Глава 7
Распадок. 19–21 июня

Это только в чувствительных и слезливых историях про эльфов, на сочинительство которых горазды романтически настроенные попаданки и от которых самих эльфов натурально тошнит, ушастому главному герою злокозненные вражины главным образом калечат пальцы. Возникает закономерный вопрос: зачем трогать пальцы, если есть почки, печень, ребра, челюсть, коленные чашечки и, в конце концов… хм… извините за выражение… яйца?

Еще дальше от реальности находятся сцены из пиндостанских боевиков, где отважному борцу за демократию подлый тоталитарист заезжает сапогом в челюсть, а тот вместо получасового выключения из процесса активного познания мира, лишь только головой потрусит и снова ринется в неравный бой. Так это ж герой боевика, заранее обреченный сценаристом на славную победу над супостатом любой масти. А на самом деле, в пресловутом и неуютном реальном мире одноразовое соприкосновение крепкого кулака с лицом на высокой скорости грозит тяжелым сотрясением мозга, удар в пах – долгосрочной потерей сознания, а сильный пинок в живот – разрывом селезенки. Фотогеничной романтикой и художественным героизмом тут и не пахнет.

Нет ничего проще и эффективнее, чем отходить бесчувственную жертву ногами по чему попало, а когда она чуть отойдет от первого шока, взяться за планомерное и тщательное превращение внутренних органов в ливерный фарш. Чем, собственно, и занялся вампир, едва сознание частично вернулось к Эрину. Утешало только одно – кровосос бил не с целью убить, а, если так можно выразиться, для повышения уровня коммуникабельности. То бишь, чтобы разговорить эльфа на интересующие упыря темы. А настойчивое любопытство вампира простиралось исключительно на местонахождение посылки от покойного Элеммира ап-Морвениона. Слишком важным оказалось её содержимое.

– Где ты его спрятал? Говори!

«Ага! Значит, все-таки была посылочка! Не обманула леди Лаириэль», – обрадовался энчечекист в коротком промежутке между двумя обмороками.

От побоев глаза Эринрандира заплыли кровоподтеками до состояния узеньких щелочек, но даже через них он видел, с кем свела кривая судьбина. И открытие его совершенно не радовало. Вампир – он и на Северном полюсе вампир. Внешне не отличишь от человека, особенно когда рот закрыт.

«Среднего роста мужчина, волосы темные, короткие, говорит с легким пиндостанским акцентом, особых примет не имеется», – автоматически составлял ориентировку Эрин.

Так сказать, полнейшая мимикрия под естественную жертву, чтобы удобнее было прятаться среди пищи до поры до времени. Аура только иная, но люди ведь малочувствительны к таким нюансам. А вот Эрин даже через боль чуял, что нарвался по-крупному. Это вам не бешеный зверь – гангрел, и даже не малкавиан, это – самый натуральный либрусек, чье появление в Распадке по степени общественной опасности сравнимо лишь с крупным террористическим актом, сопровождаемым массовыми жертвами среди мирного населения. Только это был какой-то неправильный либрусек. Эльфья кровь его не обжигала до костей, хотя брызги летели во все стороны.

Обычно либрусеками становились лишь высшие вампиры, причем только гомосексуалисты-некрофилы, и то после очень сложного, болезненного и, прямо скажем, омерзительного ритуала, который мог выдержать далеко не каждый кровосос. Эру Великий! Либрусек в Распадке! Спасайся кто может! Да от него за триста метров должно разить мертвечиной, к тому же аппетит у гадов такой, что уже пол-Распадка иномирян было бы выпито досуха.

– Ты будешь говорить, ушастик? Или мне тебя наизнанку вывернуть? Я могу. Веришь? Ага! Вижу – веришь. Так говори! – потребовал вампир, крепко сжимая горло жертвы.

На руках у него были надеты странные перчатки – тонкие, очень холодные и шершавые.

Эрин молчал, но вовсе не потому, что был такой стойкий, хотя и силы воли у него не отнять, и не оттого, что его не страшила боль. Надо признаться честно, ТАК качественно и профессионально эльфа еще никогда не били, так, чтобы чувствовать, как рвутся кровеносные сосуды и хрустит каждая косточка. Но капитан ап-Телемнар прекрасно понимал – признайся он в своем неведении, и либрусек его тут же умертвит. В самом лучшем случае, одним движением свернет шею, а в худшем… Самое главное, не думать о том, на что горазд обозленный вампир, и сколь далеко простирается его живодерская фантазия.

А жить-то хотелось, причем так сильно, как никогда ранее. Хотелось еще раз увидеть родителей и сестер, хотелось поцеловать Нолвэндэ, а так же выпить домашнего самогона с товарищем Шраком и – да! балрог всех раздери! – наорать на Желудьковскую. Потому так цепко и сжимал зубы Эринрандир ап-Телемнар, словно вождь синекожих пиндостанских гоблинов, заживо поджариваемый на медленном костре, в то время, пока либрусек отрабатывал на нем всевозможные приемы рукопашного боя. Терпел и пытался спасти хоть малую часть внутренностей. Просто на память о лучших временах.

Пробив серию пенальти по печени энчечекиста, запыхавшийся вампир наклонился к самому его уху и ласково спросил:

– Молчишь, красавчик?

Поддерживать беседу со сломанной в двух местах челюстью довольно затруднительно. Кто не пробовал, лучше не экспериментировать, можете поверить на слово.

– Это похвально, но все равно не поможет, даже если язык себе откусишь, – продолжал настаивать двуногий клоп. – Придется покопаться в твоих мозгах, остроухий.

– Фафел ф фофу, – прошепелявил Эрин, захлебываясь собственной кровью.

И, прежде чем хорошо поставленным ударом либрусек отправил эльфа в нокаут, тот успел подумать: «Познакомься со щитами профессиональной мыслечтицы леди Анарилотиони, урод!»

Именно они, те самые ментальные щиты, которые Нол ставила после горячего свидания в дровской раздевалке, и спасли Эрину жизнь. Благодаря им вампир не убил энчечекиста на месте. Их качество и сила уверили кровососа в том, что эльф все-таки знает что-то важное, а, следовательно, умерщвлять единственную ниточку к искомому посланию неразумно.

С другой стороны, не так уж и сильно спасли, потому что к тому времени, как над Распадком грянула долгожданная гроза, Эрин определенно помирал, одним глазом уже всматриваясь в Чертоги Мандоса. Хотя умирать ему не хотелось совсем. Правда-правда.

Великое дело – рефлексы! Мозг еще не успевает осознать и проанализировать происходящее, а оружие само прыгает в руку, и тело, контроль над которым перехватили инстинкты, уже действует, да так, что сознание не поспевает за происходящим.

Аминаллон мгновенно вырубил фонарик. В кромешной тьме дроу бесшумно скользнул в приоткрытую дверь, оставив меня, тоже с пистолетом наизготовку, охранять тылы.

– Чисто! – оповестил он, возвратившись. – Никого.

– Там – никого. – Я кивнула. – Но не чисто.

– Чуешь след чужого разума?

– Не совсем… След мощного ментального блока. Кто-то очень не хотел, чтоб остался след разума… Входим!

– Я – вперед. – Дроу вновь проник в квартиру, умудрившись не изменить положение двери и ни коснуться ничего даже краем одежды. Я вошла следом и, исхитрившись обернуть руку подолом футболки, включила свет.

– Что здесь искали? – хмыкнул Аминаллон, обозревая… нет, не разгром, это было бы слишком мягким определением. В квартире Эрина даже половицы были отодраны от паркета. Прямое попадание фугаса и то не наделало бы таких разрушений.

Версию ограбления мы оба отмели сразу, не сговариваясь. Даже самый глупый вор не рискнет залезть в дом к офицеру НЧЧК… хотя бы потому, что брать на казенной жилплощади провинциального следователя попросту нечего. Кроме…

– Документы. Материалы дела. Видимо, не нашли. – Почти независимо от желания, я уже разговаривала короткими и резкими фразами. – Вызывай наших.

Так. Шаг первый – убедиться, что в опасном месте нет посторонних. Уже выполнено.

Шаг второй – оповещение уполномоченных лиц. Аминаллон уже вовсю выдергивал руководство из кабинетов и постелей. Сделано.

Шаг третий – ничего не трогать до приезда группы. И не собираюсь.

Одной рукой продолжая сжимать пистолет, второй я уже набирала номер.

– Дзиру звонишь? – на миг оторвался от трубки дроу.

Я кивнула.

Эрин! Висок вновь стрельнул болью. Теперь понятно, откуда взялась эта тревога… и эта разламывающая, пульсирующая, какая-то сверлящая боль в голове. При нашей столь прочной ментальной связи… учитывая, что я наглухо заблокировалась после недавнего скандала… Если меня трясет так, это может значить только одно. Его где-то убивают.

И очень скоро, клянусь честью, я буду знать – где. Чего бы мне это не стоило.

Я успею. Если не стану паниковать и торопиться. Все вопросы – потом, все эмоции – тоже.

– Дзир! – Резко – не было времени на реверансы! – бросила я в трубку. – Ты мне нужен. Квартира ап-Телемнара вскрыта.

– Где он? – так же кратко отозвался командир ДОБРа, мгновенно включившись в ситуацию.

– Скоро буду знать. Жду тебя в конце пешеходки. Аминаллон останется на месте ждать группу.

– Буду через четыре минуты, – ответил дроу и отключился.

Я задержалась ровно на столько времени, сколько потребовалось Аминаллону для того, чтоб передать мне свой более тяжелый, чем у меня, «Куталион ТМ» и две запасные обоймы к нему.

Обменявшись с дроу оружием, я кивнула на прощание и вылетела в ночь.

Некоторые иномиряне уверяли, что в предсмертной агонии перед глазами человека проходит вся его жизнь – от рождения до последних мгновений, в мельчайших подробностях. Должно быть, Эринрандир прожил на свете слишком долго для такой молниеносной ретроспективы, потому что вместо поистине золотых лет детства и отрочества в маленьком уютном городке, окруженном фруктовыми садами, ему привиделись события, далекие от идиллии и находящиеся где-то за гранью разумного. Да что там мелочиться – любой маг-глюколов от зависти все локти бы себе изгрыз до костей, явись ему, как ап-Телемнару, могучая гоблинша Готзилла Шахидовна в ярко-желтом комбинезоне с красными лампасами, рубящая в капусту вампиров урукхайским мечом. Причем энчечекистская целительница отчего-то перекрасилась в блондинку и начала бойко лопотать по-пиндостански. Не успел Эрин подивиться столь неожиданной метаморфозе в облике старой знакомой, как верхом на свинообразном Ытхане Нахыровиче прилетела совершенно голая Желудьковская и сделала пару кругов над отважной Готзиллой, хохоча и улюлюкая. Потом к ней присоединился мрачный товарищ Шрак в длинном черном плаще и черных очках. Летал особист сам по себе, без каких-либо подручных средств и приспособлений, по всей видимости, на одном только желании и силе воли, столь суровым и сосредоточенным он выглядел.

Под влиянием гоблина Эрин тоже призадумался и по итогу размышлений решил, что особенно удивляться происходящему не стоит, ведь, как известно, бытие определяет сознание, даже если оно омрачено болевым шоком и обширной кровопотерей. Вот почему видения энчечекиста-трудоголика закономерно и постепенно увлекли его беспокойный дух не сияющим Тоннелем, а привычным коридором управления НЧЧК, и заполнились знакомыми образами коллег и друзей. Ну, подумаешь, пьет Грэй Вольфович кефир вместе с хоббитянкой-криминалисткой в красной вязаной шапочке? Так не водку же? А знаете, как тяжело оборотню, который пребывает в волчьем облике, лакать из тетрапака? Не знаете. Вот и не надо придумывать ничего лишнего, не надо! И глаз у Вольфовича светится зеленым отнюдь не по злобе звериной, а от чрезмерного усердия и служебного рвения.

И ежели вредный гном Маки сын Вуки стал почему-то называть начальницу криминалистической лаборатории Юслагюлшаху – Белым Снежком, а себя считать единым в семи лицах, то кто сказал, что неразлучным близнецам-дроу – Меноваззину и Аминаллону – заказано переодеться в женские платья и весело наяривать что-то легкомысленное на контрабасе и саксофоне? Ведь девушки любят погорячее, а по высоким температурам в разных частях тела у нас специализируются как раз славные ДОБРовцы. Их отважный командир, тот вообще в воде не тонет и в огне не горит. Вот кинь его в чан с расплавленным металлом, так он только красным глазом сверкнет, ручкой помашет и пообещает еще вернуться. Аста, понимаешь ли, ла виста, деточка! Ничем не проймешь бравого сына Дома Ушшос-Нах.

Энчечекисты все такие – непоколебимо-непобедимые. На том стоим, как говорится. И расколись мир на тысячу кусочков, товарищ Леготар не прервет на полушаге романтическое танго со своей невозмутимой супругой. Да что там Рагнарёк! Явись средь бела дня сам Великий Кирдык и пади на головы невинных огненный чюлк к ухепсу – истинный энчечекист не дрогнет.

Не дрогнул и Эринрандир, захваченный врасплох безумными видениями умирающего разума. Он стойко выдержал зрелище кикимор в карнавальных костюмах из перьев и блесток, отплясывающих тропическую румбу, татуированных дриад в черной коже с заклепками, гоблинов, исполняющих стриптиз, гномов-психотерапевтов, Грушу Солончак в рабочей спецовке с кувалдой наперевес и прочие чудеса высвобожденного подсознания.

А потом из кровавой мглы приплыл гигантский черный Геннадий Александрович, презрительно хмыкнул и проглотил всех и вся, включая невкусного капитана лорда ап-Телемнара. И Великое Ничто сомкнулось над эльфом окончательно, даруя наконец-то блаженный покой, в котором не осталось места боли и ужасу. Только сладкая теплая тишина и знакомый нежный запах преступно дорогих духов.

«Нолвэндэ!» – беззвучным шепотом позвал Эрин.

Ему вдруг отчаянно захотелось увидеть любимую… в последний раз…

Скорость, с которой в экстремальных ситуациях способны бегать эльфы, общеизвестна и с древнейших времен служит мишенью для шуточек и подколок, вестись на которые попросту глупо. В конце концов, наши предки уже не раз и не два доказывали этому миру и десятку сопредельных, что умеют потрясать воображение врага не только резвостью ног. Хотя бегаем мы и вправду быстро. А еще песенки красивые поем, ага.

Только как бы быстро я не неслась через ночную Ново-Форменовку, Дзир подъехал еще быстрее. Не через четыре минуты, как обещал, а всего лишь спустя три с половиной. То ли был неподалеку, то ли гнал так. Честно скажу, в тот момент этот вопрос меня волновал в последнюю очередь. Единственное, о чем я думала во время своего спринтерского рывка по мирно спящему району, так это о том, как удачно я переоделась. Способности и навыки – это, конечно, много значит, но в походных бриджах и сандалиях бегать не в пример удобней, нежели в вечернем платье и туфельках.

Нет, я не думала об Эрине, не строила версий и догадок, не глотала на бегу слезы, представляя себе всякие ужасы. Была конкретная цель – успеть. Для начала – к машине Дзира, не теряя ни одного драгоценного мгновения. Все остальное – после. Эрин жив, я это чувствую. Я даже сквозь все свои щиты достаточно отчетливо ощущаю все, что с ним сейчас происходит… но это неважно. Он жив. Пока. И никто, кроме меня, не сможет его найти. Значит, я должна добежать и успеть.

Знаете такую игру «холодно-горячо»? Самый долгий и ненавистный метод локализации объекта, на самом-то деле. Но другого способа у меня нет… пока.

Черный джип Дзира резко затормозил прямо передо мной, и я впрыгнула в распахнувшуюся дверцу.

– Гони! – гавкнула я вместо приветствия. – Север… северо-восток! Километров семь-восемь, если навскидку… Его там убивают, Дзир… Гони! Мы должны успеть.

– Успеем, – хищно оскалился дроу, вдавливая педаль в пол. – Северо-восток… километров восемь… Промзона?

– Точно! – Я ухватилась за ручку над дверцей. – Где мы вампира брали.

– Понял, – непостижимым образом дроу умудрился одной рукой достать и подключить к уху гарнитуру. – Первый на связи. Группу в квадрат восемь, объект один-четыре. Красный код, – и бросил мне, не поворачивая головы. – Достань сзади АКМ и заряди.

Я повернулась и протиснулась между сиденьями. И прямо-таки уткнулась в забившуюся в угол машины белую, как простыня, Тавариль. Эльфийка молча таращилась на меня и Дзира огромными, круглыми как плошки, глазами и затравленно молчала. Балрог! Вот только стажерки тут и не хватает… для полного счастья.

– Где он, Дзир?

– Посмотри в ногах. Запасные рожки в кармане на спинке.

– Нашла! – я прожгла Тави ненавидящим взглядом и вернулась в исходное положение, прихватив добычу. Проклятье! Ведь эта девчонка, пусть и невольно, пусть и по принуждению подлого колдовства предателей и изменников, но тоже послужила одной из причин, по которым мы летим сейчас сквозь ночь туда, где…

Нет. Эмоции – потом. Все потом!

– Мы на месте, – сказал Дзир и остановил машину. И сразу вдруг стало ужасающе тихо, словно в склепе… только еле слышные всхлипывания Тави на заднем сидении нарушали эту могильную тишину.

– Запрись изнутри и стреляй на поражение в любого, кроме наших. Даже если к тебе подойдет милая бабулька и спросит, как пройти в библиотеку, – проинструктировал Дзир эльфийку. – Нол, отдай Тави свой ствол.

– Хм, – ответила я, но пистолет послушно отдала. – Запасная обойма. Держи. Сиди тихо, Тави… лучше всего, на полу. Вот так, молодец.

– Бери АКМ.

– А ты, Дзир?

– У меня свое.

Многое можно разместить в дровском джипе. Даже штурмовую винтовку и пару гранат под сиденьем.

– Ждем группу? – добровец спокойно зарядил винтовку и посмотрел на меня. Увы, в тот момент я была не в состоянии оценить, насколько… убийственно привлекательным выглядел дровский воин. Ничего, пусть Тави полюбуется.

– Нет времени. – Я дернула головой. – Пошли.

– Веди, – Темный эльф кивнул. – Я прикрою.

«Не бежать, – словно заклинание, повторяла я, пробираясь руинами знакомого цеха к источнику боли и угасающей… проклятье! Не думать! Не сметь думать об этом!.. жизни. – Не бежать! Враг все еще рядом».

Медленно, слишком медленно… Балрог, как же мы ползем! Словно беременные улитки по мокрому тулупу… А одновременно держать направление и обшаривать пространство в поисках следов притаившегося врага…

– Чисто! – окончательно убедившись в полном отсутствии противника, сообщила я Дзиру. Но автомат не опустила.

Покосившаяся бетонная балка… переплетение ржавой арматуры какого-то каркаса… битый кирпич под ногами… Есть!

Я рванула вперед, позабыв и про опасность, и про автомат. Есть! Жив! Дышит… Нет… Не дышит! Проклятье!

Рухнув на колени прямо в маслянисто блестевшую в свете фонарика темную лужу, я обеими руками схватила запястье… Эру, это… больше всего это напоминало кусок свежего мясного фарша… Причем фарш тот был явно не высшего сорта, ибо из кровавой мешанины местами торчало нечто острое, в неверном свете показавшееся мне белым… Кости. Обломки костей и ворох мокрых тряпок, бывший когда-то одеждой. В общем, по одежде-то я его и опознала.

Дзир страшно выругался по-дровски, и я ощутила всплеск творимого колдовства.

– Стой! – взвизгнула я не хуже баньши. – Нет, Дзир, стой! Нельзя! Здесь чары!

– Где?

– В моих щитах… верхние слои… – Я продолжала держать Эрина за сломанное запястье и лихорадочно рылась направленным поиском в том хаосе, в который неведомый враг превратил внешние слои мною же недавно поставленных мыслеблоков. – Так… все, вижу!

– Блокируй. – Дроу опустился на колени рядом. – Вколи ему это. – Мне в руку ткнулся пластиковый шприц-ампула из дровской аптечки. – В любую мышцу. И держи его, поняла?

– Ясно. – Недолго думая, я вколола темноэльфийское снадобье Эрину в шею.

Блокировать наружные щиты… О, это просто. Я же их ставила. А вот удержать ускользающую прямо из рук жизнь… Но я удержу. Иначе – отправлюсь следом.

– Ты куда это собрался, с-собака сумрачная?! – то ли вслух, то ли мысленно прорычала я и, отбросив все лишнее, рванулась сознанием туда, в темноту. – Врешь… надо будет – я тебя от престола Намо вытащу… за шкварник… Ты у меня не уйдешь, слышишь?!

Какая-то часть меня все еще блокировала щиты, давая возможность Дзиру обезвредить ту магическую бомбу, что заложил неведомый враг, а другая… Проклятье, ты у меня будешь дышать! Если понадобится – я буду дышать за тебя. Если нужно, я разнесу к вражьей бабушке Чертоги Ожидания, куда ты так резво устремился… Я могу. Веришь? Тогда дыши!

Есть! Ухватила… зацепилась… удержала. Сил вытянуть обратно у меня не хватит, но и дальше я не пущу. И буду держать столько, сколько понадобится. День, век… Эпоху… – неважно! Ты не просто мой, ты – это я, а я – это ты. Так что – стоять! Я тебя еще не отпускала. Умирать команды не было!

Вязкая темнота жадно и мерзко всхлипнула, напор усилился… я, кажется, заступила дорогу кому-то… чему-то… Ну, давай, попробуй! Только попробуй отобрать у меня – мое! Нет… не просто мое. Меня. Ну, кто тут смелый?!.. Когда это нолдор отдавали свое без боя?

А потом… появился еще кто-то… и еще. Чьи-то руки протянулись в темноту, нашли нас, зацепили – и потянули назад…

– Нол!!! – Кто-то тряс меня за плечи и пытался оторвать от Моего Эрина. – Нол, очнись! Все, Нол… отпусти его. Все, уже все.

– Все? – Я очнулась и повела вокруг настороженным взглядом. Не слишком-то многое я различала сквозь красный туман в глазах. Так. Вот Эрин. Дышит. Хорошо дышит, почти ровно. А главное – сам. Вот Дзир – присел рядом на корточки и держит меня за плечи. А вокруг… веночком… Балрог! Сколько ж их сюда слетелось!

Над раненым Эрином склонились распространяющий вокруг себя аромат гоблинского «ликера» товарищ Шрак в чем-то вроде шелкового черного шлафрока с кровавым подбоем и Готзилла Шахидовна в необъятной ночнушке. Голова главной энчечекистской целительницы, усеянная бесчисленными рогульками бигудей, напоминала очертаниями глубинную мину времен Первой Пиндостанской. Гоблины шаманили сообща и в своем сосредоточении не замечали никого вокруг. Я прислушалась… связь, хоть и приглушенная, была вполне явственной. Так что я прекрасно знала, можно сказать, ощущала на своей шкуре, что именно сейчас происходит с Эрином. Ничего нет страшнее неизвестности… разве что бессилие что-то изменить. Но, милостью Эру, от этой пытки я была избавлена. Все, что я могла сделать, я сделала, а дальше… Дальше он будет жить. Дышать. Говорить со мной и любить меня, и… Проклятье!!! За этот фортель я сама его прибью. Потом. А сейчас…

– Все, Нол, – повторил Дзир. – Ну и сильна же ты ругаться, миледи! Много я слышал, но чтоб такие матюги использовать, как целительные заклятья… Ну, хватит. Все уже закончилось.

– Да нет. – Я с невероятным усилием все-таки разжала пальцы, отпустила запястье Эрина и встала, опираясь на руку дроу. – Все только начинается, Дзир.

Ибо мой ищущий взгляд уже разглядел среди слетевшихся на место происшествия товарищей того, кто, несомненно, и нес личную и персональную ответственность за эриновы сегодняшние подвиги. Ведь за действия подчиненного отвечает его командир. А командир, откупающийся шкурой и жизнью подчиненного, чтоб спасти свою толстую задницу, не достоин ни уважения, ни погон, ни чина.

– Готово! – Шрак утер со лба испарину и устало откинулся на пятки рядом с отдувающейся Готзиллой. – Жить будет, герой недоделанный… Какой балрог понес его сюда в одиночку?

– Мне тоже интересно, – сухо заметила я, прожигая взглядом Ытхана. – Весьма интересно, кто же поставил моего напарника в такие жесткие условия, что он был вынужден так рисковать.

Нет, я и не думала ломать теперь мыслеблоки руководства. Я их просто не заметила. Хорошие были щиты… качественные.

– Что за… – начал было орк и шагнул ко мне – и к Моему Эрину!

«Два шага назад! – прорычала я, как бы невзначай перебрасывая автомат из-за спины на грудь. – Не приближайтесь к нему, иначе вы даже до трибунала не доживете, полковник! Я вам это обещаю».

Глаза Ытхана полезли на лоб, лицо побагровело. Шеф распадинской НЧЧК выглядел так, словно его вот-вот хватит удар. Думаете, я остановилась?

Ага, вот и реакция. Хорошо играет. Натурально.

Трус и предатель! Двуличная продажная шкура, с каким удовольствием я собственноручно поставила бы тебя к стенке и пустила десяток пуль в затылок. Чтоб наверняка.

– … интенсивная терапия не требуется, – тем временем комментировала состояние раненого Готзилла. – Отлежится пару дней и будет как новенький. Ну что, повезли теперь в госпиталь?

И доктор Жах вопросительно посмотрела сначала на Ытхана, затем на Шрака, а после – почему-то на меня. А вслед за ней – и все присутствующие, даже санитары, не говоря уж о выступивших из темноты добровцах.

– Это необходимо? – спросила я. – Везти его в госпиталь?

– Ну, а куда еще-то? – Гоблинша пожала могучими плечами. – Квартира, как я понимаю, уже опечатана… К тому же, на ближайшие сутки ему понадобится уход.

– И охрана. – Я поджала губы. – Надежная охрана, каковую не сможет обеспечить персонал госпиталя.

Теперь все смотрели на Ытхана, а тот – удивительное дело! – угрюмо молчал. И в мыслеполе – тоже.

– И что вы предлагаете, миледи? – хмуро поинтересовался Шрак. – Отвезти ап-Телемнара в управление и запереть в омега-камере?

– Неплохой вариант, но не хотелось бы обременять господина ап-Халдамира обязанностями сиделки. Нет. Везите ко мне. Уход и охрану я обеспечу. В конце концов, Эринрандир – мой напарник и друг, и позаботиться о нем – дело чести для меня.

И окинула всех присутствующих настороженным взглядом. Ну?! Кто возразит?! Или хотя бы ухмыльнется?

Никто не возразил, даже Готзилла. И, что самое странное, никто и не прокомментировал.

– Ытхан? – спросил Шрак. – Что скажешь?

– Делайте, как она говорит. – Взгляд орка прямо-таки сочился обещанием грядущей разборки. Ничего, мне тоже есть, что ему сказать.

– А капитан Ушшос-Нах мог бы выделить кого-нибудь из бойцов для дополнительной охраны, – добавила я, посмотрев на Дзира. Дроу кивнул.

– Разумеется.

– Ну, тогда взяли. – Готзилла поманила мявшихся чуть поодаль санитаров. – Грузите его в машину, ребята.

Провожая взглядом носилки, я подавила желание немедленно помчаться следом. Нет. Осталось еще одно незаконченное дело.

– Думается мне, нам с вами есть, что обсудить, господа. – Я зло посмотрела на Шрака и Ытхана. – Отойдем?

– Что ты себе позволяешь, девчонка?! – страшно прошипел орк, едва лишь мы остались втроем. – Сдурела от безнаказанности, да? Думаешь, если ты – дочь моего товарища, то можешь вот так кидаться на своих командиров?

– Командиров?! – Тут у меня окончательно сорвало крышку котла с негодованием. – Командиров, а?! Ну-ка, скажите-ка мне, полковник, как называется командир, который спасает свою шкуру, подставляя подчиненного? В лучшем случае – паршивый трус!

Ытхан задохнулся, и пока орк сипло хватал ртом воздух, вмешался Шрак:

– Что за ересь ты несешь, Нолвэндэ?

– Ересь? Ха! – Я оскалилась. – Думаете, я настолько тупа, что не сложила два плюс два? Сначала вы даете Эрину провальное дело, подсовываете соглядатая, при этом – убираете подальше меня. Затем натравливаете на него писак, которые внезапно куда-то пропали, едва лишь врагу понадобилось влезть в квартиру ап-Телемнара! Далее! Вы ставите его в такие условия, что он был вынужден – просто вынужден! – отправиться на встречу с убийцей в одиночку, никого не предупредив! А почему это капитан не оповестил собственное начальство, а? Может быть, он просто вычислил крысу и не хотел облегчать вам задачу?! Вы подставили его! И теперь я просто не позволю никому из вас, двуличные твари, подойти к нему и на шаг, ясно? – увлекшись обвинениями, я наступала на Ытхана; орк непроизвольно пятился. – Хорошо же вас нагнули, полковник! Интересно, чем им удалось вас запугать… или вы просто позволили себя купить?! Тогда за сколько? В какую сумму нынче оценивается честь офицера?!

– Нолвэндэ… – Шрак тоже почему-то попятился.

– А вы, гражданин Шрак, – я развернулась к гоблину, – если до сих пор не вычислили предательство, либо тоже куплены, либо попросту – некомпетентны!

– Ты соображаешь, что после таких заявлений просто вылетишь из НЧЧК с позором? – у Ытхана наконец-то прорезался голос.

– А плевать! – прорычала я и демонстративно сплюнула. – Только я вылечу не одна! Уж громкое разбирательство, суд офицерской чести и трибунал я вам с превеликим удовольствием обеспечу. В случае чего, за одну решетку сядем. Вы, граждане, кажется, забыли, что имя Анарилотиони что-то да значит в Столице. Если понадобится, то я и до самой Владычицы дойду, используя право личной аудиенции.

– Ытхан… а ведь у нее и впрямь на это дури хватит, – обеспокоено заметил Шрак.

Орк тоже сплюнул.

– Давай, иди! Дрянь такая, еще и семью свою приплела! А о репутации своего знаменитого семейства ты подумала?! Как на чести твоего отца отразятся твои сегодняшние выходки?

– Ах-ха, давайте, расскажите мне о репутации, дорогой полковник! – я фыркнула. – Давайте-давайте! Может быть, именно о репутации думал Таурендил ап-Нимгиль, когда трое суток вытаскивал на себе раненого бойца из-за линии фронта, хотя по инструкции должен был его попросту пристрелить, а?!

– Нечестный удар, Нол, – вздохнул гоблин.

– Моя честь всегда со мной, – я вдруг успокоилась и перестала кричать. – И сейчас она велит мне защищать раненого товарища, от явных врагов или от тайных, неважно. И мне плевать, какого цвета мундиры у предателей или сколько звездочек у них на погонах. Не таких шишек к стенке ставили. А репутация… да срала я на репутацию. Это – дело наживное.

– А я говорил, что ей давно пора к нам, – с непонятной интонацией заметил Шрак, обращаясь к орку. – Ты продул, Ытхан. Гони проигрыш.

– Как только, так сразу, – отозвался шеф. – Вот сейчас все брошу и начну доказывать этой… наследнице Железного Маэдроса… свою невиновность! С этаким фанатизмом, Нол, ты в конце концов окажешься либо на верхушке СИБ, либо у той самой стенки, которой ты нас тут пугаешь. Охолони. Тебе еще нет нужды в том, чтоб сажать и расстреливать своих командиров. Никто твоего ап-Телемнара больше не тронет. Я тебе обещаю.

– Очень надеюсь, – хмуро ответила я.

– Я так понимаю, полковнику ап-Нимгилю в ближайшее время светит знакомство с потенциальным зятем? – Шрак двусмысленно подмигнул.

– Ни хрена вы не понимаете, гражданин Шрак, – отозвалась я и поджала губы. – И не надо переводить вопросы офицерской чести и профессиональной этики в плоскость личных отношений. Я бы и вас так же защищала, если б вы оказались на его месте. Это – дело принципа, только и всего.

– Вот тебе, такой принципиальной, теперь и придется охранять нашего недобитого героя, – Ытхан ухмыльнулся. – Иначе нам со Шраком свою непричастность в жизни не доказать.

– Посмотрим, – сухо ответила я. – Но одно запомните крепко – Анарилотиони не бросают своих.

Удивительно, но на этой торжественной ноте мы и закончили. Граждане начальники более не делали попыток отобрать у меня Моего Эрина – их счастье! И все равно… если хоть кто-то из них попробует… Клянусь честью предков, в этом Распадке всем станет очень тесно. Я сказала.

Несколько раз Великое и совершенно непрозрачное Ничто вспарывал острый луч света, и в пышущие нестерпимой болью прорези сочились звуки и запахи. И голос. Срывающийся, злой, осипший, как на лютом морозе, который настойчиво звал Эрина и не давал ему безропотно стечь в черное русло безвременья, раствориться в тишине и покое.

Она звала… Нолвэндэ… она требовала вернуться…

И Эрин ухватился за её голос из последних сил, словно за тончайший волосок, брошенный над бездной…

И удержался от бесконечного падения.

А потом в зияющий разрыв небытия заглянул крайне озабоченный товарищ Шрак, надул сизые щеки, дунул-плюнул и приказал: «Ты мне это брось, ап-Телемнар!», заставив эльфа жить и дышать.

Очень своевременно, между прочим, ибо Эрин все пытался сказать про либрусека, но у него никак не получалось. То кровью захлебнется, то сердце остановится. А соратники должны знать… должны что-то сделать… остановить… уничтожить кусачего гада…

Пахло отчего-то йодом, навевая давние воспоминания об армейском фельдшере – гоблине по прозвищу Аццкий Шприц, который все на свете болезни лечил этим самым йодом, а еще ихтиоловой мазью и несильным пинком под зад. И что самое удивительное – помогало абсолютно всем. Рука у Аццкого Шприца была настолько тяжелой, что одним уколом он мог убить хиндустанского мумака, до того болезненной у него получалась эта простая медицинская манипуляция. Сослуживцы от греха подальше предпочитали лечиться йодом и пинками.

И привиделся отчего-то капитану лорду ап-Телемнару тот памятный день, когда он вернулся домой со Второй Пиндостанской. Поезд в родной город пришел рано утром, и, вместо того, чтобы взять такси, Эрин отправился по улочкам пешком. Когда он поднялся на холм, как раз взошло солнце и, глядя на мирно дремлющий тихий городишко, где был знаком каждый камень, каждое дерево и практически каждый житель от мала до велика, Эринрандир ап-Телемнар понял, что ради этой сонной тишины он и взялся за оружие. Оно того стоило. А еще эльф окончательно поверил – впереди у него будет много всего, целая жизнь, надо лишь сделать первый шаг и спуститься с этого холма.

Он сделал шаг навстречу рассветному небу и… Как ни в чем ни бывало, Эрин открыл глаза и увидел рядом со своим изголовьем русоволосый затылок Нол. Она не просто сидела на полу рядом с его лежбищем голова к голове, с ноутбуком и автоматом, она его стерегла. Стерегла изо всех сил, точно драконица свою пещеру с сокровищами – сосредоточенно и целеустремленно, готовая на полном серьезе выстрелить в любого, кто приблизится к капитану ап-Телемнару с недобрыми намерениями.

«Нол! – мысленно сказал он, а когда мыслечтица вздрогнула и обернулась, добавил: – Нол, я тебя люблю».

Единственной фразой, которую Эрин смог вымолвить, оторвавшись от губ любимой, была:

– Это – либрусек!

Чудо что так, а то ведь эльф-энчечекист еще целые сутки не мог не только говорить, но и двигаться.

Самым сложным оказался процесс омовения – нельзя было оставлять Эрина и дальше в окровавленных тряпках! Но тут мне доблестно помогли славные дроу. Втроем с близнецами мы совлекли с бесчувственного, но уже не умирающего тела соратника заскорузлую от крови одежду и оттащили его в ванну. А после – тем же порядком отволокли на диван. Когда переодетый в больничную рубашку возлюбленный был наконец-то уложен на чистое и укрыт пледом, я смогла выдохнуть. Отправила одного из добровцев сторожить дверь, а сама принялась разбирать снаряжение, которое по моей просьбе дроу захватили из своего арсенала.

Конечно, кто-то может заметить, что разгуливать по собственной квартире в камуфляже и бронежилете – это уже как-то слишком, и, наверное, этот кто-то будет даже отчасти прав, но… В общем, бронежилет на мне был, а дровский же АКМ так уютно висел на плече, что расстаться с ним, право же, было просто выше моих сил… Да и парочка гранат тоже лишними не будут. А вот от идеи натянуть по периметру десяток растяжек пришлось все-таки отказаться. Этого периодически бегавшие туда-сюда дроу уже могли и не понять. Мда. Ну, ладно. Ведь про те две, которые я все-таки поставила под окнами, Темные эльфы не знают… В общем-то, по той же самой причине оплетать все входы и выходы колючей проволокой я не стала тоже. И, между прочим, не раз об этом пожалела! Впрочем, что ни говори, а «Куталион» за ремнем, автомат на плече, парочка гранат-«сильмариллок» и нож в набедренных ножнах придавали уверенности. Каска у меня тоже была, но покамест я решила ее не надевать.

А про ментальную защиту я не сказала, нет? Дышать, правда, под таким количеством щитов было сперва тяжеловато, но это дело привычки. Забежавший на минутку Дзир одобрительно хмыкнул, подправил пару линий на внешнем контуре, вручил мне гарнитуру с наушником («чтоб ты была в курсе дела, Нол») и убежал. Все-таки дроу – настоящие умницы! Поразительно адекватные ребята, даже не обиделись на то, что поначалу я держала на прицеле и их тоже… Впрочем, это уже нюансы.

Таким вот образом вооружившись, я заняла пост рядом с ложем раненого возлюбленного. На пол подле себя поставила ноут (надо же следить за тем, что происходит в Империи и в мире), уселась, скрестив ноги, на колени положила автомат, рядом – запасной к нему рожок. За стенкой, в квартире Эрина, до сих пор работала группа, мне было слышно, как они там шуршат и переговариваются. Но главное – я слышала, как дышит Эрин. И, балрог меня отдери, я просижу здесь столько, сколько понадобится. Лишь бы он и дальше дышал.

Это был долгий день. Постоянное напряжение сделало мое поведение несколько неадекватным, я это даже отчасти понимала. И, возможно, буду потом испытывать смущение и неловкость, вспоминая о том, как держала на прицеле заглянувшего в квартиру Маки. Даже извинюсь. Наверняка. Потом.

Гном-криминалист заходил не из праздного любопытства. Вредный сын Вуки, благоразумно остановившись в дверях и старательно избегая резких движений и лишних шагов в сторону ложа Моего Эрина, нервной скороговоркой поведал о том, что в квартире напротив нашли пропавший нож ап-Телемнара. Да-да, то самый, с дарственной надписью и, естественно, по самую рукоять заляпанный кровью. Разумеется, это была кровь убиенного Маахова. Само собой, нож сразу же был идентифицирован как орудие убийства, и никто не удивился, что все найденные отпечатки, что пальцев, что ауры, принадлежали только Эрину и исключительно ему. Маки, значительно улучшив мое и без того хорошее мнение об интеллекте гномов, не стал ни язвить, ни злорадствовать, и вовсе не дуло заряженного автомата под носом было тому причиной. Просто нападение на одного из наших и столь откровенная попытка одного из наших подставить – это плевок в коллективное лицо всей НЧЧК. Какие бы там разногласия и личная неприязнь не разделяли сотрудников, профессиональная этика – это вам не шутки. А так же – честь мундира и единство, да-да, то самое, воспетое в патриотических гимнах и художественных фильмах боевое братство. Пообещав сдохнуть, но отрыть, Маки гордо удалился. Балрог его знает, что он там собирался найти. По-моему, гном-криминалист и сам толком пока не знал.

И ведь отрыл, Враг его… хм… поцелуй! Следующим посетителем оказалась Юсла собственной персоной. Ее, памятуя о физической неспособности орков к предательству, я подпустила поближе. И даже, скрепя сердце, опустила автомат. (А вот не надо меня спрашивать, как я, при таком доверии к оркам, продолжала подозревать во всех злодеяниях и грехах гражданина полковника! Я и сама понимаю, что малость перегнула с обвинениями в адрес Ытхана… Но! Бывший друг – худший враг, и вообще… Может – я подчеркиваю, может быть! – Ытхан и не предатель, но Эрина он все-таки под удар подставил. А значит – отныне он мой… ну, если не враг, то и не друг точно. Я ему не верю больше. Ни в чем.)

А вещи Юслагюлшаха мне поведала поразительные. Оказывается, въедливый Маки в очередной раз подтвердил свою репутацию самого вредного, но и самого дотошного криминалиста Распадка. Он все-таки нашел то, что искал. И на ноже, и на теле Маахова, и в квартире Эрина, и на одежде эльфа были обнаружены странные частицы некоего редчайшего материала, в котором Юсла опознала «драконью кожу»!

О-о, эта «драконья кожа»! – материал ценнейший, что для алхимика из засекреченной военной лаборатории, что для кудесника-мага. Да и некоторые спецподразделения военных разведок мира не скупятся для своих сотрудников на детали снаряжения из «драконьей кожи»… В старину едва ли не единственным поставщиком ценного продукта являлся Поднебесный Хинтай, и жесткая монополия пару раз доводила государства мира до войн. Потом самоотверженные алхимики Империи, а сразу же вслед за ними и пиндостанские ученые в своих секретных центрах умудрились практически одновременно синтезировать «драконью кожу». Это оказалось и дешевле, и проще, чем переплачивать в десятки раз хинтайским браконьерам и контрабандистам, да и убивать пусть враждебных, но все же разумных волшебных существ – драконов, ради какой-то шкуры… Неэтично, короче. А, чем же она так ценна? Ну, это совсем просто. «Драконья кожа» – магически инертна. Абсолютно. Плюс к тому – выдерживает длительное тепловое, электрическое, химическое и алхимическое воздействие. То есть сунуть руку в такой вот перчаточке в обычное или магическое пламя – да запросто! Ничего не будет. За оголенный провод подержаться или какой-нибудь файербол ручками словить – тоже можно. Или – запустить эту руку в некий сверхсекретный архив и не оставить никаких следов… Предвосхищая вопросы, поясню сразу. Полных комбинезонов из нее не делают. Не знаю точно, в чем там тонкость, но выжить в такой одежке представителю любой волшебной расы невозможно, а насчет иномирян… У нас, в Империи, таких опытов не проводили. Насколько мне известно. А вот в Пиндостане… Впрочем, если у тех получится, то и наши не отстанут. Так что для совершения заплывов в кипящей лаве материал не годится. А вот перчатки, специальную обувь и другие детали защитного снаряжения из драконовой кожи делают. Понятно, что в магазине такую специфическую галантерею не купишь. Все вещи не просто номерные – именные! Каждый квадратный миллиметр драконовой кожи строго учтен… Откуда я все это знаю? Н-ну-у… просто поразительно, в какие только места не пролезут двое эльфийских мальчиков и одна девочка, чей папочка в командировке, мамочка – на вылете, а гувернантка соблазняет дворецкого на конюшне… Экспериментальным путем убедившись, что руками, затянутыми в драконьи перчатки, можно совершать поразительные вещи, мы с Арком и Аоданом несколько увлеклись… опытами. Все то время, пока ремонтировался сгоревший флигель, наша троица просидела под замком, да и пороты мы были нещадно. Зато потом… потом вернувшийся из поездки папуля спокойно и откровенно объяснил нам троим, что это были за перчатки… и чем нам грозили наши невинные шалости.

Частицы «драконьей кожи»! Зараза… Каковы же ставки в этой игре… и кто за всем этим стоит?! Я уже готова была рассмотреть наиболее вероятную версию (разведка Пиндостана, ну на кого ж еще первого думать?), но тут наконец-то очнулся Эрин. И на какое-то время все подозрения и версии вылетели у меня из головы, прихватив за компанию пиндостанских агентов, вражеские происки и драконову кожу заодно…

А потом…

– Это – либрусек! – сказал Эрин.

– Милостивые Валар! – отозвалась я, словно дура хлопая глазами.

– Лежи! Не двигайся! Не разговаривай! – Я развила лихорадочную деятельность – быстро общупала напарника, чтоб еще раз убедиться в его целостности, по горлышко укрыла пледом, подоткнула края, поцеловала в лоб, перекинула автомат на грудь и проверила, на месте ли гранаты и нож. – Хиналгон!

Стороживший под дверью дроу просунул голову в комнату.

– Серебряные пули есть?

– Что случилось?

– Это был либрусек.

– Ллос и Тьма! – Добровец пошарил по карманам разгрузки. – Ага! Есть! Вызывай Дзира!

– Уже, – отозвалась я, подстраивая забарахливший передатчик. – И мне рожок кинь… Ага! Дзир! Это – либрусек!

– Откуда сведения?

– Эрин очнулся.

– Понял, – Дроу коротко выругался. – Жди.

И отключился. Я выдохнула и успокаивающе улыбнулась Эрину.

– Все в порядке. Теперь отдыхай, ладно?

Возлюбленный только моргнул. Молодец! Понимает, что сейчас ни двигаться, ни говорить нельзя… да и сил у него на это нет. Зараза! «А ведь я тебя чуть не потеряла, – наконец-то осознала я. – Это просто чудо, что ты выжил… Или…»

Но додумывать было некогда.

– Парни, на вас окна и двери. Я еще раз проверю дом.

– Ты думаешь?.. – начал было наш второй страж – Диммидролл.

– А вдруг эта тварь вернется? – огрызнулась я. – А? Ты сможешь справиться с голодным либрусеком? Вот и я не смогу. Давайте, ребята… А я сейчас закрою ставни, и…

В общем, к моменту приезда близнецов с новостями и боеприпасами обороноспособность дома 12 по улице Арсенальной была признана мною… удовлетворительной. На несколько порядков ниже, чем мне хотелось бы, но лучше, чем ничего. В любом случае… мимо меня проклятая тварь точно не пройдет.

Стеречь покой возлюбленного – приятнейшая изо всех обязанностей, однако, к несчастью, обстановка не располагала к тому, чтоб умиленно созерцать выздоравливающего героя, создавать уют и проявлять чувства. Хотя… о, да! вот чувства бы я сейчас с удовольствием проявила! Жуткий, практически неконтролируемый страх при мысли о том, что мой самый ужасный кошмар – его убивают, а меня нет рядом – едва не стал явью, вылился в нечто невообразимое даже для меня. Я не просто психовала, я натурально озверела. Увы, Эрин был не в том состоянии, чтобы я прямо сейчас изложила ему свои соображения на этот счет, к тому же… Мой любимый зануда может часами бубнить о написанных кровью инструкциях, директивах, формулярах и правилах, но стоит ему самому нарушить те самые незыблемые правила – а он их таки нарушил! – и он тотчас же начинает демонстрировать все признаки прогрессирующей глухоты и спутанности сознания. Бесконечно слушать Эринрандир, при всех его несомненных достоинствах, способен только себя любимого. Так что обычно это я покорно внимаю. А теперь… Произнеси я проникновенную и горячую обвинительную речь, спорю на свои погоны, он тут же сделает вид, что до его сознания все мои пассажи не доходят. Мужики, они сами могут трепаться часами, но в болтливости обвиняют почему-то нас. Хотя бывают дни, когда я все произнесенные мною слова могу пересчитать по пальцам одной руки. Но все равно обвиняют. Стереотипы-с, господа.

Короче, было ясно, что мне придется оставаться очень краткой, если я хочу, чтобы мой герой хоть что-то услышал из того, что я имею ему сказать, а сказать я хотела так много… Нет, понятно же, что я вполне могла бы уложиться и в одно слово… ну, максимум, три… но не при дроу же! И потом – я все-таки леди, и иногда даже об этом помню. Поэтому от тех самых кратких, но емких слов тоже пришлось отказаться.

Но недаром же я столько лет сражалась с предметом под романтичным названием «риторика». Нет, в пять предложений я не уложилась. В семь. Но коротких. А он – слушал. И, балрог, улыбался! И чем дольше я говорила, тем более крепло у меня ощущение, что я вещаю в пространство. Какие-то глазки у него стали… подозрительно мутные, словно у засыпающей птицы, как будто бы пленочкой закрылись…

– Эрин! – теряя терпение, воззвала я. – Ты меня слышишь? Моргни!

Моргнул.

– Ты понимаешь, что именно я говорю?

Снова моргнул.

– Ой, сомневаюсь… – Я вздохнула и присела на край дивана. Ругаться не хотелось, хотелось сидеть вот так и тихонько гладить его руку.

Но повторения этого кошмара я не переживу. Точнее… его могут не пережить окружающие. Есть такая чудесная поговорка – бей своих, чтоб чужие боялись. Нет ни малейшего желания ей следовать, но… В общем, в истории моих предков – да-да, снова я о них! – такое случалось не раз, и не два. Что мы умеем делать лучше всего, так это находить виноватых. Я отлично знаю, чем может кончиться еще одна подобная выходка Эрина… Генетическая память, если угодно. Порву всех. На ленточки. А потом – будь что будет… Вот именно это и надо предотвратить. На цепь и в бункер я же его посадить не могу? – Не могу! А так хочется! Значит, надо просто честно все объяснить.

– Сердце мое, послушай, – я постаралась начать помягче, – и отнесись к этому серьезно, хорошо? Ты же знаешь, что я такими вещами не шучу. Так вот, Эрин – я люблю тебя безумно, но! Если ты еще хоть раз мне солжешь, неважно, из каких побуждений, если утаишь от меня… – Я задохнулась, нахмурилась, подбирая нужные слова, и продолжила. – Я прекрасно знаю, какая у нас с тобой работа. Тебя могут убить, и меня тоже могут. Но не смей обрекать меня на неизвестность. Я не смогу и не стану этого терпеть. Короче: еще один такой геройский финт – и я тебя оставлю. Потому что – либо мы вместе – во всем, либо порознь – но тогда уж тоже во всем. Только так будет честно. Вот так. Я клянусь, и пусть Валар будут мне свидетелями. Я сказала.

И тогда он снова моргнул, очень… как-то грустно, что ли. Но, балрог меня подери! Это не шутка и не прихоть. Мы так просто клятвами не разбрасываемся. Валар! Я так надеюсь, что он меня понял…

Гоблинское исцеление – штука мощная, что ни говори. Товарищ Шрак и Готзилла Шахидовна на пару сотворили чудо, буквально собрав эльфа заново. Но магическим образом сращенным костям, сосудам и тканям, так или иначе, нужно дать время для полного восстановления, посему доблестный энчечекист, столь успешно реконструированный в полевых условиях, еще сутки провел в крепких объятиях целительного сна, а следующий день – практически недвижимым от общей слабости.

Но какое это имеет значение, если ты жив, ничего не болит, а любимая девушка, хоть и ругается последними словами, но не отходит ни на шаг от ложа раненого воина?

Другой разговор, что нежная возлюбленная вооружена до зубов и контролирует каждое движение подопечного, а так же вполне серьезно целится в любого, кто приблизится к оному хоть на лишний шаг. Эру свидетель, у Нолвэндэ имелись даже ручные гранаты. От пережитого потрясения у мыслечтицы обострился нолдорский синдром, заставивший видеть вокруг только враждебные намерения. А еще Нол была зла, как тысяча ошпаренных балрогов.

По всей видимости, в своей аристократической школе леди Анарилотиони освоила курс риторики на «отлично», а заодно запомнила, что лучше всего до сознания мужчин доходят короткие обвинительные предложения в количестве не более пяти штук. Кратко, четко и без лирических отступлений вроде: «Как ты мог?» или «Я всегда тебе говорила…», напарница заклеймила возлюбленного последними словами, обвинив в опрометчивости, безрассудности, глупости, ничем не подкрепленной самоуверенности, а так же мужском шовинизме и поведении, не достойном рыцаря и офицера.

Да, Эрин признавал, что поступил несколько опрометчиво и даже в чем-то безрассудно, когда отправился на встречу с вампиром. Но капитан ведь не знал, что его визави окажется кровососом. Да, не предупредить начальство о планируемой встрече с преступником – безответственно. Но после близкого знакомства с либрусеком Эринрандир скорее дал бы разрезать себя на кусочки, чем допустил, чтобы Нолвэндэ подошла к вампиру даже на триста метров. Да, пресловутый мужской шовинизм, да, он самый в натуральном естестве и в полный рост, но, как в подобных случаях говорит любимая напарница: «И что?» Пусть капитан ап-Телемнар сто раз неправ, но кому как не мужчине подвергать себя опасности, чтобы защитить тех, кто слабее?

И вообще… раненых героев полагается кормить всякими вкусностями и полезностями, лучше всего с ложечки, прижимаясь теплым бедром к боку, а так же давая полюбоваться содержимым разреза халатика в качестве стимулирующей терапии. Чтобы герою еще сильнее хотелось выздороветь и обрести достаточно сил для более решительных действий.

Еще один неожиданный минус процесса выхаживания раненого возлюбленного и создания ему уюта я открыла для себя внезапно. Оказалось, что его же надо чем-то кормить! Нет, пельмени у меня в холодильнике были, и сырки плавленые – тоже, но… В общем, это – не та еда, которая полагается выздоравливающим. И проблему надо как-то решать… Хочешь – не хочешь, а в магазин идти придется.

Скрепя сердце, я оставила дроу стеречь ложе и покой моего героя (подробно их проинструктировав и пару раз перепроверив, все ли они досконально поняли из инструкций) и отправилась закупаться, по дороге освежая в памяти свои скудные знания о полезной и здоровой пище. Честно говоря, ничего, кроме куриного бульона и овсянки в голову не приходило. Нет, вру! Еще где-то на краю сознания всплыли строки из подаренной мне прабабушкой на совершеннолетие кулинарной книги. «Чтобы приготовить розбратель по-тирионски, выдайте вашей кухарке четыре эланора, да один добавьте сверх того, за расторопность…» В общем, разносолов Эрину пока не светило. Я аж зубами заскрипела в досаде! Где-то наш драгоценный повар Стило Сигалли? Папуля его к нам притащил после очередной командировки (как раз кухарку у нас тогда переманили), и, судя по ухваткам и мелькнувшей разок на предплечье татуировке, Стило в жизни не только вырезку ножиком пластал… Хотя повар он… ах-х! До сих пор вспоминаю с нежностью.

Однако кое-что я все-таки умею! Так что это будет овсянка! Очень полезная, на курином бульоне. То, что нужно для выздоравливающего. Тем более что опыт приготовления этого блюда у меня есть.

Однажды мне случилось остаться в поместье практически в одиночестве. Папа с мамой были в отъезде, братья – кто в гарнизонах, кто в Академии… Часть слуг я сразу распустила по домам – мне многого не надо, я вполне способна сама себя обслужить, благо, запас продуктов быстрого приготовления в холодильнике был. А-а, как раз тогда кухарка нас и покинула, пользуясь отсутствием родителей… Ну и вот, остались мы в имении вчетвером – я, старший смотритель питомника и двое охранников. Вот тогда-то вопрос кормежки и встал ребром. Нет, не для нас! Я готовилась к поступлению в ИВА и грызла то, что найду, не различая вкуса, охранники вообще кушали свои пайки, им на посту ничего другого и не положено, а смотрителю еду таскала в судках какая-то барышня… Кормить надо было грифонов! Молодых грифонов, подростков – старшие ели специальные корма, да и на площадку для кормления мы им стабильно выгоняли по паре голов скота в день… А молодняк нуждался в дополнительном питании. Вот тогда я и научилась варить им корм. Основными компонентами пищи были куриные головы и овсянка. А что, неплохо получалось! Я и сама это с удовольствием ела. Сытно и вполне съедобно… И вообще! Мы едим для того, чтобы жить, а не наоборот.

«Раз грифоны это ели, то и Эрину подойдет», – оптимистично подумала я, подходя к магазину. Обитателей Ново-Форменовки мой воинственный наряд не смущал. Во-первых, жители района прекрасно знали, кто именно живет в доме 12 по улице Арсенальной и где служит, а во-вторых… После известия о либрусеке в городе был объявлен комендантский час, на улицах появились вооруженные патрули, и вид увешанной оружием девицы в бронежилете, заходящей в магазин, наоборот, должен был прибавлять обывателям уверенности. Типа, спите спокойно, дорогие подданные, НЧЧК не дремлет.

Куриных голов в лавке не оказалось. Странно… Я дернулась почесать затылок, наткнулась на каску и расстроено заморгала, стоя перед витриной. Что ж делать-то теперь? О!!! Ура! Зато тут были куриные лапки! Охлажденные. Ну, знаете, такие… с пальчиками? Для бульона – самое то!

Купив полтора килограмма ценного продукта и пару пачек овсянки самого мелкого помола, я проигнорировала дикий взгляд продавщицы и устремилась домой, чувствуя себя по меньшей мере грифоницей, несущей в логово добычу для своих котят.

– Та-ак… – я разложила на столе добычу и постаралась сосредоточиться. Получалось плохо. В бронежилете было жарковато, да и автомат на плече немного мешал. Но и расставаться с оружием мне как-то не хотелось. Не знаю, то ли из-за стресса, то ли еще по какой причине, но я испытывала постоянное беспокойство. Не знаю даже, как объяснить… то ли комар где-то звенит, то ли крыса под половицей сдохла, и теперь тонкая струйка мерзкого запаха тревожит обоняние… А источник не вычислить! Я пыталась, кстати. Осмотрела и буквально обнюхала и дом, и прилегающую территорию. Ни-че-го! А делиться этими подозрениями было, в общем-то, не с кем. Дроу, при всех их достоинствах, и так уже доставали меня предложениями немного отдохнуть и вообще посматривали странно. А Эрин… Во-первых, я не хочу его беспокоить, а во-вторых, он мне сейчас не помощник. В общем, я, как могла надежно, обеспечила несколько линий обороны дома и была настороже, постоянно ожидая нападения. Ну, хорошо, пусть паранойя, согласна. Но в таких делах, уж поверьте, лучше перебдеть. Приятней прослыть спятившей в конец милитаристкой с прогрессирующим нолдорским синдромом, чем собирать в пакетики то, что останется от Эрина после повторного свидания с вампиром.

– Нол, чем это так воня… А… – в кухню заглянул Аминаллон. Выглядел он обеспокоенным и почему-то тревожно принюхивался. – О… это ты что-то готовишь?

– Ну да. – Я отвлеклась от своих мыслей и помешала ложкой кашу. – Овсянку.

– Ага-а… – протянул дроу и выгнул бровь, косясь на кастрюлю. – Нол… извини за любопытство, а это что?

– Лапки, – сурово ответила я. – Куриные. Очень полезные.

– Нол, – Темный эльф все не унимался, – а это на них – что? Коготки?

– Слушай, я не понимаю, ты меня критикуешь, что ли? – не выдержала я и помахала перед носом у дроу ложкой. – Тебе чем-то не нравится моя стряпня? Ты ж не пробовал! Хочешь?

– Э-э… благодарю. – Добровец немного попятился. – Мы уже перекусили, спасибо. Нет, ну что ты, я ни в коей мере не критикую твои… э-э… действия, моя леди, но… Ты уверена, что это будет съедобно?

– Вполне! – отрезала я и в доказательство сунула полную ложку себе в рот. Овсянка как овсянка, даже не пересолена! – Видишь? – прожевав, добавила я. – Нормальная каша. Тем более грифоны это ели!

– Нет, ну если грифоны… – Дроу примирительно улыбнулся. – Тогда все в порядке. Они ж твари привередливые, я знаю.

– И не надо называть грифонов тварями. – Я нахмурилась и выключила конфорку под кастрюлей. – Кстати, готово. Ты точно не хочешь?

– Нет, нет, что ты! – Аминаллон замахал руками. – Я не смею претендовать! Ты же для ап-Телемнара старалась. И потом – Нол, ну я же не грифон, куда мне…

– Хм, – настороженно ответствовала я, доставая из шкафа тарелку.

Ага! Остается только красиво оформить блюдо…

Попервоначалу Эрина смутил запах, доносящийся из кухни. Что-то в нем явно было не то. Но энчечекист отогнал непрошенные подозрения, справедливо решив, что овсяную кашку, которую варит для него Нол (о, чудо милосердия и заботы!) испортить сложно. Как известно, овсянка очень полезна для здоровья, а кулинарных способностей леди Анарилотиони хватит для её приготовления. Блажен, кто верует. Мда…

Искренние заблуждения Эринрандира развеялись аки утренний туман над рекой, когда Нол принесла тарелку с… едой. Из желто-серого комковатого варева, словно грозное напоминание о приключениях в Колдубинских лесах, торжествующе торчала куриная лапка. С когтиками. А ведь после общения с монстрами – избушками-зубушками на птичьих ножках – ап-Телемнар не мог на курей даже издали смотреть. Он тяжело сглотнул, зажмурился и сказал себе: «Ты должен! Ты обязан! Она старалась! Она о тебе заботится, скотина ты эдакая, цени!»

Если бы Нолвэндэ, по примеру своих грозных нолдорских предков, все-таки решила жестоко и коварно отомстить, то ничего лучше придумать ей бы не удалось. За дикое напряжение предыдущих двух дней, за скандал с платьем и глупую ревность к аристократическому происхождению напарница была отомщена первой же ложкой, но Эрин съел всю порцию до дна. И, в процессе издевательства над всеми органами чувств скопом, дал себе страшную клятву, что если им с Нол суждено вместе прожить всю жизнь, то на кухню он её не пустит ни-ког-да. Либо сам станет готовить, либо наймет кухарку, но… «зубушкиных» кашек в жизни отважного энчечекиста более не будет.

– Добавочки? – участливо и абсолютно искренне спросила девушка.

Эрин яростно замотал головой, пытаясь изо всех сил втолкнуть в пищевод последний глоток экзотического угощения. И так же отчаянно закивал, когда Нол спросила, понравилось ли ему. Эринрандиру понравилось, очень и очень. Тем, что кашка была сварена на лапках, а не на куриных головах. А то и её пришлось бы кушать, ибо Нолвэндэ не просто контролировала каждое его движение, она давила со всех сторон, не расставаясь с оружием ни на мгновение. И нельзя сказать, что эльфу понравилась такая массированная гиперопека, тем паче, все это ему самому навеивало очень знакомые ассоциации. Можно подумать, он сам лучше, когда регулярно пытается напарнице чуть ли не ноги переставлять?

Пока капитан ап-Телемнар приходил в себя и полными ложками вкушал наказание за свои опрометчивые самоубийственные поступки, его соратники натуральным образом поставили на уши весь Распадок в поисках вампира-либрусека. Логично было бы предположить, что кровопийца сразу же после выведения Эрина из строя подался в бега. Однако же несколько выпитых досуха иномирян свидетельствовали о том, что вампир никуда из Распадка не делся. Он тут как тут, и не настроен менять диету.

Скажем прямо, со времен облавы на рыжих ведьм-сьючек в городе не проводилось столь масштабной операции. Подключилась даже дорожно-постовая служба и спецподразделения криминальной полиции, не говоря уже о ДОБРе. В квартире Эрина работали две бригады экспертов-криминалистов, да и остальные сотрудники НЧЧК трудились как проклятые, пытаясь изловить пиндостанского засланца… Под горячую руку борцов с нежитью и мажеством попали колдуны-чародеи, чья деятельность не вписывалась в рамки АнтиМагического Уголовного Кодекса. Хватали всех подряд: вудуистов вместе с подпольными курятниками, оракулов без лицензий, хиромантов, не моющих руки, самодеятельных инкуботерапевтов и суккубопатологов, а так же сетевиков, которых вязали прямо на их складах с адскими добавками, и вместе с ними же препровождали в ласковые руки товарища Леготара ап-Халдамира. К тому моменту, как Эрин обрел, наконец, дар речи и сумел принять вертикальное положение, славный город Распадок был зачищен от неблагонадежного элемента: пойманы преступившие закон колдуны, задержаны подозрительные иномиряне. Кроме либрусека. Тот вопиющий факт, что появилась новая разновидность кровососов, которые могут потреблять в пищу кровь волшебных рас, произвел на высшее руководство НЧЧК сильнейшее впечатление. Товарищ Шрак о ходе расследования докладывал в Столицу каждый час и после каждой беседы становился все мрачнее и мрачнее, ибо порадовать начальство было нечем. Все усилия распаднинских энчечекистов не дали никакого результата – либрусек точно сквозь землю провалился

В том-то и состояла ошибка капитана ап-Телемнара – он сразу вычеркнул вампиров из списка подозреваемых. Но кто ж знал? До сих пор вампиры пили только людей, ибо принадлежали к тому же виду живых существ. Задним умом все крепки. Теперь, конечно, понятно, каким образом либрусек ловил своих жертв и почему отпускал живыми. Кушать хочется, а привлекать внимание к себе – нет. Употреблять только иномирян чревато быстрым разоблачением. Вот либрусек и чередовал кровь людей и нелюдей в своем рационе. Кстати, данное обстоятельство выяснилось только сейчас. Жертвы из числа людей ни в полицию, ни в НЧЧК не обращались. Почему? Спросите что-нибудь попроще. Расовая особенность, надо полагать, у них такая: считать лучшей жизненной философией позицию «моя хата с краю – ничего не знаю».

– Ты не Светлый эльф, ап-Телемнар, – устало пробурчал синевато-серый от хронического недосыпа Ытхан Нахырович. – Ты – магнит для уродов всех мастей, ходячая приманка для вампиров.

К вящему изумлению Эрина, утреннее совещание прошло почти миролюбиво. Начальство было неимоверно сдержано и говорило спокойно, не повышая голоса. То ли Ытхан уже успел выкричаться за двое суток, то ли капитан ап-Телемнар пропустил важное событие, изменившее орка до неузнаваемости.

– Включайся в работу и завязывай с самодеятельностью, – фыркнул Ытхан и переключился на Леготара.

Энчечекист растерянно посмотрел на соратников и беспокойно заерзал на стуле. «Включайся… завязывай» – и все?! Любимый руководитель приболел? По ошибке выпил не того эликсирчика? Очень хотелось глянуть в окошко – не восходит ли кровавое солнце Последней Битвы. Что происходит, товарищи?!

Но коллеги, как говорится в известной присказке, сами офигели от такой метаморфозы в норове старины Ытхана Нахыровича. Впервые за долгие годы службы горластый и темпераментный орк проявил несвойственную натуре сдержанность. Даже у командира ДОБРа от нехорошего предчувствия с обаятельной и на редкость смазливой морды сошло выражение крайнего довольства.

И только Эрин до конца не поверил в преображение начальника, его не покидала надежда на разговор с орком тет-а-тет. А если тот не попросит эльфа задержаться, значит, действительно все пропало. Значит, враги все-таки навели чары или, того хуже, подменили начальство во время сна.

И когда Ытхан сказал:

– Ап-Телемнар, останься.

У Эрина отлегло от сердца.

Пожалуй, бывший разведчик даже обрадовался, когда орк, едва за спиной у товарища Шрака закрылась дверь, сбросил маску сдержанности. Глаза Ытхана засверкали хищным блеском, верхняя губа приподнялась от утробного рычания, и весь он напружинился, словно леопард перед прыжком.

– Паскуда ты ушастая, – прошипело начальство, скаля белоснежные клыки. – В могилу решил меня свести раньше времени?

И затем старый добрый Ытхан Нахырович показал себя во всей своей красе. Только в другой тональности. Очень быстро и в самых ярких выражениях он объяснил Эрину, кто виноват в появлении либрусека, который мог запросто умертвить полгорода. Кто-кто? Естественно, капитан лорд ап-Телемнар. Потому в свое время не сумел разобраться со старыми врагами.

– Ты, вместо того, чтобы доказать раз и навсегда свою правоту и добиться таки покарания подлинных виновников, поджал хвост и трусливо сбежал из Столицы, – рычал Ытхан. – Его, видите ли, незаслуженно оскорбили! Ах-ах! Соплежуй! Думал отсидеться? Тогда зачем снова полез-сунулся в политику?

– Ытхан, о чем ты?! – воскликнул Эрин. – Я никуда не лез!

– Значит, лез, – отрубил орк. – Иначе зачем к нам сюда прислали либрусека?! А?

– Да я ни ухом, ни рылом! Я клянусь тебе! – взвыл следователь.

– Эрин, так не бывает! Сначала по твою душу приезжает журналист-иномирянин, вооруженный полнейшим досье, который быстренько склеивает ласты. Затем является вампир-мутант… Если ты хочешь сказать, что вокруг твоей персоны завертелась бешеная карусель просто так, то за кого ты меня принимаешь? За Ёлку Пинофитову? У меня настолько наивный взгляд?

Ытхан оттянул нижние веки, демонстрируя их кровавый блеск. Нет, наивным немолодого начальника НЧЧК города Распадок не назовешь при всем желании.

– Ытхан! Пожалуйста! – взмолился ошеломленный Эринрандир.

– Ага! Теперь «Ытхан» и «Пожалуйста». По-твоему, это я пригнал в Распадок стадо журналистов? Это я дал им отмашку смыться, когда в твоей хате рылся кровосос? – вопрошал орк. – Тогда посиди и подумай, кому такое под силу. Ко всему прочему, наверху за тобой организовали форменную охоту по всем правилам, ап-Телемнар. Все очень серьезно. А ты… ты ведешь себя, словно мальчишка! Разведчик гребаный!

– Я думал…

– Чем ты думал, ап-Телемнар, когда поперся на ночь глядя в гости к вампиру? Задницей?! Шрак и Готзилла собрали тебя заново из кусков!

Эрин поморщился от тупой боли в животе. Его печень и селезенка с готовностью подтвердили слова Ытхана, напомнив о себе и своих недавних страданиях.

– Я думал, что иду к магу, – гнул он свою линию.

– Магу, который кровь пьет? – иронично фыркнул орк.

– Не передергивай, пожалуйста! Кто бы заподозрил, что этот пиндостанский мутант-либрусек может питаться кровью волшебных рас? А кроме всего прочего, ты дал мне всего три дня на расследование…

– А ты знаешь, чего мне стоило выдавить из них, – Ытхан указал перстом в потолок, – эти три несчастных дня? Нет, ты не знаешь! Потому что тебе, ушастый идеалист, и в лохматую башку не приходит, что по твоей милости мы тут все – и я, и Леготар, и Дзир – по лезвию ножа ходим. Вот-вот головы полетят. Своей не жалко – друзей пожалей.

Нахырович понизил голос до зловещего шепота.

– Шраку, между прочим, дали прямое указание – сдать тебя с потрохами.

– А чего ж не сдали? – удивился Эрин, надменно изогнув бровь.

Орк мрачно сплюнул прямо на ковер, не в силах сдержать возмущение.

– Значит так, отважный ты наш, – заявил решительно он. – Ловишь мне либрусека и на следующий же день под любым предлогом отправляешься в Столицу решать свои паршивые проблемы на месте их возникновения. Трех недель тебе хватит?

– Более чем, – кивнул Эрин.

– Стало быть, назовем это отпуском. Я распоряжусь в бухгалтерии дать тебе побольше отпускных.

– Спасибо.

А ведь и правда, стоит поблагодарить Ытхана Нахыровича. За то, что хотя бы не стал изображать из себя защитника убогих и гонимых. Как только вампир будет пойман, Эринову спину уже никто не прикроет, никто не вступится за опального сыщика и не спасет. Ибо спасение утопающих дело их собственных рук и сил. Придется барахтаться, чтобы не захлебнуться в заговорщическом болоте.

Но пока главное и основное – это вампир. От одной только мысли, что где-то рядом либрусек, Эрину становилось чрезвычайно неуютно, а вот в бронежилете эльф чувствовал себя гораздо лучше. АКМ с полным рожком и заряженный «Куталион» тоже добавлял ему ощущение… хм… уюта.

Весь личный состав НЧЧК решено было бросить на прочесывание городских кварталов, оставив управление под присмотром дежурных и доброго доктора-патологоанатома Роина сына Норина. И теперь в оружейной у дроу было не протолкнуться от наплыва желающих получить дополнительный ствол и другие средства защиты. Гвалт же стоял такой, словно ДОБРовцы устроили распродажу арсенала, хотя серьезный и собранный Диммидрол выдавал оружие строго по списку и, невзирая на персоналии, следил за соблюдением порядка, аккуратно проставляя галочки напротив имен получателей.

– Нол неважно выглядит, – пожаловался Эрин Дзиру, кивая в сторону напарницы, вливающей в себя очередную банку энергетического напитка. – Ей бы отоспаться.

Под глазами леди Анарилотиони-младшей образовались черные круги, и даже со стороны было видно, что мыслечтица держится только на кофе и энергетиках. Ну и совсем чуть-чуть на магии. Суровая Готзилла Шахидовна заставила девушку хлебнуть специального тонизирующего эликсира.

– Надеюсь, у тебя мозгов хватило не предлагать ей остаться в управлении? – полюбопытствовал дроу.

– Хватило, – буркнул Эрин. – У неё, между прочим, автомат заряжен.

Нолвэндэ уже несколько дней находилась в том состоянии, когда любое предложение отдохнуть воспринималось ею как покушение на её свободу и склонение к дезертирству с поля боя, а, следовательно, мыслечтица запросто могла дать пару очередей над головой у «вражьего наймита». Пресловутый нолдорский синдром у неё крепчал с каждым часом.

– И правильно, – кивнул многоопытный командир ДОБРа. – Ждешь, когда совсем выдохнется, а тогда хватаешь в охапку и – на кровать. Порция эндорфинов после хорошего секса действует лучше любого снотворного и отлично снимает стресс.

По правде говоря, Эринрандир снял бы у напарницы… хм… стресс прямо сейчас, не дожидаясь, пока она утратит контроль над собой от усталости и общего утомления. Чудом и стараниями гоблинов вырвавшись из лап смерти, эльфу хотелось жить во всех смыслах этого слова, лучше всего половой жизнью с любимой девушкой, и как можно скорее.

– Слюни подбери, развратник, – хрюкнул Дзир, толкая расфантазировавшегося Эрина локтем в бок. – Рановато еще следовать заветам товарища Келегорма.

– Он завещал настойчиво овладевать знаниями.

– Но имел ввиду – Светлых эльфиек, – авторитетно заявил похабник-дроу, повязывая черную бандану с белыми паучками.

И тут ап-Телемнар вспомнил о Тавариль.

– Кстати о Светлых эльфийках, а где моя стажерка? – спросил он. – Я её сегодня еще в глаза не видел.

На лице сына Дома Ушшос-Нах появилась непередаваемая ухмылочка, говорящая знающему больше, чем всякие слова.

– Спит, должно быть.

– Где? – уточнил Эрин.

– В моей постели, Светлый. Устала потому что. – Дзир разве только не замурлыкал от удовольствия. – Сама пришла, прикинь. Отдаваться. – Он закатил глаза от восторга и облизнулся. – Видит Ллос, такая отважная малышка – сама разделась, легла… кхм… сжимая коленочки, и свет погасила.

Тушить свет наедине с дроу чревато последствиями, особенно если ты молоденькая и невинная девушка.

Естественно, приход Тавариль в гости к Дзиру со столь специфической целью не мог быть случайностью, не обошлось без темных замыслов.

– Чем же ты её шантажировал?

– Ни чем, а кем, Светлый брат, – расхохотался спецназовец. – Тобой, разумеется. Надеюсь, ты уже догадался, что её к тебе подослали? Она ведь так похожа на твою бывшую.

Энчечекист мрачно кивнул.

– Они сами себя переиграли. Тави настолько похожа на Нэссимэ, что это подозрительно вдвойне.

– Ну и вот! Всех делов-то – припугнуть девочку как следует.

Живое воображение Эринрандира сразу же нарисовало завораживающую картинку темноэльфийского соблазнения: застеленный черным шелком роскошный сексодром, невозмутимый и абсолютно неотразимый Дзир и до смерти перепуганная барышня, дрожащая от страха и возбуждения. Аж мурашки по хребту побежали! Хитроумный дровский воин получил в итоге море удовлетворения от удачно проведенной интриги, бесплатный стриптиз и юную эльфийскую девственницу в личное употребление.

– Тебе не стыдно, Темный? Что ты теперь с ней будешь делать? – спросил следователь, не скрывая укора.

– Как это – что? За кого ты меня принимаешь, ап-Телемнар? А? – Дзир нехорошо прищурился. – Женюсь, естественно. Или ты считаешь, что я намерен с кем-то делиться добычей? Я же сказал – эта девушка будет моей. Теперь она – моя. И точка.

Из столбняка и онемения Эринрандира сумели вывести только слова Меноваззина о полной готовности команды загонщиков. А то бы капитан так до утра и простоял, разинув рот и выпучив глаза.

На выходе из дровской оружейной я практически нос к носу столкнулась с мявшимся чуть поодаль ап-Айкалнаром. Дивный, завидев меня, мигом утратил надменность и величие, которым распугивал шаставших по коридору туда-сюда коллег женского пола (мир может рухнуть, но и на его руинах редкая женщина спокойно пройдет мимо златовласого и голубоглазого Светлого эльфа. Особенно женщина дриадской национальности. Достойно уважения, не думаете?) Ваниар устремился ко мне чуть ли не вприпрыжку, с радостными возгласами:

– Миледи!

– Ой-й-й… – забывшись, я пристыжено хлопнула себя по лбу – и отбила ладонь о край каски. – Тысяча дохлых балрогов! Я про вас совсем забыла, лейтенант. Право же, мне так стыдно… Чем мне загладить эту оплошность?

– Что вы, леди Анарилотиони, я не стою ваших извинений. – Слегка запыхавшийся юноша улыбался с подкупающей искренностью и моргал. На мою военизированную сбрую столичный полицейский смотрел с плохо скрытой завистью. – Вы… собираетесь на выезд?

– Да. – Я кивнула, начиная понимать, чего именно от меня хочет этот хороший эльфийский мальчик. – Проведем зачистку. Попробуем найти вампира – он все еще где-то в городе.

– Скажите, миледи… – Ап-Айкалнар смущенно умолк, немного помялся и снова поднял на меня бирюзовые очи. Ну, давай, еще ресницами похлопай…

– Продолжайте, я вас слушаю, – милосердно и благосклонно кивнула я.

– Вы все еще мой куратор, не так ли?

– Вероятно. – Я кивнула. – Товарищ Шрак не давал на этот счет никаких дополнительных указаний.

– А я… – Хе, я угадала! Похлопал! – Мне бы так хотелось…

– Поехать с нами? – Я нахмурилась. – Вариар, вы понимаете, насколько это опасно? Я не сомневаюсь в ваших… способностях, но это, балрог, не увеселительная прогулка… Наверняка на военной кафедре вашего института вы были в числе лучших, но…

– Я не ребенок, – хмуро перебил меня златовласый эльф. – А вы мне – не гувернантка.

– Верно. Но я несу личную ответственность за вашу безопасность! Варно, поймите… – тут я осеклась. Балрог, как мне не стыдно! Вот что я сейчас говорю, что делаю, а? Уж не то ли самое, за что так часто обижаюсь на Эрина? Я не признаю за взрослым, совершеннолетним сородичем, офицером, мужчиной право самому решать, что ему делать… Позорище! Ведь все верно: и он не младенец, и я – не нянюшка, так какого же лысого балрога… – Вы когда в последний раз держали автомат, ап-Айкалнар? На сборах?

– При чем здесь…

– При том, что от вида вашей табельной пукалки наш либрусек загнется от смеха, – я фыркнула. – Моргот с вами! Подведете вы меня под трибунал, я прямо-таки чувствую… Но если юноша так рвется на подвиги… вряд ли нам помешает лишний боец. Но от меня ни на шаг, ясно? И не вздумайте лезть на рожон. Собирать вас в пакетики мне совершенно не хочется. И потом… Шрак меня расстреляет.

– Я даю вам слово…

– Вы просто помните, что от вашего поведения зависит моя репутация. Профессиональная и личная, – я развернулась на пятках и крикнула в приоткрытую дверь оружейной: – Димми! Экипируй, пожалуйста, нашего коллегу из полиции. Лейтенант ап-Айкалнар едет с нами.

– Но, миледи! – Дроу нахмурился и потряс листочком. – Его же нет в списке.

– А ты внеси. – Я пожала плечами. – Под мою личную ответственность. Считай, что я взяла лейтенанта на поруки. Давай, где там расписаться… И так много времени потеряли.

Совершенно счастливый ваниар устремился вооружаться, а я умиленно проследила за ним и вытянула из смятой пачки последнюю «глаурунжину». Материнский инстинкт – это зло, точно вам говорю.

Как любил говаривать полковник Глорфидиль: «Настал момент отрабатывать свою кормежку, мальчики. Родине срочно нужны ваши задницы». Ну, кто же спорит с Родиной? Раз она, щедро и регулярно поящая березовым соком, снова позвала своих сынов на беспримерный подвиг, то будет ей и героизм, и патриотизм, и десять килограмм взрывчатки в маго-тротиловом эквиваленте впридачу.

Улов от зачистки жилых кварталов вышел неожиданно обильный. Тайник с запрещенными риэлтерскими амулетами прямо в сейфе широко разрекламированного в Распадке агентства недвижимости – это раз. Партия растительного сырья для колдовских эликсиров – три мешка сушеного цветка папоротника – это два. Опять же, взрывчатка, и еще множество крупных и мелких находок, доказывающих, что детище Железного Маэдроса – доблестная Чрезвычайная Комиссия по борьбе с нежитью и мажеством – еще долго будет незаменимой в деле поддержания общественного порядка. Как ни прискорбно, но народонаселение Серединной Империи в массе своей, как и в менее просвещенные времена, по-прежнему не испытывало тяги к законопослушанию. Дриады не гнушались втихую привораживать мужчин, кикиморы – наводить порчу на соседей по лестничной площадке, орки – шаманить, гоблины – варить самогон. Что же касается иномирян, тут вообще прогресса и сознательности ждать не приходится. Их склонность к противоправному поведению неизменна как круговорот воды в природе.

И так как искомый вампир мог легко замаскироваться под обычного человека, то именно на попадальцах было сконцентрировано внимание сотрудников НЧЧК. И не зря, надо заметить, старались борцы с мажеством. Запрещенного законом волшебства нашлось с большой гномский вагон и маленькую эльфийскую тележку.

Вот что значит выгнать в поле боевых магов! Да, все прекрасно знают, что масштабное и развернутое сканирование дело крайне утомительное. А за что вам, господа маги и чародеи, платят втрое больше, чем ап-Телемнару или Дзиру Ушшос-Наху? За умение красиво оформлять отчеты? Отнюдь. Выдохшихся чаровников отпаивала стимуляторами Готзилла Шахидовна и снова отправляла на передовую – искать либрусека. Любой ценой, ибо промедление грозит смертью для невинных сограждан, чьи жизни и благополучие призвана защищать НЧЧК. А приказ был прост и доступен для понимания: «Найти и обезвредить!» Родина приказала, едреные пассатижи!

В управление энчечекисты вернулись, несолоно хлебавши, злые, усталые и вымотанные безрезультатными поисками до предела. Операцию пришлось приостановить, ибо боевые маги выдохлись окончательно, а кое-кого из низкоранговых чародеев привезли в карете скорой помощи. И даже двужильные дроу тихо скрипели зубами от разочарования.

– Может, он уже смылся из Распадка? – предположил Диммидрол. – А мы тут бегаем кругами, точно крепко посоленные…

– Если труп кикиморы до сих пор не найден, стало быть, либрусек где-то прячется, – рассуждал вслух Эрин, памятуя о том, что вредная чиновница, трепавшая ему нервы в ГРИПе, бесследно исчезла в тот же день. Энчечекисты сошлись на мнении, что её похитил вампир, как нежеланного свидетеля.

– Нол, а ты что-нибудь чувствуешь? – полюбопытствовал хоббит Сталони.

Она пожала легкомысленно плечами и отвернулась.

«Я уже ничего не хочу чувствовать», – громко подумала Нолвэндэ. Мысль предназначалась эльфам – Темным и Светлым, потому что девушку буквально трясло от постоянного напряжения. Либрусек был где-то поблизости. Но коллег пугать лишний раз не хотелось. Они и так поглядывали на Эринрандира, как на ожившего мертвеца – с превеликим подозрением. Готзилла за двое суток успела в лицах и красках пересказать историю воскрешения капитана ап-Телемнара почти всему управлению. Причем в таких кровавых подробностях, что кое-кого из бухгалтерии пришлось откачивать после обморока и отливать холодной водой.

По очень знакомому неловкому повороту шеи и осторожным движениям бывший разведчик догадался, что Нол натерла плечо ремнем автомата. Ничего смертельного, но если сейчас не полечить, то завтра работать будет втрое тяжелее. Что-то в этом духе Эрин и выразил в очень осторожных мысленных фразах. Мыслечтица и так на адреналине, лучше её из себя не выводить.

«Я ничего такого не ощущаю» – отозвалась она.

«Вот снимешь бронежилет – сразу все поймешь, – предупредил энчечекист и добавил: – Хочешь, я тебя полечу?»

И улыбнулся весьма и весьма соблазнительно, обещая очень приятное обезболивание самым доступным и естественным способом.

Вечером в коридорах управления было непривычно тихо, обслуга разошлась по домам, и двери в подсобку к Желудьковской выглядели настолько заманчиво, что удержаться капитан не смог при всем желании соблюдать приличия…

– Что ты делаешь? – успела прошептать напарница, когда Эрин одним движением подхватил ее за талию и рывком затащил в темную кладовку.

– Лечить буду. Что ж еще? – Он начал расстегивать форменную рубашку девушки.

– А ты умеешь? – хихикнула сбитая с толку, но вовсе не рассерженная мыслечтица.

– Еще как.

И в доказательство своих слов энчечекист осторожно подобрался к до крови натертому участку кожи, почти невесомо коснулся его губами, согревая теплом дыхания…

Как настоящий многостаночник, Эрин одновременно и дверь подпирал шваброй (на всякий случай), и лифчик расстегивал (тоже ведь трет), и пытался найти поверхность, к которой было бы лучше всего прислонить возлюбленную, что в тесной кладовке весьма проблематично, и все это – не переставая целовать кожу вокруг ранки на плече.

– Еще болит?

– Уже гораздо меньше, – с трудом выдохнула Нол, решительно расстегивая ремень на поясе его брюк.

Лечиться, так лечиться.

И в этот момент Эрин совершенно случайно нащупал за спиной у напарницы, на узкой полочке, нечто такое, что заставило его застыть на месте. Ну, точь-в-точь, как памятник сексуальным домогательствам на рабочем месте.

– Что случилось? – спросила настороженно Нолвэндэ, чувствуя, как у возлюбленного мигом закаменела каждая мышца, и он весь напружинился.

– Кажется, я кое-что нашел, – сказал он ледяным от бешеной ярости голосом.

Обоим энчечекистам резко стало не до любовных забав, они включили свет и увидели… настоящую шпионскую миникамеру.

– Я только на прошлой неделе рассматривал такую же штуковину в рекламном блоке «Диверсанта», – прошипел Эрин. – Откуда она у Желудьковской?

Губы его дергались от неконтролируемого гнева.

– Камера неимоверно чувствительна и дает на редкость четкую картинку. Берет сразу несколько источников.

– Наш кабинет тут рядом, – напомнила Нол. – Но антимагические барьеры на нем я подправляла всего две недели назад. Они в идеальной сохранности.

– Проклятье! Тут же ни капли магии, это чистая техника. Балрог! Тварь такая! Я её удавлю!

– Эрин, надо проверить наш кабинет. Там могут быть жучки.

Они чуть ли не наперегонки кинулись в кабинет, догадавшись, правда, немного привести свою одежду в порядок. И, конечно же, нашли там «жучков», очень много «жучков». На любой вкус и на все случаи жизни.

– Она следила за мной все это время! Нол! Эта паскудная дриада не только жилы из меня тянула несколько лет подряд без остановки, она еще и стучала о каждом моем шаге! – рычал капитан ап-Телемнар, брызгая слюной. – Балрог! Она появилась буквально через месяц после моего приезда в Распадок. Значит, все это время… Держите меня семеро! Я устрою этой хитрой гадине гербицид!

– Что будем делать?

Но обсудить нелояльное поведение Желудьковской эльфы-напарники не успели. Распаднинскую НЧЧК снова подняли по тревоге. Нашлась пропавшая кикимора – мертвая и выпитая вампиром досуха. И, где бы вы думали, было обнаружено её тело? В Ново-Форменовке! А если еще точнее, то в дренажной канаве по улице Арсенальной. А! Каково?!