, съедала припасенные заботливым дроу бутерброды, и вырубалась до очередной побудки.

А утром все сначала.

Я не жаловалась — бесполезно. Мои мучители твердо верили, что это все для моего собственного блага, что отображалось на их фанатичных рожах. Переубедить бы их не смог даже самый признанный авторитет. И я терпела, чувствуя, что с каждым днем становлюсь все сильнее физически.

В это утро я проснулась от острой режущей боли внизу живота. Казалось, что какой-то садюга всадил в меня раскаленные клещи и активно ими орудует, пытаясь найти что-то очень маленькое. На глазах выступили слезы, но стон я мужественно сдержала.

Из- за двери, ведущей в спальню Дарелина, раздался протяжный жалобный стон, наполненный болью. Впрочем, стон вскоре сменился отборнейшими матами. Шес рванул с кровати как любовник, застуканный мужем в самый неподходящий момент. Разве что одетый. Да с оружием на перевес и сразу в боевую стойку.

Дверь медленно, с противным скрипом открылась, являя нашему взору радующее душу зрелище: растрепанный, позеленевший, покрывшийся испариной Дарелин, мужественно кусающий губы. Я злорадно усмехнулась, почувствовав себя отомщенной за целый месяц издевательств.

— Мелкая! Это то, что я думаю, да? Так будет каждый месяц? Это надолго?

Он держался за живот и живописно опирался на косяк. Коленки у него заметно дрожали. Черт, приятное зрелище! Были бы силы — расхохоталась бы. А так лишь лежу, свернувшись калачиком, и ехидно скалюсь.

— Долго? Ну, учитывая непомерные физические нагрузки из-за которых сбился цикл, то больно будет все шесть дней. Очень больно! Даже больнее, чем сейчас. У меня дома мне даже сильные обезболивающие помогали всего на несколько часов, а уж тут… Потом, наверно, будет полегче — болеть будет дня два из шести…

Получи фашист гранату! Вместе будем мучиться. И если он посмеет заставить меня тренироваться в эти дни, то сам же и пожалеет. Больнее станет!

— У… Женька, как с этим бороться?

Нда, а ведь перед этим непредвиденным путешествием я как раз собиралась к врачу. Сходила бы, получила бы список лекарств и бед не знала… Это все он виноват!

— Забеременеть, блин. Мне нужна теплая грелка, теплое молоко с медом и обезболивающее.

Дарелин грохнулся на кровать рядом со мной и тоже свернулся калачиком. Бедненький мужчина, не привык еще… Ниче, я ему устрою веселую жизнь.

— Шес, распорядись, чтоб малявке притащили все, что ей необходимо, а то я сейчас загнусь уже.

Дроу понятливо кивнул кинулся в коридор. Мы остались вдвоем. Дарелин мучился. Я больше злорадствовала, радуясь, что наконец-то с кем-то могу разделить эти «приятные ощущения».

— Уй, как ты это терпишь? Кошмар же.

— Что ты ноешь, как девчонка, у которой они в первый раз!

— Но у меня такое и правда первый раз!

— Зато не в последний!

— Я что-нибудь придумаю и…

— Иди нафиг, я еще детей хочу!

— Нет! Пока мы связаны — никаких детей! Я не собираюсь еще и родильную горячку испытывать!

— Нет уж, ты у меня все испытаешь! Зато потом с девушками будешь серьезен. И вопросами контрацепции озаботишься. Все вы мужики одинаковы! Поразвлекся и ушел, оставив мать-одиночку с проблемой на руках!

— Я принес.

Мы с Дарелином заткнулись, уставившись на Шеса, державшего поднос. Блин, лапочка! Принес умирающей настойку на спирту! Я же по запаху чувствую!

— Так. Давай сюда грелку и обезболивающее. Потом молоко. А ты проваливай из моей кровати.

— А дроу ты почему-то не выгоняешь! Чем я хуже него!

Ага, дроу фиг выгонишь. Как могильная плита! Сколько раз я пыталась столкнуть его с кровати — только мышцы потом болели. А ведь с виду такой хрупки!

— А Шес мне в вырез ночнушкки не заглядывает! Извращенец!

— Да он всего лишь собственноручно тебя моет, раздев догола, а потом натягивает на тебя эту саму пижаму!

Я аж поперхнулась настойкой от возмущения.

— Шес, это правда? Ах ты, извращенец! Ты! Ты! Ты пользовался моей слабостью и беззащитностью. Чтобы удовлетворить свои похабные потребности! А ты ему завидуешь! Убирайтесь отсюда! Я буду визжать!

Дарелин смерил меня уничтожающим взглядом, а Шес лишь мягко улыбнулся, поставил молоко на столик рядом с кроватью и… улегся ядом, обняв меня и поглаживая по волосам. Я сердито засопела, молчаливо пытаясь вырваться.

— Я забыл.

Так. Дарелин, кажется, успокоился. Но к чему это признание?

— И что же ты забыл?

— Что девушки в этот период становятся бешенными фуриями. Вот дроу сразу понял, что с тобой сейчас не стоит пререкаться. Вон, по головке тебя погладил, ты и успокоилась.

Я засопела громче, а эта скотина ушастая синекожая еще и поцеловала меня за ушком! Это запрещенный прием! Я же ниже пояса не бью!

— Шес, еще чуть-чуть и я приму это за сексуальное домогательство. И у меня останется два выхода: либо заставить тебя жениться на мне, либо сделать евнухом.

— Я готов жениться.

— А я нет! Я свободна эмансипированная женщина! Я не собираюсь гробить свою жизнь ранним замужеством. Мне еще рано ходить босой по кухне, с пузом и орущим младенцем на руках.

— Так ты уже не девушка?

Ой, Дарелин, ты у меня щас довякаешься. Все глаз повыцарапываю! Специально подстебывает — знает как я серьезно отношусь к подобным вопросам.

— Не твое дело!

— А знаешь, как называются те, кто выходит замуж не девственницами?

По стандартам дроу? Никак. Жизнь дороже. А вот по людским…

— Ну, давай скажи. А я пойду пробегу километров семь. После физических нагрузок станет раз в три больней.

— Я пошутил! Не надо больнее! Ты лучше полежи, отдохни! А я прикажу тебе чего-нибудь вкусненького принести. Вот что ты сейчас хочешь?

Я задумалась? Недавно местный повар дал мне попробовать какие-то пирожные. Вкуснятина!

— Сладкого! И огурцов солененьких! И вообще, жрать что-то хочется…

Раздалось два печальных вздоха.

— Да, Шес, вляпались мы с тобою. Это будут трудные дни…

Я срывалась на всех. Нет, вообще я девушка тихая, добрая, ласковая. Но вот в такие дни — я невыносима. Досталось всем. В первую очередь Дарелину и Шесу. Дарелин, мучавшийся вместе со мной, тоже хорошим характером не отличался, поэтому Шеса стало жалко вдвойне. На двухцветного внимания он особо не обращал, пару раз осадив. Мои же капризы выполнял почти мгновенно. Хочется теплого чая с молоком? Пожалуйста? Книжку принести почитать? Сей момент. Устала идти? Да не проблема, отнесем на руках. Идешь в ванну? Спинку потереть?

Впрочем, в ванну я его не пустила, смерив злобным взглядом. Стоило мне скрыться за дверью, как раздалось «чего стесняться? Что я у нее там не видел» с характерным шипящим акцентом дроу. Вот ведь сволочь! И Дарелин тоже! Потому что заржал! То же мне, вожак табуна!.

От злости я пнула ванну, забыв, что она чугунная. Ушибленный большой палец тут же заныл, а ноготь начал наливаться синевой.

— Ты чего, рехнулась что ли? Мне же больно!

Так тебе и надо.

— А мне можно подумать не больно! Завянь там, а то покраснел как помидор перед продажей!

— Ты же меня даже не видишь!

— Я тебя знаю. Сидишь на моей кровати, красный как рак и пыхтишь как паровоз на последнем издыхании. Неженка! Совсем боль терпеть не умеешь.

— Умею, только зачем? Здесь все свои. Здесь никого не надо опасаться. И можно оставаться самим собой. Это же уникальная возможность! У меня же такого с детства не было…

Я замерла, ошарашенная подобной откровенностью со стороны вечно замкнутого сына Демиурга. Кто бы мог подумать, что Великий и Ужасный Темный Бог Дарелин может так страдать от обычного одиночества и непонимания со стороны окружающих. Плюнув на гордость и предубеждения, я вышла из ванны и бросилась к двухцветному на шею.

— Дарелин…

— Ну и чего ты плачешь, малявка?

Он попытался меня отцепить от своей шеи, но не преуспел. Я вцепилась в него как клещ, азартно вытирая сопли об его волосы.

— У меня кроме тебя и Шеса никого нет. Моя семья от меня отказалась, а ты хоть и злился, но все же принял меня такой, какая я есть. И я приму тебя любим. Ты теперь моя семья. Ты и Шес. И я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось вовсе не потому, что я тоже из-за этого пострадаю, а потому что ты мне дорог!

Я разревелась. Позорно разревелась. Ненавижу такие дни — я становлюсь слишком сентиментальной!

Я поглаживал подрагивающие во сне плечи девушки (опять ей кошмар снится!), еле сдерживая свои чувства. И останавливала меня не только реакция Жени, но и присутствие Дарелина. За месяц мы успели сильно сдружиться, так как должны были объединить силы в воспитании девчонки. Я жалел ее, так как самолично относил каждый раз ее бесчувственную из лечебного крыла в комнату. Сам раздевал, умывал и укладывал спать, устраиваясь рядом. И сам будил по утрам, вытаскивая на пробежку и разминку. И, тем не менее. это было необходимо. Девушка должна была побыстрее набрать форму, так как охота на нее уже началась. И как бы я не хотел быть рядом с ней каждую секунду своей жизни, но может случиться что угодно. Мне ведь тоже иногда надо отлучаться.

— Знаешь, Шес… помнишь, ты сказал, что никогда не встречал никого, похожего на нее. Я готов с тобой согласиться. Редкостный экземпляр.

Надо же, как Дарелина потрясло поведение девчонки. Почувствовал ее искренность? Бог обзавелся семьей в виде нелепой девчонки.

— Мне кажется, что мы перегибаем палку в ее воспитании. Совсем не обязательно сразу давать ей такие нагрузки. Она не привычна…

— Думаешь, мне не жалко девчонку? Да я же чувствую ее как часть себя. Но выхода другого нет. Светлых засекли неподалеку от замка. У нас нет времени на полноценные развивающие тренировки. Зелья действуют, а значит такие экстремальные именно то, что может спасти ее жизнь в ближайшем будущем.

Девушка застонала и свернулась клубком, прижимая руки к животу. Дарелин злобно выругался, но будить ее не стал.

— Кажется, мои зелья не прошли для нее бесследно. Не может здоровая девушка так мучиться от боли в этот период. Надо бы ее обследовать…

А я был с самого начала против зелий Дарелина. Он их под свои параметры гнал (да-да, все его зелья на самогонке!), а организм человека сильно отличается. Тем более девушки. Но его было не переспорить!

— Господин Дарелин…

— Помолчи, Шес!

Я напряженно уставился на сына Демиурга, ожидая любой гадости. Не люблю я, когда он так прислушивается к магическим потокам. Обязательно случится какая-нибудь гадость. Либо одна из Великих Матерей припожалует, либо кто-нибудь из обслуг вновь предложит ему «согреть простыни». Не для того я первую неделю боролся с Жени, пытавшейся вытолкать меня с кровати!

— Хватай Женьку и беги! Спрячь ее где-нибудь! Чтоб ни одного волоска, ты меня понял!

Толкнув меня на девчонку, Дарелин кинулся в комнату, откуда почти сразу раздался звон оружия и сдавленные проклятия. Светлые! Подхватив закутанное в одеяло тело девушки, я рванул к потайному входу, спеша скрыться. Сын Демиурга сможет за себя постоять, а вот девушка — нет.

— Стой на месте, отродье Тьмы!

Слегка повернув голову, я увидел около распахнутой двери в коридор эльфа с взведенным арбалетом. Трехзарядным. Демиург и все его помощники, ну почему! Что теперь делать? Сунуть Жени в тайный ход, приняв спиной все три стрелы? Ненадежно. Вдруг она не сумеет убежать? Как же не вовремя…

— Не нервничай Светлый. Я стою. Не вздумай стрелять — попадешь в ребенка.

Ну да, по сути она ребенок. Наши дети взрослеют в семьдесят пять лет. Хотя по человеческим меркам, она вполне уже может быть матерью.

— Это Наследник?

Я промолчал, глядя в испуганно распахнутые глаза Жени.

— Я тебя спрашиваю, отродье Тьмы! Ты держишь на руках Наследника?

— Вообще-то, я — Наследница. Просто уточнила. Так, на всякий случай, а то вдруг у тебя с глазами плохо, хам ушастый.

— Жени…

Я попытался скрыть упрек. Кто я такой, чтобы оценивать, тем более осуждать, действия женщины. Тем более моей хозяйки.

— Отойди от Наследницы, мерзкий темный.

Этот светлый начинает меня раздражать! Я покрепче стиснул девушку, лихорадочно ища выход из сложившейся ситуации.

— Шес, поставь меня на пол и отойди. Я не хочу, чтобы ты пострадал.

Какие у нее серьезные глаза… И сколько в них безысходности и боли…

— Нет, моя Госпожа. Мой долг — защищать тебя.

— А если я прикажу?

— Все равно. Потом меня накажешь за непослушание.

Вытерплю любые пытки. Не привыкать уже. Наши женщины всегда славились жестокими пытками. А на ком, как не на уроде, позоре семьи, их можно с удовольствием опробовать?

— Если ты сейчас же меня не послушаешься, то я запрещу тебе со мной ночевать! Будешь спать в комнате Сереса. Он, кажется, к тебе не равнодушен.

Нет, она не может так со мной поступить! Тем более Серес, широко известный своим равнодушием к женскому полу и дикой страстью к мужскому!

— Ну же, Шес, поставь меня и отойди. Обещаю, что ничего не случится. Дарелин почти закончил. Я не могу потерять тебя так глупо…

Она ласково провела рукой по моему затылку, отчего мысли ушли в довольно опасную сторону. С трудом я уговорил себя разжать руки и осторожно опустить свою хрупкую ношу на пол.

— Не зли меня, темный. Отойди от нее. Или хочешь сдохнуть вместе с ней, как верный пес? Не думал, что темные способны на верность.

— Отойди Шес. А ты, светлый, кажется, совсем не думаешь. Что ты вообще знаешь о темных? Только то, что тебе рассказывали твои наставники-расисты, никогда не пытавшиеся даже попытаться построить конструктивный диалог с теми, кто от них немного отличается.

Она оттолкнула меня, полностью открываясь для выстрела. Но сколько же злости и презрения было в том взгляде, который она бросила на эльфа. Не хотел бы я словить такой же.

Эльф же ошарашено опустил оружие (правда, недостаточно для того, чтобы я мог безбоязненно на него рвануть). Я его прекрасно понял в этот момент. Увидеть вместо долгожданного Врага худющую девчонку с выпирающими ключицами, растрепанными волосами и огромными синиками, оставшимися с тренировок. Хочешь — не хочешь, а пожалеешь такую замухрышку. Если конечно, не знаешь, какой она иногда может быть! Прекрасной, как Богиня!

— Женька, ты в порядке?… Что за… Шес, я же просил!

Я не ожидал, что светлые столь быстро скооперируются. Да еще и сумеют проникнуть в мой замок! Охрану перевешаю!

А команда попалась хорошая. Сильная. Три мечника, два мага (хотя один из них наверняка больше целитель, чем боевик). Лучника и следопыта не хватает только… Проклятье, не бывает команд без лучников-эльфов у светлых! Значит, этот гад ушастый где-то поблизости и ищет Наследницу. Женьку!

— Стой на месте, отродье Тьмы!

А вот и потерявшийся лучник. В комнате мелкой. И она там.

Отвлекшись, я пропустил удар одного из мечников и ощутил, как по руке стекает горячая кровь Не порядок. Не стоит отвлекаться. Шес боготворит девчонку, а значит в обиду не даст. Конечно. Если самой малявке ничего в голову не взбредет.

Я сосредоточился на бое, по одному выводя из строя светлых Нет, я их не убивал. Кого-то оглушил, кого-то удачно парализовал заклинанием. Я хотел их получить живыми, чтобы узнать имя нанимателя и получить достоверную информацию о новом способе проникновения в мой замок.

Да и, если честно, убивать совсем не хотелось.

— Женька, ты в порядке?… Что за… Шес, я же просил!

Стоило ворваться в комнату мелкой, чтобы увидеть ее, испугано кутающейся в одеяло перед эльфом с арбалетом! Я же велел дроу увести в безопасное место малявку! Почему он этого не сделал? Почем не закрывает собой? Что здесь вообще происходит?

— Светлый, не делай глупостей…

Я повернулся к эльфу, отметив, что руки у того трясутся вовсе не от страха. А от осознания возможности прикончить сразу два исчадия тьмы — меня и Наследницу. Ага, как же. Как там однажды мелкая выразилась? Его посетили две птицы — наивняк и обломинго.

— Ты… Ты… Ты совратил ребенка!

Чего? Я совратил? Извините, но это не я каждую ночь прячусь в ее кровати под одеялом от страстных личностей с нестандартной ориентацией. Хотя, стоит признаться, я в этом отчасти виноват. Это я распустил слухи о непотребном размер его мужского достоинства. Но это уже лирика. И вообще, во всем виноват Демиург. Это он мне подсунул сумасшедшую девицу, у которой сейчас мерзнут ноги и боли живот.

— Шес, возьми девчонку хотя бы на руки! Она стоит на каменном полу и может простудиться!

А мне болеть не хочется. Пускать сопли на пару с этой малявкой…

— А ты, светлый, учти, у меня в соседней комнате пятеро твоих ПОКА ЕЩЕ живых товарищей. И их судьба сейчас твоих руках. Может, если у меня будет хорошее настроение, то я даже пытать не буду. Сильно. Может, даже отпущу дамочек.

Да- да, в этой команде целых две стервы — мечница и ведьма. Причем последняя — во всех смыслах этого слова! Она мне брови подпалила и челку!

Эльф ненадолго задумался, но все же отбросил арбалет и покорно дал наложить на себя заклинание магических оков. Умничка. Все верно просчитал.

— Не, не будет у тебя хорошего настроения, Дарелин. У меня живот сейчас разболится…

Демиурги, на кой ляд вы создали женщинам эту пытку! Я понимаю, что все они, мягко говоря, не подарки, но все же надо быть милостивыми…