Глава 3
Я заорала и совершила невероятный кульбит прямо из того положения, в каком находилась. С пола. С четверенек. За спинку дивана. И все это – не переставая орать. Мамуля всегда говорит, что на противника надо воздействовать всеми доступными способами. Оглушить для начала, а потом еще и ментально по мозгам шарахнуть, пока дрожащая рука нашаривает на тумбочке табельное.
«Он же не заряжен!» – сообразила я, высовывая ствол «Куталиона» из-за диванной спинки.
Ну и… до звезды! Враг-то об этом не знает! В случае чего – рукояткой по голове тресну!
Кровь воинственных предков вскипела в жилах. Я выпрямилась, навела на пошатывающуюся фигуру злодея прыгающий ствол и грозно просипела:
– Стоять! Ни с места!
– Й-а-а… – отозвался тот. – Ы-ы-ы…
А… Элбереть твою Гилтониэль тридцать три раза через Кольцо Всевластья! А благодать мою в Аман!
Я наконец-то разглядела незваного гостя.
Начальничек… Но – Эру! – в каком виде! Непобедимый и легендарный энчечекист, кавалер Золотого Клинка и Вечерней Звезды, и прочая, и прочая, стоял в дверном проеме, качаясь, словно колеблемая ветром сосна на вершине скалы, прикрывал глаза одной рукой, а второй совершал какие-то махательно-вращательные движения. То ли мух отгонял, то ли пытался жестами изгнать наваждение. Меня, то есть.
Пьяный. Как выражается моя матушка, встречая папулю после очередного обмывания очередной успешной командировки, в зюзю. Но мамуле проще, она-то упирает руки в боки и восклицает грозно: «Ну что, морда сумеречная, опять ужрался до состояния существа?! Скормлю грифонам!», а поутру собственноручно отпаивает страдальца рассолом и гоняет кругов… – надцать по лужайке. А мне чего делать? Сказать дорогому шефу: «Здрасьте»? Или – «Добрый вечер»?
– Э-э… – сказала я в растерянности и сделала невнятный жест рукой со все еще зажатым в ней пистолетом.
Начальство икнуло, позеленело и попятилось. Шустро так попятилось, можно сказать, отпрыгнуло.
«Торшер…» – мысленно простонала я, внимая грохоту в прихожей: – «И две-ерь…»
Похоже, еще и замок. Ну, точно! Осторожно высунув нос в прихожую, я печально оглядела результаты высокого, так сказать, визита.
Останки казенного торшера покоились на скомканном коврике, дверная ручка сиротливо свисала на одном саморезе (это как же дергать надо было! Вот это силища! А я на него – с пистолетиком… да уж…), по косяку змеилась трещина.
Ну, прямо поле боя какое-то! Жуть!
И тут я увидела сама себя в зеркале. Растрепанная, в полураспахнутом халатике, с выпученными глазами и с пистолетом. Воительница, зелен тис! Валькирия! Посверкала перед хоть нетрезвым, но все же шефом, полуголой задницей, грудью потрясла, визгом оглушила, ментальным «отбойником» по мозгам приложила, да еще и пистолет наставила! Тут не только торшер, тут шею свернуть можно.
Пристыженная и обеспокоенная, я осторожненько поискала сознание своей жертвы в мысле-поле. Уф-ф… живой…
Угробить начальство в первый же рабочий день – вот это был бы подвиг, достойный нашего рода! Стыдно-то как! Может, кефирчиком его завтра угостить, по-соседски?
Впрочем, милосердие мое слегка поутихло, когда я осознала, что помимо незапланированной уборки, мне предстоит еще и ремонт казенного имущества. За свой счет, между прочим. Нет, помощи страждущий не дождется.
Ну, дядя Ытхан! Ну… Одно слово – орк! Это же надо, поселил меня рядышком с шефом! Такого балрога подложить! Я же не совсем дурочка, я же все понимаю. Это, наверняка, чтоб блюсти мою честь и безопасность. Вот бедолага и пришел… блюсти. Ну, предупредить-то можно было! И я хороша – надо было уведомить начальника, где я живу, хотя бы вскользь обмолвиться!
Позорище… Можно подумать, мне все еще нужна нянька! Тем более, нянь. Ушастый. Тьфу!
А ведь у него будут неприятности – и кру-упные… – если я кому-нибудь проболтаюсь. Но я-то не проболтаюсь, конечно. Что я, пьяных сородичей не видела? Семья военных, знаете ли. Семеро братцев-офицеров. Мама-грифонолетчица. Она иногда с сослуживцами такое выделывает – Глау под парковую скамейку прячется! И, что самое странное, папочка встречает подгулявшую летунью примерно теми же выражениями. И все повторяется – и рассол, и пробежка…
Нет уж, трепать всем о загуле героического шефа – невместно. Ему, опальному, и так несладко. Никому не скажу. И вообще, постараюсь забыть обо всем этом… как только замок новый врежу.
Я хмыкнула, торжественно завернула погибший в неравной борьбе с эльфийскими конечностями торшер в коврик и отнесла в помойку. Выпила бокал пива, покурила в форточку и пошла спать, положив под подушку заряженный «Куталион». Так, на всякий случай.
* * *
Заходишь… Ну, ладно-ладно, заползаешь в собственную берлогу с единственной мыслью как можно скорее обняться с диванной подушкой и натыкаешься взглядом на обтянутую шелковым халатиком девичью попку. Это же стресс! Причем жестокий. Можно сказать, удар по психике.
В роду у Эрина дриад не было, но он буквально одеревенел, пустил корни и весь заколосился от неожиданности. И нельзя сказать, чтобы эльф не узнал эту аппетитную попку, так сказать… хм… в лицо. Узнал, конечно. Хотя бы просто потому, что почти весь вечер только о ней и шли разговоры в тесном мужском кругу. А вот каким образом Нолвэндэ оказалась в его квартире – это уже отдельный вопрос к следствию.
«Нолвэндэ, а ты что тут делаешь?» – хотел спросить Эрин, но у него вышло:
– О-о-о…
Понятное дело, девчонка испугалась. Кто угодно испугался бы. В дымину пьяный эльф, едва стоящий на ногах, пытающийся не фокусировать мутный взор на вырезе красно-черного халатика, может сподвигнуть одинокую девушку и на гораздо большее, чем прыжок через спинку дивана.
– Й-а-а-а… Ы-ы-ы-ы-ы…
В переводе это означало: «Это же я! Извини! Двери перепутал. Уже ухожу и не надо в меня целиться. Спроси дядюшку Ытхана – он скажет, что я самый порядочный парень в нашем управлении!»
А еще мыслечтица! Графомагша, пассатижи едрёные!
Потом под ноги бросился казенный торшер, и дверь перестала открываться в нужную сторону. Но Эрин, проявив знаменитое нестандартное мышление и настоящий героизм, сумел таки вырваться из нехорошей квартиры. Посидев на ступеньках и немного отдышавшись, эльф решил попытать счастья в квартире напротив. Заходил он туда с опаской, тщательно проверяя все помещения на наличие упругих попок, вооруженных стажерок, прыгающих осветительных приборов и прочих враждебных происков злобных недругов. Но не найдя никаких следов преступных элементов, бравый энчечекист заснул прямо на полу в коридоре не раздеваясь. Грустно ему стало. Наверное.
Да! Именно так – грустно и одиноко.
* * *
Спала я плохо. Прямо скажем, отвратительно я спала. Вздрагивала и просыпалась на каждый шорох, лихорадочно стискивая в потной ладони рукоять пистолета, подрываясь на малейший скрип. В неверных тенях мне мерещился то добрый анатом Роин с окровавленным скальпелем, то крадущаяся ко мне рыжая девица в кожаном белье, то доблестный лорд Эринрандир с торшером наперевес. Кошмарные видения завладели мною. Мне снились грифоны, с громким клекотом пикирующие на нечто растерзанное посередь зеленого луга, папуля, любовно вырезающий на прикладе снайперки очередную зарубку и мамочка, азартно вопящая с высоты: «Бей в глаз, не порти шкуру!» Перед самым рассветом я пробудилась в холодном поту и пошла попить водички, пытаясь отрешиться от последнего сновидения. Шутка ли, собственный шеф приснился! Орденоносный, при всех регалиях, от рыцарской цепи на груди до рыцарских же шпор, в распахнутом кителе, он яростно сверкал пронзительно-синими очами и, воздев над головой сияющий нездешним светом торшер, наступал на господина Бе-бе… И все бы ничего, да только на шефе, помимо кителя и регалий, ничего почему-то больше не было. Даже фуражки.
Если уж кошмары становятся настолько откровенно эротическими, пора просыпаться. Я сходила в душ, надеясь вымыть из мозгов притягательный образ, сварила себе кофе и включила ноутбук. Надо бы почту проверить, что ли… Все равно не засну, да и вставать скоро.
Почта была. Братец Аркуэнон, скучая, видимо, на ночном дежурстве, изволил отписаться:
«Привет тебе, о прекрасная и любознательная сестра моя! Хоть и следовало тебе сперва поинтересоваться делами твоих родичей, как это водится между приличными эльдар, а потом уже вопрошать их о лифчиках, я прощая тебе этот промах. Поделюсь по-родственному, так и быть. Конечно, помню. ТАКИЕ дыры в бюджете не забываются. Счетик-то я оплачивал, ты верно догадалась. Вот тебе адрес магазина. Я помирать буду, и то вспомню эти «Сладкие грезы полуночи»! Лично проверять ассортимент изделий я тебе не советую, если тебя, конечно, не заинтересовали вдруг всяческие эротические игрушки. Впрочем, Нол, я уверен, что в этом отношении ты чести семьи не уронишь. А то я приеду и разберусь! Шутка. Ты у нас девочка взрослая, умненькая. А ту мою девицу, если тебе интересно, звали то ли Дэйна, то ли Хэйна… Запамятовал, если честно. Странно, правда? Не могу вспомнить точно. В общем, как-то так. Надеюсь, это тебе поможет.
Пиши, сестрица, не забывай! Всегда искренне готовый помочь тебе, Аркуэнон».
Ага-а!!! Победа! Добыча!
Воодушевленная, я мигом проснулась и даже исполнила воинственный нолдорский танец в обнимку с ноутбуком. Вот так-то, дорогой начальник! Пока Вы там водку пьянствуете, я вам дело раскрою! Ха!
Справедливости ради надо заметить, что ничего особо существенного я не добыла, конечно, но надо же как-то потешить самолюбие! Если уж синеокий красавец даже подшофе от меня отмахивается с перепугу и торшеры ломает… Да еще и снится потом в таком виде! Ой-ой, леди Нолвэндэ! Ай-ай-ай!
Я глупо хихикнула и пошла одеваться. Восходящее солнце уже золотило верхушки деревьев за окном… Пора бы и на работу.
* * *
Бесполезно описывать словами ту бездну душевных и физических страданий, которые испытывал Эринрандир ап-Телемнар в момент своего пробуждения. По отношению к эльфу в данный момент самым гуманным деянием могла стать лишь эвтаназия. Лучше всего путем декапитации. Пронзительный вопль дешевого будильника, если и извлек Эрина из черного омута безвременья, то лишь частично. Все еще пребывая разумом где-то за гранью Добра и Зла, Эрин побрел в ванную. Там, стараясь не глядеть на свое отражение в зеркале, разделся догола и полез под ледяной душ. У него не было сил даже стонать от головной боли и стыда за вчерашнее.
«Милорд, вражью бабушку за ногу! Позор! Начальничек, называется! Рыцарь бухла и хлебала!» – эльф мысленно клял себя последними словами. Поддерживать свое тело в вертикальном состоянии Эрин уже мог, но дар связной речи к нему не торопился возвращаться. Зубы лязгали от холода, желудок завязывался узлом, а виноватых в происходящем, кроме самого страдальца, не было.
Вот как, как теперь смотреть в глаза Нолвэндэ? И… хм… как не вспоминать при этом о весьма соблазнительных округлостях под злополучным шелковым халатиком? Враг раздери этого хитрого орка Ытхана Нахыровича! Ведь специально же поселил девицу рядом, чтобы Эрин присматривал за подчиненной не только на работе, но и после. Какова подлянка?!
Эрин злобно крутанул кран до упора, обрушив на себя обжигающе холодный водопад. Благо, простуда ему не угрожала.
А Нолвэндэ?! Можно подумать, никогда пьяных сородичей не видела. Еще и пистолет наставила! Малявка истеричная! Феминистка воинствующая! Мысль о том, что придется весь день провести в обществе свидетельницы его позора и глубочайшего падения, действовала на нервы Эринрандира крайне раздражающе. Мало того! При таком жестоком похмелье ставить мысле-блок крайне затруднительно. А ведь еще неизвестно, умеет ли графомагша держать язык за зубами и не поползут ли через несколько дней по всему управлению слухи о пьяном дебоше, устроенном прошлой ночью?
К тому моменту, когда Эрин вытирался жестким, как рогожа, казенным полотенцем, историческая вина за все неприятности была возложена на Нолвэндэ. Известно же – все зло в женщинах, и только в них. Ведь живи рядом какой-нибудь парень, ничего страшного бы не случилось. Ну, посмеялись бы над Эриновой ошибкой, ну, может быть, выпили бы еще…
Нет, если бы он еще немного выпил, то просто умер бы. Хотя… право слово, лучше бы Эринрандир ап-Телемнар умер вчера. Тогда бы он не чувствовал себя как господин Бе-бе на столе у доктора Роина.
Нахлебавшись воды прямо из-под крана и бросив брезгливый взгляд на заплесневелую мумию плавленого сырка в пустынных недрах холодильника, Эрин неимоверным усилием воли заставил себя одеться и вышел на лестничную площадку. У него еще оставалось в запасе ровно пятнадцать минут, чтобы по дороге на работу купить бутылочку пива и полечить истерзанный организм. И так бы оно все и случилось, если бы из своей квартиры не показалась Нолвэндэ.
– К-э-э-х-м… – глубокомысленно молвил эльф вместо приветствия.
Разумеется, ни о какой пивотерапии речи идти теперь не могло.
На работу они пришли без опозданий и практически одновременно, так как двигались параллельным курсом, не слишком удивив дежурного при входе. Обычно после учиненной накануне пьянки все приходили на работу чуть раньше обычного. Например, товарищ дроу уже не только оказался на рабочем месте, но и успел поругаться в бухгалтерии. Жестокий бодун Ытхана Нахыровича выразился в гораздо более мягкой форме для подчиненных – он приказал срочно помыть окна в своем кабинете, потому что в заплывшие до состояния узких щелочек орочьи глазки дневной свет почти не проникал.
Что поделывал вчерашний самогоновладелец – гоблин, Эрин так и не узнал.
К величайшему облегчению и радости Эрина его подопечная за все время не издала ни звука. То ли мысли читала, то ли знала, что трогать похмельного рыцаря-орденоносца себе дороже.
Едва переступив порог, почти не дрожащими руками, он набодяжил себе большую чашку кофейной бурды, и только испив приторной горечи дешевого суррогата, смог взяться за трубку внутреннего телефона:
– М-м-м-м… э-э-э-э… Тар! С… утром!
Вот! Вот оно счастье! Прорезался наконец-то голос. И пусть он был еще слабым и хриплым, но это означало, что в мозгу ожил и заработал центр речи.
– Леготар, там мои бумажки готовы?
– И мажики, и бумажики, – усмехнулся на том конце провода ветеран секретных служб. – Ты-то как? Живой?
– Вполне! – бодро отрапортовал Эрин. – А почему нет?
– Ну, тебе виднее, ап-Телемнар, но, если ты будешь другого оттенка, чем Шрак – я очень сильно удивлюсь.
Эринрандир осторожно покосился на свое отражение в стеклянных дверцах. В «Эскадрон смерти» – вряд ли, но в Гоблинюгенд его бы его приняли без вступительных экзаменов однозначно.
Ничего страшного! Будем внушать страх и трепет в сердца противоправного элемента. И напротив, чтобы не соблазнять подследственного манящим запахом свежего перегара, Эрин запихал в рот целую упаковку мятного бубль-гума.
– Пойдемте, леди, – молвил он, старательно не глядя Нолвэндэ в глаза. – Нас ждут великие дела.
* * *
Источаемые шефом похмельные флюиды долетали до моего истерзанного кошмарами мозга даже с другой стороны улицы, где он и шагал, периодически на меня поглядывая. Наблюдать это было невыносимо. Негоже так мучится живому существу! Так что чувство вины за вчерашний невольный стриптиз усугублялось еще и тем, что, находясь в поле моего зрения, несчастный явно не решался попросту подойти к ларьку и взять себе пива. Я уж и отставать пыталась, и отворачивалась специально – не помогало. И дернуло же меня выйти из дому пораньше! Честное слово, пока мы дошли до Управления, я уже раз десять успела пожалеть о собственной робости. Ведь лежит в холодильнике банка «Красного Самайна»! Что стоило предложить?
К моменту появления на рабочем месте мое чувство вины разрослось и заколосилось. Усугубляло ситуацию то, что на постановку качественного мысле-блока у героического энчечекиста сил явно не хватало, и я поневоле вынуждена была «ловить» целый букет чужих ощущений. То ли у меня чувствительность вдруг обострилась, то ли еще по какой причине, но дело кончилось тем, что я не выдержала и сама его «прикрыла», аккуратненько так, словно по учебнику. Чтоб не фонил на весь кабинет и не отвлекал бедную невыспавшуюся девушку от компьютера.
«Сегодня куплю кофеварку», – решила я, глядя, как начальство травится кофейным суррогатом: – «Сегодня же!»
Я элементарно струсила и не решилась предложить ему кофе. Во-первых, дочерний и сестринский опыт подсказывал, что под горячую руку к мужчине в таком состоянии лучше не лезть, а во-вторых, он все равно не заметил бы сейчас разницы.
А я-то хотела ему добычей похвастаться… Обидно – слов нет! Ну, ладно, отойдет еще. Не маленький ведь уже! Вполне себе взрослый, можно сказать, зрелый. О чьих подвигах я еще соплюхой в газетах читала, а? Где-то дома на чердаке до сих пор альбом с вырезками хранится. Знала бы, что встречу – обязательно бы с собой взяла!
Кстати, о подвигах. О, мы идем на допрос! Ура! Ударный труд – вот лучшее лекарство!
* * *
На самом деле следственный изолятор НЧЧК насчитывал целых шесть этажей. Но над поверхностью земли виден был только один. Весьма аккуратный, покрашенный в бледно-желтый сырный оттенок домик без каких-либо опознавательных знаков. Ни тебе зловещих решеток, ни тебе могучих запоров на окованных железом дверях. Правда, обошлось без кружевных занавесочек и горшочков с геранью на подоконниках пуле-броне-маго непробиваемых окнах. Все чинно и благородно – пластик, стеклопакеты, камеры слежения и прочие лазерные прибамбасы. Оборудованная по последнему слову техники внутренняя тюрьма не только производила благостное впечатление на столичные комиссии и проверки, но и вполне убедительно исполняла свои прямые функции. Отсюда никакой маг не сбежит. Пройдя несколько этапов проверки, пять раз предъявив служебное удостоверение и дважды дав просканировать сетчатку своих глаз, Эрин вместе с напарницей оказались внутри.
Галантно сопроводив мыслечтицу в комнату, сопредельную с допросной, но отделенную от неё стеклянной панелью, Эрин сказал, стараясь при этом на девушку не дышать:
– Нол, ты пока настройся, подготовься, ну ты сама знаешь. А когда будешь готова, ментально мне сообщишь. Я откроюсь. И каждый раз, как этот, – эльф кивнул на сидящего в соседней комнате преступника, – станет врать, говори мне, хорошо? Я очень рассчитываю на твою помощь и мастерство.
Девушка согласно кивнула.
Перед тем как войти в допросную Эрин потер затекшую шею, хрустнул суставами пальцев и специально взъерошил волосы. Для пущего эффекта, так сказать.
С Лёнчиком иначе нельзя. Он лембас тертый, хоть и с придурью. Со стороны поглядишь на него – ничего особенного! Тощий мужик с отбеленными, как у дроу, волосами, сутулый и мрачный. А на самом деле маг-рецидивист и в натуре аццкий сотона, считающий себя высшим вампиром. До того как у Леона Л. Мышера на почве вампиризма поехала крыша, он ничем от своих собратьев по криминальному колдовству не отличался – наводил порчу, делал всякие привороты-отвороты, торговал БАДами (бесполезными адскими довесками) и всячески обчищал карманы доверчивых сограждан человеческой расы. Естественно, Ленчиковы магические художества не раз приводили его на скамью подсудимых. Но раньше он умудрялся отделаться маленькими сроками. Даже попытки кусать молоденьких орчанок и дриад за шею закон рассматривал всего лишь, как хулиганство средней тяжести. Но когда кое-кто внушил гражданину Л. Мышеру, что можно увеличить свою магическую силу путем пития свежей крови разумных существ, он словно с цепи сорвался. В отношении настоящих кровососов утверждение оставалось полностью оправданным. Те, и в самом деле, нажравшись крови, становились сильнее, как физически, так и магически. Но Лёнчик-то вампиром никогда не был. Даже в десятом колене. Отчаявшись повысить свой мажеский потенциал, он все-таки выпил свою сородичку – девушку-подростка, и из обычного мага-хулигана стал убийцей.
* * *
Знаете, что такое поток сознания? Не-е, господа, не знаете… А я вот знаю. Слишком умная потому что. Была бы дурой, здесь бы не работала. Эру, ну почему я не дура?
Нет, с магом все оказалось легко. Подвоха он не чуял, поэтому его я «взяла» сходу. И канал получился широкий и чистый, практически без помех, так что я смогла даже читать не только эмоции и образы, но и конкретно мысли. Почти идеальный объект! Беззащитный, голенький, однослойный – одно удовольствие такого работать!
А вот «работать» Эринрандира оказалось удовольствием совсем иного плана. Когда мой любезный начальник «открылся», я едва с кресла не сверзилась, ибо то был действительно поток. Мутный и бурлящий, с порогами и омутами, перепадами и всплесками. Тут впору вместо нашего мыслечтецкого жаргонного «тук-тук» говорить «буль-буль». И – на дно камнем… Но я отважно вдохнула, пробормотала короткую заклинашку-считалку: «Раз-два-три-четыре-пять, по мозгам пойду гулять, девять, восемь, семь и шесть, вам мои мозги не съесть!» Дурь, конечно, редкостная, но ведь помогает! И «вошла», периодически отфыркиваясь.
Ну, что сказать… Фонил он жутко! Брать настройку на эту больную голову оказалось той еще работенкой. Сперва меня накрыло полным букетом сомнительных радостей похмелья. Не успела отплеваться и пройти этот слой, как откуда-то из недр выползло чувство вины – ну, за вчерашнее, это понятно! – обильно приправленное смущением и злостью. И это я понимаю… Засучив рукава, отсекла и этот поток. Легче стало? Не-а! Теперь либидо повылезало! Проклятье, я счастлива и польщена, что мои прелести произвели на доблестного энчечекиста такое сильное впечатление. Нет, правда! Приятно сознавать, что с ориентацией у Эринрандира все в порядке. Но работать-то надо! Легендарный, орденоносный, ты где? Ау? О! Есть контакт! Здравствуй, мозг.
«Тук-тук. Это Нол. Я взяла».
«Принял».
С небольшой заминкой, но ответил он хорошо. Грамотно.
«Веду мага. Синхронизировать?»
«Незачем. Дублируй».
«Канал защищен. Давай».
Есть тут некий нюанс… Мысле-речь бывает разная. В данный момент общение должно было быть максимально кратким, емким и конкретным. Никаких «выканий», «милордов», «леди» и прочих расшаркиваний. Иначе настройка «слетит». Оно мне надо?
Ах, тис зеленый, как же приятно работать с опытным партнером! Специфические наши словечки знает, «нюансы» воспринимает адекватно… Кажется, все-таки споемся. Тьфу-тьфу. Поехали!
* * *
– Превед, ушастег! Кагдила? – Лёнчик обрадовался появлению следователя, словно увидел любимого родича. – Бум хавать мну моск?
В личном деле особо отмечалось, что разговаривает только на олбанском, в крайнем случае, на орочьем.
– Нисмишно, подследственный, – мрачно отчеканил Эрин, присаживаясь напротив. – Хочу поговорить с тобой про Горбатого.
– Ахтунг! Кросавчег! – истерично рассмеялся Л.Мышер. – Шозонах?
На клыках на верхней челюсти у него красовались золотые коронки, призванные подчеркивать духовное родство с вампирами. Вполне возможно, что на некоторых барышень эти произведения зуботехнического искусства и действовали гипнотически, тут исключительно дело вкуса, но дикция Леона оставляла желать лучшего.
– Ты гонишь, – спокойно отмахнулся Эрин.
Кем-кем, а геем Глеб Големов, более известный под кличкой Горбатый, не был никогда.
– Морозиш, ушастег. Йа этого пиндоса не трогал ваще.
«Врет!» – сказала Нолвэндэ.
«Знаю»
– Йопт! – возмутился Эрин. – Горбатый жог нипадеццки! А ты, пэтэушнег, его опустил.
Горбатого жалеть – себя не уважать. Но справедливости ради, надо сказать, что опущенный накануне маг считался одним из самых сильных в нашем районе.
От неожиданности Лёнчик слегка растерялся:
– Фигассе! Хундерстандишь по-олбански, падонаг?
– Дык! – насмешливо фыркнул эльф, мол, было бы чего знать. – Рассказывай, кто заказал Горбатого.
– Первый нах! Твой слив ниачьом, – проворчал подозреваемый.
«Прикидывается, будто он не при чем».
«Нол, не трать силы, не переводи с олбанского».
– Да что ты говоришь? Ему самому захотелось? Ты кому-нибудь другому будешь делать слив, а мне не надо. Тут даже ребенок пятилетний догадается, что Горбатого заказали. Кто? – продолжал настаивать Эрин.
– Убейсибяапстену! – возмутился маг.
«Женщина! – сообщила мыслечтица. – Через смотрящего передали приказ опустить. Денег обещали и хорошего адвоката нанять»
– Это женщина? Хашалыта?
«Он подумал не лыта, а гюла», – тут же уточнила Нолвэндэ.
«Отлично! Значит не старая», – обрадовался Эрин.
– Молодая?
«Да. Фигура хорошая»
– Рыжеволосая?
«Рыжая, как лисица»
– Выпеййаду! – взвыл Л.Мышер.
Как и у большинства людей, ментальные щиты у мага были слабенькие. При желании Нолвэндэ могла ложкой в его мозгах ковыряться.
– Малчег, я же от тебя не отстану, – честно предупредил эльф.
– А не лопнесс, деточга?
Ухмылка у псевдовампира получилась мерзкая. Золотые коронки оттопыривали верхнюю губу, отчего Лёнчик выглядел вовсе не страшно, а в чем-то даже забавно. Что правда, то правда, за Эринрандиром водилась слава трудоголика, но не одержимого же.
– Нидождесся. Тема сисек не раскрыта. Её зовут Мэйна?
«Сиськи…» – подавился мыслью Эрин. – «Нол, извини!»
«Ничего, бывает» – ответила девушка.
И даже мысленно не улыбнулась. Крепкие нервы у напарницы, ничего не скажешь. «Видеть» самою себя в неглиже в разуме напарника – это сомнительное удовольствие.
– Ты жопс увидел, ушастег? – отпирался Лёнчик.
«Это он о чем?» – переспросила Нолвэндэ.
«Спрашивает, нет ли у меня галлюцинаций»
– Тибе ф карцерчег хотцца, пэтэушнег? – мрачно поинтересовался следователь. – Пицот минут я тебе вмиг сображу.
– Баян!
– Пеши вмемориз, первонах, – злорадно огрызнулся Эрин. – Через неделечгу ты с Горбатым на одном насесте будешь сидеть.
– Выпеййаду! – заявил допрашиваемый, затравленно поглядывая на большое зеркало, за которым пряталась Нолвэндэ. Раньше Эрин приходил один, без мыслечтеца, но даже Лёнчик понимал, что дотошный эльф, если захочет, сумеет раздобыть себе и такого спеца. Надежда была только на то, что далеко не в каждом провинциальном НЧЧК есть возможность выписать себе мыслечтеца.
– Ты с девайсом? – подозрительно спросил маг и очень обиделся, когда понял, что эльф его сделал как маленького. – Танунах ты так опрично, начальничег?
Надо полагать, такой подлости от вежливого и симпатичного эльфа псевдовампир Лёнчик не ожидал. Никак не ожидал.
– Умнечко! Давай, давай! Юзай моск! – нетерпеливо прикрикнул следователь. – Заказчица – молодая, рыжая ведьма и зовут её Мэйна? Так?
«Да! Все именно так! Есть подтверждение!»
– Ну и зачот тебе! Догадался? Счас твой моск точно зохаваем.
Мысленно Лёнчик разразился длинной тирадой, смысл которой Нолвэндэ поняла прекрасно, но пересказывать Эрину не стала. Сплошной мат и угрозы, и ничего нового.
«Ругается?» – спросил следователь.
«Да»
«Фтопку флудераста», – решил эльф. Все, что нужно, он уже и так узнал. Благодаря Нолвэндэ.
Он нажал кнопку вызова для поджидающего снаружи дюжего конвойного-орка.
– Уведите! – приказал следователь строго, и сладко улыбнувшись на прощание Лёнчику, промурлыкал. – Увидимся ф курятничге.
И на всякий случай, наглухо закрылся ментальным щитом. Наверняка бедная мыслечтица уже не знает, куда деваться от мешанины мыслей и образов в его похмельном разуме. Для приличия, выждав несколько минут, чтобы напарница привела себя в порядок после допроса, Эрин осторожно постучал по стеклу, мол, выходи, представление окончено.
Денек выдался солнечный, заметно подморозило, и на свежем воздухе Эрин чувствовал себя гораздо лучше. Его не мутило, но очень хотелось курить.
– Погоди, давай покурим, – предложил он.
– Давайте.
Эльф присел на корточки под стеной и с нескрываемым наслаждением затянулся сигаретой. Организм медленно, но уверенно насыщался никотином, и под его напором похмельный синдром начал сдавать свои позиции.
– А что означает буква Л в имени Леона? – поинтересовалась Нол, чтобы нарушить неловкое молчание.
– Летучий, – пояснил Эрин. – Очень символично, не находишь?
Нолвэндэ прыснула от смеха. Маг-рецидивист, косящий под вампира, по фамилии Летучий Мышер – это как-то совсем уж готично.
– Теперь дело пойдет быстрее. Ты мне очень помогла, – искренне похвалил эльф свою напарницу. – Даже дважды.
– Правда? А когда первый раз?
– Вчера. Когда графомажила показания Горбатого. Эта женщина, которую он так боялся…
– Вы уже кого-то подозреваете? – поинтересовалась Нолвэндэ. – Эту самую Мэйну?
– Рыжая прядь из желудка господина Бе-бе стала следующей зацепкой. Я пока не знаю, зачем она послала зомбей убивать банкира, и для каких целей ей потребовался кредит, о котором так старательно пытался не думать Глеб Големов. Но на то мы с тобой и сыщики, чтобы найти мотив, верно?
– А кто эта рыжая Мэйна такая?
– О! Мария Сидорова, она же Мэйна-Индульгенция, личность необыкновенная, – усмехнулся невесело Эринрандир. – Самая большая шишка среди сьючек. Крышует всех ведьм в нашем регионе. А в последнее время с ней даже столичный Ковен вынужден считаться.
– Я что-то такое слышала. Сьючки – это такая человечья секта? Вроде сетевиков? – решила уточнить графомагиня, пользуясь моментом, пока начальство расслабилось и расположено к откровенному разговору.
– В принципе можно и так сказать. Если быть совсем точным, то скорее крайне радикальное крыло в ведьминском сообществе, вобравшее в себя ехидных фанатиков всех мастей. Официально их центры и школы подготовки давно разгромлены, а главари сидят на нарах.
– А это не так?
– Нет, конечно, – хмыкнул Эрин. – Индульгенция тому живой пример. Руку даю на отрез… хм… правую руку, что она лично подняла из свежей могилы покойного менеджера среднего звена…ну нашего господина Бе-бе, и его не пойманного до сих пор сотоварища. Ой, только не делай круглые глаза! Такие, как она, даже некромантией не брезгуют. Это по телевизору показывают одних лишь зубастых лошадок, и под стенания защитников животных, с умными лицами сетуют на несовершенство законов о защите братьев наших меньших.
Бедную эльфиечку помимо воли передернуло. Эрину и самому не хотелось вспоминать о несчастных коняжках, превращенных сьючками в плотоядных монстров. На животном лошадиных размеров, да еще и питающимся мясом, особенно далеко не уедешь. Вернее, уехать то можно, но только при условии регулярного и калорийного питания. Иначе первым такое, с позволения сказать, тягловое животное, сожрет седока. Казалось бы, ну купи машину – железяку бездушную, и езжай куда хочешь, только и трат, что на бензин. Ан, нет! Каждая уважающая себя ведьма-сьючка считала за необходимость завести себе плотоядную лошадь непременно черного цвета.
– По легенде, именно на такой твари ездила сама Редда Ольховская – величайшая из ведьм всего человечества, – пояснил эльф-сыщик. – Я думаю, из-за этих ехидных стерв бедняжка Редда в хрустальном своем гробу теперь переворачивается.
– А что еще делают сьючки?
– Спроси лучше, чего они не делают. Открывай АнтиМагический уголовный кодекс и читай все разделы подряд. Они на что угодно пойдут, лишь бы прирастить свою волшебную силу, от обычного воровства до извращенного убийства. Смысл в том, чтобы достигнуть максимального уровня и тогда, опять же по поверью, обычная ведьма-сьючка превращается в непобедимую, крутую магичку, которой подчиняется не только всякая нечисть, но даже демоны. Мария Сидорова, она же Мэйна-Индульгенция, насколько мне известно, из оперативных данных, одна из самых сильных и опасных ведьм.
– Ничего себе! – поразилась Нолвэндэ эдакой наглости со стороны человечьей колдуньи.
– Вот теперь мы с тобой, леди, и начнем рыть носом землю, чтобы найти неопровержимые улики и собрать все возможные доказательства вины Индульгенции, хотя бы по последнему эпизоду. Если мы сумеем доказать, что Сидорова напрямую причастна к смерти господина Стоероса, что именно она послала к нему зомбей, то сделаем обществу большой подарок, посадив рыжую стерву за решетку.
К величайшему сожалению, информация, потом и мигренью добытая мыслечтецами, не могла служить доказательством в судебном процессе. Следствию требовалось собрать материальные улики, неопровержимо свидетельствующие о вине подсудимого.
– А если это не она?
– Она! – уверенно заявил Эрин. – Кому же еще? Основополагающий принцип дознания еще никто не отменял.
– Это какой? – удивилась стажерка.
– Кто кувалду стибрил, тот и гномку кокнул, – рассмеялся эльф. – Вот какой! – и добавил уже более серьезным тоном. – Но даже, если предположить, что Индульгенция ни ухом ни рылом в этой истории не замешана, то её персону без внимания все равно оставлять нельзя. Нам с тобой предстоит масса неприятной и зачастую совершенно тупой работы, прежде чем мы сможем кое-кого припереть к стенке.
– Я готова!
Видит Единый, здоровый юношеский энтузиазм – штука заразная. В хорошем смысле этого слова. Эрин сразу почувствовал прилив сил. Правда, позитивного заряда хватило только на сорок минут плодотворной работы. Он с легкостью написал очередной отчет, а потом нудная писанина все же свела на нет любую мозговую деятельность.
Не помогла ни чашка харадики в исполнении Нолвэндэ, ни еще одна сигарета. Организму требовалось более существенное лечение от вчерашних излишеств. Эрин уже начал мысленно придумывать причину для похода за пивом, когда появился товарищ Дзир.
Дроу полным решительности жестом распахнул двери и грозно возвестил о срочнейшей необходимости провести консультацию с товарищем Эринрандиром ап-Телемнаром по вопросу, не терпящему отлагательств.
– Срочно! Вопрос жизни и смерти!
Он решительно выволок из кабинета слабо упирающегося эльфа и увлек в свой отдел. Если бы Эрин не знал дроу, как облупленного, то, наверное, повелся бы на суровую физиономию и зловещие, алые отблески на дне его зрачков.
Вся антитеррористическая команда поджидала начальство в оружейной с уже откупоренными запотевшими банками «Черного Самайна» наготове. Борцы с магическими и обычными террористами были одной расы со своим патроном. Это немаловажное обстоятельство значительно упрощало взаимопонимание внутри коллектива. Именно поэтому, утром на своем шкафчике в раздевалке Дзир обнаружил спасительную емкость с пивом – заботливые сородичи постарались. Восстановление душевного равновесия шефа было и в их интересах тоже.
– Шозанах? – по инерции спросил Эрин и сильно смутился. – Извините.
– А! Ты с допроса? – отмахнулся Дзир. – Парни, дайте ап-Телемнару баночку. Его надо срочно спасать.
Пронаблюдав, с каким трудом эльфу удалось поймать пиво, брошенное по самой простой траектории, дроу впал в глубокую скорбь.
– Паучий случай! Эрин, так нельзя! Погляди на себя. До чего ты – светлый, между прочим, эльф, себя довел!
– До чего? – вяло полюбопытствовал тот, делая спасительный глоток холодного пива.
– До ручки. Только работаешь, куришь и пьешь, пьешь, куришь и работаешь. Сексом не занимаешься, в спортзал не ходишь, от коллектива отрываешься…
Список Эриновых прегрешений получался изрядный. Но под пиво вполне терпимый. Без живительной влаги, эльф бы точно не стал слушать дальних родственников, сразу послав Дзира куда подальше, а так он просто обиделся.
– Ну-ну…Ты меня пивом привел поить или вызвал на товарищеский суд?
– А ты себя в зеркало видел?
– Нет. И даже не пытался.
В узкое зеркальное полотнище, висящее на стене между огромными глянцевыми плакатами, Эрин увидел бы взъерошенную шевелюру, обведенные черными кругами глаза и впалые щеки существа, хронически измученного похмельным синдромом. Хотя… рядом с изображениями полунагих красоток-дроу в черном латексе и вооруженных разнообразным пыточным инструментом, перекошенная физиономия была бы вполне уместна.
– Я собственно ничего другого и не умею, – честно признался он, разведя руками в стороны. – Только работать, работать и работать, – и поразмыслив над сказанным, прибавил: – Стрелять еще умею. Довольно метко.
– Вот! – обрадовался дроу. – На эти выходные мы всей командой идем на полигон пострелять-побегать, считай себя приглашенным. Никакого бухла, исключительно спорт и здоровые развлечения, – отчеканил Дзир. – Не прийти у тебя не получится.
Оно и понятно. От приглашений дроу отказываться не принято. Дзир лично прикатит на своем огромном джипе-ллосе, закинет в багажник и увезет на пикничок, где в качестве здоровых развлечений хоровое пение, замогильные шуточки и веселая национальная игра «Оживить покойничка».
* * *
Есть такие вести, что разносятся быстрей дуновения ветра. Само собой, вся местная контора уже прекрасно знала, чья именно я протеже. Поэтому реакцию обедающих энчечекистов на громогласное приглашение Ытхана Нахыровича: «Леди Анарилотиони, зайдите ко мне после обеда!» предсказать было несложно. Перекрестный обстрел взглядами, радостное «шу-шу-шу» из того угла, где кушали капустные котлетки и попивали морковный сок белокурые дриады, многозначительное хмыканье и характерный такой перестук… Мило. Похоже, по крайней мере, третья часть присутствующих уже искренне считает, что столичная штучка заслана специально. Ага, уже бегу стучать и наушничать! Вот только компот допью – и сразу, туфельки роняя…
Ну и пошла. Все равно Эринрандиру я была пока не нужна, к тому же, мне еще форму надо было на складе получить, так отчего бы не совместить? Я откопировала план здания еще вчера, чтоб не плутать потом. Не буду же я постоянно бегать за орденоносным милордом хвостиком, чтоб элементарно не потеряться?
– Проходи, девочка, – дядя Ытхан радостно помахал мне, но из-за стола не вышел. – Присаживайся. Я тебя надолго не задержу. Ты еще не в форме?
– Я как раз собиралась сходить на склад. – Я улыбнулась, отметив, что в мою сторону дядюшка орк старательно не дышит. Тоже. Тенденция, однако…
– Молодец. Ну, как ты, осваиваешься потихоньку?
– Да, понемногу.
– И – как? – орк даже дыхание затаил.
Все понятно. Это он мамочки моей опасается. Вдруг любимая доченька с писком бросится домой, под родительское крыло? И нажалуется на подлого орчину, подселившего нежную деву в соседки к аморальному и опальному алкашу. А что? Свою эскадрилью мулик, конечно, в воздух не поднимет, но вот стукнуть куда следует, чтоб спровоцировать незапланированную проверку, вполне способна. У нее на это хватит и связей, и коварства. А их тут потом комиссиями замучают… Экая я неудобная сотрудница, право слово!
– Что Вы, дядя Ытхан, все просто замечательно!
– А, – выдохнул тот, – ну славно, славно… А как тебе твой наставник?
– Великолепно!
– Нол, – орк отчего-то засмущался, застриг ушами и сморщил нос, – скажи честно… Он к тебе не приставал?
– Что Вы, дядя Ытхан, конечно же, нет!
– Ну, смотри… Если что не так – не теряйся, сразу мне говори, хорошо? Я Таурендилу обещал, что за тобой присмотрю, так что…
– Но ведь Вы уже замечательно за мной присмотрели, – я улыбнулась снова. – Даже когда я не на службе, то все равно под присмотром. Так?
– Экая ты, девочка, языкастая, – Ытхан осуждающе покачал головой. – Я же хотел как лучше!
– Разве я недовольна? – я пожала плечами. – Извините меня, дядя Ытхан, но я, по-моему, ни слова против не сказала. Наоборот, я даже рада.
– А! – у начальства, верно, отлегло от сердца. – Ты это… знаешь что… Ты же не болтушка у нас, правда?
Я молча покрутила головой, мол, не болтушка, нет.
– Так вот, – продолжил орк, – у меня просьба к тебе будет… Касательно твоего напарника.
– Да? – я заинтересованно приподняла бровь.
Что-то дяденька Ытхан мнется. К чему бы это?
– Ну, ты сама уже видишь… Эрин – парень хороший, да только не повезло ему…История эта неприятная…
– Но все обвинения с него сняли. Даже в газетах писали об этом.
– Так-то оно так… Но ты же сама понимаешь. В нашей системе одного только снятого обвинения мало. Все равно остается этакий осадочек… неприятный. Думаешь, он просто так из Столицы сюда рванул?
Я пожала плечами, дескать, нет, не думаю.
– Ну, в общем, такое дело… Парень он хороший…
– Дядя Ытхан, Вы это уже говорили, – нетерпеливо намекнула я.
– Да? А, ну да… Хороший, только… хм… неустроенный.
Ага, сложненько подобрать приличный синоним к короткому и емкому «раздолбай», да, дяденька орк? Ну, послушаем дальше…
– Живет один, даже все праздники дежурит… Выпивает вот… немного.
«Немного? Ну-ну…»
– Но голова у этого ушастого – просто золото! Таких хитро…мудрых прохвостов ловил! Горит на работе, просто горит! Я прямо боюсь, как бы совсем не сгорел!
Я мгновенно представила себе синеокого Эринрандира в воспламенившемся кителе, рассыпающегося затем красивым курчавым пеплом. О, да! Зрелище было бы весьма… фееричное!
– Нол, ты, это… – орк опять замялся. – Ты… приглядела бы за ним, а? Живете теперь рядом, да и вообще… Он при тебе-то поосторожней будет. Эрин – парень порядочный и ответственный, лишнего себе не позволит.
«О, да, – злорадно подумала я, – воистину! Он и не позволил себе лишнего, даже вчера».
– Парень он хороший… – в третий раз начал дядя Ытхан, и тут я не выдержала:
– Дядя Ытхан, я все поняла! – для пущего эффекта я прижала ладонь к груди. – Присмотрю! Непременно присмотрю!
– Умница! – воодушевился орк. – А то ведь пропадет же эльфище, такой ведь эльфище пропадет!
– Ну, вы мне его прямо сватаете, – я невинно улыбнулась.
Орк поперхнулся, закашлялся и побурел.
– Нол! Да ты что?! Чтобы я… дочку Таурендила!.. Без его ведома!!! Да он же с меня шкуру спустит, родитель твой, а Аэриэн то, что останется, своим тварям летучим скормит! А вообще-то… – начальник немного попыхтел и небрежно заметил: – Ты бы пригляделась, девонька, а? Парень он хороший…
Следующие минут пятнадцать были посвящены перечислению достоинств моего напарника. Особенно отмечались скромность и благородство, светлая и холодная голова, чистые руки и горячее сердце, в общем, целый букет добродетелей, омрачаемый лишь неустроенной личной жизнью. Несколько ошарашенная таким всплеском красноречия, я кивала, понимающе улыбалась и периодически вставляла «да-да», а дядюшка Ытхан разливался соловьем. Прямо как торговец, расхваливающий товар. По завершении этой горячей речи я уяснила несколько важных вещей. Первое: Эринрандир – парень хороший. Сложно было не запомнить, ведь я эту фразу прослушала уже раз семь или восемь! Второе – его надо спасать! От чего именно надо спасать легендарного и орденоносного, я понимала смутно, а уж как именно должны проводится спасработы, вообще осталось сокрыто за пеленой хмыканья и недомолвок. Но – не суть! Спасать, так спасать. Третье – слегка отощавшего на казенных харчах синеглазого рыцаря мне ни в коей мере не сватают. Как можно? Без ведома и разрешения моих грозных родителей! Без благословения моих воинственных братьев! Почему-то, чем дальше, тем больше у меня создавалось впечатление, что дядя Ытхан где-то темнит. Читать мысли начальства – невежливо и нехорошо, да и наверняка у орка неплохой ментальный блок стоит… Короче, я не рискнула, хотя искушение было и велико. И четвертое – я должна немедленно возблагодарить судьбу за то, что мне в напарники и в соседи достался такой замечательный, такой сугубо положительный товарищ! И не надо обижаться на дядюшку Ытхана, который только ради меня и старается! И еще неизвестно, кто там за кем должен присматривать!
С самым серьезным видом, на который была способна, я поблагодарила судьбу и дяденьку орка, еще раз заверила его в том, как я ценю оказанную мне честь и высокое доверие, и откланялась, всеми силами стараясь подавить нездоровое хихиканье. Я дотерпела аж до женского туалета. Хвала знаменитой эльфийской выдержке! Но в тишине туалетной кабинки меня все-таки накрыло. Воспоминание о смущенно прядающем ушами дяденьке Ытхане оказалось сильнее и выдержки и хладнокровия. Я согнулась пополам и несколько раз сдавленно то ли хрюкнула, то ли всхлипнула, так, что слезы навернулись.
Сваха! Ну, чистой воды сваха! «Как необъезженного грифона продает», выражаясь словами моей мамочки. Пригляди и позаботься! Ага! И пригляжу, и позабочусь. Раз уж начальство приказало, то почему бы и нет? Тем более что о таком… м-м-м… достойном объекте я и сама не прочь позаботиться.
Все еще шмыгая носом, я вывалилась из кабинки к умывальнику, перепугав уборщицу-дриаду. Ой-ей, она же решит, что я там рыдала! Я и верно рыдала – от смеха. Но какие слухи поползут, а? На второй же рабочий день новая сотрудница в туалете плачет! Ах, зелен тис!
Придав физиономии максимально торжественное и холодное выражение, я потопала на рабочее место, рассудив, что шеф уже должен был вернуться со своего важного совещания с коллегой-дроу, а я ему еще письмо брата не показала. Непорядок!
