Глава 8

Иду по улице, безразмерная сума хлопает по бедру, в подвале остался стоять пустой сундук, даже со стенок которого были выковыряны драгоценные камни. Пых поет на моем плече от счастья. Кэрт молча идет следом за нами, напряженно размышляя о чем-то.

— Ты о чем задумался? — Мышь развернулся и весело помахал лапкой моему личному охраннику.

— У меня заканчиваются силы.

— Есть хочешь?

Усмехаюсь. Мысли Пыха всегда направлены только в одну сторону.

— Да. Но в этом мире еды для меня нет.

— А где есть?

— В моем.

— Ну так иди и поешь! Всего-то и делов-то.

— Не могу. Меня должен отпустить хозяин.

— Это она, что ли?

— Да.

Останавливаюсь.

— Так. А почему мне об этом ничего не известно? — Оборачиваюсь и смотрю на него. И все же… он очень красив. Даже слишком для этого мира.

— Я не имею права просить хозяина отпустить меня. Раньше я никогда не задерживался здесь так надолго.

— Тогда иди и возвращайся. Я дозволяю. Так надо сказать?

Он кивнул.

— Эй, эй. Погоди! А как мы тебя обратно вызовем? — заволновался мышь. К защите Кэрта он уже привык и снова без охраны оставаться не хотел.

— У вас же есть браслет. Нужно только намочить его поверхность и коснуться его рукой. И я тотчас откликнусь. К тому же я почувствую, если моя госпожа будет в опасности, и явлюсь без вызова.

— Ага. Плюнуть и растереть, — скаламбурил Пых. — Понял, можешь идти.

Кэрт кивнул… и больше мы его в этот день не видели.

— Ушел? — уточнил Пых?

— Да. Ну что, пошли?

— Ага. А то уже темнеет, а нам еще тебе наряд выбирать.

— Тогда пошли к гномам. Они за золото сделают невозможное.

Мышь закивал, полностью со мной согласный.

Гномы — народ скуповатый, вредный и всегда ищущий свою выгоду. Их квартал в городе пользовался особой популярностью у аристократов и богатых горожан. К ним шли за изделиями из кожи и металла. Они торговали и одеждой, правда, она соответствовала исключительно гномьим стандартам. Так что если у тебя есть достаточно денег и ты не прочь их потратить на оружие и экипировку — иди к гномам. Только они держали самые лучшие в городе магазинчики, торгующие оружием, снаряжением и украшениями.

Небо уже порозовело в предзакатных красках. Хорошо, что кофейни открываются только после полуночи. Еще одна фишка эльфов: открывать свои заведения только по ночам, в отличие от обычных человеческих «едален» и таверн.

Стою перед неприметным серым домиком с низкой дверью и мутными от грязи окнами. Я точно знаю, что внутри царят чистота и уют. Но снаружи… словно здесь уже очень давно никто не живет.

— Стучи. — Пых сильно нервничал, но все же не так, как я.

Последний раз я заходила к дядюшке Троку, когда мне было лет тринадцать. Он попросил у меня кое-что достать и даже сразу заплатил гонорар. Я достала. А деньги потратила на конфеты и бумажного змея. Всю ночь я запускала его за городской стеной. А утром пришла к нему и отдала заказ. Он спросил меня: а где сдача? А когда увидел удивление в моих глазах и змея за спиной — дал пощечину и велел вернуть заказ.

Он ударил меня тогда в первый и последний раз. До сих пор неприятно об этом вспоминать. Откуда мне, девчушке, воровавшей ради пропитания, было тогда знать, что гном попросил меня купить заказанную вещь, а не украсть.

Я ее вернула. Это было кольцо — старое, медное, позеленевшее от времени и выглядевшее не очень дорого. Потом я вернулась, постучала ногой в дверь его дома и крикнула, что вернула кольцо, а потом… потом я убежала. И даже не знаю, вышел ли дядюшка тогда, чтобы посмотреть на меня. Лично я с тех пор избегала дядюшки всеми возможными и невозможными способами. Лишь изредка вспоминала, как ела у него по выходным горячие пироги и слушала сказки, которые рассказывала его жена Келла.

Поднимаю руку и, собравшись с духом, стучу в дверь.

Минута-другая прошли без ответа. И когда я было собралась уже постучать посильнее — дверь открылась. На пороге я увидела хмурое бородатое лицо пожилого гнома.

— Это не он? — шепотом спросил мышь.

— Ммм… Нет.

— Фух. Тогда не стой с открытым ртом. Милейший… Умм!

Затыкаю мышу рот рукою. Гномы — народ особый. С ними по-хамски себя вести нельзя. Даже если ты богат, как крез. Потом обязательно при случае припомнят.

— Доброго вам вечера, уважаемый.

— И тебе не хворать, — хмуря толстые брови и буравя меня цепким взглядом спрятанных под бровями глаз.

— А… дядюшка Трок здесь?

— Здесь.

Сглатываю.

— А можно… его увидеть.

— Хм… Отец!

— Что? — Басовитый голос, донесшийся из глубины дома, я бы не спутала ни с каким другим. Пальцы рук закололо, а спине стало холодно, словно за шиворот плеснули стакан холодной воды.

— Тут к тебе человеческая женщина пришла.

— Ко мне?

Он появился из глубины дома, как обычно вытирая фартуком большие красные руки, испачканные угольной пылью. А я стояла и смотрела на него и никак не могла проглотить комок в горле. Хотелось развернуться и сбежать до того, как он скажет хоть что-то… и в то же время хотелось остаться. А вдруг он меня узнает? Что тогда скажет? Как посмотрит? Снова с презрением? Но я уже большая девочка и вполне смогу это пережить, правда? Да и теперь у меня есть Пых, а он не позволит мне впасть в уныние.

— Кэт…

Вздрагиваю, как от удара. Смотрю в пол. Ну вот почему я пришла именно сюда?

Он обнял меня своими сильными руками, вмяв меня в теплую, пропахшую маслом и углем рубашку. Задыхаюсь от подступившего кома в горле и пытаюсь зажмуриться покрепче. Меня трясет, и глаза сильно жжет что-то. Неужели слезы? Глупости. Я взрослая, сильная и уверенная в себе женщина… мне уже давно не тринадцать.

— Где ж ты была все это время, Кэт? Я ж тебя искал. — Его голос такой тихий и дрожит. Почему-то обнимаю его за огромную талию в ответ и тихо хлюпаю носом.

— Пошли. Там… Келла пироги напекла. Балин, а ну, веди гостей и живо помоги накрыть на стол!

Гном, который встретил нас на пороге, неуверенно мне улыбнулся и пропустил вперед.

Дом внутри был куда больше, чем казался снаружи, если просто взглянуть на фасад. И в нем так знакомо и по-домашнему пахло пирогами.

Нас усадили за большой дубовый стол и попросили меня рассказать о том, как я все это время жила. Мне очень не хотелось рассказывать, что я стала профессиональным вором. Впервые в жизни стало стыдно за то, кем я стала. Хотя всегда ведь знала, что другого пути у меня просто не было. Такие сироты, как я, могли быть либо проститутками, либо ворами. И все же… все же, поедая огромный кусок пирога и чувствуя заботливый взгляд Келлы, хотелось провалиться сквозь землю или наврать с три короба о том, что, к примеру, я удачно вышла замуж и теперь живу в палатах белокаменных, среди золота и зеркал.

Ненавижу врать. Потому и теперь не стала.

— Н-да. Это моя вина.

Ошарашенно смотрю на дядюшку. Он же подсунул икающему от переедания мышу еще один кусочек пирога. — А ведь я тогда хотел тебя к себе взять, Кэт. Думал преподать тебе урок. Думал, вот вернешься и будешь Келле помогать по хозяйству…

Не верю своим ушам. Они хотели меня взять к себе? Меня? Человека? Но… так ведь не бывает. Тогда бы моя жизнь была совсем другой. Грустно усмехаюсь, потирая шею. И не надо было бы беспокоиться о том, что скоро потеряю голову — в прямом смысле значения этого слова.

Пых тихо икнул и блаженно присвистнул.

Задумчиво смотрю на мышь. А с другой стороны…

— Тогда я бы никогда не встретила Пыха. А он — самое ценное, что у меня есть.

Пых удивленно посмотрел на меня и от избытка эмоций что-то пропищал на своем мышином. После чего хлюпнул носом и отвернулся, подгребая к себе новый кусочек и излишне суетясь. Не любит он проявления чувств на людях. Ох, не любит.

Усмехаюсь и провожу пальцем по его голове. И что странно, палец в этот раз не укусили. Хотя мешать ему во время еды…

— Хм. Что ж, я рад, что ты была не одна. — Мне улыбнулись. — А как насчет теперь?

Удивленно смотрю на него.

— В смысле?

— Не хочешь остаться? Места всем хватит. И твоему зверьку тоже.

— Его зовут Пыхторий.

Мышь чуть не подавился пирогом — впервые я назвала его полным именем, да еще и при посторонних.

— Пыхторий так Пыхторий.

— И ты не побоишься взять к себе в дом профессиональную воровку? — Внимательно смотрю в черные, словно маслины, глаза дядюшки.

Он ничего не ответил. Это значит «да» или «нет»?

— А как же… как же Балин?

— Я не против, — пожал плечами гном. — Если отец решил принять кого-то в семью, значит, так тому и быть. И теперь у меня есть сестра.

Точно. Гномы живут по другим правилам. Главный в доме — отец. И как он сказал, так и будет. Авторитет главы семейства непререкаем. Усмехаюсь и кладу голову на скрещенные пальцы.

— Я ж еще не все рассказала.

Молчу, не зная, с чего начать, и стоит ли начинать вообще.

— Похоже, ты крупно влипла, дочка.

…И вот это всего одно короткое «дочка» — меня сломало.

Губы скривились в дрожащей улыбке. И, не поднимая головы, я за час выложила абсолютно все, что произошло со мной с того рокового заказа, когда я должна была украсть картину из замка василиска. Меня слушали, не перебивая, только Келла пару раз вставала, чтобы налить всем свежего чаю.