ГЛАВА 10
Я все-таки нашла нужную лавку. Долго прокопавшись на полках и в различных сундучках, отрыла-таки все нужные детали, безмерно впечатлив бородатого продавца обширными познаниями о работе различных механизмов и полным пониманием того, что мне надо. Цену, правда, мне все же не сбавили, но волновало это меня мало. Хватило денег, и ладно. Жадность вообще все еще была одним из непонятных и чужеродных чувств.
Позже, вернувшись в контору, прямо в зале первого этажа на столе я и создала ошейник. После чего нарисовала подробную схему сборки и повесила и то и другое на шею котенку.
Он тут же убежал к собратьям через окно, мечтая встретить страшную Тенюку и качественно истрепать ей нервы.
Я же уселась на ковер у камина и задумалась, глядя на пламя и поглаживая слегка немеющую руку.
— Иля, сделай лицо попроще — я пугаюсь. — Иревиль жарил над огнем подвешенный на прутик кусочек сосиски.
Они с Феофаном в данный момент сидели на каминной решетке и тоже задумчиво смотрели на огонь.
— Мне… мне хочется чего-то… но я не понимаю чего.
— Бывает, — кивнул Иревиль с умным видом, — Мне вот вчера тоже кое-чего хотелось…. Не дали.
— Еще раз полезешь с неприличностями к Лизоньке — и хотеть перестанешь навсегда, — Феофан, хмурясь.
Мы оба на него посмотрели. Анрелочек только тяжело вздохнул и прикрыл глазки.
— Я как вспомню… залетаю случайно в комнату…
— В три утра с криком: "Какого хрена?!" — и мечом света в руках, — кивнул Иревиль.
— И вижу, как этот извращенец демонстрирует несчастной Лизоньке… это!
Смотрю на Рёву.
— Расстегнул рубашку, — объяснил тот.
— Вот именно! Твоя волосатая грудь…
— Она лысая, — мрачно.
— Неважно. Лизонька явно была в шоке.
— Еще бы, ты так орал, пытаясь меня кастрировать и оповещая всю комнату, как именно это сделаешь.
— Э-э… да?
— Да! Между прочим, анрелы так не выражаются. Даже я струхнул, — смущенно.
Анрел зарылся пальцами в золото волос и покраснел.
— Ребята, — перебила я воспоминания, — так почему я… так странно себя чувствую?
Рёва растерянно на меня посмотрел.
— Ну тебе ведь надо совершать хорошие дела, а иначе снова станешь железной куклой с командами в башке. Вот ты и нервничаешь.
Киваю, морщась.
— Не волнуйся. До завтрашнего вечера с тобой ничего не случится, — утешил Феф, перелетая на плечо.
— А потом?
— Будешь говорить: "Бип!" — и выполнять команды, — Иревиль кинул прожарившуюся сосиску анрелу.
Феофан протянул руки, но ему попало в нос, и он рухнул на пол. Рёва почесал затылок и спрыгнул следом, спеша поднять ругающегося анрелочка.
— И что мне делать?
— Иревиль, не трогай!
— Сиди.
— Нос. Это мой нос. Пожа-а… Ай!
— Ну вот и все. А ты боялся.
— Хм… А почему я вижу кончик носа только левым глазом, но отчетливо? — напуганно.
— Ну… тебе не угодишь.
— Ребята.
— Погоди, — Иревиль, — А так?
— Ой.
— Нравится? — с гордостью. — Теперь ты кончик вообще не видишь.
Феофан скосил глаза к переносице, рискуя окосеть навсегда.
— А… где он?
— Не поверишь. Его нет.
Шок.
— Что, прости?
— Опять не нравится? — угрюмо.
— Так. Я сам. Уйди, нечистый. Чтобы я еще раздал лечить себя…
— Ну и пожалуйста, — обиженно. Отходя подальше.
Феофан же полетел к зеркалу, висевшему у входной двери рядом с вешалкой, и уже там начал приводить свое лицо в порядок.
— Так что мне делать?
Знаю, я повторяюсь, но киборгу очень тяжело самому составлять планы на будущее и выполнять их один за другим. Обычно мои действия выглядели спонтанными, и теперь я была растеряна.
То, чего я не учла, — просить совета у Иревиля было по меньшей мере неблагоразумно. Но я просто не могла ждать любующегося собой Феофана.
— Ну. Ты неплохо дерешься… так что иди и верши справедливость, а там наберешь баллы, — усмехнулся черненький, не отрывая взгляд от анрелочка.
— Хм… прямо на улице?
— А почему нет? Пошли быстрее, пока он занят собой. Сможешь выскользнуть бесшумно?
— Через кухню?
— Молодец. Пошли.
На улице было людно. Все куда-то спешили, бежали, торопились. Я невольно заразилась этим бешеным ритмом жизни центра и пошла быстрее.
— Сворачивай в переулок. Проблемы будут на окраинах, — Иревиль вальяжно сидел у меня на плече, растопырив крылышки и потягиваясь.
Алые глазки хитро блестели, он явно радовался предстоящему веселью.
— Сюда?
— Да. Теперь налево. Налево. Теперь прямо. Угу. Так и иди.
— А ну выкладывай деньги, урод.
— Но я… уже платил в этом месяце… — испуганно.
— Ты че, пацан, за дуриков нас держишь? Ща я тебе…
Я стояла и смотрела на компанию из пятерых вампиров, окруживших одного мелкого собрата и угрожающих ему длинными когтями.
— Спаси его, — посоветовал гэйл, — Для начала и это зачтется как доброе дело.
Киваю, иду к вампирам, на ходу трансформируя руку в плазменную пушку.
— О, а это еще что за цаца?
Все тут же посмотрели на меня.
— Человек, — принюхался самый высокий и симпатичный. — Проваливай, пока мы добрые.
— Я прошу отпустить вашу жертву и извиниться перед ней. Вы — плохие. Я — хорошая. Иначе убью, — Под конец я вежливо улыбнулась, не зная, что бы еще полезного добавить.
— Отвали. — И от меня все отвернулись, вновь сосредоточиваясь на пареньке.
Хмурюсь. Поднимаю пушку. Стреляю. Взрыв в центре группки разметал вампиров по переулку, оставив меня наедине рядом с еще дымящимся трупом спасаемого.
— Кхм, — с плеча. — Ты это… в следующий раз спокойнее… а то я перевыполняю план.
— Что? — растерянно.
— Дальше пошли, говорю.
Я уныло кивнула и побрела вдоль переулка, оглядываясь по сторонам и тяжело вздыхая.
— Не переживай, к ночи очухаются, а если еще и крови выпьют, так и вовсе снова оживут.
— Это… хорошо?
Иревиль промолчал, усмехаясь и оглядываясь по сторонам. Надо было натворить побольше "добрых" дел, пока их не нашел анрел.
— Смотри, смотри! Там явно кого-то убивают.
— Где?
— В квартире.
Стекло над моей головой со звоном раскололось, и на мостовую рухнул странный резной стул, разваливаясь на части. Из разбитого окна послышался оборвавшийся визг.
— Давай внутрь, если… Ну можно было и по ступеням, но так тоже эффектно.
Спеша загладить прошлую ошибку, я влетела в комнату и застыла, глядя на мужчину, прижимающего к кровати хрипящую женщину.
— Я помогу.
Кивок, вырывающиеся из второй руки когти и три минуты зверского насилия.
Три минуты спустя.
— Вы уверены, что стоит оставить его в живых? — вежливо, к женщине, закрывающей собою израненное тело собственного мужа.
Они играли в изнасилование. Гэйл кашляет в кулачок, убеждая, что я все сделала правильно.
— Изыди, нечисть! — на пределе связок.
Со вздохом выпрыгиваю обратно на улицу. Я ведь совершила доброе дело. Да?
Хрюканье Иревиля раздражало.
— Ты… а ты уверен, что теперь я стану человеком?
— Пошли дальше, тебе еще учиться и учиться, — вытирая слезы счастья. — Но я помогу, так что не дрейфь.
Вздыхаю, киваю и запоздало думаю, что нечистик все-таки хороший. Все бросил и помогает мне. Это приятно.
Потом я увидела вывеску трактира: "Сообщество наемных убийц". Иревиль попросил не проходить мимо. Помню, как красиво догорал трактир на фоне заката.
Свалка из тел, которые я вынесла наружу, вопияла о справедливости и возмездии. Все были живы, просто без сознания.
Убитый горем трактирщик спросил, зачем я вообще на них напала. Показала ему единственный уцелевший обгорелый край вывески со словом "убийц". Мне сообщили, что я дура, а в трактире отдыхали после трудной работы мирные землекопы. А вывеска — просто захотелось чего-то звучного в названии.
Гм…
Иревиль снова меня хвалит, просит не останавливаться.
Потом был спасенный от мужчин с мечами паренек, оказавшийся воришкой. Перед подвешенными за штаны к фонарям стражниками так и не смогла толком извиниться.
Правда, парень сердечно меня поблагодарил и уверил, что я сделала доброе дело.
А еще я помогла перейти через площадь старушке — перенесла ее на руках. Она так жалобно ковыляла на костылях, протягивая всем руку с кружкой, что не помочь я не могла.
Меня послали в грубой форме, пару раз заехали клюкой в нос и раз пятьдесят попросили оставить в покое. Но я ее донесла, поставила на фонтан и попросила не благодарить. Старушка на костылях не удержалась и в этот фонтан рухнула, подняв кучу брызг и размахивая палкой.
Я ее благородно достала за шкирку, мягко улыбаясь, и снова поставила на бортик, пытаясь отряхнуть. Бабка замахнулась клюкой, потеряла равновесие и снова сверзилась в фонтан, приложившись затылком о скульптуру.
На бортик я ее положила. Достала уплывший парик и с удивлением оглядела роскошные растрепавшиеся рыжие волосы. Грим потек — и передо мной лежала уже не старуха, а вполне даже молодая женщина, да и ноги у нее были целы, просто согнуты сильно в коленях и спрятаны в штанины.
Удивительно.
В таком положении я ее и оставила, так как Иревиль сказал, что нужно идти дальше, а то не успеем сделать еще много добрых дел.
А уже ближе к ночи мы дошли до кладбища. Где шайка гробокопателей была расстреляна из двух плазменных пушек…
Кладбище превратилось в руины. Везде торчали дымящиеся обломки крестов, гробов и кости вырванных из них покойников. Мужики скрылись, неся потери и товарищей. Я вообще удивлена, что они смогли полчаса так здорово уклоняться. Видимо, я просто устала или не хотела стрелять прицельнее.
— Молодец. — Гэйл спрыгнул на землю и потянулся. — Но… время вышло.
И передо мной возник в воздухе снежно-белый воздушный анрел, ошарашенно оглядывающийся по сторонам.
— А я много доброго сегодня сделала, — решила похвастаться.
Анрелочек растерянно посмотрел на меня.
— Я… наслышан.
Иревиль хмыкнул и сел на землю, пиная пяткой череп крысы.
— Ты рад? — напряженно.
Анрел вздохнул, подлетел, сел ко мне на плечо и погладил по щеке.
— Ты хотела сделать добро — это главное. А его я все равно потом отмолю так, что заречется давать тебе умные советы в одиночку.
Нечистик замер, смотрит исподлобья.
— А что я сделала не так? — с любопытством.
— Ну… в следующий раз прежде, чем сделать то, что тебе посоветует Иревиль, — тяжелый взгляд в сторону последнего, — дождись меня, и я все объясню. Кладбище, к примеру, разрушать было вовсе не обязательно.
— Значит, мне все еще нужно совершать добрые дела, — со вздохом.
— Да. Но уже под моим руководством. Пошли.
— С вами можно? — с земли, язвительно.
— Если не будешь вмешиваться. — Феофан даже не обернулся. Смотрел сурово и прямо перед собой.
Я покорно пошла обратно к городу. Рёва полетел следом.
— Итак, это — приют для бездомных. Зайди, спроси, чем надо помочь, и помоги бедолагам.
Киваю, захожу в темное мрачное здание с выбитыми окнами и разглядываю кучу валяющихся на полу вонючих матрасов и оборванных грязных людей, бродящих между ними и лежащих прямо на них.
— Кому здесь помочь? — громко, выразительно, чувствуя тепло в груди.
На меня посмотрели. Кто-то закашлялся.
— Раздевайся, — из угла, с ухмылкой.
Киваю. Начинаю расстегивать штаны. Анрел посерел.
— Э-э… Илечка. Этого делать не стоит.
— Но они же ждут помощи, — Народ и впрямь затих, сосредоточив на мне все внимание.
— Застегни штаны, — тверже.
Пришлось послушаться. Кто-то разочарованно взвыл, меня обматерили и куда-то послали. Некоторые подошли ближе и, ухмыляясь, предложили помочь "стеснительной барышне". Анрел попросил отсюда уйти, но я просто не могла.
Да и глупо как-то: весь день старалась впустую, а как выдалась реальная возможность кому-то помочь, так сразу: вон отсюда.
— Я… я могу решить все ваши проблемы. Кто первый?
Меня попытали поцеловать, но я врезала коленом, и мужичка снесло через всю комнату к противоположной стене, сильно об нее припечатав. Человек без звука рухнул на пол.
От меня резко отошли. Анрел срочно полетел к пострадавшему, опасаясь, что тот уже почил. Но нет, удалось его немного подлечить до состояния стонущего тела, что меня сильно обрадовало. Даже дышать снова удалось.
К сожалению, этот акт насилия оборвал то хрупкое доверие, которое я успела завоевать. Народ стоял на расстоянии в полкомнаты, все держали что-нибудь острое и смотрели крайне недружелюбно.
— А ну проваливай, девка. — Самый старший из них, с сединой в нечесаных космах и с одним глазом, так и не встал со своего лежака, — Нечего нам помогать. Сами справимся. А вот тебе скоро помощь может очень даже понадобиться.
На плечо рухнул уставший анрел. Иревиль зло усмехался, дергая за волосы и предлагая отомстить.
Но я просто развернулась и ушла.
Наверное, они правы. Здесь — ничем помочь не смогу.
Выйдя за дверь и сев на ступени, я задумчиво посмотрела на постоянно серое небо. Шел дождь. Слабый, но надоедливый. Он стекал по лицу, забирался за шиворот и холодил спину. Необычные ощущения. И неприятные.
А еще мне почему-то грустно.
— Не унывай. — Анрел перелетел ко мне на колени и ободряюще улыбнулся. — Ты еще успеешь сделать много хорошего до рассвета, а я…
— А почему до рассвета? — мы с Иревилем — хором.
— Ну… ваши недавние действия… зачлись в минус. Почти все.
— Старушка в плюс? — Рёва.
— Да. Она обманывала и была разоблачена путем макания в фонтан. Гуманно и затейливо. Они оценили.
— Гм…
Я же закрыла глаза, понимая, что резко опускаюсь в огромное болото депрессии. Мне становилось все хуже и хуже от того, что:
1) добрые дела делать не получается;
2) завтра я превращусь в металлическую куклу;
3) не красавица, что почему-то удручает все сильнее;
4) а еще я есть хочу.
Стемнело окончательно, и, ко всему прочему, я промокла и замерзла. А времени оставалось — только до рассвета. Потом все. И я совершенно не представляю себе — где мне найти доброе дело.
— Не переживай, — Феофан.
Оба дружка уже сидели у меня на коленях, кутаясь в край куртки и выглядывая из-под нее.
— Просто следуй зову своего сердца. А до рассвета еще далеко. Апчхи!
— Простудился? — хмуро. Рёва.
— Нет, чхи, все в порядке.
— На.
— Но это же твоя куртка!
— Просто надень.
— Спасибо, — смущенно.
— Заболеешь — возись потом с тобой, — со вздохом.
— Я не заболею. Я же анрел. А где ты шарф взял? Ой, придушишь!
Я встала и медленно побрела вниз по ступеням, держа этих двоих на руках. Иревиль щеголял голым торсом, у Феофана из-за шарфа выглядывал только нос. Я грустно улыбнулась и пошла куда глаза глядят. Авось найду свое доброе дело.
Кажется… нашла. Доброе. Дело.
Посреди помойки сидела встрепанная, дергающая хвостами кошка, а три крысы медленно наступали на нее, оттеснив к самой высокой куче мусора. Я подняла руку, сделала из пальца "ствол" и пальнула по крысам короткой очередью, используя в качестве боеприпасов конфеты, которые утром взяла с кухни. Грызуны разлетелись в разные стороны и с визгом уползли, подволакивая лапы. (Из-за депрессии целилась я исключительно в пятые точки.)
— Мяу.
Я почесала затылок и грустно вздохнула.
— Ну привет. Похоже, у меня входит в привычку спасать кошек.
— Благодарю, — склонилась в поклоне ушастая головка.
— Говорящих.
— Ты ее понимаешь? — Иревиль, сквозь стук зубов. Анрел опасливо на него косился, кутаясь в две куртки и шарф.
— Ну… она только что сказала "спасибо". Ты слышал.
— Страшно за тебя рад. — После чего замерзший в зюзю нечистик полез ко мне за пазуху, ругаясь и кашляя через слово.
— Иревиль, на тебе куртку! — в его пятку вцепились.
— Фефа, мне тепло нужно, а не куртка, отстань.
— Но там же… грудь!
— Я в курсе. В нее и закопаюсь, — мечтательно. Засунув в вырез моей рубашки нос. — Феф.
— Что? — натужно вытягивая Иревиля за ногу.
— Я ошибся. Тут пусто.
— Чего? — растерянно.
— Грудь — сильно сказано… хрен закопаешься, короче.
— Дай посмотреть.
Угрюмо молчу, размышляя: не прихлопнуть ли обоих.
— Да… я слышал, настой хреновой травы…
— Нет, это для мужчин.
— А… да?
— Я пил. Помню.
— Ты, пил?!
— Ну а что такого? Неплохая вещь, между прочим. Блин, холодно!
— А для груди тогда что?
— Ну… можно попробовать синюю ягоду. Вон, кстати, кустик растет.
— Она же ядовитая, — удивленно.
— Хуже не будет, — твердо. — Иля…
— Отстань, — сжимая зубы, — Я не виновата, что такая…
— Я могу помочь. Снизу. Мягко.
— Как? — со вздохом шагая к кустику.
Знаю, знаю, но все равно дела мои — швах. Так что отравиться — не худший вариант.
— Я — королева кошек, и в знак благодарности за спасение жизни я могу исполнить одно твое желание, — мурлыкнула она, изящно потягиваясь и запрыгивая на верх кучи.
— Ну… — сунув в рот первую ягоду.
— Ну как? — хором справа и слева.
— Чешется, — кивнула я.
— Что чешется-то? — заволновался Феофан.
— Погоди. Я проверю. — Мне снова полезли за шиворот. Сую в рот вторую ягоду.
— Ну… — глубокомысленно, зарывшись по пояс в моем воротнике. — Кожа синеет.
Расстегиваю куртку, поднимаю рубашку и с ужасом разглядываю синие пятна, быстро покрывающие живот. Иревиль пытался вылезти, но его прижало. Феофан парил передо мной — красный и испуганный. Хорошо хоть майку надела, а то бы совсем в обморок упал.
— Это неопасно. Завтра все пройдет. — Кошечка хмыкнула и принялась осторожно умывать мордочку черной лапой.
— Да?
— Что да? — Иревиль все-таки вырвался из плена рубашки и упал мне на руку, тяжело дыша и глядя на черное небо.
— Кошка сказала — завтра все пройдет.
Анрел и нечистик переглянулись.
— Пошли домой, — предложил Рёва.
— Обсохнешь, и снова пойдем искать приключения. Ночь длинная, — покивал Феофан.
— Так как насчет желания? — с кучи.
Хм…
— Сделай меня человеком.
Половинки моей души угрюмо наблюдали, как я приближаюсь к кошке.
— Не могу, — тихо. — Для этого не хватит сил. Может… а что-то другое?
— Ну… хочу быть красивой.
— Невозможно. — Как отрезала.
Я поняла: только что мне разбили сердце.
— Фефа, мы ее теряем. Просит у кошки красоту и рычит, услышав "мяу".
— Не мешай, у девочки депрессия.
— У меня теперь тоже. Че делать-то?
— Ну… поговорят и разойдутся.
— А-а… ладно. Подождем.
— Ты вообще что можешь?
— Не поверишь, почти все, — расстроенно мяукнула королева кошек, глядя мне прямо в глаза.
А у нее красивые радужки. Серебристые, мерцают в темноте и немного печальные.
— У тебя у самой ведь что-то случилось. Почему ты такая грустная?
Кошка смущенно отвела взгляд и взмахнула хвостом.
— Ты заметила?
— Ну… да.
— Мой народ гибнет. Тени пожирают нас ежедневно. Ты первая, с кем я могу поговорить. Жители нас не понимают.
— Симка рассказывал.
Глаза сверкнули, на меня внимательно посмотрели.
— Ты… так это ты ему дала ошейник с колокольчиком?
— Ну…
Передо мной медленно и очень грациозно преклонили передние лапы.
— От имени всего моего рода я благодарю тебя, человек. Недавно мы запустили их в производство, и уже сегодня полсотн и жизней были спасены только благодаря тебе.
— Так быстро? — удивленно.
— Хм… мы — волшебный народ, и создать временную копию сможет даже ребенок. Главное — иметь при себе оригинал.
Киваю.
— А как…
— Тени бежали, посрамленные горожанами, спасающими маленьких несчастных кошечек.
— А-а…
— А Симка уже в конторе. Ждет тебя. И я… я в неоплатном долгу перед тобой. Пусть война еще и не окончена, но эта помощь никогда не будет забыта. Загадывай свое желание еще раз! И я не посмею сказать тебе "нет", даже если для его выполнения потребуется пожертвовать своей жизнью.
Я грустно подумала, что, сделав меня красивой, королева точно умрет в муках от перенапряга. Вздыхаю.
— Они уже долго болтают, — Феофан. — Я все больше верю, что кошка не просто мяукает.
— Не поверишь — я тоже.
— Но… это невозможно! Духи всегда видели и слышали больше любого человека!
— Она — киборг. Наверное, есть какое-то устройство, позволяющее понимать всех подряд, — гэйл, сверкнув алыми глазками.
— А-а.
— Я тоже такое хочу.
— Да? Ну в принципе…
— Что?
— У меня есть новый образец таблетки… С ней даже мокрицы смогут поведать тебе описание своей жизни.
— Ну мокрицы мне и на фиг не нужны, а вот птички, зверьки… А побочные эффекты? — настороженно. — Опять нимб и крылышки?
— Нет. Это доработанная версия. По идее побочных эффектов нет.
— По идее?
— На, короче.
Маленькая синяя конфетка перекочевала в руки настороженного Иревиля. Конфетку обнюхали, лизнули, посмотрели на просвет (темно — ничего не увидел) и, плюнув, съели.
— Ну… как?
— Рога не отвалились.
— А хвост, хвост проверил?
— Я те дерну! Нет. Не отвалился.
— Жаль.
— ?
— Ну то есть… ты что-нибудь слышишь? Вон они еще болтают.
— Кхм… гм. Мяу. Мя-яу, миу, мяо. May. Достаточно?
— Кошмар какой-то, что я скажу Милли?
— Кому?
— Ну… она главный ученый и…
— А я, значит, вечный кролик?! Передай своей… ой.
— Что такое?
— Гм… я что-то почувствовал.
— Конкретнее! — волнуясь.
— Ну… голова болит. Нос чешется. Еще кое-где чешется.
— Где?! — с надрывом.
— Там, — туманно.
— Рёва…
— О! Я чувствую прилив сил. Больше не холодно… скорее, жарко. Я горю!
— Щас, я сейчас. Вот… так легче?
— Ты всегда так эротично стягиваешь шмотки? Даже штаны порвать умудрился.
— Тебе легче? — прижимая к себе его брюки и страшно волнуясь.
— Гм… нет.
— Дай лоб. Да ты горишь!
— Я в курсе.
— На, бери антидот и немедленно ешь!
— Не хочу. А вдруг поможет?
— Рёва!..
— Слышу пение птиц.
— Каких птиц?
— Ворон. Тишина.
— Что орут? — тихо.
— Кар-р-р, — глубокомысленно. Анрел сжал зубы.
— Иревиль, или ты сейчас же съешь таблетку. Или…
— Да я просто простыл, оттого и жар.
— Но ты же дух.
— И что? Мне холодно. Я замерз, — угрюмо.
Анрел посмотрел на свои две куртки и все еще прижатые к груди штаны Иревиля. Ему стало стыдно.
— На, — протянул смущенно.
— Спасибо, — тихо.
— Так каково будет твое желание?
— Любимого.
— …что?
— Я хочу, чтобы ты подарила мне того, кто сможет полюбить меня больше любого другого.
— Хм… найти его будет непросто. Если он вообще существует.
— Я такая страшная?
— Но если таково твое желание…
— Угу, — хмуро.
— Пошли.
— Иля! — сзади, испуганно.
— А? — оборачиваюсь.
Анрел бежит вслед за мной, стараясь не попасть в лужу, неся на руках чихающего и кашляющего Иревиля.
— Он… он заболел.
Рёва что-то пробурчал, но не вырывался. Видимо, действительно сильно ослаб. Сажусь на корточки, беру обоих на руки и осторожно опускаю их за пазуху. Чувствуя, как кожу холодят их крошечные тела.
— Сможешь его вылечить? — тихо Феофану.
— Уже. Но все сложно, он все-таки нечисть.
— Апчхи.
Я кивнула и ускорила шаг. Кошка уже исчезала за поворотом.
