Глава 13
Ночь прошла, как ни странно, спокойно. Мне снилось что-то настолько хорошее, светлое, доброе, вроде ромашкового луга, по которому бегал в детстве босиком, что, проснувшись, я первым делом бросился во двор — умыться свежей колодезной водой, сделать утреннюю разминку…
И с разбегу налетел на человека, дремавшего на крыльце.
Он даже не вскочил — мгновенно проснувшись, «ушел» в сторону перекатом, а когда выпрямился, в его руке оказался обнаженный меч. В лучах утреннего солнца тускло блеснули руны на клинке.
— Ты кто?
— Вы кто такой?
Оба вопроса прозвучали одновременно, и некоторое время мы таращились друг на друга.
— Как ты попал в дом? — первым заговорил незнакомец.
— Э-э… вошел.
— Странно! А вот я не смог. Он ведь зачарован, так?
— Ну… э-э… да.
После моего приезда мэтр Куббик немного обновил защитные заклинания, так что сейчас внутрь было действительно трудно проникнуть под покровом ночи. Собственно говоря, если бы некромант сделал это хотя бы на сутки раньше, наша первая встреча могла бы походить на эту.
— Тогда как ты одолел защиту?
— Через окно.
— Я пробовал. Ничего не получилось… Погоди, ты живешь здесь? Поэтому и смог проникнуть внутрь, так?
А в смекалке незнакомцу не откажешь.
— Да. Я помощник здешнего некроманта, Згаш Груви. Чем могу быть полезен?
Незнакомец выпрямился, сбросил напряжение и отсалютовал мне мечом:
— Згаш Груви? Помощник? Поступаете в мое распоряжение. Мое имя Дей Долл. Наемник. И новый городской некромант.
До меня только тут дошло, что незнакомец носит на своей кожаной куртке знаки гильдии — амулет некроманта, защитные заклепки с вытравленными на них рунами. Да и рукоять висевшего на поясе ножа тоже не оставляла сомнений в профессии стоявшего передо мной человека. Некромант-наемник, из тех, кто не имеет постоянного места работы, вроде мэтра Куббика, и странствует от города к городу, перебиваясь случайными заработками. Таким магам-бродягам нет нужды отчитываться перед начальством, они формально не состоят в гильдии, поскольку не платят подоходный налог — официально, раз у них нет постоянного места работы, то нет и зарплаты. Соответственно они меньше скованы всякими там правилами и нормами морали. Некоторые из моих сокурсников попадали на практику к таким вот бродягам. Именно наемники и использовали студентов в качестве прислуги, доверяя им максимум подержать меч. Выглядел Дей Долл, кстати, соответственно классическому образу наемника — загорелый, черноволосый, с орлиным профилем, весь в коже, подтянутый и порывистый в движениях, с холодными глазами воина. И кажется, где-то я его уже видел. Только вот где? Разве что в своих мечтах — ведь когда-то сам мечтал стать таким… Или был еще случай? Думай, Згаш, думай… Вы уже знакомы! Но…
Но что он делает в Больших Звездунах? Здесь, кажется, уже есть некромант…
— Мэтр Рубан Куббик со вчерашнего дня отстранен от занимаемой должности, — словно прочитав мои мысли, сообщил приезжий. — В связи с длительным отсутствием в городе во время кризисных событий.
— От… от… — От неожиданности я не сразу смог заговорить, — И кто же его отстранил?
— Распоряжение городского совета, подписанное и одобренное лично графиней Лавиной Байт. Кстати, на вас это не распространяется, так что вы, если хотите, можете оставаться моим помощником. Посторонитесь и пропустите меня в дом, юноша!
Сказано это было таким тоном, что я беспрекословно подчинился.
По-хозяйски озираясь по сторонам и ворча себе под нос: «Вот это выбросить… это тоже пора на помойку… понаставили тут…» — новый городской некромант прошел длинным коридором и развалился в кресле у камина. Я, следовавший за ним по пятам, слегка волновался, как он среагирует на кошек, но ни Варежки, ни черного котяры, которого величали просто — Зверь, в помине не было.
— Так… как вас там звать. — Незваный гость пощелкал пальцами.
— Згаш Груви.
— Вот что. Згаш Груви, тут надо все переделать! Коридор вычистить, чтобы клиенты ни обо что не спотыкались. Мебель заменить, все эти бабские безделушки, — он указал на вещи на камине, — тоже… Мой предшественник содержал любовниц?
— Нет.
— Тогда тем более не стоит это хранить. Выбросьте.
— Это должен сделать я?
— А что, в доме есть еще слуги?
— Нет. Но я помощник…
— Отлично! Вот и помогите мне создать приличное жилье из этой берлоги! За что вам только деньги платили!
— За работу.
— Вот и идите, работайте!.. И кстати, жаль, что нет слуг. Придется либо вам самому вставать к печи, либо кого-то нанимать. Я вести домашнее хозяйство не намерен!
Не успел и рта открыть, чтобы высказать все, что думаю по этому поводу, как в гостиную влетела запыхавшаяся госпожа Гражина.
— Ой, Згаш, ви вще тут? — с порога всплеснула она руками. — Видели зарево?
— Женщина, вы кто? — Дей Долл развернулся к ней всем корпусом.
— Я. — Наша кухарка засмущалась. — Я тамо… в кухне…
— Вот и идите на кухню! И быстренько приготовьте завтрак! Я ужасно хочу есть.
Бедная женщина обратила в мою сторону недоумевающий взгляд, и я поспешил на помощь:
— Что за зарево вы видели, госпожа?
— Ви ничого не ведаете? — Она всплеснула руками. — Та уже видали! Полыхнуло перед самым рассветом, та й счас догораэ… Архивы погорели!
— Что?
— И дом господина градоправителя…
Дальше я уже не слушал — со всех ног кинулся к выходу.
…Милейшая госпожа Гражина! Когда не надо, она все подмечает, вроде немытых рук и грязи на сапогах, а когда доходит до настоящего дела, ничего не запоминает. Архивы! Да там не было двух улиц! Кроме архива и дома градоправителя дотла сгорело больше дюжины строений, а еще от пяти огонь оставил лишь остовы стен с черными провалами окон. И это не считая тех, которые не слишком пострадали от пламени. Повсюду плавал сизый дым, дышалось с трудом. Противно воняло горелыми тряпками.
Осадив мерина, я на негнущихся ногах добежал до того места, где когда-то были дом градоправителя, архив и библиотека, а теперь виднелись лишь груда обгоревших бревен и развалины закопченных камней в окружении обугленных пеньков — и в меня буквально ударило болью. Человек… В огне погиб человек… Нет, погибли люди… Они вовремя почувствовали неладное, пытались вылезти через окна и двери, но почему-то не получилось… Повсюду ощущались отчаяние, страх, гнев… Посмертные эмоции накатывали со всех сторон, кроме бывшего дома Анджелина Маса. У его ближайших соседей отнюдь не все успели выскочить из огня. Старик… женщина… двое детей… еще одна женщина… какой-то мужчина сунулся в пламя, видимо спасая своих домашних, и погиб, когда рухнула крыша…
— Господин некромансер?
Мне хотелось завыть в полный голос. Куда меня тащат эти люди, хватая за локти и бока? Развалины очередного дома…
— Там они, там! — причитала старуха, стоя на коленях посреди разбросанных обгорелых вещей. — Не могли они погибнуть… Там погреб… Успели они… Да помогите же кто-нибудь!
— Вот. — Меня поставили перед старушкой, встряхнули несколько раз. — Она говорит, что дочка ее с внуками в погребе укрылись и живыми остались. Вы бы проверили, господин некромансер? А то, может, не стоит и за топоры браться?
— Живые они! — завопила старуха. — Материнское сердце не обманешь! Живые! В погребе сидят! Разберите завалы, мужики!
Я несколько раз встряхнул головой, пытаясь сосредоточиться, потом сделал пару шагов в сторону сгоревшего дома. Стены и крыша провалились, кое-где еще тлело и дымилось. Приходилось ступать осторожно, чтобы не пропасть самому. Тут и руки-ноги переломаешь за здорово живешь!
Смерть и боль ощущались везде, куда ни сунься. Даже здесь.
Как сказать старой женщине, что материнское сердце на сей раз обманулось, я не знал, но мужики все поняли и потянули с голов колпаки. До старухи дошло чуть позднее, и она, закатив глаза, рухнула на землю. Ее сердце остановилось так быстро, что я лишь тупо проводил внутренним взглядом отлетевшую душу, не успев ничего сделать.
Топот копыт…
— Осмотреть все! Разобрать завалы!
Услышав этот резкий, решительный голос, еле сдержался, чтобы, как какая-нибудь экзальтированная девица, не броситься на шею Анджелина Маса. Градоправитель, видимо, прибыл всего несколько минут назад и сейчас энергично раздавал приказы.
Заметив его, погорельцы двинулись навстречу. Слышались злые причитания женщин, ворчание мужчин, но большинство все-таки молчало, и это молчание было страшнее и красноречивее всех слов. Оно было настолько страшным, что я поспешил убраться с дороги, дабы не попасть под горячую во всех смыслах слова руку толпы.
— Сам-то живой… А что ему сдеется? — слышались голоса.
Анджелин Мас ждал людей, не двигаясь с места, и лишь коротко взмахнул рукой, останавливая свою охрану, когда та взялась за мечи.
— Это чего такое творится? — наседали люди. — Как жить? Все пропало!..
— Успокойтесь! — Раскатистый голос градоправителя легко перекрыл гомон толпы. — Я скорблю вместе с вами. Обещаю — всем погорельцам будут выделены деньги. Родных и близких это не вернет, но те, кто остался в живых, смогут, по крайней мере, построить себе новые дома. А погибших мы похороним за счет городской казны. Я сам прослежу за этим!
Когда немного успокоившаяся толпа стала расходиться (люди отступили лишь после того, как Анджелин Мас побеседовал чуть ли не с каждым желающим), я осторожно подошел ближе. Во мне боролись противоречивые чувства — архив и городская библиотека погибли, сгорели до последнего листика, а вместе с ними исчезла и моя надежда установить истину. Но градоправитель остался в живых. Почему? Как это случилось?
— Груви. — Он заметил меня быстро. — Вы здесь…
— Было слишком много смертей, — ответил я уклончиво.
— Понятно… — Его взгляд не отрывался от того, что еще недавно являлось зданием библиотеки. — Это только подтверждает кое-какие мои догадки…
— Какие, например?
Градоправитель нервно дернул щекой:
— Документы. Исторические хроники. Многие рукописи. Все это погибло.
— Сожалею…
— Почти все. — Он вдруг усмехнулся. — Я знал заранее и кое-что перенес в ратушу.
Надежда забрезжила с новой силой.
— Правда?
— Правда. Приходите вечером, Груви. Не уверен, что среди уцелевших документов есть нужные, но лучше это, чем ничего. И будьте осторожны.
— С чего вы взяли?
— С того, что вам кто-то не дал возможности посмотреть городские архивы. Я пойду до конца, ибо это мой город, но вас ничто не держит. Я пока еще градоправитель. У вас, если не ошибаюсь, осталось всего несколько дней до окончания сезона — можете уже сейчас собрать вещи и уехать. Вам выделят из казны денег — несколько злотых найдется.
Не понял! Меня что, выгоняют? Когда писал заявление, я в самом деле думал, что больше всего на свете хочу уехать, но чтобы так…
— Я останусь до конца.
— Тогда будьте осторожны, Груви.
Не прибавив более ни слова, градоправитель решительно направился в сторону пепелища. Стали подтягиваться соседи погорельцев — надо было разобрать тлеющие завалы, засыпать угли землей и песком, оттащить в сторонку уцелевшие вещи и дать по рукам тем, кто под шумок пытался стянуть чужое добро. Работы предстояло много, и резкий голос Анджелина Маса раздавался тут и там.
Я при всем желании не мог уйти с пепелища до окончания спасательных работ — меня то и дело звали на развалины, чтобы помог определить, остались ли там живые люди. В одном месте удалось вытащить из-под бревен уцелевшего человека. Он наглотался дыма, его оглушило балкой, и пришлось потрудиться, приводя счастливчика в чувство. Кроме того, надо было как-то успокоить души умерших, проводить их на небеса, чтобы не задерживались тут и не становились призраками. Их смерть оказалась нелегкой, многие умерли раньше положенного срока, и следовало договориться с потусторонними силами, чтобы перемещение невинных душ из этого мира в тот произошло без помех.
Сама Смерть была там же. Я несколько раз видел ее фигуру — невидимая никем, кроме меня, она бродила по пепелищу, и по ее указке я несколько раз помогал найти и откопать обгорелые останки погибших людей. В какой-то момент наши взгляды встретились, и я почувствовал неожиданное желание подойти, взять ее за руку… И одернул себя в самый последний момент.
Идиот! О чем только размечтался? Это же Смерть, а не какая-то девушка! Пусть, по словам мэтра Куббика, она выбрала меня в любимчики, это еще не дает мне права… Или дает? Нет, не сейчас. Потом.
Она все-таки почувствовала мое желание — внезапно призрачный силуэт заколыхался возле левого плеча:
«Привет!»
«Привет. — Сердце подпрыгнуло и часто-часто застучало где-то в горле, мешая говорить, — ты… вы здесь откуда?»
«Ну, — она тихо усмехнулась, — где еще мне быть? Это моя жизнь… И твоя работа».
«Ага». — Я проводил глазами очередное обгорелое тело, поймал, изловчившись, как муху, кружащую рядом душу.
«Дай!»
Передал трепещущую душу Смерти. На миг наши пальцы соприкоснулись…
От неожиданности я замер, уставившись в ее глазницы. Она тоже словно оцепенела. Мир вокруг исчез — остались только мы двое. Ладонь разжалась, отпустила душу и освободила руку, чтобы наши пальцы встретились опять.
Когда раскопки закончились, извлекли все обгорелые останки и совершили над ними необходимые обряды, устало побрел по улице, погруженный в свои думы. Что-то в последнее время я слишком много думал и почти ничего не делал.
Итак, архивы сгорели, а в них наверняка был ответ на вопрос. В чем причина последних событий. Пожар произошел всего через несколько часов после того, как я попросил градоправителя открыть их для меня. Вывод очевиден — Анджелин Мас очень не хотел, чтобы я узнал правду, и потому пошел на крайние меры. Он не остановился даже перед убийством ни в чем не повинных людей…
Нет, градоправитель ни в чем не виноват! Почему-то я был в этом абсолютно уверен. Вот странно! Нас по-прежнему ничто не связывало — ни узы дружбы, ни кровное родство, ни тем более… тьфу-тьфу-тьфу, только не эта пошлость!.. Но этому человеку можно было верить. Анджелин Мас оказался яркой личностью, он становился центром внимания везде, где бы ни появлялся. И возможно, кое-кому эта личность стояла поперек горла. Но кому и в чем он мог помешать?
Услышав рядом детские голоса, остановился и сообразил, что, уйдя в себя, незаметно добрел до дома госпожи Гражины. Странно! Наша кухарка должна быть сейчас у мэтра… Нет, стоп, что я несу? Какой мэтр? Сейчас в его — в нашем! — доме окопался этот наемник. Некромант-бродяга Дей Долл будет крепко держаться за место — это стабильный заработок, это крыша над головой, это отсутствие проблем с законом… Вот еще вопрос — кто его вызвал? Вряд ли он случайно проезжал мимо. Сколько вопросов, и ни одного ответа!
Облокотившись о забор, я смотрел на двор. У госпожи Гражины было три внучатых племянника — два мальчика-близнеца лет десяти и еще один, народившийся только недавно. Сейчас двойняшки весело играли во дворе с какой-то незнакомой светловолосой девочкой.
— Дядя некромансер!
Незнакомка выпрямилась — и моя бедная челюсть гулко стукнулась о забор.
— Меня зовут Згаш, — поправил машинально.
— Дядя Згаш, — мигом перестроился ребенок.
Госпожа Гражина наконец-то нашла, на кого обратить свои материнские инстинкты. Мэтр Куббик не поддавался. Я уже миновал возраст «маленького мальчика», и появление Динки пришлось кстати. Вдова отмыла сиротку, причесала ее волосы, нашла чистую рубашечку, и малышка совершенно преобразилась. На меня смотрела будущая первая красавица всех Больших Звездунов и окрестностей. Ей исполнилось всего десять, но уже сейчас можно было утверждать, что через каких-то пять-шесть лет за взгляд этих голубых глаз парни станут драться до кровавых соплей. Впрочем, могущественной ведьме просто необходимо обладать такой внешностью.
— Дядя Згаш, ты к тете Гражине?
— Нет… То есть да. Она дома?
— Не-а, — мотнулись три детские головенки. — Утром еще ушла. К вам!
Интересно. Значит, когда я рванул к пожарищу, наша кухарка осталась наедине с Деем Доллом? До чего они могли договориться?
В голове крутились неясные, но тревожные мысли. Как отдельный предмет ясновидение в Колледже не преподавали, но приучили доверять интуиции — иногда только она, так называемое «дурное предчувствие», и являлась признаком присутствия поблизости враждебно настроенной нежити. И сейчас именно дурное предчувствие не давало покоя.
Мыслей в голове было много, но ни одной цельной. Слишком много всего произошло за последнее время. Мне нужно было как следует подумать. Может быть, опять посоветоваться с мэтром? Но что случится, пока я буду ездить туда-сюда? Здесь каждую минуту что-то происходит! А вдруг опять опоздаю? Поговорить бы с Анджелином Масом, осенило меня. Вот кому не безразлично то, что происходит!
По моим расчетам, он все еще находился в центре города, и я повернул туда.
У храма на площади собралась толпа — жертвы ночного пожара, завернутые в полотна и еще не уложенные в домовины, были принесены родственниками и знакомыми для отпевания. Заодно явились и просто сочувствующие и зеваки. Взволнованные люди гомонили, толкались, тут и там раздавались испуганные и гневные выкрики. По обрывкам сказанных фраз любой сделал бы вывод о том, что не только пожар перепугал обывателей — ночные беспорядки продолжались, хотя жертв насчитывалось намного меньше, чем несколько дней назад. Просто под шумок, пока народ отвлекся на полыхающие дома, по окраинам опять прошлась нежить.
На голоса и шум из распахнутых дверей вышел старый священник в сопровождении нескольких служителей рангом пониже и четырех мускулистых послушников. Да, такие ребята уместнее смотрелись бы в королевской гвардии или с топорами на большой дороге! Кстати, что-то я не видел ни одного служителя богов на пепелище. Впрочем, это в больших городах раздутые штаты. Здесь один священник на город, а остальные — его помощники. У них своих дел полно.
— Что же это творится, пра? — послышались голоса. — За что такие напасти? Чем мы прогневили богов?
— Успокойтесь, люди! — Старческий надтреснутый голос не сразу пробился сквозь гомон толпы. — Не вы прогневили Четырехликого! Не на вас лежит вина за содеянное!
— Кто? Кто он?
Крик поднялся такой, что я невольно присел, готовясь зажать уши руками. Вот сейчас старик ткнет в меня пальцем и провозгласит: «Некроманты всему виной!» И ведь не поспоришь: мы с мэтром так и не смогли справиться с разгулом упырей и прочей нежити. Ври теперь, что и пожар не наших рук дело! Толпа порвет меня на куски, не даст и слова сказать в свое оправдание…
— Из-за того, в чьих руках ныне в городе власть, вы и страдаете!
Ого! Надеюсь, я правильно понял намек?
— Не к тому в руки попала власть в Больших Звездунах! Проклятие на его челе, и тень его пала на вас, люди!
А? Что? Не понял! Откуда старик знает, что меня укусил упырь?
— Слыхали ль вы о Холодном Камне? — тем временем продолжал священник. Толпа отозвалась ему согласным гулом. — Двести лет тому назад случилось противное деяние! Обесчестил тогдашний граф невинную деву, дочь мельника, снасильничал и отказался прикрыть грех венцом! Даже отступного штрафа платить не стал — мол, должна радоваться, что вообще снизошел до нее. Но дева оказалась чиста душой — не смогла снести позора и лишила себя жизни, утопившись возле Холодного Камня. И тогда безутешный отец ее воззвал к силам небесным и подземным, взял на себя грех, ввергнув свою душу в Бездну. И проклял он род насильника, лишившего его единственной дочери. Вняли боги небесные и подземные мольбам отца и отрешили графа и его потомков от власти на веки вечные. Предсказано было, что, пока нет власти у потомков проклятого рода, тишь и гладь в подвластных землях. Но девять лет назад все вернулось. Долго терпели боги земные и подземные такое непотребство, но истощилось их терпение, и обрушили они гнев свой на нашу землю!
Вот так поворот событий! Если память мне не изменяла, речь шла о той легенде, которую мне поведал мэтр Куббик. Но, помнится, звучала она немного по-другому. Здесь же все встало с ног на голову — дальний родич Анджелина Маса оказался насильником, толкнувшим к самоубийству дочь колдуна. Интересно, где правда? Судя по лицам собравшихся, многим понравилось это объяснение — имелось, во всяком случае, на кого свалить вину. И ведь про Холодный Камень все знали — не придерешься!
— Вечным проклятием лежит на нас Холодный Камень, — как ни в чем не бывало продолжал священник. — Зло, совершенное много лет назад, продолжает притягивать молодые души. И будет так до тех пор, пока вершится несправедливость и живут на свете потомки злодея…
Вдохновенная речь прервалась — послышался звонкий топот копыт. Три всадника осадили коней совсем рядом.
— Что за собрание? — прокатился над людскими головами ровный голос градоправителя. Чуть запрокинув голову, он сверху вниз рассматривал толпу. Конь под ним стоял как вкопанный.
— Смотри на дело рук своих! — завопил старый священник. — Смотри и радуйся, но знай — недолго тебе осталось пировать на крови и костях невинных! Придет час…
— Придержите язык, пра! — холодно перебил его Анджелин Мас. — Лишь из уважения к вашему возрасту и сану я оставлю ваши слова без ответа!
Из толпы долетело несколько гневных и отчаянных выкриков:
— Стервятник! Порадоваться прилетел… Ничего — отольются коту мышиные слезы!
— А вы неплохо поработали, пра, — прищурил глаза градоправитель, поднимая взгляд на священника. — Когда же это успели настроить народ против законной власти?
— Нет у тебя власти над городом сим! — Старик застучал посохом о плиты крыльца. — Не от богов твоя власть, а от бесов из Бездны! Всем известно, что ты вздумал прикармливать некромантов. Надеешься с помощью их черной магии купить себе власть и править не только миром живых, но и миром мертвых?
— Это кто же вам такое рассказал про меня, пра? — с легкой усмешкой поинтересовался градоправитель. — Впрочем, я догадываюсь, чьих это рук дело!.. Сначала я терпел, но, видимо, все оказалось серьезнее и зашло слишком далеко. Больше терпеть я не намерен!
Не обращая внимания на заворчавшую, словно цепной пес, толпу, градоправитель направил коня прямо на людей. Те расступались неохотно.
Поравнявшись с выложенными возле самых ступеней завернутыми в саваны телами погибших, Анджелин склонил голову, осенил себя обережным знаком, после чего спешился.
Я поторопился протолкаться как можно ближе — потомок он злодея или нет, несет на себе проклятие или это плоды чужой фантазии, но этот человек излучал такую уверенность, что поневоле захотелось хоть немного подзарядиться ею.
Раздвинув плечом послушников, Мас прошел внутрь храма, увлекая за собой не только меня, но и остальных людей. Судя по тому, как напряженно затаили дыхание собравшиеся, многие ждали божественного знамения.
Внутри царил приятный полумрак — свет падал через узкие щели в сводчатом полукруглом потолке, похожие на раны. В центре стояло четырехликое изваяние Свентовита — бога света, создателя мира, подателя благ и войны. Четыре его лика смотрели на четыре стороны света — пока открыты очи бога, он зорко следит за всем, что творится в мире. Нижняя часть изваяния представляла собой согбенную фигуру — в начале мира победил Свентовит бога Тьмы и низверг его в Бездну, откуда не было ему пути назад, пока Четырехликий у власти. Лишь бесам и слугам его можно проникать к людям, да и то ненадолго. Мир людей находился как раз посередине между изображением четырехликого божества и его противника. По изваянию впрямь шла косая трещина, разделившая его на две половины.
Справа стояло изображение Прии — супруги Свентовита, богини хорошей погоды. Слева — ушастого Прове, бога правосудия, следящего за исполнением всех законов: божественных, законов природы и придуманных людьми.
Чеканя шаг, Анджелин Мас направился прямо к статуе Прове и преклонил перед ним колено, коснувшись ладонью основания статуи.
— Здесь и сейчас, — в напряженной тишине прозвучал его голос, — пред ликами богов, клянусь, что найду того, кто виноват в бедах, постигших мой город. И не отступлюсь до тех пор, пока не покараю этого человека. Я знаю, — выпрямившись, обернулся он к толпе, — кто во всем виноват. И сделаю все, чтобы виновные получили по заслугам!
Проговорив клятву, градоправитель обратил взгляд на старого священника. И в этом взгляде был вызов.
Не помню точно, как добрался до дома. В голове шумело и гудело. Рассказать — не поверят. Анджелин Мас бросил вызов! И кому? Церкви! Боги, конечно, сквозь пальцы смотрят на многие людские слабости и пороки (Свентовит так и вовсе слишком занят делами небесными, чтобы обращать внимание на землю!), но связываться со служителями богов себе дороже. И дело вовсе не в том, что многие из них так или иначе практикуют магию и могут при случае весьма решительно засветить боевым заклинанием. Просто… ну не принято это!
Мыслей в голове теснилось так много, что путь до дома показался незаметным. Во всяком случае, лишь услышав впереди сдавленный отчаянный вой, я встряхнулся, словно просыпаясь. Оказывается, за раздумьями мне удалось незаметно одолеть большую часть пути и теперь осталось лишь пройти мимо двух глухих заборов и попасть на огороженный штакетником «двор», где как раз в это время что-то происходило.
Кто-то рычал сдавленным голосом, голосила женщина. Несколько раз полыхнули зарницы — верный признак того, что на дворе вовсю пользовались боевой магией.
Боевая магия? Здесь и сейчас? Неужели…
Меч еще не стал продолжением руки, у меня был всего-навсего ритуальный нож, что-то вроде рабочего инструмента, так что в битву я кинулся практически безоружным. И, бегом одолев последние шаги, приостановился, наскоро оценивая обстановку.
— Згаш!
Прижавшаяся в углу госпожа Гражина заметила меня и не нашла ничего лучше, как подать голос. Это спугнуло противников. Припавший к земле волкодлак бросил в мою сторону взгляд, даже дернулся навстречу, и перекрывший ему пути к отступлению Дей Долл нанес удар.
Я невольно вскрикнул, когда меч некроманта, описав дугу, обрушился на плечо волкодлака. Реакция у полузверя была отменной — он успел увернуться, но долетевшее следом и упавшее подобно ловчей сети заклинание лишило его подвижности. Вместо того чтобы легким перекатом уйти от удара, зверь принял его боком и кубарем покатился по примятой траве.
— Ага! Попался!
Издав ликующий вопль, Дей Долл ринулся на поверженного, очумело мотающего мордой волкодлака, одной рукой пытаясь ухватить того за шиворот, как обычного пса, а в другой ловко перехватывая меч так, чтобы вонзить острие под лопатку противника.
— Нет!
Мой возглас остановил меч в воздухе.
— Что? — прорычал весь еще охваченный азартом охоты некромант.
— Не надо! — Я прыжком перескочил через штакетник. — Не троньте его!
Прижатый коленом к земле волкодлак поднял голову. Верхняя губа его дрогнула в подобии усмешки.
— Ты с ума сошел, — прорычал Дей Долл. — Это же волкодлак! И он наверняка бешеный, раз явился к человечьему жилью среди бела дня! Я, между прочим, нашу служанку спасал!
Госпожа Гражина так и стояла, прижавшись к стене, белая от страха.
— Нужна она была мне больно, — прохрипел волкодлак.
— Поговори у меня, тварь! — несколько картинно промолвил заезжий ловец. — Я и не таких, как ты, пачками потрошил! Черепа не успевал штабелями складывать!
— …! — отреагировал тот. — Маньяк долбанутый! Да скажи ты ему…
— Не надо его трогать! — отрезал я.
— Ты что? — Лицо Дея Долла заострилось, приняло хищное выражение. — Да ты сам-то понял, что сказал?
— Отпустите его! Я его знаю! Он…
Он уже трижды попадался мне на пути, но ни разу не причинил вреда. Этот волкодлак был другом моего начальника.
— Заткни пасть!
Не тратя больше слов, Дей Долл замахнулся мечом, но не довершил движения — нож, брошенный с близкого расстояния, врезался ему в запястье.
— Т-ты…
Позвольте мне опустить весьма красноречивый, но совершенно непечатный монолог, касающийся моих родных и знакомых, а также умственных способностей. Обругать я и сам могу, но мне было некогда не то что отвечать, но даже стоять и слушать — я использовал эту передышку для того, чтобы ворваться в дом и схватить меч.
Правое запястье Дея Долла было в крови — нож глубоко порезал кожу, но он перехватил оружие в левую руку и встретил меня готовым к бою. Два клинка сошлись на замахе.
С первых же секунд стало ясно, что наши силы равны. Да, за плечами Дея Долла было лет десять полевой практики, а я всерьез сражался впервые в жизни, но некромант мог действовать только левой рукой, и ему приходилось труднее. По этой же причине он не имел возможности использовать боевую магию — правая кисть его болталась, как неживая, а ведь все боевые заклинания сопровождаются особыми пассами. Впрочем, текущая из раны свежая кровь сама по себе могла быть орудием — любой некромант изучает магию крови. На моих запястьях уже появилось несколько свежих шрамов от подобных ран — но та, которая «украшала» сейчас моего противника, была куда глубже. Требовалось немедленно остановить кровь, перевязать рану, постараться проверить, не распороло ли лезвием сухожилия…
Я еле успел пригнуться, пропуская над собой «шаровую молнию» — не стоило отвлекаться и расслабляться в уверенности, что противник ослабел. «Шаровая молния» — одно из самых простейших боевых заклятий. Чтобы его выпустить, не надо особого умения — просто горячее желание, пара слов заклинания и резкий жест в сторону мишени. Получается даже у новичков. И я чуть было не стал мишенью!
Ах, так!
Ответный жест позволил мне выпустить сразу несколько «молний». Дей Долл перекатом ушел от них, и все «снаряды» упали в крапиву, подпалив подсохшие стебли. Испуганно вскрикнула госпожа Гражина.
Невольно отвлекшись на начинающийся пожар, я пропустил миг, когда противник выбросил в мою сторону «паутину». На полноценную «ловчую сеть», которая призвана останавливать врага, сил у него не хватало — раненая рука плохо слушалась. Но вот «паутина», которая лишь замедляла движения, получилась вполне сносной. Ощущения были такими, словно я оказался по горло в воде — теперь, чтобы размахнуться мечом или сделать шаг в сторону, приходилось преодолевать сопротивление внезапно уплотнившегося воздуха. Кстати, и дышать стало труднее — насколько помню теорию, «паутина» становится тем плотнее, чем активнее жертва пытается ей сопротивляться. Конечно, огромного взбешенного монстра она не скоро остановит, но у человека есть всего минута или около того, чтобы замереть, едва дыша.
И я замер, чуть отведя руку с мечом назад и вбок. У меня действительно было мало времени и сил — только на один удар. Но для этого нужно было, чтобы противник подошел достаточно быстро и купился на столь простой прием.
И он купился. Или был чересчур уверен в своей реакции. Во всяком случае, усмехнувшись, Дей Долл внезапно сделал шаг ко мне.
Да, реакция у него была — некромант отскочил за миг до того, как мой удар достиг цели. Я же, вложивший в него все силы, замер, запутался в «паутине» окончательно.
— Мальчишка, — произнес Дей Долл.
Больше он ничего не успел сказать — случайно или нарочно некромант оказался под нависавшим над крыльцом козырьком, и в тот самый миг что-то черное молча рухнуло сверху.
— Й-а-а-а-а!
Такого провала боевая некромантия не знала уже очень давно.
Мне осталось лишь проводить взглядом стремительно удалявшегося противника, на макушке которого сидел черный кот, крепко держась за нее всеми когтями и, кажется, зубами, после чего заняться распутыванием «паутины». Дело это несложное, но муторное, так что я еще возился с остатками налипшего на меня заклинания, когда бодрым маршем вернулся черный кот. Он вышагивал, гордо выпятив грудь и распушив поднятый торчком хвост — ни дать ни взять бывалый воин, который укладывает врагов одной левой задней лапой. Но стоило откуда-то выскользнуть Варежке, как хвост сразу поник, а хромота вернулась — победитель превратился в изможденного воина, усталого, но несломленного.
— Выпендриваешься, — определил я, срывая остатки «паутины», и был одарен снисходительным взглядом, брошенным снизу вверх.
— А ты крутой. — Волкодлак не терял времени даром и тушил начавшую загораться крапиву классическим способом, доступным мужчинам и кобелям. — Не знал, не знал! Думал, обычный недотепа…
Я вспомнил нашу первую встречу.
— Да ладно тебе. — Закончив с пожарными работами, полузверь подошел и неожиданно встал на задние лапы.
— О-й-й-й… — простонала госпожа Гражина и, закатив глаза, рухнула в обморок.
— Наконец-то можно поговорить без свидетелей. — Волкодлак сел на четвереньки и довольно ловко для существа с его пропорциями поскреб за ухом задней лапой.
— Не болтай, а лучше помоги!
Вдвоем мы затащили женщину в гостиную и привели в чувство. То есть приводил я, а волкодлак скромненько сидел в уголочке, стараясь не попадаться ей на глаза.
— Ох, Згаш. — Кухарка вцепилась мне в руку. — Це такий ужас, такий ужас… Вин вже ушел?
— Ушел-ушел, — торопливо закивал я, стараясь встать так, чтобы женщина не видела «его». — Я прослежу за тем, чтобы он не вернулся! С вами все в порядке? Вы хорошо себя чувствуете?
— Да, пожалуй. Но ви можете мене объяснить…
— Все потом, госпожа Гражина. Я очень устал, хочу есть и…
— Я пошукаю, шо тамо у кухне, — мигом сообразила та, вставая с кресла. — Вам сготовить на скорую руку или так перекусите?
— На скорую руку, но чтобы мясное.
— Яишенку с салом? — Получив одобрительный кивок, кухарка отправилась готовить еду.
Когда мы остались наедине (если не считать пары кошек), волкодлак встал на задние лапы и спокойно направился к стенному шкафу, где мэтр Куббик держал выпивку. Мне самому хотелось промочить горло и успокоиться, поэтому я не препятствовал мародеру.
— Ты откуда взялся? — только и спросил, делая глоток прямо из горлышка. — Белым днем, да еще так подставиться…
— По делам прибежал.
— Тебя мэтр послал?
— Угу. На разведку, что да как. Он о тебе беспокоится.
— Приятно слышать. У нас тут полно новостей…
— Рассказывай!
— В общем, так. — Я сделал паузу, хлебнул глоток вина и привел в порядок свои мысли. — Мы знаем, что в городе что-то происходит. Некто нарочно занимается «разведением» упырей, которых периодически натравливает на мирных жителей. Кроме того, имеет место незаконное занятие черной магией вообще и некромантией в частности. Кое-кто ставит на людях опыты, и нам просто повезло, что эти опыты пока не увенчались успехом…
— Это все уже знаем, — перебил волкодлак. — Дальше. Кстати, а с чего ты взял, что эти опыты пока не увенчались успехом? Может, как раз наоборот…
— Мне просто хочется в это верить, — пожал плечами. — Ибо все, что я знаю, позволяет сделать выводы, что некто собирается связаться с Бездной и запустить к нам какую-то… ну не знаю… сущность. И если бы это ему удалось, все бы уже почувствовали результаты на своей шкуре. Хотя с другой стороны, мы пока не ведаем, в правильном ли направлении копаем… У меня иногда складывается впечатление, что никаких опытов не проводится — просто кто-то… ну… как бы сказать… тренируется…
— Ты серьезно?
— Вполне! Мы в Колледже для тренировки использовали трупы, доставленные в морг. На старших курсах для этой же цели нам отдавались приговоренные к смерти преступники…
— Извращенцы! — высказался волкодлак. — Правильно вас, некромантов, не любят!
— Вас, нелюдей, тоже не все уважают!
— Ладно, проехали. — Он отмахнулся лапой. — А как насчет графской семейки? Что-нибудь узнал?
— Пока ничего, — помрачнел я. — То есть почти ничего… Я, как и обещал мэтру, попросил у Анджелина Маса разрешения посмотреть старые документы в архивах — вдруг там будет какая-то зацепка… ну старинное проклятие, легенда или что-то типа того… Он обещал это сделать сегодня утром…
— Ну и…
— И ничего! Ночью архивы и библиотека сгорели.
— Опаньки! Целиком?
— Да. А с ними еще две улицы. Толпа погорельцев, несколько человек погибли на пожаре… А пока тут все полыхало, по окраинам опять прошлись упыри.
— Горячая была ночка…
— Ага! А в довершение всего в храме пра прочел проповедь, что всему виной сам градоправитель — мол, проклятие лежит именно на его роде.
Я подробно пересказал версию легенды, услышанную сегодня.
— Брехня! — категорично высказался мой собеседник. — Все было совсем не так! Спроси хоть у призраков!
— Я-то спрашивал и знаю, в чем тут дело! Но народ поверил! Среди них никто не умеет договариваться с душами умерших. И сильно сомневаюсь, что люди вообще знают, что возле Холодного Камня до сих пор остались призраки!
— Ну можно спросить у некромантов…
— Можно, — кивнул я. — Только мэтра Куббика уволили.
— Кто?
— Графиня Лавина Байт! Дескать, он безосновательно отсутствует в городе в столь тяжелое для него время и таким образом подставляет беззащитных горожан под удар. Вот за «пренебрежение своими обязанностями» его и уволили. Так что некроманта в городе официально нет и спросить не у кого.
— А ты?
— А что я? Давно уже написал заявление, что работаю тут только до конца сезона. Осталось всего несколько дней… Кстати, раз уж ты заговорил. — У меня вырвался смешок. — Тот тип, с которым мы сцепились, и есть новый городской некромант.
— Да ты что? — Волкодлак шлепнулся на задницу.
— Дей Долл. Явился вчера вечером.
— Быстро!
— Угу. — Я сделал паузу, опять приложился к бутылке, допил последние капли и поставил пустую посуду на пол возле кресла.
Волкодлак со своей порцией расправился намного быстрее и мой жест воспринял как предложение повторить, но у меня не было настроя пьянствовать. Хотя день уже клонился к вечеру, я здорово устал… Но мне через пару часов надо было идти в ратушу, смотреть, какие документы Анджелин Мас успел спасти от огня. Будет здорово, если к тому моменту я окажусь пьян как сапожник!
— Угу, все это наводит на мысль, что мы имеем дело с хорошо продуманным планом и целой группой заинтересованных лиц. Слишком все сложно получается — сначала мэтра отсылают из города под благовидным предлогом, но подозрительно быстро. Стоит ему уехать, как начинаются беспорядки. Торопясь, пока мэтр не вернулся, стряпают документ об его увольнении и живо назначают нового человека. Нет сомнений, что этот некромант…
— Так называемый некромант, — с умным видом поправил волкодлак. — Что-то мне в его повадках не понравилось… Держу пари он такой же некромант, как я королевская дочка!
Я честно вспомнил Дея Долла. Его одежду, амулеты, оружие, манеры держаться и фехтовать. Постарался найти в нем какие-то изъяны и неправильности. Может ли человек сознательно выдавать себя за представителя моей профессии? Неподготовленный — никогда и ни за что. Нужно обладать определенными знаниями, навыками… Придраться, откровенно говоря, было не к чему. Дей Долл был образцом классического (чуть было не сказал «книжного») некроманта. Именно такими их и рисуют на плакатах — если помните, я уже думал об этом при первой встрече. Авантюристы, бродяги, не имеющие постоянного места работы, официально не состоящие в гильдии и посему не платящие членские взносы и налоги, иногда не в ладах с законом потому, что слишком любят деньги и риск, чтобы считаться с некоторыми «досадными» мелочами… Классический некромант… Совсем не такой, как мой начальник…
— Ты прав, — осенило меня. — Он действительно классический некромант!
Сорвавшись с места, бросился в свою комнату.
На самом дне баула с вещами (он давно уже был распакован, и в нем оставались лишь предметы, о которых я просто-напросто забыл) лежало несколько старых конспектов, которые пока мне не пригодились, почему и валялись под кроватью. В один из них был вложен аккуратно свернутый листок — рекламное объявление о приеме в Колледж Некромагии. Такие листки вручали всем вновь поступившим студентам — дескать, вот кем вы станете через несколько лет. Я бережно развернул его…
Цокая когтями по полу, на второй этаж поднялся волкодлак и, положив морду мне на плечо, уставился на изображение Дея Долла. Вернее, на изображение человека, чей костюм в точности совпадал с его нарядом.
