31

Великого князя Иоанна VII Рюриковича занесло на Истру не от хорошей жизни. У него с собой была корона Российской империи из Алмазного фонда, а по пятам за ним гнался государь император Александр IV Романов. И нагнал-таки похитителя священной реликвии как раз там, где квартировал в это время вор в законе Олег Воронин по прозвищу Варяг.

Мордобой по итогам погони случился прямо у него на глазах, и короной, закатившейся в крапиву, завладел юродивый Стихотворец, который подвергал там себя ежедневной порции телесных мук.

Он и обнаружил, что изделие это не имеет никакой ценности кроме символической, потому что сделано оно из позолоченной меди и украшено стразами, то есть, проще говоря, цветными стекляшками.

Вопрос, куда и когда подевалась настоящая корона из драгоценных металлов с алмазами и самоцветами, остался открытым. Обе царственных особы обвиняли в краже друг друга, хотя у Варяга были сведения, что ее то ли продали, то ли перепрятали еще при Сталине.

Споры прекратил юродивый, который возложил корону на покровителя своего Варяга, мимоходом причислив себя самого к лику святых.

Юродивый объяснил, что поскольку он – человек божий, то и короновать по небесному соизволению вправе любого, кто покажется ему достойным.

А поскольку в родословной Варяга отчетливо прослеживался киевский след, и вор в законе сам под хорошую закуску любил щегольнуть тем, что он на четверть хохол, то начитанный юродивый ничтоже сумняшеся объявил его доподлинным варягом из древнего рода Киевичей, прямым потомком Аскольда и Дира.

– Исполать тебе, великий князь Олег Киевич! – громогласно объявил юродивый в завершение своей речи, и коронованных особ на Истре стало уже три.

А в том, что через несколько часов все трое вместе с короной попали к немцам, следовало винить исключительно язычников, которые никак не хотели переходить в крестовую веру.

Варяг еще помнил смутно, что коронацию решено было торжественно обмыть, но очнулся он уже за озерами. Кажется, его разбудили, чтобы познакомить с лешим, но это неточно. Возможно, то был водяной.

У Варяга слишком сильно болела голова, и он не мог сосредоточиться.

– Как я сюда попал? – хрипло спросил он и получил закономерный ответ:

– Леший его знает.

Но лешего уже не было поблизости. А может, его и вовсе не было, и он просто почудился похмельному Варягу, достигшему стадии белой горячки.

Зато, мучительным усилием собрав глаза в кучу, Варяг обнаружил, что находится в стане врагов. Его окружали валькирии и язычники. И даже рыцарь в пожарной каске и весь в крестах не внушал доверия.

– Так ты, значит, и есть Варяг? – произнесла валькирия в сапогах и шляпе.

– Я великий князь Олег Киевич всея Руси, – не согласился он. – Исполать мне!

Варяг понятия не имел, что значит «исполать», но слово застряло в памяти, израненной алкоголем.

– Очень приятно, – отозвалась на это валькирия. – В таком случае я – Орлеанская королева.

И коронованных особ, как нетрудно заметить, стало уже четверо.

Тут, однако, Варяг принялся буянить, требуя подать ему всю Русь, но внучка бабы Яги Людмила скороговоркой прошептала заклинание, и все прошло.

– Отсюда пути на Русь нет, – сообщила она. – Из этих мест одна дорога – к немцам.

Но когда благородный рыцарь Конрад фон Висбаден обратился к первому встреченному ими немцу на родном языке, тот его не понял.

– Моя нихьт ферштеен, – услышал фон Висбаден в ответ на приветствие. – Руссиш сдавайся, Гитлер капут.

Пришлось объясняться по-русски, что оказалось гораздо рациональнее. Без малейшего акцента «немцы» поведали, что они – бедные бароны из одноименного ордена, отколовшегося от секции исторического фехтования в незапамятные времена – месяца три назад.

Это были действительно очень бедные бароны – за неимением крестьян они сами копали свои огороды. Однако это у них получалось плохо, и рыцари кормились преимущественно охотой и рыбалкой.

Конрад тут же загорелся идеей обучить баронов немецкому языку и обратить их в католичество. Но тут он встретил конкуренцию со стороны Жанны Девственницы, которая, в свою очередь, вызвалась научить «немцев» говорить по-французски с тайной перспективой их обращения в альбигойскую ересь.

А поскольку традиционно бедные бароны поклонялись духу короля Хлодвига из рода Меровингов, который был одновременно германцем и вождем франков, от коих ведет свое происхождение Франция, то исторические фехтовальщики охотно согласились учить оба языка сразу и поддерживать любую ересь, лишь бы не иметь дела с Нестором, который по вине язычников уже трижды приходил сюда склонять рыцарей к праведной жизни.

– Нестор – хороший человек, – возразил великий князь Олег Киевич, который усвоил эту истину со слов поповой дочки Веры, на которой хотел жениться Илья Муромец.

– Вот и забери его себе! – весело огрызнулись бароны, которым законоучитель досадил тем, что проклял рыцарские забавы, как бесовские игрища.

И тут во весь рост встал вопрос, что делать с Варягом. Считать ли его пленным бандитом, который достоин суда и кары, или же благородным князем, против которого просто восстали подданные. А это дело житейское – с кем не бывает.

И Жанна предпочла второе. Ее саму однажды казнили, и воспоминания об этом мешали предводительнице валькирий вершить суровый суд.

Но если Олег – не бандит по кличке Варяг, а князь из рода Киевичей, то необходимо установить, где находится та Русь, в которой надлежит ему княжить. И определить границы, переход через которые будет означать объявление войны со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Какие это могут быть последствия, Варяг в полной мере испытал на своей шкуре.

Там, где не действует логика, неизбежно наступает день сурка и начинает чудить нечистая сила – вроде того лешего, который непонятным образом занес Олега Воронина на тридцать километров к северу от того места, где он начал пить.

Безумие порождает безумие, и на безумной земле трудно сохранить здравый рассудок.

Варяг потерял уже практически весь свой отряд пьяными, похмельными и сумасшедшими и сам поехал крышей на почве алкогольного психоза. А не пить он тоже не мог, потому что в этом случае сошел бы с ума еще быстрее и уже навсегда.

И он покорно выслушал приговор валькирий и рыцарей, из которого следовало, что Русь находится к северу от Москвы. Именно там с незапамятных времен (вот уже больше полугода) селился сплошь православный люд и никто никогда не восставал против власти Варяга. И если он будет вести дела не по-бандитски, а по-княжески, то не восстанут и впредь.

Третейский суд Орлеанской королевы был не суров, но справедлив. И когда Иоанн Рюрикович и Александр Романов стали заявлять свои претензии на власть, Жанна задала естественный вопрос:

– А с какого перепугу? Я вас не знаю и никто вас не знает. Доказательств вашего царского происхождения нет, а если бы и были – это еще ничего не решает.

Иоанн VII в ответ предложил дать голову на отсечение, что он действительно Рюрикович, что было довольно-таки опрометчиво в окружении валькирий и рыцарей, вооруженных мечами. Но Александр IV его переплюнул, предъявив в доказательство царского происхождения советский паспорт, где черным по белому написано, что он действительно Александр Николаевич Романов.

Но королеву Жанну это не переубедило.

Тем не менее, обоим было сказано, что Русь велика и обильна, и неизвестно, как далеко она простирается на север. И если претендентам удастся повести за собою людей, то ничто не мешает им основать свои государства на свободной земле.

А большую императорскую корону из меди и стразов Жанна Девственница оставила у себя на хранение.

Она сочла ее появление добрым знаком и не скрывала надежды увенчать священной реликвией голову Императора Запада.