Что бы вы сделали, если бы оказались в полной заднице? Кричали бы? Молчали бы?

Попытались бы отключиться от действительности или все же рискнули найти выход?

Игрушки кончились. Это уже не смешно.

Руки опухли от перетянувших их веревок и онемели. Скула распухла и ноет, а тело, которое дол го и вдохновенно пинали стражники, стараюсь не чувствовать вовсе. Волшебства мало, боль могу только подавить, но не вырубить полностью.

Надо встать.

Где- то лежат мои вещи, сумка и все еще пишущий дневник. Это хорошо. Это очень хорошо. В голове полная каша. Дыра в памяти становится только шире, теперь почти не помню даже то, что произошло совсем недавно. Видимо, слишком хорошо приложили лбом о стену. Хреново.

Встать.

Твою ж!.. На хрен. Все равно встану. Ноги подламываются. Боль сводит с ума. Мне что-то сломали. Хочется выть, а еще плюнуть на все и просто сдохнуть. Но что-то мешает, внутри сидит и мешает, скалясь редкими острыми зубенками и обещая усилить боль раз в сто, если только посмею…

Гаденыш.

Встал! Йес. Теперь бодро, я сказал — бодро! Иду вперед. Передо мной темнота, ощущаю сырость, писк, копошение у ног и довольно жутковатый запах гниющего мясца. Где-то капает вода. Правая рука упирается в стену и тут же с омерзением отдергивается. Ненавижу мокриц.

Ноги подламываются, боль в груди нарастает. Кажется, мне сломали два ребра. Ненавижу! Дайте только выбраться из этой задницы.

Снова упираюсь рукой в стену и сжимаю зубы. Шаг, еще, еще шаг, главное — не останавливаться и спокойно и четко диктовать мысли дневнику. Мне потом еще это читать. И восстанавливать кусок за кус…

Дверь!

Я ее чувствую. Вообще, какая сволочь догадалась делать камеры без окон? Типа психологическое гниение поможет буйным найти успокоение? Ну-ну. Я вот не в восторге. И сейчас предельно четко объясню это всей местной шайке защитников правопорядка.

Стучал. Орал. Всем все по…

Отлично. Я маг или не маг? Силы кончились, но кровь-то нет. Вон и крыски ее чуют и пищат неподалеку, намекая, что мне пора прекратить рыпаться и дать народу нормально отужинать. А то даже пообедать не успели.

Сорри, ребята, но я себе и таким вполне даже нравлюсь. Да и вообще не люблю, когда меня едят почему-то.

Зубы разрывают кожу на пальце, кровь тоненьким ручейком стекает по ладони, пока я этим же пальцем вожу по двери, постоянно занозя и так пульсирующую ранку.

И все- таки какой же я неженка…

Что творил?

Ща. Принц порывается вернуться и всех прибить. Дам в морду и понесу высочество дальше. Тяжелый, блин.

Нильс сжимает левую руку, стараясь держаться как можно ближе. Ее все еще трясет. Эх вы, блин! Дети. И какого я вас там не бросил? Видимо, я еще и добрый. Проблема.

На голову шмякнулось что-то тяжелое и колючее с ближайшего фонаря. Перебралось на плечо и возмущенно укусило за ухо, мяукнув сквозь сжатые зубки.

Я только сморщился. Свободных рук, чтобы скинуть Пупса на землю, у меня не осталось. Пущай сидит, тем более что ранки в ухе уже старательно зализывают. Мне теперь хоть серьги надевай. Вон сколько дырок в мочке забесплатно.

Хм, а все же… неужели он нас все два дня караулил?

Преданность кошки — нонсенс. Видимо, хотел жрать.

Так, вспомнить, вспомнить. Что творил. Башка раскалывается, перед глазами шатается неуклюжий мир, и очень тошнит. Не сблевать бы.

Ах да! Пиши, дневник.

Дверь и участок стены вокруг вынес заклинанием разрушения на крови. Также прибил к стене двоих стражников, спящих на посту. Вроде бы не насмерть, но и не слабо. Очнутся хорошо если к утру.

По запаху нашел Нильса с принцем. Кровь помнит запахи отменно, так что мог идти вслепую. А точнее, плутать, так как прямо сквозь стены ходить не получалось. Я пробовал.

По пути попадались стражники. Каждый раз все больше и больше. Мечами, отобранными у тех двоих, прибитых, как крутой ниндзя уделывал всех, вопя во все горло для острастки. Голос быстро сел, так что вместо вопля получалось какое-то булькающее рычание. Мне понравилось. Стражников впечатлило.

Убитых нет. Покалечил много.

Заметка на полях: Откуда я умею так драться?

Короче, нашел этих, выбил дверь еще одним заклинанием. Принца задел (не успел отползти), Нильса нет (хоть сквозь стены и не хожу, но видеть худо-бедно могу секунд тридцать).

Принца закинул на плечо. Нильс увязалась сама. Она что-то там пиликала о моих ранах, настаивая на перевязке. Пришлось послать девушку в грубой форме. Тут уже кэп городской стражи приперся с личным взводом, а я, вишь, ему должен объяснять: типа погоди, братан, щас меня добинтуют разодранной рубашкой, в лобик чмокнут, вот тогда и подеремся, а я еще и в глаз дам.

Нет, ну как маленькая. Еще и надулась. Это мне дуться надо, что в пылу мордобоя она мне в рожу табуреткой засветила. Что значит промахнулась? А мне по фигу, что до этого той же табуреткой она пятерых уложила. Уложила бы меня, и снова сидели бы с голодными крысаками. Я-то объясню зуба-стикам, что отравлен всеми своими лабораторными изысканиями на сто лет вперед. А вот эти два хлюпика вряд ли.

И на что они мне, спрашивается?

Не знаю.

Нашли какое-то заброшенное здание. Выглядит жутковато, но я нашел почти целую кровать, рухнул и уснул. Пыль забилась в нос и глаза. Долго чихал, пока по сломанным ребрам ерзал Пупс, устраиваясь поудобнее. Его счастье, что я сейчас и дышу-то еле-еле. А в ребрах всего лишь трещины, так что жить буду. Но блин! А, ладно. Спать.