26

Представительная делегация, включающая в себя всю группу «центаврийцев» в полном составе, прибыла в Дедово сразу после того, как стало ясно, что сенсация не состоялась. Прибыла опять-таки на электричке, однако на этот раз день был будний, а время позднее, так что поездка обошлась без жертв и разрушений и даже без нервотрепки. Всю дорогу ребята, вольготно развалясь, сидели на противовандальных жестких диванах электропоезда с поэтическим названием «Былина», и девушка по имени Софья сохранила в неприкосновенности свои шлепанцы. Их она, впрочем, все равно сняла, как только сошла с асфальта на грунтовую дорогу.

Чем больше Гриша Монахов насмешничал над нею, тем больше Соне нравилось ходить босой и категорически отказываться от мясной пищи.

Встречая гостей, Леша Питерский очень обрадовался, что друзья выбрали для поездки последнюю электричку (ту, что отходит от Московского вокзала в 20.20), а, к примеру, не предпоследнюю. Дело в том, что у Леши до ночи сидел участковый, играя в «Doom» и «Цивилизацию», а знакомить с ним всю свою тусовку хозяин дедовской базы отнюдь не хотел. Ушел участковый где-то в пол-одиннадцатого, как раз когда последняя электричка из Питера, завывая моторами, ушла в сторону Вишеры. «Центаврийцы» шествовали от станции медленно и лениво и потому благополучно разминулись с милиционером, тем более что ушел он в противоположную сторону.

— Ну что? — спросили гости (вернее, бывалый моряк Слава) у Виктора, который ради такого случая вылез из своего подвала и сел за стол переговоров, который одновременно служил для принятия пищи и питья разной степени крепости.

Бывалый моряк Слава прекрасно знал ответ. Всего несколько часов назад Виктор звонил в Питер по личной радиотелефонной линии с докладом о новостях по каналу CNN.

— Об «Орленке» ничего, — сказал он тогда и повторил сейчас.

— Черт знает что, — воскликнул тогда Макс.

Теперь он выразился иначе, но примерно в том же духе, почти как сержант Макгвайр с авиабазы в Неваде, когда от него убежал «Янг Игл»:

— Да не может этого быть! Это же сенсация мирового класса. Как они могли на нее не клюнуть?!

— Элементарно, Ватсон, — ответствовал бывалый моряк Слава, который думал над этим вопросом всю ночь, вместо того чтобы спать. — Фантазия, дорогой доктор, хороша в меру.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась Софья.

— Что имею, то и… — Он прервал классическую блатную банальность на полуслове и снизошел до объяснения: — Я догадался, в чем дело. Я у нас вообще догадливый. Понимаете, дети мои, как только эти ребята-щелкоперы прочитали письмо от инопланетян, они сразу решили, что оно пришло прямо из дурдома. Или от какого-нибудь кандидата в этот самый дом, причем на буйное отделение и интенсивный курс лечения электрошоком.

— Почему? — удивился Леша Питерский. Идея с письмом именно от инопланетян была его собственной, и он, естественно, считал ее гениальной.

— А потому что солидные люди в наше время в инопланетян не верят. Особенно в тех, которые пишут письма в журналы и газеты вместо того, чтобы приземлиться на своей тарелке где-нибудь в Голливуде на лужайке.

— Если в Голливуде на лужайке приземлится тарелочка, в нее все равно никто не поверит, — высказал здравое замечание Виктор. — Подумают, что это опять титры и спецэффекты.

— Не имеет роли и не играет значения. Эх, дурак я — сразу не допер, что так и будет. Надо было подписываться по-человечески: какие-нибудь «Объединенные космические террористы» или «Леопарды освобождения денег от владельцев». Тогда бы сразу поверили.

— Ты думай, что говоришь! — возмутился Макс. — Какие мы террористы?

— Дорогой друг, я ведь уже говорил, что ты страдаешь главной болезнью революционных ораторов: обращаешь слишком много внимания на слова и забываешь, что факты от этого не меняются.

— И что теперь делать? — спросила Софья. Слава немного подумал и выдал такой ответ:

— Теперь уже ничего. Назвался инопланетянином — полезай в тарелку. Летающую, — уточнил он, после чего, повернувшись к Виктору с Игорьком, поинтересовался: — Вы можете вырубить спутник CNN на пару часов?

— Запросто, — ответствовал Виктор, а Игорь добавил:

— Мы еще не то можем.

— Что именно «не то»? — спросил Слава.

— А что угодно. Порнуху по нему пустить. Или, к примеру, речь революционного оратора Макса.

— Макс по-иностранному не говорит, а по-русски его не поймут, — отверг вторую идею бывалый моряк, зато к первой отнесся благосклонно: — А насчет порнухи мысль интересная.

— Ничего в ней нет интересного! — заявил Макс. — Если мы так поступим, то только дискредитируем себя.

— Прежде всего мы дискредитируем CNN и заставим телевизионщиков нас бояться. Представляете, сколько разъяренных домохозяек откажутся смотреть сиэнэновский канал и сколько рекламодателей он на этом потеряет!

Представить это «центаврийцы» не могли, так как плохо ориентировались в телевизионных пристрастиях европейских домохозяек. Однако тон Славы показался им убедительным, и все высказались за демонстрацию порнографии. Макс не ожидал такого единодушия против него пошел даже ближайший друг Игорь. Власть в команде самым явственным образом уплывала из рук революционного оратора.

— Ладно, с этим решили, — сказал Слава. — Только сначала надо послать еще одно письмецо, где доступно объяснить, что так будет со всеми, кто покусится… Короче, кто не выполнит наши требования, пусть пеняет на себя.

— Письмо за той же подписью? — уточнил Виктор.

— А за какой же еще? Если мы будем подписи менять как перчатки, то нас вообще никто всерьез принимать не станет.

— А так, по-твоему, станут? — огрызнулся Макс.

— Обязательно. О том, что неизвестные отключили их спутник, CNN не промолчит. И о нашем письме вспомнит непременно.

— А если у них государственный запрет на такую информацию? — спросила Софья. — Может, они поэтому и не передали наше письмо.

— Ты не путай их с нами. Тамошние журналисты плевать хотели на государственные запреты. Главное — ухватить за хвост сенсацию и первым выдать ее в эфир. Нет, с этим ясно. Клюнут как миленькие. Меня другое волнует.

— Что?

— Понимаешь, нам придется расширять команду. Чтобы вести корабль, надо больше народу.

— Сколько?

— Ну, не так чтоб очень много, но хотя бы человек двадцать. Если набирать команду обычным путем, то нам обязательно подсадят стукача. А то и целую группу захвата. На корабле должны быть только свои, и нам надо придумать, как завербовать людей втемную. Чтобы они не знали, чем мы занимаемся и даже кто мы такие, но были готовы выполнить любой наш приказ.

— Элементарно, — сказала Софья. — Надо подать в рекламные газеты объявление: «Приглашаем людей, знакомых с морским делом и не боящихся опасности, на высокооплачиваемую работу». Набегут как миленькие.

— И что мы будем с ними делать? — спросил Макс.

— У тебя есть другие предложения? — поинтересовалась Соня.

— Я вообще против затеи с кораблем.

— Понятно, — сказал Слава. — Баба Яга всегда против. Если будут конструктивные предложения, дай знать.

— Надо будет положить этим ребятам оклад и чем-нибудь их занять, — продолжила свою мысль Софья. — Появляться перед ними можно в гриме — усы, борода, парик и всякое такое. А еще лучше нанять одного посредника и общаться с командой через него. И волки целы, и овцы сыты.

— И откуда ты взялась такая умная? — деланно удивился Макс.

— Мама родила. От соседа дяди Васи, который работал в КГБ, — уточнила Соня, и все расхохотались.