Эпизод 14
СОВЕРШЕННАЯ РЕЛАКСАЦИЯ

Девушек звали оригинально — Киска и Рыбка. Да-да, вы не ослышались. За все время полета на Юму и, скажу больше, в течение всего периода пребывания на данном курорте сестренки ни разу не обращались друг к другу как-то иначе. Разумеется, я не преминул полюбопытствовать и навел справки, в результате чего оказался обладателем карточки с настолько зубодробительными немецкой фамилией и русскими именами, что предпочел забыть полученную информацию, как страшный сон. Так что, когда я буду говорить, что решил приударить за Рыбкой, не воспринимайте меня буквально, пожалуйста!

Вообще-то Киска, с ее медово-золотистым каре, несколько длинных прядей которого заплетались в тонюсенькую косичку, спускавшуюся из-под прически на лопатки, приглянулась мне куда больше. Рыбка уделяла собственной симпатичной внешности не меньше внимания, но лично меня торчащие во всех возможных направлениях волосы (к счастью, стриженные довольно коротко) никогда не приводили в бурный восторг. Но поскольку Моргана они, судя по всему, не привели ни в какой восторг вообще, я самоотверженно пожертвовал собой, переключив свое внимание с прилизанной близняшки на растрепанную. Ничем иным в облике своем девочки друг от друга не отличались, а что касается характера, то моя оказалась даже спокойнее, чем Морганова. Как это ни странно. Наверно, внутреннее компенсировалось внешним.

— Амано, ну присмотрите за Рыбкой; она же плавать не умеет!

Пронзительный визг, донесшийся со стороны акватории, заставил меня вздрогнуть. Так и есть, Киска резвится в синих волнах, в то время как ее сестренка опасливо барахтается на мелководье.

Приходится со вздохом покинуть уютный шезлонг. Сплошные парадоксы — и никакой релаксации! Ладно, долг воздыхателя всегда дорого обходится. Хотя по сравнению с тем, что ожидало нас вечером…

Народ на курорте собрался пестрый, но преимущественно из высших кругов, — впрочем, так здесь и заведено. И нет чтобы отдыхать, подставляя спинку и брюшко (а у некоторых так даже целое брюхо) ласковому юмскому светилу, равномерно бронзовому с утра до вечера. Куда там! Балы, приемы, светские рауты… Дома не напраздновались, что ли? Одно слово, аристократия. Местечко-то такое, что и мне не каждый год по плечу, а Кейн со своей пожизненной привычкой к зарплате работника Архива вообще только и делает, что зрачки расширяет. Что для зрения полезно, а вот для репутации… Косятся уже как на выскочек, и это с учетом моего гардероба, а также шмоток, втиснутых в дорожную сумку моего напарника — а раздобыл я их далеко не в секонде! Помнится, Барбара давно уже угрожала мне административными взысканиями, если я не приведу физический облик ее племянника в порядок. Ну, я и привел! И на месте владельцев обширных кошельков, родословных, а также брюшек, зверски утрамбованных в дорогие костюмы, я бы на двоих красивых, подтянутых, с иголочки одетых мальчиков смотрел далеко не так! В смысле с завистью. И вообще, пропустите нас, дяденька портье! Сами мы неместные, но на прием приглашены! Точнее, за уши вытянуты на оный двумя энергичными особами, тоже, как выясняется, из высших кругов.

— Канделябры…

— Угу, на редкость гнусный вертеп! — поддакиваю я. Едва очутившись в холле отеля, где проводился прием, наши спутницы ринулись в дамские комнаты пудрить носики, пообещав разыскать нас, как только справятся с этим нелегким делом. Правильно, мозги-то нам они уже запудрили! Что мы здесь делаем, объясните кто-нибудь?! Есть здесь живые, нормальные люди?

Оказывается, есть. Как минимум один — тоже, подобно нам, прислонившийся к фальш-колонне у самого входа. Средних лет, но очень хорошо сохранившийся, смуглый, гибкий и поджарый. Как пес. Явно не из собравшегося здесь интеллектуального большинства. И явно подпирающий колонну не из смущения или незнания, чем бы заняться: пронзительно-черные глаза внимательно осматривают человеческое стадо, пасущееся вокруг. Останавливаются на нас, я успеваю за секунду до этого уставиться на Моргана. Похоже, вышло чересчур восхищенно, ибо последний тотчас же переводит растерянный взор на меня. Боковым зрением наблюдаю, как глаза незнакомца задерживаются на нашей паре — секунд на десять, не более того, после чего взгляд продолжает свое плавное путешествие по залу.

— Чего уставился? — Голос Кейна отрывает меня от зачарованного созерцания центральной части моргановской физиономии. — У меня что, нос в чернилах?

— Какой такой нос?

Мужчина, наконец, перестает быть элементом интерьера и лениво удаляется в противоположном от нас и входа направлении, куда-то в глубину холла, где затерялись и наши близняшки. Что не может не радовать: увидели бы они, как я пялюсь тут на своего напарника, стало бы у нас на двух подружек меньше. Это я вам точно говорю, по опыту восьми месяцев совместной работы! Надо же, целых восьми… Но даже ему я не возьмусь, пожалуй, объяснить, что насторожило меня в неизвестном.

— Амано, ты долго намерен любоваться моим нездоровым румянцем? — Знакомое шипение. Так-так, судя по длине и построению фразы, моя вторая половина, мягко говоря, в легком недоумении, граничащем с тяжелыми (для вашего покорного слуги) последствиями. Интересная тенденция — и одна из величайших загадок цивилизации: чем раздраженнее Морган, тем более четкой и емкой становится его речь. В расслабленном же состоянии парень и двух слов связать не может, — по крайней мере, вслух и в моем присутствии. Возникает вопрос: что и когда я ему сделал? Можно подумать, в песочнице совочком огрел в далекие годы детства. А чем не гипотеза? Надо порасспросить, в каких краях протекала река первых лет его жизни, — а то, мало ли что… Пойдем тогда к психиатру. Под ручку.

— Все-все, я уже закончил любование! — торопливо хватаю сверкающего глазами и собирающегося гневно удалиться напарника. — И вполне у тебя здоровый румянец, можно сказать, здоровенный… на пол-лица!

Откуда-то сбоку раздается сдавленное хихиканье. И как они подкрались? Что за невезуха…

— Мы идем тан-це-вать! — Голос Мо, обращенный к Киске, полон страстных интонаций, до конца понятных лишь мне. Судя по всему, сегодня он со мной разговаривать уже не будет. Ну-ну!

— А мы разве не идем? — Я беру свою Рыбку под локоток. Одеты наши красотки в одинаковые «маленькие черные платья», дополненные, впрочем, разными аксессуарами. Последнее, вкупе с прическами, создает некоторое отличие в едином ансамбле. Так вот, к чему это я? Да к тому, что на моей девушке платье сидит сегодня лучше, чем на его. Мелочь, а приятно!

— Конечно, милый! — рассудительным тоном подтверждает Рыбка. — За тем и пришли.

Не истекло и минуты кружения в вальсе, как…

— А я думала, я тебе нравлюсь. О боги!

— Конечно, нравишься! Ты мне сразу больше приглянулась, чем…

— Ах, Амано, ты ведь прекрасно понимаешь, о чем речь! Сестра, я — непринципиально. Но вот твои отношения с…

— Да что ты! Какие отношения?

Ну что и требовалось доказать. Все усилия к чертям!

— Ты так на него смотрел. В твоих глазах выражалась такая…

— Да не на него! — Ну все, была не была! Плохой из меня оперативник. — Рыбка моя, ты видела одного такого смуглого, что колонну подпирал? Мне сильно думается, что за всем этим стоит зловещий замысел! — Если девица хоть один детективный роман в руках держала, то повестись должна! В случае чего придется быстро переориентироваться на мистику или даже ужасы. Стараниями Мо я их немало пересмотрел, общую сюжетную линию хоть сейчас воспроизведу!

— То есть? — Клюет, клюет!

— Киднеппинг, теракт, кража, наконец!

— Кража? О боже! Гарнитур Вилль-Форца!

Как хорошо, что я переговорил с Рыбкой начистоту! Откуда еще двое не вхожих в высшие круги молодых человека (терпеть не могу пользоваться семейным именем и знакомствами Тамико) могли извлечь столько полезных и бесполезных сведений? Ну разумеется, какой-то придурок-толстосум выкупил-таки вилль-форцевскую шкатулку с Черной Розой и тотчас же устроил вечеринку в честь сделки своей жизни. И абсолютно естественно вокруг гарнитура крутится кто-то (и, дай бог, только один) желающий завладеть сокровищем совершенно безвозмездно, то есть даром. Поиски чернявого по залу не привели к успеху. Мы наткнулись лишь на Моргана с Киской, самозабвенно предающихся танцу, причем туфельки девушки явно успели познакомиться с обувью моего напарника гораздо ближе, чем их владельцы. Можно сказать, вступили в интимные отношения! Пришлось обломать парочке весь кайф (в случае девушки определенно сомнительный), то есть подключить к расследованию.

Откровенно говоря, если похищение и увенчается успехом, горько рыдать вслед нашему вору я не намерен. Возможно, даже поаплодирую. И по какой иронии судьбы сам детективом стал? Исключительно по глупости и из веры в светлое будущее. Вот и мучаюсь…

Тем не менее, в течение всего вечера наша компания искоса наблюдала за Принцессой Черной Розы, явной содержанкой вышеупомянутого владельца шкатулки. Ювелирные украшения из крупнейших в мире черных звездчатых бриллиантов блистали на ней со всем эстетизмом коровьего колокольчика. Как мы ни старались, как ни отворачивались — никто так и не удосужился хотя бы сделать попытку упереть этот хлам! Ах, где же ты, благородный вор-джентльмен, кумир моего детства? Как ты можешь смотреть сквозь пальцы на такой разврат? Я тебя просто не понимаю…

— Я тебя просто не понимаю, Амано!

— Да что тут непонятного? Мы на курорте, Мо! Наша служба и опасна, и трудна, и даже на первый взгляд мы будем смахивать на идиотов, если испортим себе отдых выполнением должностных обязанностей!

Как же хочется взять и растянуться на кровати! Поперек. Нет, по диагонали! Вот уйдет моя «честь и совесть» — так и сделаю. В принципе ничего не имею против присутствия Кейна у себя в номере, но при нем ведь на постели не поваляешься! Вечно чопорен, как английская королева, особенно когда не надо. Вот сейчас задает вопрос, да так сухо:

— Ты ли это?

— Да, это я, Амано Сэна, детектив в отпуске! Чего и вам желаю. Послушай, друг, — я заглянул в честные очи напарника, — кого тебе больше жаль? Раскормленного владельца кучки черных камушков или нас, омрачающих ими свой заслуженный отдых?

— Тогда почему ты не дал нам отдохнуть?! Зачем было затевать все эти шпионские страсти, а теперь вносить рацпредложение «оставить все как есть»?

— Я вовсе не это предложил! Просто не хочется проводить драгоценные ночные часы за охраной объекта, который никто нашим стараниям не препоручал. Промеж делом да, можно и понаблюдать. Но не более того! И разве я так уж мешал? — Кажется, возражения Мо завяли на корню. Но… — Вообще, откуда у тебя такое рвение в работе? Просто не узнать. Эк на тебя курорты действуют!

— Я ненавижу курорты!

Гм. Похоже, и впрямь ненавидит, до дрожи в голосе.

— А я обожаю! — Наглая ложь, но сейчас это неважно. — И, как старший по званию, приказываю: отдыхать! Снимаю с нас все полномочия и ответственность! Можем и мы себе позволить расслабиться: мир ведь не под угрозой… Морган, ты чего?

— Не имеет значения, сэр.

Хлопаю ушами и глазами. Что-то я упустил…

— Морган, объясни свою позицию.

— Все в порядке. Вас понял. Разрешите удалиться ко сну, капитан Сэна?

Слово «капитан» выделено весьма заметной модуляцией. Так-так. Кажется, начинаю прозревать, и как же я не понимал?

— Разрешаю. Можете быть свободны.

Шаги напарника, издевательски-чеканные, удаляются. Карьерист несчастный.

Давно мне так не хотелось напиться. Ну, просто накрыло! Хорошо еще, что не переношу вида пьяных, иначе бы точно сейчас нажрался как свинья. А может, ну его, этот вид? Попросту не буду в зеркало глядеть — день, а может, и неделю… Сколько понадобится. И напарнику в лицо смотреть не буду, поскольку если напьюсь, то непременно прерву его сладкие сны и выскажу все… или не выскажу! Сам не знаю. Понятия не имею, что мне теперь с ним делать. И с собой тоже. Казалось бы, такая мелочь, перепалка мимоходом, а…

Я-то полагал, Моргану все равно, какое там у него звание. По крайней мере, в социальном отношении. Для меня самого большей ерунды отродясь не было! Ну да, я капитан, Кейн — еще нет: собственно, он и работает в оперативной области меньше года. Как он мог все эти месяцы чувствовать себя ущемленным, считать свой статус ниже, если с первого дня нашего партнерства я поставил между нами знак равенства?! Как… как я мог этого не видеть?! Проклятье! Значит, все это время рядом со мной был подчиненный? Если он с чем-то соглашался, то только как младший по званию? Неужели та искренность, которую я столько лет пытался найти хоть в ком-нибудь, — иллюзия, насмешка моего воображения? Размечтался, болван! Ни любви тебе, ни дружбы, идиот! Первую отняли, а вторую так даже не дали в руках подержать. Подлость-то какая…

Решение опробовать на своем организме спиртное (или хотя бы его купить) созрело само собой. Наконец я выбираю автомат с самым высоким градусом из доступных в этом заведении и достаю из его недр запотевшую бутылку. Совершенно бесплатно, разумеется, а посему не приходится удивляться полному отсутствию в комнатке и персонала, и посетителей. Непрестижно. В отеле куча респектабельных платных баров, до этого полутемного, заброшенного уголка справа от лестницы, ведущей на второй этаж, никому и дела нет. Вот и славно: не надо ни с кем делить единственную стойку. Вскарабкиваюсь на высокий табурет перед ней, оккупировав все доступное пространство локтями. Вздремнуть, что ли? Докатился, капитан Сэна — ночуешь в баре самообслуживания!

Права Барбара: когда я в Отдел пришел, весь такой тоскливый, лет девять назад, она сказала: «Определись с собой. Хочешь выжить, узнай свои мечты. Хочешь работать оперативником, узнай свои мотивы. И пока вторые не противоречат первым, будешь жить и работать». Так вот к чему это я? К тому, что, кажется, причин продолжать службу у меня больше нет. Все бесполезно, как же все бесполезно! Без толку это, искать родственную душу. С таким же успехом мог бы, как Морган, просиживать годы напролет в Архиве, в узком кругу одиночек-неудачников. Да-да, я уже давно в курсе, кто стоял, м-м-м, за апгрейдом моей внешности! Как узнал — история отдельная, как-нибудь потом. Если вообще захочу о нем когда-нибудь вспоминать. Нет, хоть миллион человек повстречай, хоть тысячу личностей изучи, но если нет в галактике для тебя никого ближе самого себя, то можно и не напрягаться понапрасну. Наверно, душа Марины была той единственной. Теперь-то я понимаю, что не стоило просыпаться тогда, спустя год. Наверно, ей тоже плохо сейчас одной, там… Но едва ли она меня простила. Ох, едва ли!..

— Можно присесть?

Молча двигаю по стойке так и не откупоренную бутылку. Морган, легок на помине. Зачем пришел — не знаю, но гораздо больше, если честно, меня теперь волнует вопрос, как себя с ним вести. Имитировать «вечного весельчака» почему-то не хочется. А если продолжать в том же духе, получится, что я на него обижен. Как же мне дать понять такому совершенно неплохому — просто чужому — человеку, что лично к нему у меня и претензий-то нет? Только к себе, к собственной богатой фантазии. Хотя дать кому-то понять — мало. Надо, чтобы этот кто-то захотел еще и взять…

— Спасибо, мне не нужно.

Недоуменно взираю на говорящего. Потом до меня медленно доходит, что речь все о той же бутылке. Пожимаю плечами, беру предмет за горлышко и не глядя швыряю за спину. Раздается треск и звон, но легче как-то не становится. Совсем плохую стеклотару делать стали, некачественную.

— Амано, с ума сошел? — обалдевший Кейн трясет меня за рукав. — А если бы…

— Никого там не было. Пусто здесь. Совсем. — Как-то даже зябко становится. Пойти, что ли, залечь под одеяло? Курорт называется. Делаю вялую попытку встать и…

Бац! Ни себе чего! Да что он о себе возомнил?

— Ах ты!..

Кто бы мне теперь напомнил, который из нас это сказал? Хотя нет, лучше не надо! В любом случае все происходящее описывалось только одной приличной фразой — «грубое нарушение субординации». Ни начальник, ни подчиненный так (и в таких выражениях) орать друг на друга не должны и не могут! А следовательно…

Но вот морды бить — это, знаете ли, просто… просто нецивилизованно! А затем началось нечто совершенно непотребное, причем настолько, что лично моя память милосердно сохранила лишь слайды с кинопленки нашего выяснения уставных отношений. Столик, выдернутый из пола и мигающий подсветкой где-то в воздухе между мной и напарником. Бутылка, разбившаяся о стену над моей головой, и осколки стекла, медленно и печально оседающие в искристом от влаги воздухе. Как вишневые лепестки. Красиво… Банка, отбитая табуретом в руках Мо куда-то в моем направлении (и, судя по синякам, достигшая мишени). Наконец, груда перепутанных конечностей на полу, когда каждый из нас добрался до своего обидчика. Скажете, детский сад? А как еще расслабиться двоим взрослым мужчинам с детским интеллектом? В общем, опомнились мы, только когда завыла сирена, зато одновременно!

— Сматываемся, — озвучил я единый порыв.

— Валим, — поддержал меня Кейн, и мы покинули поле примирения — резво и на редкость дружно.

— И-эх! Восемь месяцев мечтал так, от души, порезвиться!

Потягиваюсь, что несколько затруднительно в данной ситуации. Во-первых, мы, забившись под лестницу, в самый укромный, непроглядно-темный угол из имеющихся поблизости, занимаемся вытряхиванием осколков из-за пазухи. На ощупь. Проклятые рубашки! Во-вторых, несколько стекляшек, судя по ощущениям, мигрировали ниже, но это потерпит, я надеюсь… На квадратном метре благословенной темноты (дальше пятно света, льющегося из холла) не особенно разгуляешься.

— Ну чего они засуетились? — недовольно ворчит Мо, делая попытку попрыгать на одной ноге. Какой-то каверзный осколок залетел в его обувь и свил там гнездо.

— Да сядь ты! Дай сюда тапок! Где же он… — Пытаюсь нащупать зловредное стеклышко в недрах вельветовой тапочки.

— В глубине.

— Очень информативно! Н-да, и впрямь фиг достанешь, не порезавшись… Да сколько можно топать?! Слоны по лестнице носятся!

Судя по грохоту, на ступеньках проводит учение рота спецназа. Как-то и впрямь много шума из…

— А ведь они не нас ищут! — Морган приходит к тому же утешительному выводу и пытается высунуться из укрытия. Втягиваю любопытного обратно.

— Зато могут найти нас. И будем мы долго и безуспешно доказывать, что всего лишь предавались тихим радостям жизни в баре. Кстати, ты не помнишь, когда именно сработала тревога?

— Как ни странно, нет! — огрызается мой собеседник. — Ты вообще радуйся, что я наши имена хоть помню. Так головой об пол, ой-ой!

— Ну, как именно ты надо мной надругался, история вообще умалчивает! И не надо так дергаться: я-то как раз не помню, как именно, вот! — успеваю выкрутиться до того, как Морган среагирует в присущем ему ключе.

Кстати о превратном понимании. Судя по очередной волне топота, по ступенькам теперь бегут вверх. А вот в холле народа явно поубавилось. На всякий случай притягиваю напарника поближе. Для профилактики: чтобы не высунулся, и заодно, если нас обнаружат, можно будет найти объяснение совместному времяпрепровождению в укромном уголке. На крайний случай сойдет и такая отмазка, главное, чтобы Мо меня после этого не пришиб. Знаю я теперь, на что он способен!

— Чего мы ждем? Может, проскочим между потоками? — В самом голосе Кейна сквозит уверенность в абсурдности предложенного. Да уж. Будь мы нормально одеты, стоило бы рискнуть. Но в том потрепанном и побитом виде, как мы сейчас, можно выходить лишь с чистосердечным признанием. Знать бы еще, в чем именно.

— Похоже, прав ты был, — вздыхаю в ответ. — Покусились-таки на Черную Розу, будь она неладна! Можно даже предположить кто. Только поверят ли нам? Так что давай потерпим еще чуть-чуть, интуиция подсказывает, что чего-нибудь и дождемся.

— Падения лестницы нам на головы.

— Не иначе!

Ждать пришлось недолго. Нет-нет, я не о пророчестве Кейна. Строения на недавно освоенных планетах непременно разрабатываются сейсмоустойчивыми. И верно, мало ли что. По крайней мере, первые декады колонизации этому правилу все следуют неукоснительно. А здание отеля довольно старое, двухэтажное, с одной-единственной широченной лестницей, ведущей из холла наверх, в ВИП-зону. Обслуживающий персонал пользуется, естественно, своими лестницами — точнее, лифтами; но они соединяют жилую часть отеля с более поздними пристройками и, таким образом, не являются частью самого здания. Вышеупомянутый холл разделяет жизненное пространство заведения на первом этаже на два крыла, доступных для «просто богатых людей», в одном из которых поселилась наша четверка. Наверху же апартаменты стоят в десятки раз дороже, чем наши, и все, наверно, из-за склонности благородных дам принимать манерные позы у перил из синего юмского камня, настоящей достопримечательности данного места. Других причин размещать самых замечательных людей на втором этаже я не вижу. Так вот, дожидаться крушения сего монументального произведения зодчества нам не пришлось, гораздо раньше случилось следующее.

Не успели мы с Мо решиться на вылазку (над нами уже минут пять никто не пробегал), как пришлось потесниться.

— Ой! — Я едва успел зажать рот владелице знакомой фигурки, внезапно метнувшейся из полумрака холла в наш тихий, невидимый снаружи закуток. — Киска?

— Морган! Амано! — Девушка, едва очнувшись от испуга, принялась лихорадочно высвобождаться из моей хватки, в надежде попасть в объятия Кейна. — Что вы здесь делаете?

— Дамам первое слово, — не без галантности пробормотал Морган. Умница!

— Я? Ой! Мальчики, как же здорово, что вы здесь! Я думала, что умру! — Девушку снова затрясло. Я тотчас же передал ее законному поклоннику. Так-так…

— Кисонька, ну успокойся, все хорошо… — Не ожидал от своего напарника такой нежности. Со всеми бы, кто в истерике, так обращался! Так нет же, мне сразу по морде.

— Когда все вокруг завыло, мы выскочили из номера. Подумали, тревога какая-то! — зашептала наша подружка. — И столько народа выбежало, все принялись носиться туда-сюда. Двери в боковые выходы закрыты. Нас с Рыбкой оттеснили друг от друга, коридор ведь такой длинный! Я оказалась в холле и решила выйти на улицу — подождать ее снаружи. Но никого не выпустили, представляете? Более того, стали разгонять по номерам. И… — девушка всхлипнула, — мне вдруг сделалось так страшно! И Рыбка не отвечает на звонки, потому что связи нет. Почувствовала, что умру, если не выберусь отсюда. Я ведь знаю, что такое землетрясение! Мы с сестричкой совсем маленькими были… — Несмотря на все старания Моргана, она расплакалась.

Да уж, недурственную потасовочку мы устроили — аж дом шатался!

Дав напарнику возможность утешить свою пассию, я поинтересовался дальнейшим ходом событий.

— Я хотела переждать в комнатушке с бесплатным баром, — продолжила рассказ Киска, последний раз судорожно вздохнув. — Но вдруг подумала: в баре ведь тоже могут! И решила спрятаться под лестницей! А тут вы. Давайте выбираться!

«Да, милочка, — подумал я. — Видела бы ты тот бар — окончательно убедилась бы в катастрофичности происходящего!».

— Так из холла всех… того? — уточнил Кейн.

— Я слышала, охрана собиралась закрыть входную дверь, как только всех разгонит.

Мы с напарником переглянулись.

— Пойду-ка посмотрю. Оставайтесь пока здесь.

Я поймал на себе выразительный взгляд Моргана и демонстративно дотронулся до лацкана пиджака. Надо сделать вылазку — хотя бы за парой нормальных ботинок. А если при этом посчастливится захватить айдишку (не привык таскать ее на светских приемах, даже за лацканом), то нам вообще уже сам черт не брат. По закону даже наши комнаты не имеют права обыскивать. Разве только с разрешения вышестоящего начальства.

— Я мигом!

Оставив парочку наедине, я выскользнул в холл. Там и впрямь было безлюдно, так что проверять двери даже не стоило. Такая же пустота, странно гнетущая, встретила меня и дальше по ходу движения. Слышно лишь было, как в номерах приглушенно переговариваются постояльцы. И если кто-то даже и шествует по коридору впереди, не видимый за поворотом (а таковых несколько), то и его поступь по пушистому ковровому покрытию совершенно беззвучна.

Та-а-ак… Похоже, накаркал! Я миновал последний угол. Наши с Мо номера в самом конце коридора, потому как разве начальство расщедрится на дорогие? Так вот, преодолевая поворот, я успел увидеть, как одна из дальних дверей в тупике закрывается. Моя дверь!

Если вы думаете, что я вломился следом, подобно герою второсортных боевиков (после чего закономерно получил по башке гантелей), то крупно заблуждаетесь на мой счет. Нет, и гранату в щелочку тоже не кинул, все-таки резоннее сначала разобраться, правда? Зверское убиение уборщицы — печальный венец карьеры оперативника. Да и откуда она у меня, граната? Я ж на курорте. А вот то, что Барбара так и не поделилась со мной секретом быстродействующего снотворного, коим Кейн мучительно долго усыплял захватчиков почтового экспресса, — это упущение! Которое пришлось исправлять мне самому. Почему бы и не воспользоваться хорошей идеей? Я ее даже модернизировал, в результате чего мои наручные часы пополнились несколькими капсулами с усыпляющим эфиром. Прекрасная вещь — мгновенный удар по нейронам дыхательного центра в мозгу. Вскрытая капсула еще летит, а эфир уже действует и вышибает аудиторию наповал. Господи, то, как я это синтезировал и сколько раз приходил в чувство на полу нашей лаборатории, — просто отдельная песня со множеством рефренов! Зато полутора минут достаточно для химической реакции связывания с кислородом атмосферы, при которой активный компонент дезактивируется. Проще говоря: кинул, подождал пару минут для надежности, вошел в помещение — а там тихий час. Главное — самому дыхание не забыть задержать — заранее. И поторопиться связать свою добычу, потому что более десяти — пятнадцати минут эта химия не действует.

Оказавшись в комнате, я возился минут пять. Просто потому что первое время не мог прийти в себя от изумления. На коврике перед моей кроватью лежала… Киска. Да-да, снова Киска! Та самая, что осталась с Мо и никак не могла опередить меня. Более того! На груди у девушки сверкала верная Роза.

«Нехорошо лапать спящих красавиц», — повторял я себе, обездвиживая жертву. Наверно, я не джентльмен. Даже наверняка. Настоящий рыцарь не стал бы заматывать прекрасной даме запястья и щиколотки носовыми платками, а поверх — скотчем. Впрочем, какой-нибудь садист обошелся бы и без платочков. Остается утешать себя тем, что я где-то между первым и вторым. Но что я не кретин — это точно! Если в собственноручно запертой вами комнате оказывается персона, которая здесь не может и не должна находиться ни при каких обстоятельствах, — это подозрительно, верно? А осмотр бездыханной леди выявил совсем уж интересные факты!

Начнем с того, что я умудрился оборвать ей косу. Нет, я за нее не дергал, она отвалилась сама! Конечно, мало ли кто дополняет свою прическу накладными локонами, но тем не менее… Этот маленький конфуз и послужил толчком для раздумий в неожиданном направлении. Ведь если волосы лежащей на моих коленях красотки щедро умастить гелем (или чем там нынче пользуются поклонники неистребимого авангардного стиля) и придать им нужную форму, то… это будет моя девушка! То есть Рыбка! Как говорится, моделируйте ваших девушек по вашему вкусу. Забавно, забавно! Но еще занимательнее то, что моя подружка не подает признаков пробуждения, а ведь самое время… Как там Морган? Хоть бы…

Движение в дверях заставило меня схватиться за «сэмми», уже несколько минут как извлеченный из багажа. А вот перевести линию прицеливания на замерший в дверях дубликат своей пленницы я не успел. Некоторое время мы взираем друг на друга. Оружие в моей руке направлено на лежащую девушку, и такой же точно ствол смотрит на меня. Патовая ситуация.

— Размен? — тихий голос прерывает молчание.

— Морган? — осведомляюсь в ответ.

— Жив.

— Надеюсь. Условия?

— Отдаешь ее, получаешь напарника.

Наглый блеф! Едва ли она сдвинула его оттуда, где я их оставил. Хотя могла ведь, и увести куда-нибудь, а потом… Чтобы усыпить человека, ни сила, ни хитрость ни к чему — было бы снаряжение! Впрочем, лучше считать истинно верной первую часть моих умозаключений.

— Я и так его получу.

— Ой ли? — Загадочная усмешка. Интересно, это Морганова девушка или моя? Или же они чередовались? Фу, не будем о личном. Может, сделать вид, что я поддался, — у меня ведь есть и другая добыча. Кстати, хорошо бы ее сберечь.

— Где он? — Волнение вплетается в голос даже чересчур органично.

— Отдашь сестру — скажу.

Похвальная преданность! Однако наверняка эти авантюристки еще и работать друг без друга не могут… Гм, а это наводит на мысль!

— Отдам. Но где Мо, я все же догадываюсь. А потому требую дополнительную услугу.

— То есть?

— Кто вы такие и что твоя напарница делает в моей комнате, я предположить могу. — Удивленный изгиб брови. Ну или не могу… Все же продолжим игру. — Зная нашу профессиональную принадлежность, воспользоваться ею, чтобы спрятать похищенное в недоступном для обыска месте, — вполне женский подход. Меня интересует, как вы обманули вахтенную электронику на втором этаже!

Поясню для тех, кто не знаком с отелями класса люкс. Обычно этаж или крыло, предназначенное для ВИП-персон, снабжается специальными вахтенными аппаратами, вмонтированными в дверные проемы. И на вход, и на выход требуется пропускной код одного из постояльцев элитного комплекса и его прикосновение к датчикам. Неужели кто-то из аристократии… или прислуги? Это очень напоминает ряд нераскрытых ограблений защищаемых подобным образом помещений на Веге. Сильвестре и Сильверне, между прочим!

— И все? Больше тебя ничего не интересует?

— Ну, еще мне хотелось бы знать, кто из вас Рыбка, — но это не горит.

— Нахал. — Теплая улыбка, оставляющая глаза холодными. — Я. Преимущественно.

Так и знал! Нет в жизни счастья…

— А как насчет первого вопроса?

— Хорошо, но он и последний. Заболталась я с тобой. Кстати, ты не сильно ее стукнул?

— Вообще не бил — так, усыпил чуток. Да она уже просыпается… — Я и впрямь ощутил шевеление в руках. Не стоит тянуть время!

— Слава богу. Ну что ж, хороший был метод, но пора его усовершенствовать. — Красавица оперлась о косяк, впрочем, ничуть не теряя ни бдительности, ни привлекательности. — У этой охранной системы есть ма-а-аленький недостаток. Личность она фиксирует при входе, по генетическому коду. При несанкционированном покидании гостем ВИП-области должна срабатывать сигнализация, блокирующая выход. При подтверждении же ухода гостя хозяином запись о посетителе переходит в другой раздел, откуда может быть извлечена при необходимости. Если этот же человек будет приглашен снова, запись активизируется. Но никто и не подумал о том, что можно зайти… а потом зайти еще раз! Не выходя. Второе посещение не фиксируется компьютером, ибо это нонсенс!

— Но для этого…

— Да-да, мы с сестрой полные генетические копии друг друга. Даже сетчатку глаза можно подделать, а вот набор хромосом в клетках кожи — никогда!

— Но… Впрочем, продолжай, до меня дошло. — Кажется, и впрямь дошло, только вот что?!

— Владелец гарнитура сам пригласил одну из нас. Зачем, полагаю, объяснять не надо…

Когда только они успели?! Хорошо же эти женщины пудрят носики! А мы-то думали, они после бала по номерам отдыхают, сами же и провожали.

— А вторая прошла следом, пока первая находилась внутри?

— Разумеется, в том и хитрость. Дальнейшее труда не составило: сейф добротный, но неоригинальный. Кстати, можешь вернуть Розочку на место!

— Не беспокойся, уж верну!

— Мне. И я не шучу.

Угрожающее движение стволом. Ну да, конечно, куплюсь я на это.

— Я тоже. Запрятал ее от греха подальше первым делом. Боюсь, и не вспомню куда…

Моя собеседница замысловато выругалась, но ничего другого в ее положении и не оставалось.

— Значит, мой рассказ окончен!

— Да и рассказывать больше нечего, — улыбнулся я. — Одну из вас обольщенный пижон самолично проводил до выхода, вторая тем временем выкрала украшение — и была с ним такова, и система не должна была на нее среагировать вообще — она ведь уже разок выходила, но… тревога все же сработала?

— Нет! Это ваша тревога сработала! — Девушка вновь прошипела сквозь зубы нечто нелицеприятное в адрес моей удивленной физиономии. — Я вышла первой и следила за вами. Сначала, кстати, Киска собиралась постучаться к Мо посреди ночи — ну ты меня понимаешь… И спрятать драгоценности, находясь в его номере на законных основаниях. Но ваша ссора… это было то, что доктор прописал! Надо было всего лишь поддерживать связь и следить, чтобы вы не вернулись в неудачный момент. Кто знал, что сразу после ее выхода сработает дурацкая сирена в этом дурацком баре? И что начнется такая суматоха. И что связь рухнет! Кстати, хорошо он тебе вломил, душевно — но это так, к слову… А вот столик выдергивать не следовало!

Точно! Тогда-то вокруг и завыло, теперь я вспомнил!

— Бедная сестра, — вздохнула Рыбка. — Попасть с бриллиантами за пазухой в перепуганную толпу… Может, отдашь все же камушки — мы столько из-за них пережили!

— Не могу, честно! Надо ж еще перед начальством отчитываться, про бар-то узнают…

— Ну отдай хоть Киску! Твой напарник, кстати, вряд ли хорошо сейчас проводит время — сам знаешь где.

Я одной рукой (что очень непросто) отклеил скотч от лодыжек бывшей пассии Мо и подтолкнул шатающуюся фигурку к сестре. Какой, однако, сильный эффект у моего эфирчика, не ожидал! Едва ли преступницы уйдут далеко — двери-то повсюду заблокированы. Неважно. Сейчас меня куда больше волнует Морган. Да и пусть сбегают. Вот если с ним что-нибудь случилось, я их из-под земли достану, клянусь!

Подождав пару минут, я выпрыгнул в коридор. Авантюристок уже и след простыл. Ну и прыть! Ну и денек! А потом еще пришлось нести Кейна. Вот что значит удар по голове нежной женской ручкой!

— Не женской!

— Ты уверен?!

— Абсолютно! Я… она была рядом, а потом стало совсем темно, и вот я здесь!

Неужели кто-то подкрался сзади? Сообщник? Плохо, очень плохо. Потому что, анализируя это дело на свежую голову, я нашел множество неприятных несоответствий. Прежде всего, версия о подслушанном споре не выдерживает никакой критики — девчонки не должны были находиться на первом этаже к этому моменту. Значит, у них или были хорошие прослушивающие устройства, уровнем не ниже знакомых мне моделей, или осведомитель. Кстати, если бы они узнали о том, что мы оперативники, лишь вечером накануне, то не стали бы торопиться с активными действиями, правда? Нет, даже знакомство на корабле не кажется мне теперь случайным. Дай бог, чтобы добрый гений близняшек не был связан с нашим родным Управлением!

Зачем, кстати, Рыбка поведала мне о гарнитуре? Чтобы мы помогли им присмотреть за вещицей, пока она к ним не попадет? Из азарта? Загадки, загадки.

Далее. Несмотря на то, что все двери оставались заблокированными до самого утра, никто наших знакомых не поймал. А это плохо, очень плохо пахнет!

Также я покопался в истории похищенных драгоценностей, и полученная информация не порадовала меня ничем. Эта проклятая Черная Роза не просто дорогая безделушка, а наследственная реликвия Императорского Дома, по ряду случайностей попавшая в руки скромному гражданину Федерации, миллиардеру Вилль-Форцу, а после его смерти так и не нашедшая постоянного хозяина. И если дело не в темных грешках сего замечательного человека, то в Империи. А это совсем уже грустно…

Но хуже всего последнее. Я долго маялся, освежал давно забытые знания, даже со специалистами советовался…

У близнецов не бывает абсолютной генной идентичности! А значит, мне либо навешали лапши на уши, либо мы все порядочно влипли. И Империя, и Федерация.