Глава 18
А очнулся от тихого шепота двух голосов.
— О боги! Что он здесь делает?
— С ума сойти! Как он тут оказался?
— Наверное, приехал. Я слышал, что…
— Мне плевать, что ты слышал! Я…
— Не волнуйся, Гемми. Я сейчас им займусь. Отвернись и подыщи какую-нибудь тряпку, чтобы завернуть труп. Крови будет немного, обещаю! Я…
— Погоди, Геби!
— Ну чего еще?
— Посмотри на него повнимательнее! Тебе не кажется, что он похож на Ладиана?
— Ты совсем с ума сошла, Гемми?
— Заткнись! Неужели ты, как и моя свекровь, думаешь, что если блондинка — то полная дура?
А что, в этом есть сомнения? Впрочем, если считать, что это леди Гемма все придумала и организовала, сомнения имеются, и еще какие!
— Присмотрись, Геби! Фигура совсем другая, но цвет волос и… дай-ка приподнять веко… да, цвет глаз совпадают… Этого достаточно!
— Для чего?
— Чтобы завести ребенка, дубина! Эти два признака — основное, что младенцы наследуют от отца!
— Ты уверена?
— Да! В отличие от тебя, Геби, я иногда использовала книги по прямому назначению — то есть читала!
Ой! Ущипните меня!
— В общем, так. Хватай этого недотепу и клади на кровать!
— А почему не…
— А потому, что я все-таки виконтесса, а не служанка! И заниматься «этим» на полу у самого порога не приучена! Хватай-хватай, чего стоишь? И раздень заодно! Я, что ли, всем буду заниматься?
— А почему бы и нет? Это тебе нужен ребенок, чтобы остаться леди Байт!
— Чтобы я раздевала пьяного мужчину? Ты совсем с ума сошел? Достаточно того, что буду с ним потом проделывать! Живо-живо! Пока никто ничего не заметил!
Сказать по правде, все это время я пребывал в полном сознании, но почему-то не мог пошевелить даже мизинцем. Ох, вот это-то и плохо. Выходит, оцепенение и личиночная стадия превращения в упыря практически шли полным ходом. И до заката я не смогу пошевелиться. А что будет после захода солнца? Вот бес! Я даже не чувствовал, что делают с моим телом! Вроде куда-то тащат, тормошат, переворачивают, наверняка раздевают…
— Гемми!
— Что?
— По-моему, он не пьян…
Пауза, показавшаяся вечностью. Как много дал бы за то, чтобы видеть выражения их лиц!
— Хочешь сказать, что он мертв?
Блин…
— Типа того… Он холодный и… это… ну… пульса нет! И твердый! У него это… как его… трупное окоченение, кажись, наступило!
А как дрожит голосок у нашего лженекроманта! Любо-дорого послушать! И этот тип хотел сменить на посту мэтра Куббика? Да он хорош только маскарадный костюм носить и перед детьми выделываться!
— Дай сама проверю… Хм, пульса действительно не прощупывается… А ты на что?
— Я-а-а-а? — Он почти завизжал.
— Ты-ы-ы-ы! Подними его — и дело с концом! Он же еще свежий! Мне и надо минут на пять, не больше! Потом отнесешь и утопишь во рву, делов-то… Ну же, Геби! Кто из нас двоих учился на некроманта?
— Я недоучился…
— Но начинал! Делай хоть что-нибудь! Живо! Считаю до трех! Р-раз!..
А девочка умеет командовать! Или братец у нее тряпка, каких поискать… Во всяком случае, решительных возражений не последовало, и несколько минут спустя мое тело почувствовало магию. То есть ощутило ее воздействие.
Вот интересно — я прекрасно все слышал, но не мог ничего видеть и не шевелился. Так ведут себя все личинки или нет? Живой труп! Никогда не думал, что это могу быть я…
— Смотри-смотри… У тебя получилось!
— Не бухти под руку, собьешь… Тьфу ты, придется начинать сначала…
— А это надолго?
— Сделай милость, Гемми, помолчи! Лучше посмотри, не идет ли кто.
Торопливый шорох шагов, скрип двери на фоне бормотания заклинаний…
— Все тихо, Гебриан… Ой, молчу!
Возился лженекромант долго — минут двадцать, хотя в том состоянии я мог и ошибиться. Как бы то ни было, ощущение от направленной на тело магии было странным. В двух словах не опишешь.
— Фу, готово, — раздалось наконец. — У тебя пять минут, Гемми. Потом я ни за что не ручаюсь!
— Хорошо. — Послышался торопливый шорох ткани. — А теперь выйди.
— Зачем?
— Ты хочешь подсматривать? Фу, как не стыдно! Ну выйди! Я тебя стесняюсь… Заодно поглядишь, вдруг кто мимо пройти захочет… Давай-давай, двигай отсюда!
Судя по короткой возне, виконтесса вытолкнула-таки своего брата за порог, захлопнула дверь и подошла ближе. Я слышал ее неровное дыхание, но не чувствовал ничего. Абсолютно. Как будто все проделывали не с моим бесчувственным телом, а с кем-то посторонним, а мне досталась лишь роль слушателя, затаившегося в укромном уголке. Но и послушать было что — тяжелое дыхание, сосредоточенное сопение, вздохи, тихое: «Ой, мама!» — постанывание и все остальное.
В пять минут леди Гемма уложилась. Наверное. В один прекрасный момент сопение прекратилось, раздались быстрые шаги и скрип двери.
— Все готово, Гебриан! Можешь его забирать и топить!
— Хи-хи! Не слишком ли ты кровожадна, Гемми? Вот так хладнокровно отдаешь приказ убить отца своего ребенка?
— Во-первых, отцом его официально будет объявлен Ладиан Байт, а не этот мужлан, следовательно, перед нами чужой человек. Во-вторых, он — свидетель, а свидетелей уничтожают. А в-третьих, не его ли ты хотел прикончить не так давно потому, что парень слишком много знает?
— Хотел… Да только кто-то сделал это раньше меня!
— И в чем проблема? Подними его труп и спроси, кого поблагодарить!
Нет, леди Гемма хоть и блондинка, но далеко не дура! Если моим телом завладеет этот некромант-недоучка, это… это… Хуже чем смерть! Попасть в рабство к своему врагу! Другой вопрос, что ночью я смогу очнуться и отомстить, но до ночи еще надо дожить… Как бы парадоксально это ни звучало.
— Поднимешь его, как же! Уж если с Ладианом ничего не вышло…
А ты уже размечтался? Иди и тренируйся на ком-нибудь другом!
— Ладно. Привяжу к ногам камень — и дело с концом.
— Только голову не забудь отрубить для начала.
— Не учи ученого! Сам знаю!
Последние слова не добавили оптимизма, но предпринять что-либо я по понятным причинам не мог. Оставалось только молиться и надеяться на…
Ее присутствие я ощутил шестым чувством.
«Вот это да! Стоило мне отвернуться, он опять во что-то вляпался!» — Глубоко посаженные темные очи оказались совсем рядом.
«Ты даже не представляешь, насколько глубоко!» — хотелось произнести в ответ, но язык, понятное дело, не слушался.
«Вижу… И что мне с тобой делать?»
«Не знаю! Но вообще-то меня убивать собрались! Если уже не убили…»
«Не убили, не бойся».
Что ж, внушает оптимизм. Но хотелось бы, чтобы меня как-то спасли. Сам-то я не в состоянии.
«Оно и видно! Глупый мальчишка…»
Легкая рука взъерошила волосы. До ноздрей долетел аромат вереска. Запахло медом… Где для меня накрыты столы? Кто ждет, наполнив кубки? Чьи лица увижу в тумане?
Тьма… Тяжесть… Холод… На груди словно земляной ком и груды камней… Ну да, так и есть! Меня похоронили… Но я еще жив! Дайте только выбраться наружу и вдохнуть воздуха — и я вам всем покажу! Держитесь тогда! Дайте только выбраться… хоть на миг ощутить свежесть и прохладу ночи, скинуть с груди тяжесть холодной земли и…
— Зга-а-а-а-аш…
Что это за голос? Кто это кричит?
— Згаш, держитесь!
Вот бесы! Это же мое имя! Было… Какой в нем теперь смысл?
— Згаш! Ну же! Ну! Держитесь! Ах, бес…
Дикий крик заглушила какая-то горячая жидкость, текущая в глотку. Я булькал, захлебывался, вынужден был глотать…
— Вот так, Згаш… вот хорошо… вот умница… хороший мальчик…
Тело каменело, не осталось сил пошевелить даже пальцем. Что они со мной сделали? Отравили? Похоже на то… Как тяжело…
— Держитесь, Згаш! Все будет хорошо…
Где-то мне уже доводилось слышать этот голос.
— Дядя Згаш… ты только не умирай, ладно? Ладно, дяденька? А я тебя слушаться буду и все-все стану делать по дому! И лениться не буду… Ты только не умирай, хорошо?
Не плачь, малышка. Я не помню твоего имени, но мне жаль тебя. Не плачь.
«Держись, милый! Ты выкарабкаешься, я уверена. Только держись!»
А этот голос мне оказался знаком настолько, что память внезапно пробудилась и…
— Он открыл глаза! Смотрите, дяденька! Он на нас смотрит! Он очнулся, да?
— Погоди, малышка… Ну-ка… Нет, он нас не видит…
Конечно, не вижу. Перед глазами — она. Длинные волосы рассыпались по плечам и груди, бледное лицо взволновано, в глазницах огонь. Ее волосы белы как снег, но это не их природный цвет. Это седина.
«Ты здесь… ты пришла…»
Слова давались с трудом. Приходилось прилагать недюжинные усилия, чтобы произнести их. Оказывается, я забыл, как надо разговаривать…
«Ничего, любимый, ты все вспомнишь… Ты уже вспоминаешь… Все будет хорошо… Возьми мою руку… Вот так! Сожми ее крепче! Сильнее! Еще сильнее! Чувствуешь?»
Еще бы не чувствовать — через пальцы по жилам в кисть и дальше, в локоть, плечо, грудь и по всему телу волнами шло тепло. Странно — рука, дающая мне его, была холодна как лед, а по моим жилам словно струился огонь.
«Вот так. Вот хорошо… На первый раз достаточно… Отдохни пока!»
«Не уходи…»
«Не уйду. Я посижу с тобой и буду держать тебя за руку…»
Прикосновение тонких прохладных пальцев.
«Я вообще не понимаю, что ты тут делаешь! Тебе разве никуда не надо? Нет других важных дел?»
«Нет. Сейчас для меня важнее всего ты!»
«А как же остальные?»
«Подождут…»
Вот это да! Стоило умереть, чтобы такое услышать… И пусть никого не удивляет, что я, перешагнув грань между жизнью и смертью, не потерял способности слышать, думать и что-то чувствовать. Любой некромант вам скажет, что это возможно при определенных обстоятельствах. А здесь они явно имели место быть. Я живой мертвец. Только не хороните меня сразу! Ох… мм…
«Что с ним?»
«И это спрашивает Она! Отойди! Не мешайся! Вот женщины…»
Боль. Страшная, жуткая боль. В ней тонуло все — мысли и чувства. Провал в памяти. Не осталось ничего, кроме боли и осознания того, что все-таки что-то еще делают с моим телом… Но я уже ничего не чувствовал, погружаясь все глубже и глубже туда, откуда нет возврата…
— Доброе утро, Згаш! Я знаю, что вы очнулись. У вас дрожат ресницы…
Мало ли, что там дрожит! Может, это последние судороги!
— Ну-ну, не бойтесь и открывайте глаза! Это не так трудно, как кажется.
А в самом деле, чего уж бояться? Хоть мир увижу… Интересно, я вообще смогу что-то видеть?
Оказалось могу, и довольно четко. То есть предметы казались слегка расплывчатыми, словно на глаза навернулись слезы, но цветовое восприятие никуда не делось. Интересно! В учебниках сказано, что нежить видит мир черно-белым…
Постепенно стало возвращаться ощущение собственного тела — вся левая сторона, рука от плеча до кончиков пальцев, грудь и бок до бедра казались горячими. В кисти пульсировала боль — тупо, словно по пальцам били молотком.
— Это остаточные явления. Постепенно все пройдет!
Собрав силы, поднес кисть к глазам. Кожа вокруг шрамов все еще была воспалена.
— Все пройдет. С днем рождения, Згаш!
— Что?
Собственный голос показался чужим — пришлось как следует откашляться, чтобы повторить вопрос:
— Что вы имеете в виду?
Мэтр Куббик, сидевший возле моей постели, улыбнулся и, подняв с пола бутыль, основательно к ней приложился.
— То и имею. Можете считать, что сегодня — ваш второй день рождения. Либо у вас очень сильный иммунитет, либо надо благодарить вашу супругу…
— Мою… кого? — Голос все-таки пустил позорного «петуха». Конечно, в голове была какая-то каша из мыслей и отрывочных воспоминаний, но что-то не помню, чтобы я когда-то на ком-то женился! Такое не забывается!
— Ну супругой ее можно назвать лишь условно. — Мэтр опять сделал большой глоток и рыгнул, обдав меня винными парами. Судя по их концентрации, праздник отмечали без именинника, причем уже не первый день. — Помните, я вам рассказывал, что в каждом поколении некромантов Смерть выбирает себе одного-двух любимчиков? Как правило, новый любимчик появляется только после того, как она расстается со старым… по какой-то причине. Это очень редко бывает собственно гибель «избранного» — точно сказать никто ничего не может, ибо статистика не велась. Может быть, где-то в закрытом фонде Колледжа и лежит чья-нибудь диссертация на эту тему, но, скорее всего, на ней начертана резолюция: «Бред сумасшедшего». Во всяком случае, все про это знают, но исследовать явление никто не пытался. Короче говоря, этих-то любимчиков и называют супругами Смерти. Так что могу поздравить, Згаш, у вас сегодня не только второй день рождения, но и, можно сказать, начало супружеской жизни! За это надо выпить!
Он опять сделал большой глоток. Я невольно проводил его жадным взглядом — с каждой секундой мое тело все больше ощущало себя живым, и пришли совершенно естественные для людей потребности: голод, жажда, любопытство…
— А как меня нашли? Последнее, что я помню, — меня несли топить…
— Несли. — Некромант сделал паузу, снова приложился к бутыли. — Но до рва почему-то не донесли, выкинули из окна на втором этаже. А какой-то чересчур бдительный часовой внезапно оглянулся… Ну и поднял тревогу — мол, среди бела дня из окон тела падают! Вы казались мертвым, поэтому сразу пригласили меня. Я прервал обряд и поскорее повез вас домой.
— Обряд. — Память услужливо подкинула нужные образы. — У вас все получилось?
— Почти. Как я и предсказывал, тело виконта ожило, но внутри никого не оказалось. Это была пустая оболочка. Не завидую я графине — ей до конца жизни предстоит водить его за ручку, кормить с ложечки и менять мокрые штаны. Впрочем, она знала, на что шла.
Он опять приложился к бутылке.
— Вам пока нельзя. — Проследив за моим взглядом, мэтр отставил бутыль подальше. — Попейте водички, пожуйте хлебушка… Возвращаться надо постепенно. Вы и так проделали уникальный путь!
— А что со мной все-таки было?
— Обычная для мертвого, но крайне необычная для живого организма метаморфоза. Из личинки вы чуть было не стали упырем. Хорошо, что у вас сильный иммунитет, да и моя первая помощь оказалась кстати. Большая часть яда была нейтрализована, остальное, правда, оставалось в вашей крови и рано или поздно должно было привести к смерти. Но, повторю еще раз, иммунитет у вас очень сильный. И удачливость конечно же! У меня был кое-какой препарат, но у него почти истек срок годности, так что я не думал, что он подействует. Эти не слишком приятные ощущения в левой стороне тела — побочный эффект. Я потратил на вас все свои запасы…
— Спасибо!
— Не за что! Его все равно бы пришлось выкидывать — годности оставался последний день!
— Спасибо, — повторил я с несколько иной интонацией.
— Всегда пожалуйста! — без тени иронии ответил мой начальник и снова приложился к бутыли. — Кстати, в этом вам повезло: решающая стадия метаморфозы наступила почти на сутки раньше. На те самые сутки, которые препарат еще был годен к действию…
— Почти сутки? Но я был уверен, что у меня в запасе три дня…
— Типичное нарушение восприятия времени! Впрочем, все хорошо, что хорошо кончается… Ох и устал я с вами, Згаш!
— Простите, а сколько времени я тут… ну… лежу?
Мэтр что-то подсчитал на пальцах:
— Да четвертый день. Сегодня второе число ревуня. Как раз вчера приехал королевский дознаватель и…
Меня неожиданно пробил нервный смех.
— Что такого? С каких это пор приезд королевского дознавателя вызывает смех у верноподданных его величества?
— Да ничего особенного. — Со второй или третьей попытки удалось справиться с собой. — Просто сегодня… ох… сегодня мой день рождения! На самом деле!
— Вот как? Выходит, что оба ваши дня рождения приходятся на одно число? В самом деле, занятно! — фыркнул мэтр. — За такое совпадение, думаю, вам стоит разрешить глоточек вина. — Он поболтал бутылкой и прислушался к слабому бульканью. — Тем более что там осталось настолько мало, что и грудному младенцу не повредит!
Мало-то мало, но после нескольких капелек вина мысли заработали ясно и четко. Даже сил вроде бы прибавилось. Во всяком случае, мне удалось сесть на постели.
— А вот этого я вам не разрешаю! — Мэтр сделал попытку уложить меня обратно. — И ваша — хе-хе! — супруга тоже будет против…
— Кстати, а где она? — Знакомой фигуры что-то заметно не было, и само ее присутствие не ощущалось.
— Ушла буквально полчаса назад. Сказала, что здесь ей больше делать нечего, вы выкарабкались и она пошла заниматься своими делами…
Я прислушался к себе. Странно, но после возвращения «с того света» у меня появилось странное чувство: я мог… как бы это сказать… отслеживать перемещение Смерти. Конечно, мир огромен, и моей новоиспеченной женушке придется носиться туда-сюда, чтобы всюду успеть… Вот интересно, как она при такой занятости будет исполнять свои «обычные» обязанности жены, или это всего лишь формальность? Но в некоторых случаях…
— Мэтр, она пошла в тюрьму!
— Ну и что такого?
— Как — что? Вы же сказали, что приехал королевский дознаватель?
— Да. Вчера вечером. А что…
— Она пошла к Анджелину Масу! — Я спустил ноги с постели. — Вы… понимаете, что это значит?
Секунду или две мы пялились друг на друга.
— Возьми моего коня.
Словно чувствуя, что дело может быть серьезным, жеребец не сопротивлялся, в пять минут домчал всадника до ратуши. Уже осадив его на дворе, я с замиранием сердца понял, что опоздал. Она была здесь. Присутствие Смерти ощущалось как еле заметный холодок, как странная пелена, как… ну не знаю… В общем, она пришла.
У входа в подземелье стояло несколько городских стражников. Наверное, они получили приказ никого не пускать, но у меня было такое лицо, что никто не посмел даже пикнуть — все просто расступились, даже не попытавшись и слова вымолвить. Кажется, среди них был лейтенант Винт. Руки сами собой сжались в кулаки — врезать в его подозрительно улыбающуюся физиономию! — но времени не имелось. Ничего, будет и на нашей улице факельное шествие!
Отыскать нужную камеру удалось без труда: возле нее дежурили еще два стражника с факелами. Внутри толпились люди. С отстраненным любопытством узнал начальника городской тюрьмы, тюремного же врача и монаха-смертника. Четвертым оказался осанистый незнакомец, подтянутый мужчина лет сорока с небольшим. Была здесь и Смерть, но взгляд, сразу зацепившись за распростертое на лежанке тело, лишь мазнул по фигуре в темном платье.
— Ох…
Появление нового лица заметили сразу.
— Вы кто? Что здесь делаете? — Осанистый незнакомец просверлил меня строгим взглядом.
— Когда это случилось?
— Совсем недавно, если судить по синякам и кровоподтекам. — Тюремный врач как раз занимался осмотром и с готовностью выпрямился, делая шаг в сторону. — Но мне все это очень не нравится. Господин королевский дознаватель, я уже высказал свое мнение и готов повторить…
Королевский дознаватель! Собственно, никем иным этот господин и не мог быть. Впрочем, да пусть он окажется самим наследником престола — сейчас мне было на это решительно наплевать! На негнущихся ногах я приблизился к лежанке.
Тело выглядело ужасно. Лицо превратилось в кровавую маску — на виске виднелась содранная кожа, кровь запеклась на щеках, лбу и волосах. Напряженные руки прижались к груди, пальцы скрючились. Под ногтями запеклась кровь. Я взял в ладони его кисть, попытался разжать ее.
— Как же это случилось, Анджелин? — прозвучал голос, который с трудом удалось протолкнуть сквозь зубы.
— Мы готовились к приезду господина королевского дознавателя, — пробасил начальник тюрьмы. — Нам сообщили о его визите накануне. Следовало проверить, в каком состоянии находится заключенный. Я послал дежурного десятника… Он и доложил… что… ну… в камере какой-то шум.
— Мы сразу поспешили сюда, — подхватил врач. — Опоздали совсем чуть-чуть. Видимо, преступник попытался воспользоваться подземным ходом, но… его что-то остановило. Странно, что про этот ход ничего никому не было известно — план ратуши находится в караульном помещении. И когда подозреваемого помещали сюда, должны были изучить…
Я жестом прервал излияния врача. Про подземный ход знали как минимум четверо — я, бывший градоправитель и два привидения. Ну да! Они все и рассказали тому, кто подослал убийц.
Увы, тут я допустил ошибку. Обитатели здешних мест не могли устоять перед призывом некроманта (а Дей-Гебриан все-таки обладал кое-какими знаниями) и показали им путь. В камере ощущались следы четырех человек, и двое из них оказались мне достаточно знакомы. Еще двоих эта парочка взяла с собой «для массовки», понимая, что вдвоем справиться с отчаянно сопротивляющимся человеком им не под силу. Они очень торопились — все ждали королевского дознавателя. Поэтому и наделали столько шуму, который позволил начальнику тюрьмы и врачу прибыть сюда немного раньше назначенного срока. Но прибывшие все равно опоздали. Всего на пару минут…
Невесомая рука нежно коснулась моего плеча.
«Извини, — прошелестел мягкий голос, — я… не смогла…»
— Чего не смогла? Не смогла не забрать его?
«Не смогла… Мне очень не хотелось… он долго не подпускал меня к себе, но…»
— Но ты все-таки подошла! Зачем? Ведь ты же все видела!
«Видела… Это произошло помимо моего желания… Ты же знаешь…»
— Знаю! Знаю, что ты ничего не можешь…
«Да как ты смеешь так говорить? Я сопротивлялась, сколько могла…»
— И все равно не устояла перед шансом заполучить к себе такого мужчину!
«Ты что? — В голосе Смерти прорезались странные интонации. — Ревнуешь? Брось! У меня никого нет, кроме тебя!»
— Ага! На сей раз! А стоит мне чуть отвернуться…
— Молодой человек. — Локоть сдавили железные пальцы королевского дознавателя. — Потрудитесь объяснить, что вы тут делаете. И что значат ваши слова?
— Не мешайте! — Я рывком сбросил с себя его руку. — Разговариваю с женой!
По-моему, не только Смерть, но и вообще все присутствующие потеряли дар речи.
— Ка-а-а… ка-ак-кой ж-женой? — через минуту или две с превеликим трудом выдавил дознаватель непередаваемым тоном.
— С такой! Помощник городского некроманта Згаш Груви к вашим услугам. Присутствующая здесь (незримо для вас, разумеется!) Смерть является на данный момент моей законной супругой!
«Которой он — совершенно безосновательно! — устроил тут сцену ревности!» — не преминула среагировать вышеозначенная дама.
— Что хочу, то и устраиваю! Здесь произошло убийство! А ты стояла и смотрела, как убивают невиновного!
«Скажи еще: «Активно им помогала!»
— И скажу! Их было как минимум трое на одного…
«Все четверо!»
— Тем более! Ты могла не вмешиваться?
«Не могла! Ты же знаешь…»
В ее голосе прорвались слезы. А я вдруг осознал, что со стороны это выглядит как-то по-идиотски. Стою и, как дурак, ругаюсь с пустотой! Никто из присутствующих ведь не видел Смерти и не слышал ее голоса! Вот так и зарабатывают репутацию сумасшедших…
— И все равно, — решил не отступать от своего, — ты же всесильна! Ты могла бы хоть что-нибудь сделать?
«Ты что, считаешь меня дурой?»
— Ничего я не… не увиливай! Ты могла или нет?
«Ну могла! Могла! Доволен? — разозлилась она. — Хочешь, прямо сейчас докажу?»
Тонкая рука протянулась в сторону королевского дознавателя, и мужчина мгновенно покрылся холодным потом. Глаза его выкатились, на лице отразился ужас. Он захрипел и привалился к стене, хватаясь руками за горло. Врач и начальник тюрьмы с двух сторон бросились к нему.
— Прекрати! Ты что творишь, идиотка?
Слово вырвалось само, и Смерть опустила руку. В глазницах ее вспыхнуло пламя, которое мне очень не понравилось.
«Повтори, что ты сказал?» — прошипела она.
Я поискал глазами мышиную норку. Бесполезно — отыщет и согнет в бараний рог. Но кто я такой, чтобы пугаться собственной жены? Я дипломированный некромант, а не какой-то там… экзорцист-недоучка!
— Знаешь что, иди-ка ты отсюда! — промолвил в ответ. — Дома поговорим!
«Да ты… ты… — Ее лицо неожиданно стало еще белее, — ты…»
— Дома поговорим. Извини, сейчас мне некогда! Я на работе!
Смерть попятилась. Она при этом отвлеклась от задыхающегося у стены королевского дознавателя, и мужчина выпрямился, все еще держась за начальника тюрьмы. Второй его рукой завладел врач, озабоченно щупающий пульс знатного пациента.
— Что вы собираетесь делать? — поинтересовался столичный гость.
— Я собираюсь спасти эту жизнь. — Камзол полетел прямо на пол, вслед за ним отправилась рубашка. Не сказал бы, что в камере было так уж жарко — скорее, наоборот, — просто не хотелось, чтобы одежда стесняла движения. — Будьте любезны, принесите мне воды. А лучше вина!
— Вина господину некромансеру! — с энтузиазмом трактирного подавальщика гаркнул начальник тюрьмы. При этом, поскольку он так и стоял возле дознавателя и лишь повернул в сторону входной двери голову, большая часть звуковой волны ударила в ухо столичного гостя, заставив того еще больше побледнеть.
Вино и вода нашлись быстро. Пока стражники принесли то и другое (причем воду явно достали дождевую), я порвал рубашку на тряпки и, смочив обрывки в вине, стал осторожно промывать раны на лице градоправителя. Драгоценное время утекало каплями, сколь ни банальна аналогия, но именно как вода или даже как вино, если судить по жадно горящим глазам следивших за манипуляциями стражников. «Что ж ты делаешь, гад? — читалось в их глазах. — Ты… вино… на это дело…» Понимаю и в чем-то даже согласен — времени с каждой секундой оставалось все меньше и меньше, но мне необходимо было успокоиться и сосредоточиться. Если у меня все еще будут дрожать руки в ответственный момент начала обряда, это может привести к более жестокой ошибке, исправить которую вряд ли окажется возможным.
Вот таким образом. Теперь хотя бы не так жутко стало смотреть на кровавую маску, в которую превратилось лицо Анджелина. После чего я вплотную занялся осмотром тела — как ни жестоко это звучит, но чем сильнее оно повреждено, тем меньше шансов вообще чего-то достичь.
Тут меня поджидал приятный сюрприз, если таковое слово вообще применимо к данной ситуации. Ибо, если судить по состоянию организма, Анджелин Мас действительно сопротивлялся отчаянно. Думаю, даже можно будет точно указать на его убийц — синяки, ссадины и глубокие царапины, а то и переломы конечностей красноречиво свидетельствовали против них. Однако в одиночку, да еще и со скованными руками, противостоять четверым он долго не смог. Пальцы нащупали на голове здоровую гематому — от этого удара градоправитель просто-напросто потерял сознание.
В душе волной поднялась злость. Если найду этих гадов, самолично прикончу, потом оживлю и опять прикончу. Потом опять оживлю и опять прикончу. И снова… И вообще, сделаю кадавров и начну ставить на них бесчеловечные опыты!
«Сколько в тебе кровожадности…»
— Не подлизывайся!
«Вот еще! И не думала! Только учти — ты уже почти опоздал!»
Что-то в ее тоне мне не понравилось. Быстро обернулся — так и есть! Смерть скромненько стояла у стены и держала в руках бокал. Вересковый мед…
«Столы уже накрыты! Гости собрались, и виночерпий наполнил кубки! — промурлыкала она. — У тебя время до первого тоста…»
Я схватил нож и с такой яростью полоснул себя по руке, что чуть не рухнул от боли.
«Осторожнее! Ты еще слишком слаб!»
— Позаботься лучше о гостях…
Свидетели этой сцены живенько отгребли в стороны, очистив мне пространство. Наверняка они решили, что некромант заговаривается. Какие еще гости?
Линии пентаграммы вспыхнули мертвенно-голубым светом, стоило провести острием по земляному полу. Я торопился и большинство магических знаков только обозначил одной-двумя чертами, но они все равно начали светиться. Факелы в руках застывших в дверях стражников стали сами собой гаснуть, зато свечи разгорелись так ярко, что озарили всю камеру. Запахло дымом и горящим вереском… Я бестрепетно шагнул в круг. Еще один год жизни…
…Закатное солнце озаряло курган с плоской вершиной. В этом мире всегда закат, и всегда кровавые лучи тянутся по поросшим вереском холмам, словно пролитая кровь. На кургане полукругом расставлены столы. Вино, фрукты, ковриги хлеба, мясо, рыба и дичь — такой пир не стыдно закатить и королю. Анджелин Мас стоял в центре, в полукруге из накрытых столов, за которыми сидели люди. Троих я узнал — это были Деним Мас с мельничихой и его отец, лорд-алхимик Вайвор. Устроившийся по другую сторону от призрака мужчина — наверняка прапрадед Анджелина, старший из двух братьев, Розан Мас. Еще один из предков как раз в это время встал и, держа в двух руках кубок, приблизился к бывшему градоправителю.
«Здравствуй, сын. Мы долго ждали тебя».
«Наконец-то мы все в сборе, — подал голос еще один из Масов, мне не знакомый, и покосился на мельничиху. — Весь наш род здесь. Не осталось никого?»
«Никого!» — хором ответили она и Деним.
Я был довольно далеко — спешил изо всех сил, бежал, топча вереск, и от каждого моего шага вспыхивал огонь. На равнине начинался пожар, и ветер, усиливаясь, раздувал пламя. Несмотря на расстояние, я все видел до самой последней черточки. Анджелин слабо улыбнулся отцу и протянул руки, принимая кубок с вересковым медом.
«Нет!»
Меня никто не услышал. Ну еще бы — они уже принадлежали иному миру. Я пока стоял на грани. Конечно, совсем недавно мне самому довелось вот так держать в руках сосуд с медом… То есть я должен был стоять и держать свой кубок, если бы мог просто умереть. Но заживо превращавшийся в упыря не имел права на подобный прием.
Масы встали. Каждый держал в руках наполненный кубок. Какие-то призрачные существа с крылышками, сновавшие возле столов, стайкой бабочек порхнули прочь.
«Сегодня мы наконец-то собрались здесь все, — заговорил один из Масов, судя по всему, основатель рода. Толстая гривна на шее явно свидетельствовала о том, что жил этот человек лет семьсот назад. — На земле не осталось никого из числа наших потомков. Так выпьем же за это и за нашу новую жизнь…»
Они согласным жестом поднесли кубки к губам. И Анджелин вместе с ними!
«Нет! Стой! Погоди!»
Они меня все еще не слышали. Они меня никогда не услышат! Я опоздал! Или…
Двумя пальцами перехватить нож за кончик лезвия. Размахнуться… На бегу как следует не прицелишься, но…
Чеканная рукоять со звоном ударилась как раз в кубок, который Анджелин Мас уже поднес к губам.
«Что это? Вы? Откуда…»
На его губах дрожала крошечная алая капелька. И это была отнюдь не кровь… Неужели я опоздал? Судя по тому, как оцепенели все остальные, — да.
«Я… — Слова давались с трудом, от дыма горящего вереска стало нечем дышать, а ветер, как назло, нес клубы со всей равнины как раз в мою сторону. — Я просто не хотел, чтобы вы пили без меня. Это было бы не по-товарищески!»
Они все так и стояли столбами, пока я не одолел последние шаги вверх по склону кургана. Стояли и хлопали глазами, как самые обычные люди, на чей междусобойчик вдруг ввалился посторонний и начал качать права.
«Груви? — Судя по выражению лица, вспомнить мое имя бывшему градоправителю удалось с превеликим трудом, и он сам не был уверен, что не ошибся. — А что вы тут делаете?»
«Ничего особенного. — Я нагло присел с краю на свободное место и взял кубок из руки своего соседа, отсалютовав им. — Ну что? Приступим? Ужасно хочу есть… Мм… пахнет восхитительно!»
«Ты что делаешь?» — воскликнул Анджелин, когда я поднес кубок к губам.
«Как — «что»? Пью! Тут же праздник! Я собираюсь праздновать…»
«Это не твой праздник, — промолвил основатель рода, — ты здесь чужой. Уходи!»
«А почему вы меня прогоняете? Он же остается! — продолжил я, махнув рукой с кубком в сторону Анджелина. — Вот и я хочу… тоже…»
«Почему?»
«Я пришел за ним, — кивнул в сторону бывшего градоправителя, — чтобы вернуть его в мир живых. Но я опоздал. Значит, и мне незачем возвращаться! Я остаюсь».
«Ты должен уйти», — промолвил Анджелин.
Я встал из-за стола и подошел к нему вплотную. Последний представитель рода Масов был выше почти на полголовы, но сейчас мы смотрели друг на друга, а вокруг стлался дым. Вересковая равнина горела, и огонь по моим следам шел сюда, подгоняемый ветром.
«Я никуда не уйду без тебя. Ты же любишь жизнь. Ты так за нее боролся. И теперь отказываешься?»
«Я исполнил свой долг…»
«Какой долг? Проклятие Холодного Камня? Посмотри — они сидят здесь, — указал на мельничиху и ее возлюбленного. — Проклятие снято. Камень не сегодня завтра уйдет под воду, все закончится и… Неужели ты допустишь, чтобы прервался твой род? Неужели это стоит жизни? Неужели тебе все равно, что будет с городом? С твоим городом, если уж на то пошло? Неужели допустишь, чтобы твои убийцы остались безнаказанными? Ты даже не попытаешься оправдаться? Так и успокоишься оклеветанным и всеми презираемым самоубийцей?»
В его лице что-то дрогнуло. Глаза сверкнули прежним огнем, и я понял, что мне удалось достучаться до оцепеневшей души.
«А все остальные? Вот эти люди, твои предки, которые жили до тебя и без которых ты никогда не появился бы на свет?.. Чем они виноваты? Да, они давно уже мертвы — для всех, но не для тебя, ибо они все продолжают жить в тебе. Ты хочешь, чтобы они исчезли, умерли окончательно просто потому, что некому приходить на их могилы, и потому, что, выходит, они зря прожили свои жизни? Жизни, которые сейчас воплощены в тебе и на которые тебе наплевать, раз ты так распорядился своей собственной?»
«Замолчи…»
«Нет! Я ведь предлагал тебе выход, помнишь? Ты гордо отказался — мол, я слишком люблю жизнь, чтобы прервать ее по доброй воле! А теперь что? Ты отказываешься от своих слов?»
«Нет, ты…»
«Если я прав — пошли со мной. Если нет — значит, я зря выбрал эту профессию и мне самому нечего делать в том мире!»
«Ты хочешь, чтобы и тебя забыли?»
«Да, бесы меня побери! Потому что некромант, который не справился со своей работой, не может больше так называться!»
Я мог бы много чего сказать — слова рвались с языка, — но голос, невыразительный и глухой, заставил вздрогнуть:
«Позови…»
Стремительно обернулся — основатель рода Масов смотрел в нашу сторону как-то очень странно.
«Позови!» — прошелестел еще один голос, женский. Смерть стояла в сторонке.
«Вы… разрешаете? А если у меня не получится?»
Сказал — и по тому, какая вокруг установилась тишина, понял, каким был ответ. У меня все должно получиться. Я некромант. Я имею власть над миром мертвых и живых. Это моя работа. Значит, она мне по силам.
Протянув руку, вынул кубок из пальцев Анджелина.
«Властью, данной мне, — зазвучали слова и, подхваченные ветром, разнеслись в стороны вместе с дымом горящего вереска, — приказываю тебе… в обмен на плату…»
В глазах градоправителя мелькнул страх.
«Вернуться в тело твое…»
Добравшись по склону холма, огонь охватил нас со всех сторон.
Ох, когда это я успел потерять сознание? Да еще и, судя по шишке, чувствительно приложиться затылком об пол? Может быть, Смерть права и мне не стоило браться за это дело?
Дело!.. Анджелин Мас!
— Врача! Скорее! — подхватился с пола, отталкивая тянущиеся навстречу руки. — Да не ко мне — я живой и здоровый! Анджелин Мас…
Перегоняя друг друга, толкаясь, кинулись к распростертому на лежанке телу.
— Дышит?
Услышав в голосе врача суеверный ужас — еще бы, несколько минут назад констатировал смерть! — я покачнулся. Не стоило делать таких резких движений, да и вообще напрягаться… В глазах потемнело, появился противный звон в ушах, железный привкус крови на губах…
Твердая рука, вцепившаяся в локоть, не дала потерять сознание окончательно.
— Я требую, чтобы вы мне все объяснили, господин помощник некроманта, — глухо, как сквозь вату, прозвучал жесткий голос королевского дознавателя.
— Все потом, — шевельнулись непослушные губы. — Сначала прикажите арестовать лейтенанта городской стражи Тарана Винта. Немедленно! Он важный свидетель! Допросите его. Он все должен рассказать…
— Лейтенанта Винта ко мне! Живо! — Начальник тюрьмы первым сообразил, что к чему.
Впрочем, у меня были кое-какие сомнения относительно своевременности приказа, и подозрения вполне оправдались, когда буквально через минуту примчался стражник:
— Лейтенант Таран Винт уехал…
— Проклятье! Он был одним из тех, кто убивал господина Маса. Наверняка поспешил доложить своему главному сообщнику… Кстати, сударь, — это относилось к начальнику тюрьмы, — я бы на вашем месте не стал доверять еще двум людям из стражи. В камеру заходили четверо, и двое из них до сих пор находятся поблизости. Их легко можно узнать по синякам и ссадинам…
— Предатели? — помрачнел тот. — Я их в бараний рог согну!
Но, как быстро выяснилось, благое желание пришло поздно — лейтенант уехал не один.
Оставив врача хлопотать над Анджелином, я в сопровождении королевского дознавателя поднялся в кабинет начальника тюрьмы. Нужно было успеть кое-что рассказать.
Однако только начал беседу (разговор предстоял долгий, пришлось делать некий экскурс в историю города и собственную биографию), когда в кабинет ворвался один из стражников. На нем не было лица.
— Господин некромант! Господин некромант! Там… там…
— Что случилось? Вы по какому праву мешаете допросу свидетеля? — ощетинился королевский дознаватель.
— Там, возле храма… — Стражник нервно сглотнул и бросил взгляд через плечо. — В общем… там упыри!
Среди бела дня? Впрочем, удивление должно было вызывать другое: как это у Гебриана-Дея хватило сил поднять такую прорву мертвецов? Но решать столь занимательные вопросы было некогда. И ежу понятно, что столько восставших упырей не к добру.
— Простите, сударь. — Я вскочил со стула. — Мы непременно поговорим позже. А сейчас меня ждет работа!
От ворот городской ратуши до храмового жальника расстояние не такое уж большое — городок и сам не крупный, а все значимые строения сосредоточились буквально на пятачке, кольцом охватив внушительных размеров главную площадь.
День, как назло, выдался выходной, и на площади вовсю шли торги. Приближаясь к ратуше, я заметил народ, — помнится, меня еще тогда несколько человек пытались задержать и узнать подробности о приезде дознавателя из столицы. В провинции такие новости распространяются моментально. Многие горожане нарочно явились на площадь, чтобы узнать, что же происходит. Торговля была лишь благовидным предлогом, ибо до открытия осенних торгов оставалось седьмицы две.
Но сейчас всю эту массу народа волновал отнюдь не находящийся в ратуше столичный господин — горожане, высыпавшие на площадь, своими глазами увидели, как раскрываются тяжелые ворота храмового жальника и оттуда, покачиваясь и поминутно цепляясь друг за друга, выходят полуразложившиеся мертвецы.
Зрелище, надо сказать, для неподготовленного человека жуткое. А когда мертвецов так много… Толпа ненадолго оцепенела. Шум, гам, визг и истерика начались за несколько секунд до того, как я выскочил из дверей.
Сначала меня ослепило и оглушило потоком эмоций — кругом метались и кричали люди. Привлеченные шумом и суетой, с боковых улиц выбегали любопытные, им навстречу мчалась перепуганная толпа, так что возникали заторы. Жители ближайших домов (а в центре строилась в основном знать, так что тут были сплошь особняки) спешили вооружить своих слуг и приготовиться к осаде. Мертвяки шагали молча — это только в сказках упыри и ожившие трупы рычат, ревут и воют. На самом деле шарканье ног по земле и поскрипывание высохших суставов оказались единственными издаваемыми ими звуками, но это было еще страшнее. Нежить довольно профессионально растянулась цепью, надвигаясь на мечущихся людей.
Я цапнул за локоть одного из солдат, замерших на воротах. Тот вздрогнул и едва не завопил от ужаса, словно его уже схватили костистые конечности упырей:
— А?
— Быстро скачи к мэтру Куббику. Сообщи, что тут творится. Мне одному с этой толпой не справиться! Живо!
Сказать по правде, я сильно сомневался в том, что и моему начальнику под силу это сделать. Но, как говорится, одна голова хорошо, а две лучше.
Солдат умчался прочь с такой скоростью, словно от этого зависела его жизнь. Да так оно, в сущности, и было. Стоило ему переступить порог, как заскрипела, опускаясь и отрезая ратушу от внешнего мира, тяжелая кованая решетка.
За спиной, в проеме ворот, послышались какие-то шаги, суета, после чего голос, который я меньше всего ожидал тут услышать, отдал приказ:
— Открыть ворота! Впустить людей!
— Ваша светлость? Вы? Тут? Зачем? Почему?
Анджелин Мас остановил поток вопросов мановением руки. Вид у бывшего градоправителя был — краше в землю кладут (зацените каламбурчик из уст некроманта!). Лицо — сплошной налившийся синяк, кровь смыта кое-как, живописные разводы на шее и груди, где тоже заметны синяки и ссадины. Один глаз заплыл, волосы разве что дыбом не встали от подсохшей крови. Наручники с него успели снять, но следы от оных на запястьях способны были вызвать бурю эмоций не только у впечатлительных женщин. На плечи его был наброшен мундир начальника тюрьмы, вышеозначенный и подпирал Анджелина Маса плечом. С другой стороны шагал тюремный врач, страшно недовольный таким самоуправством пациента. И конечно, не обошлось без его светлости королевского дознавателя, который смотрел на происходящее весьма странно и пристально. Не было сомнений в том, что этот человек увидит и запомнит все, что нужно, и успеет сделать выводы.
— Почему вы встали?
— Я ему не разрешал! — тут же заспорил тюремный врач. — Он не в том состоянии, чтобы…
— Это мой город, — прохрипел Анджелин Мас. — Я не могу остаться в стороне… Открыть ворота, я сказал!
— Чего рты раззявили? — гаркнул начальник тюрьмы. — Выполняйте приказ его светлости!
Солдаты сорвались с места, снова подняли решетку. Народ быстро понял, что к чему, и ломанулся во внутренний двор ратуши так, что солдаты оставили попытки как-то успокоить толпу и прижались к стене, дабы их не затоптали. Меня людской водоворот отделил от Анджелина Маса и остальных, но сие было даже к лучшему — никто не попытался остановить, когда я начал прорываться вон из ратуши.
Ожившие мертвецы ускорили шаг. Жертвы ускользали от них, они спешили добраться хоть до кого-нибудь. Где-то уже слышались отчаянные истошные вопли, быстро сменявшиеся визгом и жуткими хрипами: поднятая Гебрианом-Деем «армия» начала свое победное шествие по Большим Звездунам.
Неизвестно, успел ли посланный мною солдат добраться до дома мэтра Куббика. Но, как бы то ни было, рассчитывать я мог только на себя. Не было времени чертить пентаграммы, сооружать алтари и готовить эликсиры — в моем арсенале имелись только мозги. В любом случае надо было помнить главное — я успел-таки получить диплом, а мой противник нет.
А, собственно, где он? Да вот же! Нет, видимо, Гебриану-Дею до скрежета зубовного хотелось стать «настоящим некромантом», иначе с чего бы ему восседать в задних рядах своего воинства на закованном в латы скелете коня и вдохновенно размахивать руками, дирижируя этим «оркестром»? Те, кто думает, что «работа» некроманта как раз и состоит в том, чтобы мановением руки посылать в бой легионы мертвецов, наверняка впечатлились бы. Но я-то знал, что все это лишь показуха. Покрасоваться — это мой противник мог. А вот что он будет делать, когда дойдет до дела? Хм, что-то из меня сегодня прямо каламбуры сыплятся… Наверное, это нервное!
— Коня!
— Чего? — вытаращились сразу несколько солдат в ответ на этот вопль.
— Чего слышали! Моего жеребца сюда, живо!
Ну, допустим, не совсем моего, но кого сейчас волновали такие мелочи? Главное то, что конь — солнечный зверь, пусть и не золотисто-рыжей, «огненной» масти! Именно лошади влекут колесницу Свентовита. Именно конь его символ на земле. Я, некромант с дипломом о высшем образовании, сейчас готовился выступить против самоучки, который наверняка читал не те книги и не представлял, в чем состоит наша профессия.
Жеребец мэтра Куббика проникся возложенной на него миссией и, почувствовав на спине седока, бестрепетно ворвался в толпу мертвецов. Полуразложившиеся скелеты пытались помешать одинокому всаднику, но были раскиданы в стороны, а самые упрямые втоптаны в мостовую.
Блин, а вот это уже плохо! Ибо рядом с «конем» вероятного противника обнаружился пра собственной персоной. Старый священник так вдохновенно молился, что не сразу обнаружил появление нового действующего лица. Собственно, если бы не его молитва, у Гебриана-Дея ничего бы не получилось. Надо признать, старик на самом деле обладал силой. Ее нельзя было не почувствовать, особенно теперь, когда пра уже можно было не скрываться.
— Остановитесь! Что вы делаете?
Священник никак не отреагировал на мое обращение — он весь ушел в молитву, но лицо его при этом было столь одухотворенным, что сразу становилось понятно: старик дорвался до цели всей своей жизни. А вот Гебриан-Дей ненадолго прекратил размахивать руками, указывая своему воинству, что делать, и воззрился на меня. Кстати, нижняя часть его шлема была закрыта — видимо, его «разукрасил» отчаянно сопротивлявшийся Анджелин Мас. Надо же! Мелочь, а приятно…
— Ага! Явился-таки! — Голос из-под шлема звучал глуховато. — Ну ты и живучий! Где ж ты был так долго?
— Болел я, — признался честно.
— Воспалением хитрости?
— Сейчас это неважно. Теперь я выздоровел…
— Поздно! — торжественно-замогильным тоном отозвался лженекромант. — Лучше бы тебе умереть раньше, ибо настал твой последний час. И скоро ты сам будешь молить меня о смерти…
— Ну и кто из нас больной? — Жеребец под седлом стоял как вкопанный, только нервно дергал ушами и шлепал хвостом по бокам, так что можно было относительно спокойно заговаривать противнику зубы в ожидании подмоги. — Ты давно книжки в руках-то держал?
— А что? — «купился» брат леди Геммы.
— А то, что если бы кое-кто… не будем показывать пальцем, но все это и так знают!.. Так вот, если бы кое-кто доучился до четвертого курса, где проходят практику создания кадавров, он знал бы, что эти сущности нельзя ни на минуту оставлять без контроля! И вообще…
Дальше я мог не продолжать. Барона Чернореченского, насколько помню, отчислили аж со второго курса, так что никаких особых знаний у него не было. Я прошелся по больной мозоли своего противника, и неудивительно, что он потерял над собой контроль.
— Много ты понимаешь…
— Уж побольше вашего, господин Дей Долл! Извольте показать свой медальон! Думаю, Инквизиция им может заинтересоваться.
— А ты меня на испуг не бери!
— Уже взял! Лучше со своими упырями недоделанными разберись!
— А чего мне с ними разбираться? — неожиданно фыркнул мой противник. — С ними пусть пра занимается!
Ну и кто, спрашивается, здесь недоучка? Действительно по уму, пока мы болтали с горе-некромантом, его «воинство» должно было оцепенеть, как каменное, либо вообще рухнуть наземь. Но упыри и скелеты продолжали движение, повинуясь молитвам старого пра! Но этого просто не могло быть! Чтобы главный городской священник и оказался еще одним некромантом? Где-то что-то не так! В мои рассуждения вкралась чудовищная ошибка, которая могла стоить десятков жизней!
Гебриан-Дей расхохотался, уперев руки в бока. И, оглядевшись, я почувствовал себя немного неуютно.
Десяток упырей окружал моего коня, не давая сдвинуться с места. Среди них можно было легко узнать покрытую землей, начавшую разлагаться Маулу и ту девушку с фермы, Зирку. Как ни странно, она сохранилась лучше прочих и теперь тянула ко мне дрожащие конечности. Жеребец начал волноваться — эта упырица оказалась как раз у него перед мордой. Попятившись, конь наткнулся на кого-то из замыкавших кольцо упырей и от неожиданности с визгом так поддал задом, что я не удержался в седле и вывалился на землю.
— Попался? — констатировал мой противник. — Взять его!
Ага, щаз-з! Поднимать трупы эти горе-некромансеры, может, и умеют, но вот чтобы упокоивать обратно — это вряд ли.
Несколько характерных жестов — и протянувшиеся было к жеребцу руки мертвецов бессильно опали. Конь насмешливо фыркнул и притопнул копытом, зыркая глазами, — мол, знай наших!
Однако расслабляться было еще рано — кроме лженекроманта тут был и другой, обладавший значительно большей силой. И с ней приходилось считаться, ибо посланный мной шар холодного огня, рассчитанный на то, чтобы сжигать именно нежить, не трогая «жить», неожиданно наткнулся на преграду. Она высветилась всего на миг, но этого было достаточно, чтобы шар разбился об нее и растекся постепенно тающими капельками.
Старый пра знает боевую магию? Откуда? Хотя да, он тоже некромант. О боги, откуда они тут берутся в таком количестве? Городок-то маленький!
Додумывал эту мысль, уже вставая в боевую позицию для атаки. Жеребец заволновался (без моей поддержки он становился легкой добычей для жаждущих свежатинки упырей), но я хлопнул коня по крупу, и тот умчался прочь, расталкивая нежить. А я повернулся к старому пра.
Тот, закатив глаза, исступленно бормотал заклинания. Мне понадобилось сосредоточиться, чтобы суметь преодолеть разделявшее нас расстояние, и сунуть руки в карманы, дабы избавиться от искушения. Нет, это не то, о чем вы подумали! Драться с безоружным? Со стариком? Со священником? Да за кого меня тут принимают? Я шел просто поговорить. И может быть, поэтому мне удалось подобраться к своему противнику совсем близко. Ах, даже жаль, что нас сейчас никто не видит! Кроме ритуального ножа другого оружия в руках не было. Да я и не собирался пускать его в ход.
— Скажите, пра, зачем вам все это надо?
Старый священник был так удивлен, что немного сбился с речитатива. М-да. В теории он наверняка силен, но вот применять свои знания на практике ему явно доводилось не часто.
— Т-ты… мальчишка! Прочь! Не смей стоять на моем пути!
— Да я и сам собирался уходить. Я тут временно, до конца сезона. Мне осталось-то всего ничего… Так, напоследок решил полюбопытствовать! Зачем вам это все?
— Не твоего ума дело…
— Может быть, пра! Вы старше и мудрее… Но ведь интересно же! Любопытство не порок, так сказать… Так зачем?
— Тебе не понять!
— Конечно, куда уж нам! Но все-таки почему вы так ненавидите некромантов? Это потому, что вас не приняли в Колледж?
Если это и был удар, то он явно не достиг цели. Старый священник взглянул на молодого недотепу с выражением снисходительного превосходства:
— Колледж… Да я его закончил в свое время! И даже с отличием!
Ой-ёй…
— Тогда почему? Вы… э-э… не сумели найти себе место? Не устроились по специальности и были вынуждены стать священником?
— Тебе-то какое дело? — Старик пока ничем не показывал, что мои слова задели его за живое. Скорее, это было нормальное раздражение от того, что кто-то чересчур молодой и наглый лезет под руку с неуместным любопытством, когда тут творятся такие важные дела.
— Я тоже как бы… ну… тоже молодой специалист и все такое…
— Да какой ты специалист, — отмахнулся пра. — Так, выскочка, которому случайно улыбнулась удача… То ли дело я! Для меня некромантия была всем! Я мог бы сделать себе такую карьеру, какая тебе и не снилась… Я так мечтал… так надеялся…
Он устремил взор на ряды мертвяков, которые продолжали маршировать, постепенно забирая в кольцо здание ратуши. Некоторые из них, сворачивая на улицу и переулки, расходились по городу. И это было очень плохо.
— Остановите их, пра! Пока не поздно!
Ответом мне был старческий смешок.
— Испугался? Глупый мальчишка! Ты ничего не понимаешь…
— Возможно, но эти люди не виноваты… И вы сами — в вашем возрасте уже пора думать о смерти, а вы…
А вот этот удар достиг цели. Старый священник аж вздрогнул от сдерживаемого гнева и негодования.
— О Смерти, ты говоришь? Об этой глупой продажной…
— Но-но! — Пусть мы с моей как бы женой и почти что в ссоре, но стоять и слушать, как ее поносят, не хотелось. — Она все-таки женщина!
— Женщина! А каждая женщина должна принадлежать своему мужчине!
— Знаете, а она уже… — Взгляд выловил знакомую фигуру в темном платье. Моя как бы супруга была здесь, так сказать, на рабочем месте. — Стойте! Вы хотите сказать, что вы знаете о так называемых «мужьях Смерти»?
— Знаю ли я! — Пра рассмеялся дробным старческим смехом. — Да я был одним из кандидатов!
Вот это новость!
— Я так надеялся, что она выберет меня! Я предлагал ей свою жизнь! Свое сердце, а она… она ушла к этому… этому нахалу… этому подлецу… этому… Он даже некромантом не был! Так, алхимик-самоучка! Тьфу! А еще титул имел…
— Погодите-погодите! Его имя случайно не Вайвор Мас? Прапрадед Анджелина Маса был предыдущим супругом Смерти?
Вот уж поворот событий! Прямо ум за разум заходит…
— Что значит «предыдущий»? — Старый священник уставился на меня злыми глазами, в которых плескалось море ревности. Узнай он, что я — последний кандидат, последствия могли бы стать непредсказуемыми… Вон ближайшие мертвецы уже резво развернулись в нашу сторону. Против такого количества агрессивно настроенной нежити мне не выстоять в одиночку.
— Ну, — пришлось быстро выкручиваться, — лорд Вайвор Мас же умер… Много лет назад! Вам же не может быть больше двухсот лет!
Сказал — и осекся. И все понял.
— Догадался? — захихикал пра, постепенно теряя образ доброго дедушки. — Вайвор изобрел эликсир, секретом которого поделился со мной. Он сказал, что тайну этого напитка ему доверила его возлюбленная — мол, он позволяет человеку жить долго, очень долго… Я не сразу узнал, кто она!
Ну да, логично. Опять всему виной обычная ревность. Наверное, пра выкрал напиток, выпил его, чтобы получить бессмертие, и настучал на своего соперника куда следует. Помнится, призрак графа рассказывал, что одним из обвинителей был некий Байт… Вот этот Байт… стоит передо мной! И теперь становится понятным его желание помочь леди Гемме уничтожить Анджелина Маса — потомка своего давнего и более удачного соперника. И злость по отношению к мэтру Куббику тоже получает объяснение — ведь Смерть теоретически могла выбрать его!
— А потом вы попытались добиться расположения Смерти, но она…
— Она отвергла меня! Продажная девка! Я пытался ее завоевать, но она…
Я поискал глазами фигуру в темном платье. Она была где-то здесь… Да вон же! Рукой подать! Как бы ей незаметно свистнуть, привлекая внимание?
— А хотите, я вас с ней познакомлю? — брякнул наудачу.
— Что? — Пра затрясло. — Ты хочешь сказать, что…
— Я с ней знаком. И очень близко. Правда, недостаточно близко, чтобы утверждать… но…
— Т-ты… т-ты хочешь сказать, чт-то…
— Да. — Взгляд сам собой нашел фигуру в темном платье. — Я ее новый супруг.
— Ы-ы-ы! — взвыл пра, замахиваясь на меня посохом.
И тогда я остановил его сердце. Просто протянул руку и…
Когда бездыханное тело упало на мостовую, а в горсти затрепетала горячая душа, Смерть мигом оказалась рядом.
«Зачем ты это сделал? — прошелестел ее дрожащий голос. — Я нарочно обходила его стороной. Он был мне противен… А теперь буду вынуждена забрать его душу… которая мне совсем не нужна!»
Не дав мне сказать ни слова, она круто развернулась и исчезла, оставив наедине с толпой мертвяков, которыми больше никто не управлял. Гебриан-Дей застыл как вкопанный, тараща на меня глаза. Он все слышал и видел, даже Смерть, и в его душе волной поднимался страх…
На который он не имел права. Ибо некромант, утративший уверенность и спокойствие, становится добычей нежити.
На моих глазах несколько тел развернулись в его сторону. Маула и Зирка — или то, что от них осталось, — оказались впереди. Испачканные землей, начавшие разлагаться конечности потянулись к горе-некроманту.
— Прочь! — взвизгнул тот, выхватив плеть и принимаясь размахивать ею во все стороны. Толку от этого не было никакого — более того, кто-то из мертвецов в один далеко не прекрасный момент протянул кисть и выхватил «грозное оружие» из его рук.
От неожиданности Гебриан Чернореченский завопил. Волна животного ужаса поднялась в нем, страх коснулся даже моей души, когда скелет его коня вдруг дотянулся и цапнул седока за сапог.
Это словно послужило сигналом — мертвяки со всех сторон набросились на горе-некроманта. Им понадобились доли секунды, чтобы стянуть его наземь.
— Спаси-и-и! — ввинтился в уши отчаянный визг.
Это он что, мне? Меня, кстати, ожившие мертвецы не трогали — обходили, словно неодушевленный предмет. Чувствовали мою силу… Взгляд нашел Смерть. Она ощутила, что я смотрю на нее, и раздраженно дернула плечом — мол, отстань! Какая же она все-таки… особенная! Вроде только что поссорились, а не забывает «прикрывать» своего супруга.
— И-и-и-и!
А что я стою? У меня распоясавшаяся нежить людей уничтожает, а я о любви? Собраться! Быстро!
«Куда? Не лезь!»
«Не мешай!»
«Глупый! Ты еще слишком слаб! И вообще…»
«Вообще — это моя работа! Ты сегодня свое уже получила!»
Смерть что-то ответила — я не прислушивался. Да, это моя работа. Я — городской некромант и должен защищать жителей этого маленького городка от разгула нежити.
Поудобнее перехватив нож, я не в первый, но и далеко не в последний раз отворил себе кровь, расковыряв свежую рану на запястье, и громко начал читать заклинание упокоения, стараясь не думать ни о чем постороннем. Но не смог сдержать ликования, когда заметил, что мертвецы мне подчиняются, отступают и бросают свои жертвы, чтобы по одному, как бы с неохотой, начать отступать обратно, в распахнутые ворота храмового жальника, где их ждали опустевшие могилы.
Внутри Храма Смерти было сумрачно и тихо. После неяркого осеннего солнышка бабьего лета особенно остро ощущалась сонная прохлада. Пахло старым деревом, сухой травой, почти выветрившимся дымом курильниц. Источниками света были лишь дверной проем и несколько огоньков крошечных поминальных свечек, тлевших у подножия статуи, установленной в глубине. Зал был круглым по форме, по периметру вдоль стен стояли тонкие колонны, поддерживавшие свод потолка. В их тени прятались дверцы в подсобные помещения и дарохранительницу.
Осень — традиционная пора, когда родственники приходят на жальник навестить покойных. В это же время в Храме Смерти чаще всего совершаются богослужения. Осень — пора, когда все живое готовится к зимнему сну. Сон — это как бы временная смерть природы, и не зря осень и весна считаются важными периодами жизни.
Не так давно, если судить по запаху ароматических курений и сложенным у подножия статуи дарам, тут завершился очередной молебен. И прибиравшиеся в Храме монахи-смертники не особенно удивились появлению на пороге молодого человека, в одной руке которого был букет желтых осенних цветов, а в другой — корзинка, наполненная снедью, которую венчала оплетенная лозой бутыль вина.
— Вы к кому? — Подметавший пол монах заметил нерешительно остановившегося на пороге посетителя.
— Э-э… вообще-то к жене, — несколько смущенно пролепетал молодой человек.
Лицо его показалось монаху смутно знакомым. Впрочем, Большие Звездуны — городок невеликий, тут почти все друг друга знают в лицо или по именам. Стесняется — видимо, жену похоронил недавно, чуть ли не на днях. Но тут на днях такое было…
— Понятно. А где она лежит? — поинтересовался монах-смертник, морально уже готовясь к тому, что придется сопровождать новоиспеченного вдовца к свежей могиле.
— Она не лежит. — Молодой человек почему-то покраснел. — Она… э-э… стоит.
И указал глазами на статую богини в глубине Храма.
— Что? — Монаху показалось, что он ослышался. — Молодой человек, но это же сама Смерть!
— Ну да, — кивнул ему (вы, наверное, уже сами обо всем догадались!). — А я ее в некотором роде супруг…
Услышав эти слова, остальные монахи-смертники оцепенели, вытаращили глаза. Каждый из них так или иначе мнил себя если не мужем, то женихом означенной богини и посему проповедовал обет воздержания, чтобы не изменять божественной невесте, — мол, за терпение и добродетель после завершения жизни каждый будет удостоен награды. А тут пришел какой-то мальчишка и заявил, что…
— П-погодите, это же вы… тот самый… — осенило кого-то из монахов.
— Н-ну…
— Но тогда почему вы… э-э…
— Поссорились мы… Вот… извиняться пришел… Дурак был… Осознал… Прости, а?
«Глупый мальчик…»
В часовне все выпали в осадок, когда изваяние внезапно «поплыло» и от него отделился силуэт Смерти. Даже я слегка оцепенел и вытаращил глаза.
Помнится, супруга всегда являлась мне в темном вдовьем платье и с непокрытой, как у незамужней девушки, головой. Никакого платка не было на ней и сейчас, распущенные волосы свободно падали на плечи и спину. Но вот платье… Светлое и какое-то воздушное, оно не могло принадлежать Смерти. Белые одежды свойственны кое-кому другому… если я правильно помню традиции.
— Ты… ты… великолепно выглядишь!
«Что ты здесь делаешь?» — В голосе моей жены не было и намека на какие-то теплые чувства. Хотя о каких чувствах может идти речь, если это сама Смерть? Ей в принципе не должны быть доступны какие бы то ни было эмоции!
— Я… ну… вот! — протянул ей цветы.
«Что это?» — Она едва взглянула на букет.
— Вот. — Под ее пристальным взглядом с каждой секундой становилось все неуютнее. — Это тебе. Я… прости дурня! Сам не знаю, что на меня тогда нашло. Просто… ну… Анджелин Мас — он…
«Ты пришел извиняться?»
Присутствовавшие при сцене монахи-смертники окаменели.
— Да. Прости меня, а? Я больше не буду…
«Не будешь — чего? — Она усмехнулась. — Спасать людей или…»
— Спорить с тобой!
Вы скажете: дурень, разве можно так унижаться? Ты же некромант, Смерть сама должна тебя бояться и уважать, сама должна робко спрашивать разрешения, можно ли ей забрать вот эту душу или ты хочешь вернуть ее на прежнее место! И потом, многие мужчины считают, что часто извиняться перед женщинами — это принижать мужской авторитет и вообще… Что такого произошло, что ты извиняешься? Она же твоя жена! Перед женами не извиняются…
Смерть тихо улыбнулась.
«Глупый мальчик!» — повторила она.
Ты меня прощаешь?
«На тебя невозможно долго сердиться! Ты ужасно милый!» — с этими словами она положила мне руки на плечи и коснулась губами губ.
Послышался глухой стук. Мы обернулись — один из монахов не выдержал этого душераздирающего зрелища и рухнул в обморок. Для него, наверное, Смерть выглядела «классически» — обтянутый кожей скелет с провалами глазниц и неприятным оскалом желтых зубов. Но для меня это была вечно молодая женщина — и лишь в ее глазах виднелась сила.
«Цветы? Это мне? — Она наконец взяла букет, поднесла к лицу. — Спасибо. Они часто приходят сюда с букетами, но всегда относят их умершим родственникам. И никто не думает, что…»
— Если хочешь, я всегда буду приносить тебе свежие цветы!
«Всегда-всегда? Даже зимой? Где ты их возьмешь?»
— Куплю. Или выращу сам.
«На подоконнике?»
Мы рассмеялись. Надо думать, зрелище будет еще то — некромант, поливающий цветочки…
— У меня тут еще кое-что есть. — Я приподнял корзину, демонстрируя ее содержимое. — Вино, ветчина, хлеб, сыр, яблоки… Отнести к алтарю или…
Смерть через плечо обернулась на монахов-смертников, которые во все глаза таращились на нас.
«Нет. Только отвернешься, они сами все съедят!.. Пошли…»
С этими словами супруга взяла меня под руку, и мы вдвоем покинули Храм, оставив позади недоуменно хлопающих глазами служителей.
Стояла светлая, нежная и теплая пора бабьего лета. В ярком прозрачном воздухе все было видно далеко-далеко, лучше, чем летней порой. Старая часть жальника за нашими спинами шелестела листвой, и мы свернули к речке. Извиваясь, как змея, она подходила тут к захоронениям почти вплотную — от прибрежных кустов до крайних могил было всего шагов пятнадцать. И если бы не паводок, людей хоронили бы у самой воды. А так нашлось уютное местечко — и солнышко светило, и осенняя пестрая листва над головами шелестела. В кустах цвинькали какие-то птички — не все птахи улетают осенью в теплые страны.
Мы устроились на небольшом пригорке. На противоположной стороне реки виднелся холм, на склонах которого располагались Малые Звездуны. Графский замок был виден очень отчетливо. На надвратной башне ветерок колыхал белое полотнище — там еще продолжался официальный траур по виконту Ладиану Байту. Хоть этот парень мне не слишком-то нравился, но его гибель в какой-то мере оказалась случайной. Он пал жертвой интриг собственной жены, так что заслуживал если не жалости, то поминального тоста. И пусть его тело теперь обрело подобие жизни, сам Ладиан обречен быть привидением в родном замке. А значит, он все равно что мертв для окружающих.
«Ты почему не в суде?» — сделав глоток вина, поинтересовалась Смерть.
Именно на сегодняшний день было назначено выездное заседание королевского суда — лорд-дознаватель решил провести короткий показательный процесс над лженекромантом Гебрианом-Деем, который чудом остался в живых, и его сообщниками, признанными виновными в совершенных злодеяниях. Сделали это в большей мере для успокоения горожан, ибо титул главных преступников — брата и сестры, леди Геммы Байт и барона Гебриана Лейса Чернореченского, — требовал их отправки в столицу. Приговор должны были огласить здесь, в Больших Звездунах, а вот приводить его в исполнение собирались там, да и то, если столичные адвокаты не найдут в деле никаких неувязок, требующих его пересмотра. Впрочем, в том, что пересмотр не понадобится, можно было не сомневаться — во всяком случае, для лейтенанта Тарана Винта, которому явно придется отвечать за всех.
— А зачем? Нужные показания я уже дал. Мои интересы будет представлять мэтр Куббик. И потом. — Я махом допил свой бокал и отставил его в сторонку, чтобы не мешался. — У меня есть дело поважнее!
«Какое же?» — Смерть улыбалась с видом кокетки, привыкшей кружить мужчинам головы.
— Провести время со своей женой. — Я осторожно потянулся вынуть бокал из ее руки и привлек жену к себе.
Она немного сопротивлялась, но лишь для вида. Помня, кто передо мной, я действовал очень осторожно, готовясь в любую минуту отодвинуться на приличное расстояние, словно и не хотел ничего эдакого. Но все обошлось. Прохладные руки Смерти обвились вокруг моей шеи, и на некоторое время мы забыли о существовании остального мира.
В ожидании клиентов мэтр Куббик не терял времени даром. Пользуясь теплой погодой, он разминался во дворе, а Динка и обе кошки сидели на крылечке и внимательно смотрели на то, как мой начальник машет мечом.
Некромант заметил подошедшего меня и остановился.
— И когда мы вас провожаем, Згаш?
Я задержал дыхание, намеренно сделал паузу и присел на корточки, притворяясь, что сейчас меня гораздо больше занимает ухо Зверя. Черный кот совершенно выздоровел, и его уши я подвергал проверке исключительно для очистки совести — вдруг клеща подцепил или еще что приключилось?
Миновало несколько дней. Лорд-дознаватель уехал, забрав арестованных Тарана Винта и Гебриана Чернореченского. Леди Гемма закатила настоящую истерику, прямо в зале суда закричала, что беременна, и ее оставили под домашним арестом на попечении бывшей свекрови. С собой королевский дознаватель увозил два прошения — письмо старого графа Байта с просьбой к королевскому архивариусу отыскать следы его младшего сына Дарина и послание от самого Анджелина Маса о восстановлении его титула. Собственно, обе просьбы как бы противоречили одна другой — городом должна править только одна фамилия. Либо отыщется настоящий виконт Дарин Байт и примет власть, либо она вместе с титулом перейдет к бывшему градоправителю.
Пока суд да дело, закончились три месяца моего испытательного срока. Сезон, на который я нанимался, истекал в последний день бабьего лета, и сегодня он как раз наступил. Но с того дня, когда было написано столь опрометчивое заявление, столько всего произошло…
Я встал, спустил кота с рук.
— Никогда.
— Что?
— Я не буду увольняться.
— Передумали?
— Да. Хочу остаться работать вашим помощником, мэтр… Если вы не против.
Некоторое время мой начальник просто качал головой, хмыкая про себя, — мол, кто ее, то есть нас, нынешнюю молодежь, поймет! Потом поднял заинтересованный взгляд:
— И ваше заявление…
— Я собираюсь забрать его как можно скорее! Собственно, искал вас, чтобы отпроситься и заглянуть в ратушу за документами.
— Ну. — Сегодня мэтр Куббик явно соображал туго. — Раз такое дело… Это надо отметить! Пойдемте в дом!
Динка первая, сообразив, что никто никуда не едет, с веселым визгом бросилась к крыльцу. Девочка уже несколько дней со времени возвращения мэтра Куббика жила тут. Как ни странно, мой начальник вполне благосклонно отнесся к появлению в нашей холостяцкой берлоге этого ребенка. И даже стал как-то привечать госпожу Гражину, которая теперь буквально дневала и ночевала у нас.
Мы с мэтром последовали за девочкой. Уже на пороге некромант пропустил меня вперед да еще и шлепнул между лопаток, подталкивая в дом, словно боялся, что я вырвусь и убегу.
В гостиной Динка забралась с ногами в одно из кресел, засверкала оттуда глазенками и двумя руками прижала к себе Зверя. Я устроился на скамеечке у огня, вытянул ноги и подумал, что через несколько месяцев стану слушать гудение пламени в этом камине, а снаружи будет бушевать снегопад или шуршать монотонный осенний дождь. Мэтр распахнул дверцы своего стенного шкафа и полез за бутылкой, но топот копыт за окном заставил его отвлечься.
— Кажется, Згаш… — Начальник выразительно посмотрел на меня. — Вам не придется идти за своим заявлением.
Через минуту порог переступил Анджелин Мас. Обежав комнату, его холодный оценивающий взгляд остановился на мне. Я медленно встал. С лица градоправителя еще не сошли следы побоев, полученных им в камере, длинные волосы оказались коротко острижены, что ему совсем не шло, но в остальном это был все тот же гордый и властный человек. Словно не случилось в его жизни нескольких дней, проведенных в тюрьме.
— Так вот где он обретается, великий герой, спаситель униженных, восстановивший справедливость и едва не пожертвовавший собой, дабы покарать зло! — с непонятной интонацией провозгласил Мас. — Какая удача застать вас здесь, успеть бросить последний взгляд прежде, чем вы нас покинете, отправившись вдаль, на поиски новых подвигов и приключений!
— Ваше сиятельство, я хотел…
— Конечно-конечно. — Гневно сверкнувший взгляд ясно дал понять, что градоправителя лучше не перебивать. — Мы так и поняли! Вас ждут великие дела! Яркая, интересная жизнь! Великий герой сегодня с нами, а завтра отправится дальше. Мир так велик! Он спешит вперед! Ему прямая дорога в столицу! Там его поймут и оценят, там не дадут пропасть таланту, помогут гению пробить дорогу к славе! Мы станем рассказывать своим внукам о том, что когда-то мимо проезжал будущий великий некромант современности!
В комнате повисла нехорошая тишина. Мэтр застыл с бутылкой в руках. Динка скорчилась в кресле, закрываясь, как щитом, встопорщившимся Зверем. Сам градоправитель, как кнутом, похлопывал себя по колену свернутым в трубочку пергаментом.
— В самом деле, — продолжал цедить он, — что будущему великому герою до маленького городка, точь-в-точь похожего на десятки других провинциальных городков! Тут нет места подвигам. Тут не вершатся судьбы народов. Тут не творится история. Тут просто живут люди. Живут своей маленькой жизнью. Но герою некогда! Он спешит за славой и не должен размениваться на такие мелочи…
— Простите, но я не понимаю…
— А чего тут непонятного? Вы оставляли заявление о том, что проработаете только три месяца, после чего отправитесь искать себе новое место. Три месяца истекли. Заявление я вам подписал. — Свернутый пергамент походил на арбалет. — Так что забирайте его и катитесь на все четыре стороны! Туда, где вам самое место!
Настоящего некроманта трудно вывести из себя, но градоправителю это удалось.
— В-ваше сиятельство. — Я почувствовал, что начинаю трястись от злости. — По какому праву, скажите на милость, вы позволяете себе такие поступки? Для чего пришли в этот дом, разговариваете со мной в таком тоне? Чтобы поссориться?
Пергамент дрогнул в протянутой руке.
— Чтобы начать дружбу.
Блям-с!
Мы оба вздрогнули, обернулись и, кажется, одновременно схватились за оружие. Мэтр Куббик смотрел на разбившуюся бутылку так, словно она была последней в природе.
— Хм… Схожу-ка я в погреб за бочонком, — преувеличенно деловым тоном промолвил он после паузы. — Дитя, — это относилось к Динке, заинтересованно вытянувшей шею, — сбегай к госпоже Гражине и предупреди ее, что тут намечается маленький междусобойчик, так что… пусть она сюда не приходит и сама тебя накормит ужином. Поняла?
Вредная девчонка одарила нас хитрым взглядом, хихикнула и вприпрыжку выскочила за порог. Вслед за ней ушел мой начальник — ход в погреб был на кухне.
Мы с Анджелином Масом остались одни. Какое-то время просто стояли двумя столбами, потом одновременно посмотрели друг на друга и тут же отвернулись.
Я стиснул кулаки и мысленно выругался. Вот бес! Еще покраснеть не хватало, как девице на выданье, которую предусмотрительная родня внезапно оставила наедине с женихом! Градоправитель снова бросил на меня косой взгляд. Бедный! Как же ему трудно заговорить первым! Между нами такая огромная разница — не столько в летах, сколько в социальном положении и происхождении. Это так трудно — сделать шаг.
— Ваша светлость… — Ну вот, шаг сделан. — Зачем вы так со мной разговариваете?
— А как я еще должен разговаривать с человеком, который меня спас? — процедил он. — И не потребовал награды!
— Не надо приписывать мне благородных поступков. Я всего лишь возвращал долг. Вы ведь тоже спасли мне жизнь, когда не дали утопить. А вы? Что заставило вас так поступить?
— Не все ли равно, Груви? — Он поморщился. — Через несколько дней вы уедете и никогда…
— Не судите обо всех людях одинаково. Давайте мое заявление. Вот!
Забрав пергамент из руки градоправителя, я бросил его в огонь. Некоторое время мы оба смотрели, как корчится в языках пламени телячья кожа.
— Что это значит, Груви?
— Я никуда не уезжаю.
— Вы остаетесь?
— Да. — Я почувствовал, что улыбаюсь. — Кажется, вы только что предлагали дружбу. Ваше предложение еще в силе?
В какой-то момент я пожалел, что столь поспешно сжег пергамент, но в следующую секунду Анджелин Мас молча протянул мне руку, и все сомнения превратились в прах.
— Ну, — затянувшуюся паузу нарушил нарочито бодрый голос, — за это надо выпить!
