ГЛАВА 7
Очнулась я на грязном вонючем матрасе в полной темноте, чувствуя, как кто-то лазает по моей ноге.
Крысы?
Нога резко врезалась в стену, впечатав в камень отвратительное животное.
— А-а-а-а!! — завопил грызун, кусая за ногу.
— Иревиль?! — удивленно.
— А-а-а-а-а-а!!!
— Иля, немедленно отпусти его. Он тебя лечить пытался! — возмущенно у уха.
Киваю и отвожу ногу назад. Тихий шмяк и тишина убедили меня в том, что Рёве легче.
— Добейте, — попросили тихо и грустно.
— Я сейчас! — анрел.
— Так и знал, что меня прибьет кто-то с нимбом, — угрюмо.
— Не говори ерунду. На, жуй.
— Опять таблетка? А антидот? — капризно.
— Сначала таблетку.
— У меня хвост отвалится, — шепотом.
— Вырастет, не волнуйся. Ешь.
— И зубы, — трагически.
— Не откроешь рот — я тебе их выбью, — мрачно.
— Садист.
— Рёва!
— Ладно, давай свою пилюлю.
— На.
Тихое хрумканье.
— О, нимб вылез.
— Вот антидот.
— Не, погоди… а что, если я так побуду. Не помру?
— Зачем?
— Ну… я на небе таких девочек видел…
Сдавленные звуки.
— Фы мве фее фубы выфил!
— Зато ты антидот проглотил.
Рычание.
— Иля, ты как?
Феофан склонился к моему лицу, и я сощурилась от света его небольшого нимба. Также я увидела алые глазки крыс, не рискующих подойти ко мне именно из-за анрела, которого грызуны явно побаивались.
— Что я тут делаю?
К анрелу подошел Иревиль, угрюмо наматывающий на кулак хвост и тяжело вздыхающий.
— Ты победила, — улыбнулся Феофан мягко и ласково. — Но после победы тебя оттащили сюда и заперли.
— За что?
— Будешь новой игрушкой Теней, — раздался голос откуда-то сбоку.
Сажусь, стиснув зубы от сильной боли в шее, и осторожно поворачиваю голову в сторону, откуда донесся звук. Зрачки расширились до максимума, поглотив радужки. Темнота превратилась в полумрак, спектр сменился на инфракрасный. Он. В соседней камере за решеткой сидит он. И смотрит на меня. Спокоен, мягкие и уже достаточно отросшие жгуты скользят по камням пола у его ног, сам же парень прислонился спиной к стене, откинув назад голову и положив кисть на согнутую в колене ногу.
Решетки его и моей камеры разделяет небольшой коридор. Я привстала и подползла к двери, обхватив прутья изувеченными пальцами и чувствуя сильную слабость во всем геле.
— Сколько я спала?
— Двадцать восемь дней.
Вздрагиваю и неуверенно усмехаюсь. Но он смотрит все так же холодно и спокойно. Не шутит, гад.
— А… почему ты здесь? Не можешь сбежать?
Он поднял вверх левую руку и показал небольшой серебристый браслет на ней.
— Это контролирует мои способности. С ним я не сильнее обычного человека.
Смотрю на собственную кисть, застывшую на решетке. Браслет. И не один, а три. Перестраховщики хреновы.
Каков уровень повреждений?
Мысленный вопрос тут же подтвердился ответом: Повреждения внутренних органов — сорок шесть процентов. Повреждения костной ткани — семьдесят один процент. Повреждения…
Хватит.
Смотрю на стоящую в углу баланду, а точнее, на тарелку из-под нее. (Крысы все подъели и даже изгрызли посуду.)
Хочу есть! Нужно поесть, очень надо.
Смотрю на прутья решетки… хм?
Глаза парня сверкнули, он настороженно следил за тем, как я без малейших усилий перекусила широкий стальной прут, разжевала его и умудрилась проглотить. Желудок внутри перестраивался в ядерный реактор, что требовало охрененного количества энергии.
Через два часа решетки просто не было. Всю съела. Зато появился материал на восстановление костей. Они будут не такими прочными, как раньше, но я уже могу встать и сжать и разжать пришедшие в норму пальцы, задумчиво глядя на них.
Подняв лицо, смотрю на парня и склоняю голову набок. В черных глазах — ни тени страха. Любопытство, и только.
Подхожу к его решетке и берусь за нее руками.
— Хочешь выйти?
— А выпустишь? — мягко.
И на миг мне показалось, что в камере сидит не просто парень, а древнее и довольно жуткое существо, которое ни в коем случае нельзя выпускать на волю.
— Да.
— Э-э… Илечка. — Сзади растерянно. — Я, конечно, понимаю твой порыв. Но этот мальчик опасен.
— Выпускай! — Иревиль. Радостно.
— Иля, — напряженно, — ты даже не знаешь, что он будет делать на свободе. Он может начать убивать всех подряд. Тебе придется взять полную ответственность за все его поступки!
Киваю и с силой разгибаю прутья, проскальзывая внутрь. Он встает и смотрит. Не дыша. Не реагируя. Будто замерший перед последней атакой зверь.
Протягиваю руку к его запястью. Осторожно касаюсь его. Почему мне так неуютно? Все рецепторы просто воют об опасности.
— Иля! — Феофан, взлетая на плечо и беспомощно заламывая руки.
Иревиль остался стоять на полу, сунув руки в карманы и усмехаясь.
Я же рывком сдираю с запястья парня серебристый браслет.
— Спасибо, — Шепот. Ветер.
Мимо меня промелькнул силуэт, скользнул сквозь решетку и вырвался на волю… почти.
Успеваю схватить его за куртку, и он резко останавливается, не спеша расставаться с частью, видимо, ценного предмета.
— Что-то еще? — насмешливо.
Не оборачиваясь, киваю.
— Я победила тебя, забыл?
Молчание.
— Ты теперь мой слуга, не так ли?
— Какой слуга, — на правое ухо, шепотом, — что ты несешь?
Я просто жду. Ударила наугад и почти уверена, что меня вместе с моим наглым заявлением сейчас пошлют куда подальше.
— Хм… не знал, что ты знакома с законами моего племени.
— ?!
— Что ж, — Шаг назад.
Я осторожно разжимаю пальцы, а он поворачивается ко мне, рывком раздвигая прутья так, что в щель теперь пролезет и слон.
— Ладно. Я побуду с тобой. Но только пока не смогу победить в честном поединке.
Осторожно киваю.
— Рабство плохо, — обреченно. Справа.
— Фефа, ты отстал от времени. Рабство — круто! Особенно если в рабах мощная зверюга, мочащая всех подряд, — с улыбкой — с пола.
— А это кто?
Ошарашенно смотрим с Феофаном на парня, тыкающего пальцем в застывшего на полу Иревиля.
— Он меня видит? — уточнил гэйл, разглядывая палец.
— Тебя трудно не заметить, — пожал плечами мой новый раб и сел на корточки. Из его руки выскользнул жгут, обвился вокруг черной фигурки и поднял ее в воздух. — Симпатичный, — с улыбкой.
— А еще сволочь редкая, — улыбнулись ему в ответ и шарахнули током так, что жгут разжался, а парень с шипением схватился за обвисшую конечность.
Иревиль гордо взлетел ко мне на плечо, показал язык парню и довольно усмехнулся.
Я только хмыкнула и тихо сказала:
— Тронешь их, и я за себя не отвечаю. Понял?
Он смотрит на гэйла, не отвлекаясь на меня.
— Понял?! — повышая интонацию.
— А где ты их взяла? Отдашь одного? — с любопытством.
Я только вздохнула, мотнув головой и угрюмо выходя наружу. И что мне с ним делать?
Парня, кстати, звали Гриф. Не знаю, настоящее это имя или нет. Да и мне все равно, если честно.
Из подземелий прорывались с боем. Причем бился только он. Ускорялся, избивал тюремщиков и стражу, вновь замедлялся и шел рядом, не выказывая никаких эмоций. Еле убедила его никого не убивать. Долго не понимал: почему?
Зато кучу эмоций у него вызывали мои половинки души. Он постоянно тырил с плеча анрелочка и радостно его разглядывал, сжимая в руке. Иревиль страшно злился и жестко мстил. Но парня ничего не учило, и он только отмахивался от гэйла, восхищаясь анрелом, как ребенок новой красивой игрушкой.
Феофан переносил все стоически, рассказывал о милосердии, заповедях и пытался учить парня слову Божьему. Не уверена, что Гриф понял хоть что-то, но, когда Феофан садился на его плечо и вещал целыми строками Священного Писания, — явно был счастлив и готов выслушать не только Новый, но и Старый Завет от корки до корки.
Нечистик же сидел у меня на макушке, ревновал и бросал на них гневные взгляды. Идея о том, что раб — это круто, уже не занимала его так, как раньше.
Свобода! Я даже и не заметила, как быстро мы поднялись на поверхность. Дождь лил как из ведра, небо вновь заволокли тучи, а у выхода стояла одинокая фигурка человека с серой кожей и глазами цвета стали.
— Вот мы и встретились снова, Бура-тино. Я ведь правильно произнес твое имя?
Гриф замер за плечом. Его глаза сузились, а из плеч и пальцев выскользнули черные жгуты, обвиваясь вокруг рук наподобие рукавов.
— Ты нас пропустишь?
— Хм… а почему бы и нет? Я сегодня добрый, — приглашающе делая шаг в сторону.
— Ловушка, — мрачно сообщили с макушки.
Я медленно и осторожно двинулась вперед. Тело восстановлено далеко не полностью, и сейчас меня поймать гораздо проще, чем раньше. Но рядом идет Гриф. И вот с ним-то придется повозиться.
— Скажи, — замираю.
Так и знала — просто так пройти не даст. Дождь скользит по длинным прядям волос того же цвета, что и его глаза. И только теперь заметно, что уши Тени чуть заострены, а глаза слегка раскосые, с приподнятыми уголками.
— Ты ведь не из этого мира?
— Нет, — Зачем врать.
— Тогда почему ты здесь? — Голос все еще спокоен, но в нем чувствуется напряжение.
— Не волнуйся. Свергать никого не хочу, — он усмехнулся, оценив шутку, — просто мне нужно найти свое место в мире и жить. Знаешь…
Задумался.
Покорно стою и мокну под дождем. Гриф отошел в сторону и настороженно оглядывается. Босые ноги будто скользят, а не ступают по камню. Кого-то ищет? Зря… из-за облачности вокруг одна сплошная тень: где-то гуще, где-то светлее, но появиться подкрепление может сразу и отовсюду.
— …пока ты была без сознания, мы узнали, что тебя невозможно убить. Ни магией, ни оружием, ни даже сдавить прессом. Было перепробовано все. Но ты продолжала дышать.
Снимаю с макушки гэйла. Держу на ладони. Смущенно отводит глаза.
Ну и ну… Так эти двое меня все эти дни вытаскивали с того света? А я-то гадала, откуда у меня столько повреждений после… долгого "сна".
— Спасибо, — тихим шепотом.
Иревиль сконфуженно чешет затылок.
— Это все Феф, — буркнул он и, спрыгнув с моей ладони, полетел к анрелу, сидевшему на плече Грифа.
— За что? — Тень смотрит удивленно.
Ах да, он же их не видит.
— За то, что отпускаете, — пожала я плечами.
— Хм, — Он вздохнул и отвернулся. — Только помни, — уже растворяясь в тени здания, — если ты снова пересечешь дорогу Совету… он не остановится ни перед чем.
Угу. Я так и поняла, что Тени не струсили от того, что не смогли сломать и удержать, а просто изъявили высшую милость и отпустили сами. Ну-ну.
Отвернувшись, я махнула рукой Грифу и пошла вперед, чувствуя, как по голове бьют косые струи дождя, и зябко ежась в тонкой, местами рваной рубашке.
