Глава 30. Казнить нельзя помиловать

Как только Дей заснул, я выскользнула из кровати и кинулась в ванную. Лишь закрывшись там и подперев обе двери стулом и будуаром, я почувствовала себя в безопасности. Да, я испугалась. Испугалась до смерти того чудовища, которым оказался мой муж. Как сорвавшийся с цепи зверь, он набросился на меня и изнасиловал, ничуть не заботясь обо мне, своей новой игрушке. Все тело болело. На лице наливался синяк, на животе и спине краснели царапины, а на руке, за которую он меня тащил, запеклись глубокие порезы от когтей. Не такие уж и страшные повреждения, бывало и хуже. Но никогда мне еще не было так обидно! Меня снова предал тот, кому я больше всех доверяла. А я, как и в случае с Алексом, абсолютно не знаю, что теперь делать. И плакать уже нечем, все слезы высохли, когда я поняла, что я для Дея больше не любимая женщина, а что-то другое. Может, я уже враг? Во мне что-то сломалось. Я почувствовала, как начинаю сходить с ума, и тут же решила, что не доставлю такого удовольствия этому монстру. Я выдержу. Я со всем справлюсь. Я буду жить назло ему. И буду счастлива. С ним я точно не останусь. Вернусь домой, к родителям, закончу университет. Кстати, у меня же еще есть мое графство. И подопечный. Я буду жить. А значит, надо что-то делать, чтобы до утра не сойти с ума от боли и отчаяния.

Набрав полную ванну воды и налив туда разных смесей, я попыталась расслабиться и забыть о произошедшем, но получалось плохо. Стоило закрыть глаза, как я видела лицо Дея с бешеными красными глазами и острыми клыками. Поэтому я решила отвлечься. Заняться в ванной было особо нечем, разве что в зеркало на себя посмотреть. Но увиденное меня не обрадовало - по всему тело сплошные синяки. И злосчастная татуировка... Не выдержав, я разбило зеркало кулаком. Руку засаднило, несколько осколков впились в кожу. Закапала кровь. И вновь проснулась ярость. Подхватив с пола довольно большой осколок, я принялась соскабливать ненавистный отныне знак замужества с запястья. Я сдирала кожу, плача от боли и страха. Соскабливалась татуировка с трудом. Кровь полилась сильнее, что отрезвило меня и заставило кинуться к аптечке. Промыв и перевязав рану, я расстелила полотенца подальше от осколков и легла на пол, чувствуя, как силы покидают меня. Я знала, что в этом тяжелом забытье снов не будет. Это не сон, это обморок. Но для меня - единственное спасение. Зато не будет кошмаров.

Очнулась я от жуткого грохота. Головокружение и общая слабость не дали мне сразу понять, что кто-то ломится в дверь. Все же поднявшись, я на подкашивающихся ногах добралась сначала до халатов, а потом и до осколков зеркала. Сдаваться без боя я не собиралась. От двери я на всякий случай отошла подальше, чтобы иметь место и время для маневра, если кто-то сюда все-таки вломится. Впрочем, так долго продолжаться не могло - дикий грохот меня достал.

– Кто там?

Признаю, довольно глупый вопрос. Но у меня была тяжелая ночь, и мозги после нее работать отказались наотрез. Как и занемевшее тело. Правая рука почти не слушалась, пульсируя болью и заставляя поскуливать от жалости к себе.

– Лина, ты жива? С тобой все в порядке? Открой дверь...

У меня потемнело в глазах. Дей! Прирожденный актер, мать его. Столько страха и сочувствия в голосе, как будто его и вправду волнует мое самочувствие. Ненавижу! Предатель! Сволочь!

– Нет. Убирайся отсюда, чудовище! Я ненавижу тебя! Убирайся!

Вновь накатила ярость, заставив на время забыть о боли.

– Лина...

– Уходи! Если ты посмеешь ко мне приблизиться, я тебя убью. И себя заодно. Я ненавижу тебя! Убирайся!

Ну, с тем, что убью себя, - это я переборщила. Умереть, конечно, хочется, но я не доставлю своим врагам такой радости. А вот Дея и в самом деле убью с удовольствием! Глотку перегрызу собственными зубами.

– Лина, нам надо поговорить. Выслушай меня!

– О, я тебя ночью уже выслушала. Проваливай.

Мой голос сорвался. От слабости закружилась голова, и я почувствовала, что падаю. Попытка зацепиться за что-нибудь не увенчалась успехом, я не только упала, но и опрокинула на себя три полки с разнообразными баночками. Взметнувшаяся к голове рука нащупала что-то жидкое и липкое. К счастью, это оказалась не кровь, а какая-то мерзость для втирания в волосы.

– Лина, ты в порядке? Лина, выйди оттуда, пожалуйста. Я не притронусь к тебе. Я даже не подойду, обещаю. Выходи оттуда, дай мне убедиться, что с тобой все в порядке.

Ну надо же, сколько тревоги в голосе! И все это - спектакль. Фальшивка. Все между нами было лишь фальшивкой, его мастерской игрой.

– Все твои обещания лживы. Я не верю ни одному твоему слову. Уверена, ты сейчас думаешь, что как только я выйду, ты научишь меня покорности. И сделаешь это так, что ночные события покажутся мне цветочками.

С другой стороны двери повисла тишина. Меня это даже начало напрягать, уж не пошел ли Дей за тараном, чтобы извлечь из ванной строптивую жену.

– Леди Ангелина, это Аарон, ваш телохранитель. Вы меня помните?

– Да, помню.

Я подобралась, ожидая худшего.

– Клянусь вам своим клинком, именем и честью семьи, что пока я рядом, никто не посмеет причинить вам вред: ни принц, ни царь, ни император. Я буду защищать вас до последней капли крови. И пусть, если я нарушу свою клятву, меня покарает собственный меч, а весь мой род - как предки, так и потомки - не обретет покоя после своей смерти.

Я застыла. Серьезная клятва. Фактически он отдал свою жизнь мне, пообещав убить даже сюзерена, если понадобится.

– Леди Ангелина, вы мне верите? Вы можете открыть дверь? Я должен убедиться, что с вами все в порядке.

Я не могу сидеть здесь вечно. А значит, надо выйти. Надо рискнуть и довериться Аарону.

– Хорошо, я открою дверь. Но никто не должен заходить, пока я не разрешу.

– Как прикажете, моя леди.

Отложив ненадолго осколок, я приблизилась к двери и попыталась отодвинуть будуар. Сил осталось мало, поэтому удалось его сдвинуть лишь самую малость, так, чтобы дверь немного приоткрылась. Щелкнув замком, я поспешно отскочила в облюбованный угол и подхватила окровавленный осколок.

– Можешь заходить, Аарон. Только медленно, я нервничаю.

Дверь приоткрылась, пропуская телохранителя. Наметанным взглядом он обшарил все помещение и уставился на меня.

– Леди, вам срочно нужна помощь врача. Вы потеряли много крови. Пойдемте со мной, никто не осмелится причинить вам вред.

Честно говоря, я его не дослушала. Организм решил, что с него хватит, и вырубил сознание.

Проснулась я в шикарнейшей мягкой кровати. Шелковое постельное белье приятно ласкало кожу, заставляя ощущать себя словно в раю. Но ни одно удовольствие не может быть вечным: воспоминания о пережитом нахлынули на меня с новой силой. Очень хотелось плакать, но слез не было. Как будто все они высохли, не давая мне шанса облегчить муку.

Осторожно сев в кровати, я осмотрела себя, насколько это было возможно. Руки перевязаны до локтей. На одной - раны от когтей Дея, на другой я сама содрала кожу с татуировкой. Да и ладони изрезаны. На голове тоже повязка, наверно ударилась, когда падала. И все тело болит. Голова кружится, и очень хочется есть. Вернее, жрать.

– Лина...

С кресла поднялся Дей. Поддавшись рефлексу, я шарахнулась от него в угол кровати, пытаясь защититься подушкой.

– Не подходи ко мне!

Как из-под земли между нами вырос Аарон с обнаженным клинком.

– Тентемо, прошу вас, вернитесь в кресло или покиньте комнату. Леди Ангелине нельзя волноваться.

Дей послушно опустился в кресло, а я смогла немного расслабиться, поняв, что Аарон защитит меня от всех, раз обнажил меч против принца.

– Ты меня никогда не простишь? - тихим голосом спросил Дей. - Конечно, я ведь обещал, что никто и никогда тебе не причинит боли, а сам... Что теперь с нами будет, Лина?

Раньше не замечала у него актерских талантов. Так разыграть страдание и раскаяние! Зачем играть на моих чувствах? Я полюбила, доверилась...

– Ничего с нами не будет. Нет никаких нас. Я требую развода.

Он вздрогнул, как от удара, а потом сгорбился и спрятал лицо в ладонях.

– Нет. Я не дам тебе развода. Я не могу тебя отпустить. Я без тебя умру. Я дам тебе время. Много времени. Съездишь к родителям или в графство. Я не буду мешать.

– Мне не нужно время. Я тебя никогда не прощу. Я тебя видеть больше не могу. Я даже Дрэна меньше ненавидела, чем тебя. Я тебя к себе никогда не подпущу. Ищи себе другую игрушку.

Он глухо застонал от моих слов и сгорбился еще сильнее, зарывшись пальцами в шевелюру. Ну, прям скульптура отчаяния. Как там говорил Станиславский? Не! Ве! Рю! Неожиданно Дей выхватил кинжал и одним плавным движением отрезал свою косу. Отшвырнув оружие, он приблизился ко мне, так что клинок Аарона впился ему своим острием в горло.

– Возьми ее, Лина.

Я не шевельнулась, глядя на протянутую руку кнерта с зажатой в кулаке косой.

– Возьмите, леди, - подал голос Аарон.

Нехотя я потянула обрезанную косу за кончик. Дей поспешно разжал кулак, и вся коса оказалась у меня. Аарон тут же убрал клинок, а мой муж опустился на колени и склонил голову.

– Приказывай, моя госпожа. Моя жизнь отныне в твоих руках.

Я непонимающе посмотрела на своего телохранителя.

– Кнерты очень берегут свои волосы и никогда не стригутся, леди, - объяснил Аарон. - Отрезанные волосы - символ рабства. Тот, кому кнерт отдал свои отрезанные волосы, становится господином. Любой его приказ подлежит немедленному исполнению. Теперь вы - госпожа вашего раба. Если прикажете ему умереть, он умрет. Прикажете убить - убьет. И только вам он не сможет причинить вреда, даже если вы сами того пожелаете. Он будет защищать вас всеми своими силами, так как теперь ваша жизнь превыше всего. Можете больше не опасаться тентемо Турвона Дей Далибора. Он полностью в вашей власти.

– Охренеть...

И что мне теперь делать?

Проснувшись, я еще целых десять секунд наслаждался жизнью. Все тело так и пело от переполняющей его энергии. Как будто я очень хорошо отдохнул и телом и душой. Не хватало лишь одной мелочи - жены. Не открывая глаз, я пощупал кровать руками, но Лину не обнаружил. Пришлось просыпаться и садиться, чтобы понять, в чем дело. И только когда я увидел разодранную подушку с вывалившимися перьями, следы крови на смявшейся простыне и выдранный клок рыжих волос, я вспомнил все. И от этого захотелось немедленно исчезнуть и умереть.

– Лина?

Я оглядел всю комнату, пытаясь найти ее. То, что выйти она не могла, - это точно. Дверь в комнату я запер, а ключ лежит на тумбочке. Значит, она либо ушла через балкон, либо в ванной.

Сначала я вышел на балкон. Четыре этажа, никакой возможности спуститься. Значит, осталась только ванная. Подергав ручку, я понял, что дверь заперта.

– Лина, ты там? Открой, нам надо поговорить.

Ответа не было. Прислушавшись к своим ощущениям, я понял, что абсолютно не улавливаю чувств своей жены! Как будто кто-то обрубил все связи между нами. Да кто же ее научил ставить такие блоки? Или она разорвала связь? Теоретически это возможно.

Это напугало, так как боль от разрыва я должен был ощутить - это ведь все равно, что оторвать кусок души, - но я ничего не почувствовал. А что если она мертва? Я ведь знаю, как она относится к насилию! Она вполне способна покончить с собой из-за того, что я сделал! Я отчаянно забарабанил в дверь, зовя ее по имени, прося хотя бы откликнуться и моля богов, чтобы она только была жива. Я попытался вышибить дверь, но не получилось. И ни звука в ответ.

На шум прибежали Аарон и другие телохранители, выбив двери в покои.

– Тентемо, что здесь происходит?

– Лина там. Давно уже. Она не отвечает.

Я барабанил в дверь, холодея от ужаса. Воображение подкидывало картины одну страшней другой.

– Кто там? - раздался наконец ее безжизненный голос.

Жива! Она жива!

– Лина? Ты жива? С тобой все в порядке? Открой дверь...

Я старался сдержать вздох облегчения и скрыть волнение. Она жива, сейчас выйдет, и все будет хорошо, как раньше.

– Нет. Убирайся отсюда, чудовище! Я ненавижу тебя! Убирайся!

Сколько ненависти в ее голосе. И она права, я чудовище. Но как же больно слышать это от нее!

– Лина...

– Уходи! Если ты посмеешь ко мне приблизиться, я тебя убью. И себя заодно. Я ненавижу тебя! Убирайся!

Убьет себя, если посмею приблизиться... я потерял ее. Потерял навсегда. И никого кроме себя не могу обвинить в этом. Если бы у меня был хоть один шанс оправдаться, получить ее прошение!

– Лина, нам надо поговорить. Выслушай меня!

– О, я тебя ночью уже выслушала. Проваливай.

Раздался грохот и еле слышный стон. Чуть не задохнувшись от страха, вообразив самое худшее, я попытался выбить дверь и докричаться до Лины

– Лина, ты в порядке? Лина, выйди оттуда, пожалуйста. Я не притронусь к тебе. Я даже не подойду, обещаю. Выходи оттуда, дай мне убедиться, что с тобой все в порядке.

Прошу, поверь, я больше никогда не посмею тронуть тебя даже пальцем. Пусть лучше умру, чем еще раз обижу тебя!

– Все твои обещания лживы. Я не верю ни одному твоему слову. Уверена, ты сейчас думаешь, что как только я выйду, ты научишь меня покорности. И сделаешь это так, что ночные события покажутся мне цветочками.

Неужели это конец?

Я сидел в кресле и не мог оторвать взгляда от хрупкой фигурки жены, укутанной в одеяло. Маленькая, беззащитная. Почему я с ней так поступил? Что на меня нашло? Я ведь обещал ей, а сам... Если бы можно было все вернуть!

Погрузившись в свои мысли, я не сразу осознал, что она очнулась. Моя прекрасная Веснушка... Она никогда не позволит так себя назвать.

– Лина...

Это я поселил ужас в ее глазах. И мне он теперь причиняет эту боль.

– Не подходи ко мне!

Аарон встал между нами, угрожая мне клинком. В его глазах я видел сочувствие, но долг есть долг.

– Тентемо, прошу вас, вернитесь в кресло или покиньте комнату. Леди Ангелине нельзя волноваться.

Я упал в кресло, не сводя взгляда с жены. Как я мог поддаться ревности настолько, чтобы причинить ей такую боль?!

– Ты меня никогда не простишь? Конечно, я ведь обещал, что никто и никогда тебе не причинит боли, а сам... Что теперь с нами будет, Лина?

Не верит. Она мне не верит. И она права.

– Ничего с нами не будет. Нет никаких нас. Я требую развода.

Развод? Нет. Ни за что. Пусть уезжает, если хочет, пусть делает что хочет, но остается моей женой. Все-таки останется надежда, что когда-нибудь Лина вернется.

– Нет. Я не дам тебе развода. Я не могу тебя отпустить. Я без тебя умру. Я дам тебе время. Много времени. Съездишь к родителям или в графство. Я не буду мешать.

– Мне не нужно время. Я тебя никогда не прощу. Я тебя видеть больше не могу. Я даже Дрэна меньше ненавидела, чем тебя. Я тебя к себе никогда не подпущу. Ищи себе другую игрушку.

Ненавидит... Не подпустит... Игрушка? Нет, Лина, ты не игрушка. Ты моя жизнь. Ты подчинила меня себе, заставила измениться, но я демон. Ты не знала об этом. Мы жестокие, кровожадные собственники. Я утратил над собой контроль, приревновав тебя. Возможно, алкоголь затуманил мой разум, и я обезумел, но зато я понял: как бы я ни любил тебя, как бы ни твердил, что не причиню вреда, я опасен. Но я хочу это изменить. И пусть надо мной будут смеяться, презирать, но... это станет гарантией, что я не причиню тебе вреда. Достав кинжал, я отрезал себе косу и протянул ее девчонке, стараясь не смотреть в глаза.

– Возьми ее, Лина.

Она даже не шелохнулась.

– Возьмите, леди, - сказал Аарон.

Когда моя жена все-таки взяла волосы, я опустился перед ней на колени, как того требовал обычай. Аарон убрал клинок и даже немного отошел, доверяя мне.

– Приказывай, моя госпожа. Моя жизнь отныне в твоих руках.

Я не вслушивался в слова Аарона, пытавшегося объяснить Лине произошедшее. Я просто жадно смотрел в ее лицо, пытаясь распознать реакцию. Впрочем, особым экспертом быть не надо: удивление, выраженное одним словом:

– Охренеть...

Аарон, коротко поклонившись, вышел из комнаты, оставив нас наедине. Я так и остался стоять на коленях, с опущенной головой, ожидая дальнейшей реакции.

– Зачем... - Какой у нее тусклый голос. - Зачем ты так поступил со мной? Ответь!

– Я не знаю. Я не могу ответить на этот вопрос. Я могу лишь надеяться, что когда-нибудь ты меня простишь, моя госпожа. Простишь и дашь мне еще один шанс. Это теперь моя единственная надежда

Она обняла колени и заплакала, из-за чего я окончательно себя возненавидел.

– Не плачь, моя госпожа, прошу. Мне хочется тебя обнять, но я не смею...

Я протянул к Лине руку, ожидая, что она отшатнется, но девчонка лишь замерла, не переставая плакать.

– Ты позволишь до тебя дотронуться?

Я ждал ответа, не убирая руки. Ждал, даже не надеясь на согласие... А она смотрела на меня, как на монстра. И я видел борьбу ее страха и любви ко мне. Я не посмел молить богов, но...

– Не зови меня госпожой. Обними меня, очень холодно...

Не поверив сначала своим ушам, я все же осторожно дотронулся до ее стопы. Лина напряглась, но не отстранилась, а я воспользовался этим, осторожно посадил ее себе на колени и бережно обнял.

– Лина, ты меня простишь?

Она не уткнулась мне в грудь, не обняла, но и не прогнала.

– Наверно, когда-нибудь. Только не делай так больше.

– Никогда, клянусь.