Часть вторая
КУКУШКА

Зима выдалась снежной.

Целыми днями носились в горах бури и вьюги, мерзла вода в ручьях, холод поселился в тесных комнатках домика на горе. Чтобы выйти наружу, каждое утро приходилось заново растапливать снег перед дверью, и горе той девушке, которая не справлялась с этим вовремя.

Бывали такие времена, когда «лесные ученицы» по несколько суток просиживали в комнатах, прислушиваясь к завыванию ветра за окном, и часами изготавливали бесчисленные «славянки» – волшебные знаки для сотворения природных заклятий из камешков и деревянных палочек. Самым ловким доверяли возводить из этих знаков высокие хрупкие пирамиды – чтобы вызвать дождь, утихомирить бурю, инициировать огонь из земли или такую гадость, как повернуть ручей вспять.

Таня плохо понимала, зачем ей вообще это надо для жизни, но послушно изучала и делала все, что приказывали. Тем более учеба давалась ей слишком легко – браслет здорово помогал. Стоило Тане только представить живой огонь, охватывающий кольцо из славянок – и ее костер вспыхивал самым первым на зависть другим ученицам. Бегала, прыгала она или летала – во всем ей сопутствовала удача; даже непривычные боевые искусства давались ей хорошо. Все просто: уже после первых синяков девушка быстро усвоила, что лучше тратить силы не на прямые удары, а на защиту и уход в сторону, тогда и продержаться в бою можно будет подольше.

Но, несмотря на довольно сносные успехи, Таня подвергалась риску остаться в домике на горе еще на один год: два выпускных экзамена она успешно провалила. И все из-за чертова рунического письма – единственной ведьминской премудрости, дававшейся девушке с большим скрипом: браслет не будет за тебя буковки-знаки выводить. Ну и, скорей всего, из-за неудач с превращением…

Приход ранней весны, третьей за время Таниной учебы, в домике на горе встретили с радостью: осели сугробы, потекли быстрые шумные речки, появились первые подснежники. Но самое главное – открылся проход через горы, так что вскоре кому-нибудь из учениц обязательно разрешат спуститься в деревню, к людям, взять свежего белого хлеба и молока, вкусного овечьего сыра.

Таня проснулась оттого, что ее браслет вдруг резко потеплел. На мгновение сжал плечо жарким обручем и тут же отпустил.

– Да что такое-то? – сонно прошептала она, но все же села в постели.

За окошком тугой пеленой стелился туман – бледный предвестник рассвета. Остальные девушки спали. Еще бы! После вчерашнего бега по трассе с препятствиями это неудивительно. Кто не бегал по снегу, перемешанному с грязью, не поймет, что такое для организма пробежать в подобных условиях десять километров.

Таня и сама соблазнилась мыслью поспать еще немножечко – до того времени, когда злой голос главной ведьмы Олеши содрогнет ветхие стены их жилища. Но тут же подумала, что сейчас она, возможно, еще сможет тайком выпить чашечку кофе перед скудным пайком из сушеных кореньев и сводящего скулы, чертовски горького отвара из чародейных трав, подаваемыми ученицам каждое утро. Старая Олеша утверждала, будто именно этот отвар в сочетании с сушеными травяными «какашками» пробуждал магические свойства их душ, но лично Тани было подозрение, что на самом деле такая еда давалась им для поддержания жизненных сил, чтобы не умерли от вечного переутомления.

Девушка спустила с лежанки босые ноги и, содрогаясь от холода старых облезлых половиц, осторожно прокралась к двери, сняла ржавый крючок и выглянула в коридор.

Дверь – проход на другую половину дома, где спали «старшие» – сама Олеша и «пришлые» наставники, была наглухо закрыта. Учителя попадали в домик на горе через какие-то странные «зеркалки» – пути-проходы; потом постоянно и круглосуточно мерзли, преподавали и вновь мерзли, сводя на нет все запасы дров… А бедные девушки (да, здесь находились только особы женского пола) проводили в доме старой ведьмы по нескольку лет. Дашка, ровесница Тани, пребывала в роли ученицы шестой год, все не могла те же письменные руны сдать. На самом же деле у Тани было подозрение, что просто Олеша не хотела отпускать такую хорошую помощницу. Дашка и по нехитрому хозяйству помогала, и лес хорошо знала: где какие грибы-ягоды растут, когда нужная трава в цвет пойдет, когда дождь, когда снег с бурей предвидится. И характер имела очень покладистый. Не то что Таня – переменилась в природных условиях, отвыкла от удобств, как-то ожесточилась вся: больше всех дерзит, больше всех и наказывают… Эх, ведь одно дело – в поход пойти на три дня, другое же, когда воду таскать, дрова рубить, «бегом бегать», в ручье мыться и под кустик ходить изо дня в день. Никаких удобств, одни издевательства над организмом.

А ведь еще и психологическое давление – непрекращающиеся косые взгляды девчонок: кто такая, почему с самого нуля начала? Не умеет ничего, а браслет на плече – удивительный просто, нерядовой… За что такое счастье? Эх, если бы не Дашкина поддержка, намного хуже пришлось бы Татьяне. Школа-то в горах эта – уникальная, для развития особых способностей у молодых ведьм. Тех, кого лично такие, как Вордак-старший, и направляют… Таня думала, что только истинному, как здесь говорили, волшебству и будут ее обучать, но какому-то более изящному; дадут профессию хорошую освоить, а тут – тяжелая физическая работа, ужасная еда и всякая ерунда в виде построек из рун-славянок. Конечно, учили разным фокусам, вроде огня вспыхивающего или «притягивания» чужих предметов – единственного волшебства, которое Тане почти не удавалось. «Совестливая потому что», – поясняла Дашка. Ну конечно, это же воровство, а не волшебство… Хотя Дашка и поясняла, что по теории вероятности притягивается та вещь, в которой меньше всего нуждаются… Но все равно это выглядело довольно нечестно.

«Да это же у простых людей отымается, – пожимала плечами подруга. – Они себе опять всякого наделают».

На это Таня ничего не могла ответить. Все-таки у колдунов свои понятия о чести…

Были, конечно, в монотонной будничной жизни молодых ведьм события нерядовые, необычные, мистические.

Иногда Олеша развлекалась тем, что призывала ураганы: ох и тряслись же в это время горы! Выл злобный ветер, летали сухие ветки, вспухала земля комьями. Вокруг замерших в страхе учениц разражалась настоящая вселенская буря – ужасное, но вместе с тем удивительное, завораживающее зрелище. Однако сами девушки к таким могучим чудесам не подпускались – изучали теорию в небольших объемах.

Таня прислушалась – не слышно ни звука, даже печку еще не растапливали.

Поэтому девушка тихонько скользнула в сени, натянула первую попавшуюся овчинку из целого ряда ученической одежды, висевшей на простых крючках в сенях, и выскочила во двор.

В горах занималось густое, серое утро. Тучи едва не цеплялись за верхушки деревьев – день обещал быть пасмурным.

По Таниным расчетам не было и шести, а занятия начинались ровно в восемь: сначала бег через лесной бурелом, после – нехитрый завтрак и горький отвар, а дальше – руны, знаки, формулы, пирамиды…

Как же надоело! Третий год в этой глуши… Танины золотисто-пепельные волосы отросли ниже талии, сама она исхудала от постоянного недоедания, но благодаря выматывающим тренировкам на теле появились тонко очерченные мышцы, выпрямилась спина, расправились плечи. Да, видели бы ее бывшие подружки и знакомые… Жаль, сама Таня не могла толком и посмотреть на себя – зеркала в домике-на-горе были запрещены. Лишь в комнате Олеши стояло несколько специальных – «зеркалки» для переходов учителей, единственная связь с внешним миром.

«Чтобы не словили злые духи», – загадочно поясняла старая ведьма Олеша отсутствие зеркал, но Дашка сразу тихо добавляла: «да чтобы мы не сбежали».

Для всех друзей, и для своей семьи в первую очередь, Татьяна вроде как получила отличное место в Лондоне – работу секретаря в каком-то посольстве, и чувствовала себя на чужбине просто прекрасно. Да-а, знала бы мама, что ее дочь пребывает на самом деле в глухих карпатских лесах… Девушка вдруг вспомнила, что давно уже не слышала к себе привычно-ласкового обращения «Танюша», даже Дашка обращалась к ней «Танька». Да и вообще, по имени здесь нечасто величали, одни лишь «эй, ты» да «иди сюда»…

Подколов на ходу простым сучком волосы, Таня перемахнула через низкий плетень и свернула напрямую через высокий холм. Там, среди голых кустов и островков мха, вилась еле заметная тропинка, ведущая прямо через неглубокий овражек на любимое тайное место Татьяны – лесную полянку с огромным широким пнем в самом центре.

Очутившись на месте, Таня кое-как помахала руками и ногами, чтобы согреться, а затем быстро начаровала себе, прикоснувшись к браслету, маленькую чашечку кофе: единственное заклятие «воровства», которое удавалось ей без труда. Ну что поделать, стыдилась она забирать у кого-то еду или вещи, но вот от чашечки кофе не могла отказаться: по сути, этот кто-то, оставшийся без привычной утренней порции, может себе еще сварить, а она нет.

Да и знала бы ведьма Олеша, что Таня кофе тайком попивает, о-о-о… Девушка поежилась: уж ей-то частенько приходилось быть битой связкой тонких ивовых прутьев за непослушание или непонимание «привычных» вещей. Что и говорить, остальные двенадцать учениц происходили из нормальных семей (то бишь с самого рождения знали, что они настоящие что ни на есть ведьмы) и с детства владели рунической речью; умели распознавать дневные и лунные заклятия, природные, погодные или штучные – творимые с помощью вещей. Хуже всего у Тани было с рунами: для нее все эти «эльфийские закорючки» представлялись до того непривычным делом, что прошло не менее полугода, пока девушка начала различать в этих затейливых буковках сами руны, особые знаки и символы.

Руны обозначали слово, знаки – жесты в картинках, чтобы творивший заклинание мог в точности воспроизвести нарисованное движение, а в самом низу строчки находился эморяд – такая себе синусоида, производная эмоций. Их правильное, гармоничное сочетание в трех рядах порождало заклятие, но самое сложное заключалось в том, что все эти три строки нужно было читать одновременно и также совместно воспроизводить. Для человека, привыкшего читать слова по порядку, строка за строкой, сие было практически невозможно…

А еще имелось этих рун такое великое множество, как китайских и японских иероглифов вместе взятых, поэтому разобраться в старинных замысловатостях представлялось под силу разве что черту лысому. К счастью, письменные занятия чередовались с постоянными физическими тренировками в лесу: погонями, полетами на сундуках, «битвами» с палками и без. От ударов деревянными шестами все тело постоянно пребывало в синяках, но в целом занятия боевыми искусствами были куда веселее долгих и нудных уроков с рунами.

Да, именно на рунических письменах строились самые сложные заклятия. Конечно, Таня и так чувствовала себя неплохо в колдовском деле – прабабушкин браслет все охотней помогал ей, но в целом, как девушке справедливо казалось, именно за это она получала от старой ведьмы-наставницы самое большое количество наказаний. За непонятное везение, как весьма точно формулировала Дашка – единственная подружка в этом змеином гнезде из молодых ведьмочек.

С остальными девчонками отношения действительно не складывались: лишь только товарки прознали про Танину «простую» жизнь до обучения и, главное, чудом подаренный «мегабраслет», – все. Сторонились, шептались за ее спиной, часто и посмеивались. Таня вначале даже плакала ночами в старую залатанную подушку: зачем она ввязалась в это дело? Зачем ей колдовство? Ведьмой быть захотела… А потом втянулась, успокоилась. Все-таки у нее был браслет. О Вордаке – причине теперешних ее несчастий, она за это время даже не слышала… Но, может, это и к лучшему.

Сделав первый глоток, девушка поморщилась: опять мало сахара. Сладости в домике на горе вообще считались большой редкостью, а Татьяна давно признавалась себе, что откровенно соскучилась по пирожным или конфетам. Что говорить о торте – большом и слоистом, с нежным сладким кремом, политом шоколадной глазурью и посыпанном орешками… Ох, опять живот сводит от голода!

Таня поежилась, потерев одну босую ногу о другую, – обувь ведьмам не полагалась и ступни ее совсем замерзли. Над влажной землей стелился густой туман, веяло холодом и снежной пылью, – зима ещё не попрощалась. Таня поежилась, поплотнее запахиваясь в овчинку. Прокашлявшись, поставила чашку на землю, а сама вспрыгнула на широкий пень и произнесла:

– Ну что ж, приступим!

Почти каждое утро Татьяна пробиралась в свое потаенное место, чтобы отработать правильное превращение.

Потому как скоро, совсем скоро выпускной экзамен, от которого многое зависит. Зависит, останется ли она еще на один год торчать среди молчаливой природы или же вернется домой, к атласным простыням, теплым ваннам и каждодневному утреннему кофе с булочками. К цивилизации, в общем.

Наряду с рунами превращение также служило камнем преткновения в ее ведьминской учебе. Все до одной ученицы могли превращаться в самых удивительных зверей или птиц: сову, оленя, волка, кошку, собаку, журавля, змею… Даже ее Дашка, которой приходилось «потеть» больше всех по причине наличия всего лишь тонкого серебряного браслета на запястье и все той же заинтересованности в ней старой Олеши, – даже она могла оборачиваться толстенькой серой кошечкой…

И лишь одна Татьяна почему-то превращалась в обыкновенную прыткую ящерицу. Маленькое зеленое пресмыкающееся с большими выпуклыми, странного золотистого цвета глазами. Надо ли говорить, что все смеялись над ней, но девушка не унывала: раз ей почти удалось превратиться в змею, кажется, но…

Собравшись с духом, Татьяна привычно коснулась браслета, вскинула руки, закрутилась волчком – вспыхнуло золотистое облако и превращение свершилось.

Скосив глаза в сторону, она увидела знакомый зелено-бурый хвост и разочарованно вздохнула – замелькал длинный раздвоенный язык.

Кажется, она предстанет перед экзаменаторами именно в этом обличье. Такова ее природа, как говорила, зловеще ухмыляясь во весь свой рот со слепяще-белыми вставными зубами, старуха Олеша. Ну главной-то ведьме хорошо издеваться, когда она по своей природе – крупный бурый медведь. Когда Олеша продемонстрировала свое умение в первый раз, над горами поднялся такой девчоночий визг, что впору было случиться землетрясению.

У Тани же давно возникло подозрение, что Мстислав Вордак специально отправил ее в это «задремучье», дабы она по собственной воле сгинула от голода, холода и постоянного унижения. Да-а, в прошлом году девушка успешно провалила выпускной экзамен по причине «достойного незнания» рунического письма. И наверняка из-за невзрачного превращения. А первый экзамен лучше и не вспоминать… В принципе если с теоретической частью экзамена у нее было туговато, то с практической – превосходно, но каждый год домик на горе покидают всего лишь три-четыре ученицы и столько же приходит новеньких. Так что всегда находились девушки получше и поуспешнее… Да и превращение Танино – несчастная малюсенькая ящерка, эх…

Но теперь-то, на этот год, она в один миг может перекидываться пусть и не медведем, не совой и не змеей, но все равно – хоть ящерицей! В любом случае, если девушка провалит экзамен и в этом году – следующей весны она не дождется, это точно.

Неожиданно своим обострившимся чутьем пресмыкающегося Татьяна уловила еле слышный шорох. Кто-то возился как раз под пнем.

Скользнув на землю, она притаилась за толстым корнем и осторожно заглянула в темноту трухлявого чрева.

Прямо в глаза ей глянула ящерица.

Завидев «сестру», ящерка тоненько пискнула, выронила что-то себе под лапы и тут же пропала.

Татьяна осторожно юркнула меж корней и обнаружила глубокий зев норки, исчезающий далеко под землей. Идти дальше она не решилась: ящерки хоть и безобидные на вид, но если их там сотни… а ведь некоторые виды еще и кусаются.

Неожиданно ее зоркий третий глаз (да, есть такой у ящериц) уловил едва заметный блеск. Присмотревшись внимательнее, Таня обнаружила что-то большое, мерцающее и круглое, размером с канализационный люк. Высунув длинный раздвоенный язык, она осторожно исследовала вещь – не нашла ничего подозрительного и, помогая себе передними лапками, выкатила находку из-под пня на белый свет.

Оказывается, таинственная ящерица выронила нечто очень похожее на старинную золотую монету: с одной стороны имелась большая выгравированная цифра «1», а с другой – красивая трезубая корона, похожая на герб. Интересно, что это? Маленький кусочек старинного клада, спрятанного глубоко под землей? Или потерянная дураком-туристом коллекционная реликвия? Надо будет потом рассмотреть находку получше и спросить у Дашки – та наверняка знает, что это может быть за монета.

Довольно хмыкнув, Таня собиралась уже вернуть себе человеческий облик, хотя обратное заклинание сопровождалось большими усилиями и даже некоторой болью в области позвоночника, как вдруг встретилась с большущими, просто-таки огромными немигающими глазами. Застыв, словно вопросительный знак, на нее смотрела довольно крупная змея – гадюка. Девушка как-то быстро вспомнила, что этот вид земноводных очень даже питается ящерицами.

Тане удалось успокоиться настолько, чтобы мгновенно совершить превращение (ох, как больно!), но лишь она стала собой – змея кинулась на нее, обвив тугим кольцом, а после заломила руку за спину и провела подсечку.

Оказавшись на земле, онемевшая от изумления девушка увидела над собою серое-серое небо в кольце из сосновых верхушек и чье-то улыбающееся лицо.

Прошло несколько секунд, прежде чем ей удалось опознать чертика.

– Привет, леди! – будничным голосом произнес Лешка, помогая ей подняться. – Как жизнь?

– Чертовски плохо, – огрызнулась Татьяна и вдруг, не сдержавшись, крепко обняла парня и зарыдала у него на плече.

– Ты чего? – Алексей не на шутку растерялся. – Перестань сейчас же! У тебя что, истерика? Я думал, весело выйдет…

Таня, вновь овладев своими чувствами, быстро отстранилась от него.

– А ты вырос, – всхлипнув, произнесла она. – Изменился очень.

– А ты наоборот, уменьшилась. – Лешка показал ей язык. – Тощая, растрепанная и грязная.

Таня хотела бы возмутиться, но вместо этого произнесла:

– В общем, так и есть. – И она опять протяжно всхлипнула. – Так ты в змею превращаешься? Ничего себе…

– А ты – в ящерицу? – Лешка фыркнул.

Будто ожидая такого сигнала, у Тани из глаз полились крупные, как градины, слезы.

Чертик неловко затоптался на месте и вдруг хлопнул себя по лбу:

– О, я знаю, что вернет тебе настроение!

Тут же, прямо из воздуха выплыли два небольших плетеных стульчика и сразу же вслед за ними – тонкий и дрожащий серебряный поднос в завитках с двумя дымящимися чашечками кофе. От коричнево-золотой жидкости поднимался невероятный аромат: как видно, Лешка по-прежнему оставался чертовски способным специалистом по выманиванию. Интересно, из какой изысканной гостиной он умыкнул этот кофей?

– Из дома, – улыбнулся Лешка, галантно пододвигая один стульчик девушке, а сам тут же уселся на другой. – Он только что лично заварил его для себя и своей новой любовницы.

– Кто – он? – спросила Таня и одним глотком ополовинила чашечку. До чего же вкусно!

– Да мой отец, кто же еще.

Тане показалось, будто сердце начало биться сильнее при упоминании о старшем Вордаке. Сразу же всплыли черные серьезные глаза – внимательные и изучающие. Ух, какой крепкий кофе…

– А тебе не попадет за это? – делая еще один глоток, поменьше и подольше, спросила Танюша.

– Да мне и не такое с рук сходит, – отмахнулся парень, улыбаясь во весь рот. – Кроме того, мне не нравится его новая тел… э-э, как это правильно? Пассия.

– Почему?

– Потому что она хитрая, самоуверенная, такая вся из себя… ну еще, если честно – красивющая – смуглая, черные волосы и глаза классные – зеленые, но не такие как у тебя, изумрудные… а более светлые, с желтым. – Лешка вдруг запнулся. – Ну в общем, кхм… флиртует еще со всеми, даже мне глазки строит. – Чертик скривился.

– Что? Тебе?! – Таня от смеха поперхнулась кофе. – Да ты маленький совсем.

– К твоему сведению, мне почти двадцать. – Лешка обиженно прищурился. – В мае будет, девятого…

– Да? – Таня по-настоящему удивилась. – Я думала, тебе сейчас восемнадцать, ну или даже… да неважно.

– Ну ладно, ростом я не вышел, – спокойно сказал Лешка. – Но вообще, у меня масса достоинств.

– Ага, и самоуверенность – первое, – Тане почему-то хотелось выместить неизвестно откуда появившуюся злость на приятеле.

– И чего ты-то расстроилась? – Лешка, как всегда, был слишком проницателен. – Ты прямо с лица спала, когда я тебе про эту Ружену начал рассказывать.

– Какую еще Ружену?

– Ах, ну да, забыл… Любовницу отца зовут Ружена. Ружена Мильтова – фу, язык сломать можно. Она из Венгрии. Профессиональная ведьма, даже слишком. С нами в замке живет.

– Да с чего ты взял, что мне это интересно? – удивилась Таня. Как ни странно, еще один глоток кофе вернул ей хорошее настроение. – Ты лучше расскажи, как здесь очутился, а?

– А вот так. – Лешка ухмыльнулся. – Я здесь по делу… Решил посмотреть на ваш выпуск в этом году. Вместе с отцом.

У Тани глаза полезли на лоб.

– Так твой отец будет здесь?!

– Он уже здесь, разговаривает с вашей наставницей, страшилой такой – как вспомню ее «белозубую» улыбку, так вздрогну… Сегодня вечером у вас будет экзамен.

– Уже?! – У Тани дух перехватило. – Почему так быстро?

– А я знаю? – Лешка передернул плечами. – Может, удобно им так… Я тебя не увидел и тогда пошел по следу, и вот я здесь.

– А как ты сумел различить мой след? – изумилась Таня. – Это опять что-то магическое и незримое?

– А это большая тайна. – Лешка гордо скрестил руки на груди. – Может быть, я тебе в свое время рассекречу, как это делается… А сейчас лучше скажи, как у тебя с превращением? Ты только ящерицей можешь?

Таня закусила губу.

– Угу, – мрачно произнесла она и проверила мысленную защиту-водопад. На всякий случай. Подумала, что чертик наверняка будет смеяться над ней.

– Да ладно, не буду смеяться, – тут же сказал Лешка, пряча улыбку.

– Ну как ты это делаешь? – На Таню опять накатила тоска. Так уже тренировалась мысли защищать, даже старая Олеша не может к ней пробиться, а чертику – удается.

– Я тебе после расскажу, почему так. – Лешка по своей давней привычке показал язык. – Если захочу, конечно.

– Это нечестно. – Таня тоже показала язык. Она подумала, что наверняка просто расслабилась. – Надо идти. – Девушка решительно встала. – Мне и так попадет за то, что я ушла самовольно… Кто же знал, что вы пожалуете.

– Ты не переживай. – Лешка поднялся – стульчики тут же исчезли. – Если мой отец решил приехать – значит, уедешь отсюда. До этого он о тебе ни разу не вспоминал.

– А сейчас что, вдруг вспомнил? – стремясь сокрыть истинные чувства, равнодушно спросила Таня.

– Да, вспомнил, – серьезно сообщил Лешка, убирая серебряный поднос – тот мгновенно исчез в воздухе. – Сказал, что надо бы проверить, как там наша Краюшка со своим браслетом поживает.

– Что?! Краюшка?!

– Ну это я первым придумал. – Лешка изо всех сил старался сдерживаться. – У тебя же такая смешная фамилия – Окрайчик… Но Краюшка еще прикольнее.

Не сдержавшись, Таня схватилась за браслет, намереваясь наслать на чертика хотя бы бурю с градом, но парень мигом исчез.

И пришлось Тане, неотомщенной, брести назад к домику, с тоской понимая, что она точно опоздала на утреннее занятие. Правда, на полпути она вспомнила о золотой монете – пришлось вернуться, спрятать находку в пояс и злиться еще больше.