Глава 24
ЗАСМЕРТЕЛЬНОЕ ПРОКЛЯТИЕ

Возле двери, ведущей в комнату к проклятой, собралось несколько особ. Алексей Вордак нервно мерил широкими шагами коридор, чем страшно раздражал Тай, сидевшую на низком стуле у раскрытого окна. Когда он проходил мимо, чара провожала его хмурым взглядом. Пан Чах и пан Седрик стояли немного поодаль. Оба пребывали в человеческом облике, причем карпатский маг почему-то выбрал облик синеглазого юноши.

Все они ждали новостей. Вот уже третий час Рик Стригой находился у постели Каве, и никаких вестей от него не поступало.

Наконец Алексей Вордак остановился возле пана Седрика, к большому облегчению рыжей чары.

— Значит, это вы — тот самый Великий Мольфар? — резко спросил он. — Освобожденный милостью Каве из-под древней горы? А запрятал вас туда он, Стригой?

— Да, да и да, — несколько раздраженно ответил пан Седрик. — А ты, как я понимаю, тот самый мальчишка, не сумевший удержаться на карпатском троне? А ранее — попавший под действие простейшего любовного зелья, теперь же — задающий глупые вопросы?

Вордак скрипнул зубами, но промолчал.

— Я всего лишь хотел спросить… — Он запнулся, но продолжил: — Вы же заступитесь за нее? Ну, перед ним? Поможете спасти…

— А для чего я торчу здесь, как ты думаешь?

Неожиданно в их разговор вмешалась Тай.

— Мы все пришли, чтобы помочь Каве, — сказала она, искоса взглянув на парня. — Главное, чтобы она осталась жива… И хорошо бы не стала полудухом.

— Но ты, чара Тай, можешь помочь делу Каве лучше всех нас, — вдруг произнес пан Седрик. — Ты победила в турнире, и у тебя есть право одного желания. Используй сей великий шанс с умом.

Синие глаза прекрасного юноши обратились к девушке. Она открыла рот, чтобы ответить, но передумала. Наоборот, нахмурилась и отвернулась к стене, возле которой стоял пан Чах, изо всех сил делая вид, что не интересуется разговором.

Наконец дверь открылась. На пороге возник полудух в неизменном черном наряде. Его лицо выглядело мрачным, однако глаза смотрели привычно насмешливо.

Первой возле него оказалась Тай.

— Ей лучше? — требовательно спросила она. — Что с ней происходит? Вы разобрались, в чем дело?

— Прошу всех за мной. — Рик Стригой повернулся и вновь исчез в черном проеме.

В комнате пахло ландышами. Над единственной кроватью светила небольшая лампа в виде жемчужного шара, белели занавески на узких окнах. Чистенько, уютно, тихо.

Девушка лежала в постели, накрытая толстым одеялом до самого подбородка. Глаза ее были закрыты, губы сухи и неподвижны. Лицо в ореоле растрепанных светлых волос казалось неестественно бледным, но спокойным. Со стороны можно было подумать, что она просто спит.

— Ты разгадал суть проклятия, Стригой? — послышался сухой вопрос пана Седрика.

— Конечно, — не поворачивая головы, произнес тот. — Наверняка ты еще помнишь, точно такое же проклятие когда-то настигло меня. После того, как я убил некоего Жаха.

— Вот оно как…

— Именно так, Великий Мольфар. Оно самое.

— Да что это за проклятие? — не выдержал Вордак. — Насколько оно опасно, можно ли его снять? Каве что, может стать… полудухом?

— Это засмертельное проклятие, — отозвался Стригой и остро глянул на парня. — Серьезная штука. Обычно им оберегают жизнь особо важных особ, потому что наложить такое проклятие под силу далеко не каждому. Ради самого изготовления столь мощной защиты нужно добровольное пожертвование… Человек, который безропотно отдаст колдуну свою жизненную силу. Иначе говоря, умрет. Мало того, это проклятие уже при сотворении было нацелено на Каве. Скорее всего, Лютогор озаботился… Он знал, что между двумя ведьмами будет решающая схватка. Но, как ни странно, поставил не на Кристину Соболь, а на нашу ведьму. Поэтому защитил не жизнь, а смерть той рыженькой, мир ее праху… И — столь сильным проклятием… Интересно, кто из родственников Кристы Соболь пожертвовал жизнью, чтобы защитить ее не столько от нашей Каве, сколько от Лютогора. Засмертельное проклятие начинает действовать, если его носитель ранен. Иначе говоря — прольет кровь. И разит не только того, на кого нацелено. Хозяин тоже умирает. Вот и доверяй после такого покровительству влиятельных особ. Не хочу быть голословным, однако подобное заклятие сразило бы насмерть любого. Я знаю лишь один случай, когда этого не произошло. И то — наполовину.

Стригой и Мольфар обменялись быстрыми взглядами.

— К сожалению… — пробормотал последний, а первый сделал вид, что не услышал.

— Почему же она до сих пор жива? — задумчиво произнес пан Седрик. — Проклятие подобной мощи убивает мгновенно. Я вижу черные тени, скользящие вокруг ее головы… Они давно бы вырвали душу из ее ослабевшего тела, но… не спешат этого делать. Странно…

— А ты не догадался, Великий Мольфар? — Голос Стригоя прозвучал язвительно. — Девушку защитил Золотой Ключ. Отразил действие проклятия.

— А я-то думаю, почему ты еще не забрал его? Ты изменился, князь, стал сентиментален.

Стригой не ответил. Вместо этого он подошел к Каве и, найдя ее руку, безвольно свисавшую с кровати, аккуратно положил под одеяло, подоткнув его.

— Ключ подождет до завтра… Так как девушка не выиграла турнир… — Рик Стригой кинул торжествующий взгляд на пана Седрика, а после галантно поклонился рыжей чаре. Та вспыхнула и опустила глаза.

— Так как не выиграла, — медленно, смакуя каждое слово, произнес полудух. — То стала прикосновенна. Другими словами, я бы не советовал мне мешать. Я сам заберу то, что принадлежало моей матери. Скажем, завтра утром… Ты согласен, что я весьма терпелив, да и, что греха таить, великодушен, мой дорогой драконорог?

— Нет, не согласен. Но предпринимать ничего не буду. Я всегда играю честно, в отличие от тебя.

— Не забывай — я не снял Ключ, потому что он защищает девушку. Ты ведь понимаешь, как я хочу это сделать? Сейчас, когда Лютогор распоясался в Карпатах, мне нужен путь к Златограду… Дорога каждая минута, времени мало… Но я согласен подождать до утра. А вот завтра, — голос князя стал резче, в нем прозвучал металл, — я сделаю то, что давно собирался. Не лезь больше в мои дела, драконорог.

Пан Седрик остался спокоен, лишь склонил голову — то ли соглашаясь, то ли просто в задумчивости.

— Остается надеяться, что Каве справится, — немного мягче произнес полудух. — Но если она до утра не придет в себя, то умрет. Мы ничем не сможем помочь. Это ее душа, ее схватка.

— Ну как же так! — Тай решительно вскинула голову. — Не может быть, чтобы ничем нельзя было помочь… — Она осеклась, поймав мимолетный взгляд пана Седрика.

— Засмертельное проклятие имеет огромную силу, потому что основано на чувстве справедливости. Это наказание за убийство. Даже если человек убил, оборонявшись. И чем сильнее у человека совесть, тем мощнее ударит по нему заклятие. Для нашей Каве подобное может оказаться критичным. Тем более что вряд ли она знает, что убило раненую Кристу само же заклятие, наложенное Лютогором.

— Ну хорошо. — Тай не хотела сдаваться, — но если ничего сделать нельзя, то… можно я посижу рядом с ней?

При этих словах Алексей Вордак встрепенулся и даже сделал небольшой шаг к постели девушки, но был остановлен предупреждающим взглядом полудуха.

Парень замер. Судя по его виду, сдаваться он не собирался, наоборот — явно решил обрушить на голову Чародольца несколько десятков гневных тирад.

Но пан Седрик его опередил.

— Тай, сегодня вечером ты будешь занята, — учтиво напомнил он.

— Да-да, — подтвердил полудух, не сводя прищуренных глаз с Вордака. — Вам, леди, лучше подумать над своей мечтой. Несмотря на бедственное положение Каве, вечером состоится наше с вами торжественное мероприятие. Поэтому хорошо обдумайте свое заветное желание. Единственное, не забудьте.

Веснушчатое лицо Тай по уши залилось розовой краской, глаза почему-то забегали. Она изо всех сил закусила губу, словно боялась сказать лишнее.

— Госпожа Чакла специально приглашена на наше маленькое, почти семейное мероприятие, — со значением улыбнувшись, добавил князь.

— Ты тоже будешь занят, Стригой, — вкрадчиво произнес пан Седрик. — И я, увы-увы… Наша победительница пригласила сопровождать ее на ваше мероприятие. Да, чара Тай?

Девушка нахмурила лоб и рассеянно кивнула.

— Ну да, пригласила. Точно, а как же… — Она виновато взглянула на пана Чаха.

— А вот молодому Карпатскому Князю совершенно нечего делать сегодня… — елейным голосом продолжил Мольфар. — А девушку нельзя оставлять одну — без друзей, без внимания. Каждая секунда может стать решающей… Возможно, он захочет выручить всех нас?

— Да!!!

Вордак, смутившись собственного громкого восклицания, все равно подступил ближе к постели Каве, будто бы хотел закрепить этим свою маленькую победу, так любезно подаренную паном Седриком.

— До завтрашнего утра я совершенно свободен, — отчеканил он, с вызовом глядя на полудуха.

Стригой, скривившись, закатил глаза к потолку.

— Понятно, заговор, — кисло произнес он. — Ну что ж… пусть так и будет. Комнату, конечно, будут охранять. Чтобы парень не удумал чего противозаконного…

И, не дав Алексею возмущенно ответить, развернулся и размашистым шагом вышел в коридор.

Остальные, кроме Вордака, последовали за ним.

— Всем спасибо, все свободны, — ни на кого не глядя, сказал князь. — Чуть позже за вами пришлют. А сейчас, извините, имею некоторые срочные дела. Разрешите откланяться… Хотя постойте… — Он повернулся к Тай: — Уважаемая чара… Прошу вас пойти со мной. Я проведу вас в залу, где вам помогут принарядиться к мероприятию.

— Как, сейчас? — Девушка кинула беспомощный взгляд на пана Седрика, но тот сделал вид, что не заметил. — Ну ладно, если надо…

— Конечно, надо! Девушки всегда должны блистать, радуя нас своей красотой… Осталось часа три, так что вы будете заняты до самого торжественного момента.

Видя, что пан Седрик не реагирует на ее беззвучные мольбы, Тай смирилась и, покорно ухватившись за предложенный локоть, дала полудуху утащить себя навстречу косметическим процедурам.

Как только Лешку оставили одного с Каве, он моментально подскочил к кровати, присел на краешек и, замерев на мгновение, бережно взял за руку.

Ладонь девушки была сухой и очень холодной. Он прижал ее к своим глазам, стремясь согреть жаром воспаленных век, провел по горячей щеке, поцеловал ледяные пальцы.

— И как я тебе могу помочь? — с горечью прошептал он. — Я совсем не умею исцелять. Скорее, наоборот…

Внезапно синяя вспышка мелькнула у него перед лицом. Он поднял руку, будто бы не доверяя глазам, и на его ладонь тут же присела синекрылая бабочка. Парень инстинктивно дернул рукой, но насекомое крепко вцепилось ему в указательный палец, словно пожелав стать перстнем.

Прошло несколько долгих секунд.

— Тебя Чертик зовут?! — изумился вслух Лешка. — Ага… Ты дух… Посланник. Понятно… Так ты можешь передать сообщение? — продолжил он разговор через некоторое время. — И образ? И мыслеобраз? И… Ага! Всё-всё, я понял.

Парень прикрыл глаза. В его мыслях возникла яркая картина. Воспоминание было настолько приятным, что он невольно улыбнулся.

Мягкий ворс зеленого ковра, шелест одежды, волна золотистых волос, нежная, горячая кожа… Полумрак и дальний шум праздника, легкий треск каминного огня, ощущение счастья, безмятежности, любви… Так хорошо. Теплый дождь, негромкий стук капель о железо, черепичная крыша. Ночной лес, журчание ручья и стая разноцветных бабочек. Запах мяты и чабреца, нежное дыхание, поцелуй, легкое прикосновение к коже…

Синие крылья взметнулись — Чертик перелетел к девушке, присел на прядь волос, пощекотал лапками ухо.

Через некоторое время Каве улыбнулась. Легко, чуть-чуть совсем, будто видела приятный сон. Ее щеки на миг окрасились розовым. Но вскоре лицо вновь стало равнодушным.

— Борись, Таня, — прошептал Лешка, опускаясь рядом на пол. — Ты должна жить… Иначе я тоже умру.

И замер, не выпуская холодных пальцев из своих рук, застыл, словно статуя.

За дверью комнаты притаился полудух. Причем стоял как-то совершенно несолидно для князя: согнувшись в три погибели, приложив ухо к самой замочной скважине.

Неожиданно Рик Стригой выпрямился и отстранился.

— Вот же чертов сопляк, — кисло сказал он, обращаясь к каменной стене коридора. — Все-таки надо было его оставить на ужин чупакабре…