Месяц прошел незаметно. Я каждый день ходила в библиотеку, где углублялась в изучение выдаваемых книг. Прерывалась я только на еду и сон. Кошу Продиус Кук по моей просьбе все-таки научил читать, и мисс Нэйлбоу теперь лично подбирала ему интересные книжки с кучей картинок, при этом еще и исправно снабжала маленького обжору сушками (а поскольку он постоянно приносил пироги из столовой, стол неизменно был в крошках).

В конце месяца наконец-то состоялся мой первый экзамен. Все преподаватели собрались в огромном подвальном помещении, где стены были прочно экранированы от магических воздействий, и, сидя за одиноким, стоящим у противоположной от двери стены столом, важно ждали, когда я вытяну билет. Ни Кошу, ни Аду с Кеей сюда не пустили. Оно и понято: мало ли чего я учудю.

Петляющим шагом подойдя к столу, я сосредоточенно уставилась на белые прямоугольнички, гипнотизируя их взглядом и недоумевая, почему так пусто в голове.

– Кхм-кхм, ну что же вы? Тяните билет, – дружелюбно предложил преподаватель воды, скрываясь под прозрачной сферой защиты от любого вида магии.

Я глубоко вздохнула и вытянула… крайний слева, гм…

– Билет номер пять, – важно объявила я. и надолго замолчала.

– И… – подбодрили меня.

Я бледно улыбнулась и продолжила:

– И все.

– Это как это? – поинтересовался сбитый с толку преподаватель земли.

Я протянула ему билет, на котором только цифра пять и была выведена.

– А-а-а, – чему-то обрадовался он, – так это и есть ваше первое задание: прочитать, что тут написано.

Я получила обратно немного помятый и вымазанный в земле билет и начала буравить его взглядом. Преподаватели занервничали и выжидательно загмыкали. Я сосредоточенно перевернула билет вверх ногами и продолжила его разглядывание.

– Ну… тут все ясно… – протянула я, чтобы хоть что-то сказать, а потом что-то протарабанила, искренне надеясь, что это поможет.

Это помогло. Билет резко засиял ярко-белым светом, вытянулся в длину и ширину, злобно зашипел и накинулся на преподавателя огня.

– А-а-а!

Сверкнуло пламя, в листе появились дыры. Но плотоядный билет упорно обматывал мэтра слоями бумаги, шипя и тлея с правой стороны. Кстати, на нем все-таки проявилось первое задание.

– Помогите!

И ему помогли! Его облили водой, закопали в пол и заморозили воздухом. Билет не выдержал испытания и развалился. Мэтр молчаливой глыбой льда высовывался из земли по пояс и молча вопиял.

Я страдала, понимая, что экзамен мне как минимум не зачтут, как максимум – меня убьют, судя по суровому выражению лиц членов комиссии.

Но нет, пока все обошлось, мага разморозили, усадили на стул и даже высушили его одежду.

– Мне можно тянуть следующий билет? – робко осведомилась я.

– Нет! – рявкнули они хором.

Я смущенно затихла.

– Я прочитал, что было на листе, – тихо сказал мэтр огня.

Еще две сферы окутали магов воздуха и земли, магу огня уже все было до фонаря.

– Первое задание, – похоронным голосом начал он, – вы уже выполнили, три балла.

Я молчала.

– Второе задание… – еще более грустно добавил он, я почти плакала, сочувствуя, – из четырех… создать из воздуха что-либо, а лучше – стул.

Я сосредоточенно почесала в затылке. Стул так стул. И что-то пропела.

Все напряглись, но ничего не происходило. На меня смотрели как на палача со стажем, я же внимательно рассматривала воздух.

Внезапно поднялся легкий ветерок. Потом он стал нарастать. Билеты поднялись в воздух и закружились в медленно проявляющейся воронке смерча. Следом полетели все еще держащиеся за стулья преподаватели, вопя во все горло, и закружились в центре комнаты. Последним поднялся стол. Когда преподы увидели, что он летит к ним, началась форменная паника. Они бросали стулья, гребли руками, грязно ругались… Но стол долетел.

Стук, глухие звуки ударов и вопли боли показали, что он уже в воронке. А я почему-то продолжала стоять в центре комнаты, даже волосы не растрепались.

И вдруг смерч исчез, на пол рухнули стол, стулья и комиссия. А на треснутой крышке стола стоял изящный резной стул из зеленого хрусталя, неизвестно как тут оказавшийся, да еще и целый.

Я с ужасом смотрела на разгром и пыталась понять, все ли живы. При попытке помочь члены экзаменационной комиссии начали вспоминать мою мать и родственников, умоляя убраться. Я послушно отошла.

Но это были крепкие ребята. Стол был починен, переломы и синяки залечены. И они снова сидели на своих местах. В глазах их горел огонь, движения были скупы и рациональны, к этому моменту меня ненавидели все.

– Следующее задание, – простонал лежащий на столе преподаватель огня, остальные взглянули на него как на садиста, но сказать никто ничего не успел, – найти под землей воду.

Я пожала плечами. Хуже, как я считала, уже не будет. Тридцать слов, сжатые руки экзаменаторов, тишина.

Я переминалась с ноги на ногу, когда под землей послышался нарастающий гул. Академию тряхнуло, с потолка упала перепуганная летучая мышь и поползла к выходу.

Гул повторился и перешел в грохот, стол ощутимо затрясло, и все не раздумывая рванули к выходу. Но они не успели! Три огромных гейзера, извергающих горячую воду, встали на их пути.

– Продиус, сделай чего-нибудь! – заверещал преподаватель земли.

– А я что делаю? Я пытаюсь, но тут столько силы!

– Мы утонем! – надрывался преподаватель воздуха.

Летучая мышь сосредоточенно гребла на стуле к выходу. Вода уже доставала мне до подбородка, мимо отплевывающейся и отфыркивающейся меня проплыл стол со все еще лежащим на нем и задумчиво изучающим потолок мэтром огня, мы все подплыли к нему и уцепились за края.

– И последнее задание, – флегматично продолжил он (ему попытались заткнуть рот, но он укусил кого-то за руку, и она тут же с криком была отдернута), – убрать воду.

– Не надо! – всхлипнул кто-то.

Но мне идея показалась здравой, и я уже читала заклинание, с опаской следя за все быстрее приближающимся потолком.

Внизу раздался новый грохот.

– Помогите! – крикнул кто-то, и земля под нами раскололась, а в открывшуюся щель, образуя огромный водоворот, рванула вода.

Нас закружило. Кто-то молился, кто-то пытался колдовать, но из-за сферы защиты сделать это было практически невозможно. Кто-то сосредоточенно греб к выходу, а я упорно держалась за край стола и ревела в три ручья.

Но тут входная дверь распахнулась, и вся вода хлынула через дверной проем наружу. Нас вынесло мощным потоком, сбившим на своем пути небольшую кучку студентов, решивших полюбопытствовать. Любопытствующих смыло, а мокрые и злые преподаватели кое-как начали вставать на ноги. Последним вынесло почему-то все еще целый хрустальный стул. Все молча на него уставились. Я уже не ревела, а, сморкаясь в чью-то куртку, ожидала приговора.

– Ну что ж, – заявил спустившийся к нам по ступенькам ректор, весь такой сухой и бодрый, что вызывал неконтролируемую зависть, – вы справились, только чуть-чуть перестарались.

Зависть немедленно переросла в ненависть, а я, по уши счастливая, пыталась незаметно мигрировать к выходу, пока избитые экзаменаторы подыскивают слова для любимого шефа. И мне это удалось. Хлюпая и чавкая своими сапогами, вызывая удивление у попадающихся на пути студентов, я вернулась в комнату и немедленно залезла в бочку, всегда наполненную до краев горячей водой. Следом влетел запыхавшийся Коша с Кеей и вбежала Ада. Я застонала, но они безжалостно потребовали подробностей. Пришлось, закрыв глаза, поведать им, как был сдан мой первый в жизни экзамен.

Как ни странно, но мое обучение продолжилось. Правда, поговаривали, что ректор вернулся в свой кабинет хмурый и с синяком под глазом, но в библиотеке мне каждый день продолжали выдавать книги, а я уже не так медленно, как раньше, их читала. Плюс я нашла в одной из рукописей кого-то там заклинание, позволяющее не читать каждую строчку, а запоминать и понимать весь текст, просто разок взглянув на страницу и бормоча себе его под нос. У меня тут же появилась куча свободного времени, и я необдуманно согласилась на предложение Ады в следующие выходные прогуляться по городу. Тем более что у нас в карманах лежала первая стипендия – три золотых – и нам не терпелось их потратить. Коша принял нашу идею о походе в город с бурным восторгом и тут же полетел делиться новостями с Кеей. В последнее время они сильно сдружились и пропадали целыми днями, безобразничая и шаля по-мелкому. К счастью, их еще ни разу не поймали, а потому я с этим смирилась.

– Так, нам нужен плащ, теплые сапоги, а еще перчатки на меху… о, и шляпа!

Коша сидел у меня на плече и перечислял все то, что действительно надо купить. Но я боялась, что трех золотых на все наши запросы хватит вряд ли.

– Пойдем в таверну, – предложила Ада, – у ее хозяина наверняка есть заказ для таких, как мы. Да, и помни, мы – третий курс.

Я активно закивала, не очень понимая, как именно мы можем сойти за третий, если и первый-то только начали. Но Ада была неумолима и твердо намеревалась сегодня получить работу, пусть и ненадолго.

У двери одного из таких заведений с гордым названием «Спящий вампир» в грязной луже валялся абсолютно пьяный гном и громко храпел. Ни обойти, ни переступить через него не было никакой возможности.

– Так, ну и что будем делать? – поинтересовалась Ада.

– Может, пойдем еще куда-нибудь? – задумчиво предложила я.

– Ну уж нет! Мы не остановимся перед временными трудностями! – И она взмахнула правой рукой.

Три слова – и гном, с тихим чмоком оторвавшийся от лужи, поднялся в воздух и перенесся в конюшню. Послышалось удивленное ржание лошадей и стук упавшего тела. Храп почему-то оборвался.

– Ну вот и все, – улыбнулась Ада, открывая дверь в трактир и приглашающе махнув мне рукой.

Меня терзали смутные сомнения, но я покорно вошла следом за подругой.

В трактире было людно. Вечер только что вступил в свои права, и народ ел, пил и веселился под разудалые песни пляшущих на подмостках полуголых девиц. На самом деле эти девицы плясали не здесь, и даже не в соседнем трактире – просто их изображение при помощи простенького заклинания передавалось туда, где лежал настроенный на определенную магическую волну амулет. Кстати, стоил он недешево, да еще и перенастраивать его на другое место было нельзя, так что только такие люди, как хозяева таверн и игорных заведений, могли найти в них выгоду.

Ада подошла к хозяину и, задрав нос, хриплым голосом поинтересовалась:

– Ну че, лысенький, работка для двух колдуний четвертого курса найдется?

«Лысенький» выронил стакан и удивленно посмотрел на Адку. Я робко подошла поближе, улыбаясь и всем своим видом демонстрируя, что «мы» – это еще и я.

– Найдется, – пробухтел немного отошедший хозяин и уставился тяжелым взглядом на мою грудь.

Кеша дохнул огоньком, и усов у мужика не стало. Второй стакан полетел на пол.

– Ну так че, – развязно поинтересовалась Ада, нагло загребая из небольшой тарелочки на столе полную пригоршню жуев (смесь семечек и чипсов, похожи на бублики величиной с ноготь), – кого тут надо приструнить? Ты только скажи, и за двадцать золотых на нос она, – в меня ткнули пальцем, – начистит ему пятачок по самое не балуй.

Я открывала и закрывала рот, как вытащенная из воды рыба. Кеша залез в тарелку с жуями и упоенно ими чавкал, изредка делясь с сидящей на краешке тарелки Кеей. А хозяин смотрел на все это безобразие и сосредоточенно чесал в затылке.

– Ну ладно, – наконец выдохнул он, – есть для вас дельце, коль такие наглые. Как раз укоротит ваши любопытные носы, чтоб впредь неповадно было.

Таверна притихла. Я заметила, что на нас смотрят уже все. Только визгливые песни выплясывающих девчонок нарушали жужжание делающей третий круг у потолочной балки мухи. Муха удивилась такому вниманию, подумала и все-таки села на балку, оглядываясь по сторонам.

– Так что делать-то надо? – робко вякнула я, пытаясь незаметно вытащить дракошу из тарелки.

Тот тарелку не отпускал, да еще и орать начал. Пришлось оставить обжору в покое. Кея полетела разбираться с мухой. Я уже говорила, что она не в меру любопытная?

– И сколько нам за это заплатят? – влезла Ада, наблюдая за Кеей.

– Тридцать золотых вас устроит?

Мне почему-то заткнули рот, я возмущенно замычала и начала кусаться. Ада скривилась, но руку не убрала.

– По тридцать каждой. – В ее голосе была мука: я отгрызала средний палец.

– Хорошо.

Я даже кусаться перестала: ну ни фига себе, это что же за заданьице?

Ада трясла покусанной конечностью и тихо ругалась. Коша икнул и, проглотив последний жуй, блаженно растянулся на дне тарелки. Я решила взять инициативу в свои руки.

– Так что делать-то надо за такие деньжищи?

– О, ничего особенного, просто провести ночь на кладбище и прийти утром за гонораром. Вы же четвертый курс, что вам пара-другая вурдалаков сделает?

Широкая улыбка хозяина таверны и звенящая тишина за спиной подтвердили мои худшие опасения: мы попали. Теперь было бы просто неприлично развернуться и уйти – по всему городу поползут слухи о двух струсивших ведьмах, снабженные нашими приметами. Мы потом вообще никакой хорошо оплачиваемой работы не получим. Я хотела было высказать Адке все, что думала о ее «гениальных» планах, как вдруг дверь с грохотом распахнулась, и на всех повеяло мощным запахом конского навоза.

– Какая… меня… в конюшню кинула, да еще и в навоз… – Далее красочные ругательства и перлы.

Мы с Адой невозмутимо повернулись к гному спиной и начали ненатурально улыбаться трактирщику. Но нас сдали.

– А вон те две девицы-магички! Небось они! – визгливо проорал злой дедок, которому, видимо, за весь вечер еще так и не налили, а потому он просто сидел на помосте, и призрачные ножки танцовщиц постоянно проходили сквозь, его впалую грудь.

Послышались устрашающий рев и громкое топанье.

Мы храбро повернулись лицом к опасности, а я еще выставила перед собой дракошу. Но этот гад только сонно рыгнул и… захрапел. Предатель!

– А-а-а! Р-р-р… – И гном бросился на нас.

А в это время на потолке Кея подкралась к спящей мухе и метко пульнула в нее малиновой искоркой. Что-то грохнуло, поднялась пыль. И на гнома упала правая половина потолочной балки (муху, по-моему, убило сразу), вторая половина еще кое-как держалась. Крыша немного накренилась, но выдержала. Все кашляли от поднявшейся пыли, а жутко довольная Кея спланировала на плечо Ады. Так как гном выжил и даже был оттранспортирован добровольцами к ближайшему магу-целителю, Кею похвалили, и инцидент был исчерпан.

– Мы идем на кладбище, – улыбнулась кашляющему трактирщику Ада.

Он просто кивнул, все еще с ужасом рассматривая результаты волшбы фрии и подсчитывая в уме убытки.

На кладбище, расположенное сразу за городской стеной, нас провожали всем трактиром. Бурное и красочное зрелище шествия героев на смерть не оставило равнодушным проходящих мимо горожан, и, поминутно спрашивая: «А че случилось-то, кого бить будем?» – они присоединялись к провожающим и даже пытались петь какую-то песню, слов которой я так и не разобрала. У ворот нас встретили бдительные стражи, долго ругались, но, получив пару бутылок вина от трактирщика и выслушав красочный рассказ очевидцев, подобрели и разрешили нам выйти, пообещав лично присмотреть, чтобы мы не халтурили, и даже собрать наутро останки для, как они сказали, неплохих похорон. Народ это почему-то сильно обрадовало, и расходились все с условием встретиться на погребении.

Нет, вы не подумайте, мы отбивались, орали и качали права, решив, что жизнь дороже репутации, но острые пики – это та-акой довод!