Книга: Белый Пилигрим
Назад: ГЛАВА ШЕСТАЯ, МАРАЗМАТИЧЕСКАЯ Старый, очень старый знакомый
Дальше: ГЛАВА ВОСЬМАЯ, ВОЕННО-ПАТРИОТИЧЕСКАЯ Снова царь Уран Изотопович, синебородый министр, а также лесник Леонид и другие официальные лица

ГЛАВА СЕДЬМАЯ, В ОТСУТСТВИЕ ГЛАВНЫХ ГЕРОЕВ
Несколько странных визитов

1
Вадим Андреевич Светлов был очень хорошим человеком. Из тех, кого околоподъездные бабушки и воспитанные на сериалах домохозяйки именуют положительным. В самом деле, почему бы не называть человека положительным, если он к своим неполным тридцати годам успел положить на личный счет в банке солидную сумму в евро и долларах, обзавестись (на паях с компаньоном) собственной консалтинговой фирмой. А также купил собственную квартиру в центре города в элитном доме и регулярно, как гардероб, менял машины. В отношении прекрасного пола Вадим Андреевич, впрочем, придерживался несколько иных принципов. Вдосталь нагулявшись (в свое время, как любят говорить ханжи), Светлов искал себе то, что именуется спутницей жизни. Этакий микст высоколобого и чистого идеала с кухонным комбайном и станком для продолжения рода. Вадим Андреевич был довольно низкого мнения обо всем женском сословии и потому считал, что в этом вопросе нужно быть особенно осторожным. Ведь даже на заборе, окружающем стройку, написано: «Береги голову — надень каску» или что-то наподобие. А ведь женщина опаснее любого кирпича. Поэтому Вадим Андреевич старательно берег свою голову от женщин, не давая ее вскружить, в чем, следует отметить, и преуспел.
К тридцати годам его поиски, кажется, увенчались успехом: он нашел для себя особу женского пола, которая вполне бы его устроила в роли супруги. С Леной он познакомился в ночном клубе, куда та пришла с подругой. Вадим сам не был любителем ночных развлечений, но на этот раз сделал исключение: его пригласил друг, купивший себе новую машину и теперь ее обмывавший. Отказываться от дружеского приглашения немного расслабиться и выпить было дурным тоном: Вадим согласился. Его друг, толстый Леша, владелец двух компьютерных салонов, был человек веселый. Он в два счета напился и стал приглашать подряд всех девчонок на танец. Дошла очередь и до Лены с ее подругой Аней, сидевших за крайним столиком на возвышении, обнесенном фигурными перилами. Толстый Леша вскарабкался прямо на перила и, болтаясь на них, как обезьяна, в такой позиции принялся ангажировать девчонок на медленный танец. Причем обеих сразу — точнее, ту, кто первая согласится. Первой согласилась Лена. Через несколько минут Вадим и толстый Леша перекочевали за столик к новым знакомым, и владелец компьютерных салонов, размахивая руками, уже заказывал на столик шампанского, фруктов, вина белого и красного (по бутылочке того и другого), а еще отдельно мартини девушкам, а мужчинам — водочки… Намешали. Вадим настроился на легкое знакомство и потому долго удивлялся, почему это девчонки не пришли в дикий восторг от Лешиной щедрости, а потом не стали напрашиваться на продолжение приятно начавшегося общения на другой, более уединенной, территории. Кстати, уже тогда Вадим поймал себя на мысли, что толстый Леша кого-то напомнил Лене, потому она и пошла с ним танцевать.
На следующий день он заехал к ней на работу. Хотя она не оставила никаких координат и даже номера мобильного. Кто ищет — тот найдет, вот и Вадим Светлов нашел Лену Лескову. Она, похоже, не удивилась, когда он вошел в офис, где та работала, и, вызвав наружу, поинтересовался, что она делает сегодня вечером. Лена сказала, что сегодня никак: она занята. Назавтра у нее, как выяснилось, тоже какие-то дела, и согласилась она на встречу лишь тогда, когда они в другой раз зашли вместе с толстым Лешей. Светлов это отметил, да и Леша, при всей его разухабистости, был довольно наблюдательным человеком и потому возомнил, что Лена ему серьезно симпатизирует.
— Ты ей просто напоминаешь кого-то, — сказал своему другу Вадим, — быть может, ее прежнего парня. Ее подружка сказала, что она с кем-то там рассталась… с каким-то редким раздолбаем, но у них там типа любовь была…
О любви Вадим Андреевич говорил не без презрения, с этаким модным скепсисом. Нет, любовь — это неплохо, однако всему свое время, и серьезно рассуждать о любви дозволительно разве что восемнадцатилетним, ну, двадцатилетним. Но не ему, состоявшемуся тридцатилетнему мужчине с определенным взглядом на жизнь. Всему свое время. Любовь в тридцать лет — это пережиток и инфантильность, сравнимые разве что с уровнем сознания шестнадцатилетних верзил, которые еще играют в солдатики и пускают кораблики в ручьях. Так рассуждал Вадим Андреевич, и нельзя сказать, что в его словах не было здравого смысла.
Любовь не любовь, но определенный интерес у Вадима Лена вызвала, отрицать нельзя. Интерес весьма серьезный. Вадима вообще привлекали непростые девушки, а Лена, вне всяких сомнений, попадала в эту категорию. Непростые — не в том смысле, что понты, самомнение и тотальная недоступность (типа «а что ты можешь предложить, э?»). Нет. Совсем другое. Вадиму еще не попадались такие девушки, как она. Многих представительниц прекрасного пола он вообще воспринимал с налетом этакого спортивного интереса: мол, с какого раза уступит?.. Лену он сначала занес в категорию «с третьего», но, когда все предположительные сроки минули, Вадим неожиданно увлекся. Ну и сколько это будет продолжаться?.. Неужели в наше время возможно такое, чтобы модный и состоятельный мужчина и вполне современная девушка были знакомы вот уже больше месяца, и знакомы с да-а-альним таким прицелом, мужчина плотно ухаживает за девушкой — а между ними ничего не происходит, не считая поцелуев, которые можно отнести к разновидности «утешительного приза»? Не может такого быть! Вот и Вадим так считал. Лена отнюдь не отфутболивала его, он определенно ей нравился, и сам это прекрасно сознавал и чувствовал… но было что-то такое, что не позволяло ей переступить последнюю грань. Ну конечно! Этот ее… Леша, Саша… Илюша. Ленкин бывший, с которым она даже жила некоторое время в одной квартире, а потом сбежала. Неужели из-за него? Но ведь между ними все кончено, они даже не видятся? Или?.. Вадим не утерпел и однажды спросил об этом у Лены напрямую.
Она отвернулась, некоторое время молчала и только после довольно длительной паузы ответила:
— Вот что, Вадик. Не задавай мне больше таких вопросов. У меня с ним все, и больше на эту тему не надо. Хорошо?
— Ну ладно, — ответил он. — Не буду. Значит, все?
— Я же сказала.
— Хорошо, договорились.
«Дружеские» отношения наконец утомили Вадима, и он решил форсировать ситуацию весьма экстремальным способом: купил букет роз, пришел с ними к Лене и по всей форме предложил ей выйти за него замуж. За дверью подслушивала Ленкина матушка, у которой, как говорится в басне, в зобу дыханье сперло от того, что она «ненароком» услышала. Вадим бы не удивился, если бы Лена отказала, от нее можно было ожидать и этого. Однако она согласилась. А чего ей не согласиться, думала стоящая за дверью Людмила Венедиктовна? Вон какой видный мужчина, при деле, при деньгах, кроме того, он расширяет дело и переезжает в Москву, уже и деньги на столичную квартиру отложены, чего ж еще надо? Дочь просто обязана согласиться. Подумать о матери, наконец, сообразить, что она хочет внуков (еще, ибо одна внучка у Людмилы Венедиктовны была, ребенок старшей дочери, которая вовремя сбежала от милой мамочки в Нижний Новгород и осталась там на ПМЖ). Людмила Венедиктовна хотела породниться с Вадимом еще и потому, что он ей нравился как мужчина. Лескова-старшая, правда, была не самого высокого мнения о мужчинах как о категории двуногих особей, среди которых попадаются такие отвратные экземпляры, как этот Илюша Винниченко, бывший Ленкин ухажер. Какое счастье, что она с ним рассталась! Людмила Венедиктовна смутно подозревала, что дочка продолжает испытывать к этому пьянице и бездельнику какие-то чувства, и отнюдь не самые сдержанные, и всерьез опасалась, что Лена сорвется и сделает чудовищную глупость, а именно вернется к этому… этому… чудовищу, монстру, скотине! И что она в нем нашла, кроме смазливой внешности и хорошо подвешенного болтливого языка? Он же пустышка, его выгнали из университета, а теперь он косит от армии и более ничем в жизни не занимается! В самом деле, хорошо бы его забрали в армию, тогда Лена на два года гарантирована от общения с этим болваном и подлецом. С появлением же Вадима Светлова Людмила Венедиктовна милостиво согласилась, чтобы Винниченко оставался на «гражданке», но не на той гражданке, которая прописана в одной квартире с Людмилой Венедиктовной! И чтобы ноги его не было, не говоря уж о прочих органах, вроде языка без костей и длинного носа, который он сует не в свои дела!
Итак, Лена согласилась, и уже на следующий день они подали заявление, с тем чтобы через месяц сыграть свадьбу. Вадим мог устроить, чтобы в ЗАГСе все сделали побыстрее, но Лена сказала, что им некуда торопиться и пусть все идет своим чередом. Свадьбу назначили на 27 апреля, и Вадим, у которого на эту дату приходился еще и день рождения (юбилей, 30 лет!), счел такое совпадение хорошей приметой, счастливым предзнаменованием. Людмиле Венедиктовне решительно нравилось такое положение вещей. Дочка определится в жизни, Вадим устроит ее на приличную работу, а то и вовсе позволит не работать, а вести домашнее хозяйство и воспитывать детей, которых нужно заводить сразу же!.. Лесковой-старшей нравилось и то, что дочка не подпускает к себе Вадима до свадьбы (это она тоже узнала, ловко подслушав обрывок разговора и сделав неизбежные выводы), не то что этого урода Винниченко. Этот Винниченко!.. Однажды Людмила Венедиктовна влезла в стол дочери и обнаружила там пачку фотографий, просмотрев которые она нашла свои волосы стоящими дыбом. Лена на этих фотках была в чем мать (то есть она, Людмила Венедиктовна!) родила. Боже!.. Поди напоил ее и фотографировал голой, чтобы потом показывать фотографии своим мерзким друзьям, таким же бездельникам и алкашам, как он сам. Мол, вон какая у меня телка!.. Или как там говорит нынешняя молодежь?.. Эх, молодежь! Как там заявил однажды этот наглец Винниченко, когда Людмила Венедиктовна заметила при нем, что раньше, в ее время, молодые люди были совсем другие — и покультурнее, и поприличнее… А этот тип даже недослушал, перебил ее на полуслове возмутительной фразой: «Ну конечно, Людмила Венедиктовна раньше и голуби были крупнее, и летали ниже, и гадили меньше». Каков негодяй, а!
Планы на будущее строили в основном будущий счастливый супруг и его без пяти минут теща. Лена моделированием своих жизненных перспектив как-то не занималась. Лескова-старшая все решила за будущих молодоженов: она спланировала им двоих детей, мальчика и девочку, жить молодые будут в Москве в центре, непременно в центре, а не на окраине или вообще в каком-нибудь Подмосковье, Мытищах там или Королеве. Мытищи нам не подойдут!.. А если не в пределах Садового кольца, тогда уж ладно, скрепя сердце согласимся на спальный район типа Крылатского. Там рядом, на улице Осенней, живет Борис Николаевич Ельцин, и, как поговаривают, очень даже ничего себе живет. Вот что решила Людмила Венедиктовна, и вот кого отвела в соседи к молодой чете.
Слушая будущую тещу, Вадим то весело хмыкал, то улыбался таинственно и торжественно.
Один из таких разговоров продлился дольше обычного, и уезжал Вадим от Лены и ее матушки в двенадцатом часу ночи. Людмила Венедиктовна сегодня была особенно говорлива, а поведать такое громадье планов — это же сколько времени надо! Так что ехать Вадиму пришлось уже по темноте. Собственно, он особо и не протестовал: все-таки не пешком идти и не в пробке стоять, в такое позднее время движения на улицах почти нет. Он сел в свой черный БМВ, приобретенный им на волне популярности фильма «Бумер» (правда, пятой серии, на седьмую, такую, как в фильме, не наскреб), и поехал домой. Правда, немного отъехав от дома Елены, он едва не сшиб двух каких-то болванов, определенно крепко выпивших, потому как их трясло и перетряхивало, а ноги упорно заплетались. Вадим едва успел затормозить и все-таки слегка приложил одного из них, длинного и пьянющего, бампером. Парень растянулся на асфальте. Вот сволочь!.. Светлов выскочил из машины и дал понять молодым людям, какого он низкого о них мнения, и был тотчас же отослан в известном направлении, сначала на три буквы, а потом на все пять. В любом ином случае Вадим задал бы этим двум уродам хорошую взбучку, тем более существенную, что Светлов был КМС по боксу. Но сейчас у него было слишком хорошее настроение, чтобы влезать в какие-то полуночные разборки с пьяными забулдыгами лет этак на восемь-десять моложе себя. Вадим махнул рукой, сел обратно в машину и поехал домой †у48%6†б"ъ
Вот с этого момента началось ТО, что упорно не желало укладываться в голове. Совершенно не желало. Въехав во двор, Вадим увидел, что на его кухне ГОРИТ СВЕТ. Неужели он забыл его выключить?.. Да нет, ерунда, не может такого быть. Значит, кто-то пришел? Еще большая глупость, потому что Вадим жил один, а ключей от его квартиры не было даже у его родителей.
Откуда же в таком случае свет? Вадим поставил машину на сигнализацию и, встревоженный, взбежал на свой третий этаж. На всякий случай он держал в руке монтировку. Открыл дверь, осмотрел замок. Никаких следов взлома. Да и кто сумеет взломать фирменный немецкий замок? Не разуваясь, он вошел в кухню и увидел… спину какого-то человека, который сидел на корточках возле холодильника и преспокойно ковырялся пальцем в йогурте. При этом, кажется, нагло жевал его, Светлова, ветчину. Вор?.. Если вор, то какого черта он включает свет? Совсем обнаглели, сволочи! Вадим широко шагнул к незваному гостю, размахнулся монтировкой, но тот повернул к хозяину квартиры лицо и улыбнулся широкой лошадиной улыбкой, показывая крупные зубы — передние торчат, как у кролика. Гость был совершенно незнаком Светлову, поэтому его присутствие в этой квартире выглядело абсолютно неуместным. Вадим судорожно сжал монтировку, и то ли от напряжения, то ли еще отчего, но уж очень некстати! — у него свело руку. Ту, в которой он держал железку. Человек произнес:
— Добрый вечер, Вадим Андреевич. Изволите задерживаться. А я вот уже минут десять вас поджидаю.
— Вы кто? Как сюда попали? — выговорил Вадим и упустил монтировку, она с грохотом упала на пол и разбила одну из кафельных плиток, которыми был выложен пол. — И вообще…
— А я вас умоляю, не надо этих глупых вопросов, — бесцеремонно перебил его наглый гость. — Дверь у вас, конечно, солидная, но я же не вор, чтоб ее взламывать, а? — Он заговорщицки подмигнул Вадиму, который чувствовал себя полным идиотом. — В конце концов, чтобы попасть в помещение, вовсе не обязательно пользоваться дверью, ага? Вы, надеюсь, на меня не в претензии, Вадим Андреевич, что я тут некоторым образом поедаю вашу ветчину и добрался до йогурта? Там, откуда я к вам сюда прибыл, йогурта не делают. Технологии еще не наладили, не то что у вас, в Истинном мире.
Вадим рассматривал бесцеремонного незнакомца. На вора тот не походил, это правда. Модные туфли, стильный серый костюм и аккуратная прическа делали его похожим на этакого менеджера среднего звена или чиновника, впрочем, не очень крупного. У него были беспокойные глаза, они перебегали с одного предмета на другой, ни на мгновение не фиксируясь в одной точке. Вид у него был не опасный, а даже напротив — вполне добродушный и незлобивый, но проглядывало в этих крупных чертах, в этих глазах с легким хитрым прищуром, в широкой лошадиной улыбке нечто такое, что заставляло насторожиться и ни на секунду не выпускать этого человека из поля зрения. Светлов сел на табуретку, нагнулся, подобрал с пола монтировку и выговорил:
— Ну и кто вы такой? И все-таки повторю вопрос: как вы сюда попали, если говорите, что не через дверь? Через окно, балкон? Или прошли сквозь стену?
— Ваше последнее предположение наиболее близко к истине.
— Шутник, да? — холодно осведомился Светлов.
— Да уж какие тут шутки. Честно говоря, вопрос, по которому я вас, так сказать, навестил, совсем-совсем не смешной.
— С кем имею честь?
— Можете называть меня любым устраивающим вас именем.
— Даже так? Акакий Акакиевич, к примеру?
— Почему нет? Классика. Все мы вышли из гоголевской «Шинели». Только недавно читал. Хорошая, знаете ли, у вас литература. А у нас Николай Васильевич Гоголь какой-то дурачок и ничего уже давно не пишет.
— Где это — у вас? В сумасшедшем доме?
— И на этот раз вы близки к истине.
— Вы толком говорите! Чего нужно-то тебе, мужик? Ну? — перешел на более доверительную форму общения Вадим Светлов и — с прозрачной целью более предметно донести до гостя суть вопроса — изящно помахал в воздухе монтировкой.
— Прежде я хотел задать вам один вопрос: не происходило ли с вами чего-либо необычного сегодня? Скажем, встреча с новым человеком, этакой интересной личностью, возбуждающей любопытство? — непринужденно осведомился новоиспеченный Акакий Акакиевич.
Светлов почувствовал, что теряет терпение.
— Я щас тебе возбужу любопытство, — пообещал он. — Ты что выламываешься, мужик? Я щас ментов вызову или кого похуже. А то и сам задам тебе жару, мало не покажется.
— О да, я знаю, вы физически чрезвычайно крепкий мужчина, в свое время занимались боксом и получили степень, которая у вас, в Истинном мире, называется кандидат в мастера спорта. Правда, в шестнадцать лет вы получили травму, и она поставила крест на вашей спортивной карьере, и с тех пор вы предпочитаете работать головой, а не кулаками. Надеюсь, наш случай не станет исключением. По крайней мере, мне очень хотелось бы на это надеяться.
Вежливость Акакия Акакиевича утомила Светлова. Хозяину квартиры надоело выдавливать из себя такт и вежливость, и он пододвинулся к гостю, одной рукой схватил его за глотку, а второй (в ней в качестве решающего аргумента красовалась монтировка) выразительно помахал над головой странного гостя.
— Так, быстро говори, кто подослал, чего надо, кто ты таков на самом деле?
Вадим полагал, что посетитель испугается. По крайней мере, поведет себя более серьезно и предметно. Но тот как будто и не слышал слов Светлова, хотя они сопровождались угрожающей жестикуляцией и совсем не радушным выражением лица. Он бормотал себе под нос с таким видом, как будто все произнесенное Вадимом его и не касалось: «Он или не он? Да нет, ошибка практически исключена, к тому же все совпадает… И все-таки надо проверить, непременно проверить… Ошибка непростительна, и, если что… гм… да, да, придется сразу проверить на вшивость нашего Вадима Андреевича… »
Тут Светлов, отнюдь не отличавшийся взбалмошным и вспыльчивым нравом и слывший покладистым и довольно добродушным человеком, понял, что его все-таки достали. Такое случалось крайне редко, но уж если происходило, то разрядка гнева у Вадима Андреевича была беспощадной. Он тряс злополучного Акакия Акакиевича, как медведь молодую березку, а тот болтался в сильных руках Вадима и бормотал, бормотал… Ему привелось узнать много нового о своей особе, родне и отдельных частях тела, которые упоминал в своей содержательной речи Вадим. В итоге посетитель оказался в углу, куда отлетел после внушительного тычка Светлова, откуда и смотрел на разбушевавшегося хозяина квартиры задумчиво и с сожалением. Потом потер ушибленный бок и выговорил:
— Хм… Ошибки быть не может… Слишком многое на вас сошлось… Эге-ге-м… Н-да! Именно так. Вы именно тот, кто мне нужен. Но все-таки нужна последняя проверка.
Светлов разинул было рот, однако Акакий Акакиевич, предупреждая возможные плачевные для себя последствия, быстро вынул из внутреннего кармана пиджака хрустальный шар размером с небольшое яблоко, похожий на елочную игрушку. Хрустальный ли?.. Едва ли Вадим поверил бы, скажи ему посетитель, что это настоящий цельный бриллиант. Что вещь в руках его странного гостя стоит больше, чем весь этот элитный дом с полусотней великолепных евроквартир. Но даже это показалось бы истиной в последней инстанции по сравнению с тем, что произошло дальше. В глубинах адаманта полыхнула короткая вспышка, и тотчас же Вадим вскрикнул и закрыл глаза рукой. Тупая боль пронзила глазные яблоки, как будто на них надавили пальцем. На некоторое время он совершенно потерял ориентацию в пространстве и упал бы, когда б не споро вскочивший на ноги Акакий Акакиевич. Он успел подхватить его и бережно усадить на табуретку, прислонив спиной к стене. При этом он бормотал: «Бывает… хорошо еще, что не вырвало… а то — оно всякое бывает, может и подурнеть… гм… Ничего». Странные картины привиделись Вадиму Андреевичу: словно бриллиант окутался дымом, и вот выкристаллизовался из этого дыма человечек ростом с огурец, с непропорционально большой головой, с желтыми глазами и нелепым длиннейшим носом, кривым и красным, как окровавленная турецкая сабля. Человечек вдохнул в себя воздух и немного подрос, после чего он был отправлен прямо на плечо к Вадиму. Человечек постоял на плече, глупо вертя носом и озираясь, а потом проблеял тонким насморочным голоском:
— Чего тебе на этот раз надо, хитроумный Гаппонк?
— Да сущие мелочи, милый Блумер. Проверь вот этого человека.
— Ты подозреваешь, что он?.. — Лицо Блумера растянулось в преглупой улыбке, и за узкими серыми губами показались светло-коричневые зубы, растущие не как положено, а фрагментарно, через один. — Да ну, в самом деле! Ты склонен видеть финики там, где не растут даже бесплодные финиковые пальмы.
— Заткнись и выполняй! Разговорился ты что-то… «Финики»! А то смотри, сейчас как окуну в рукомойник!
— Что ты, что ты… Пошутить не дашь. Сейчас все сделаем. Только мне кажется, что напрасно ты гонишь волну. Не тот он, не тот.
— Работай, Блумер!
Человечек подпрыгнул и, окутавшись дымом, вдруг исчез с шипением, как если бы плеснули воду на раскаленные угли. Струйка дыма, по-змеиному извиваясь, вошла в правое ухо Вадима, и сразу же мучительная гримаса исказила лицо бесчувственного хозяина квартиры. Он несколько раз дернул шеей, по его телу прошла длинная судорога, перешедшая сначала в дрожь, а потом в мелкую тряску. Из ушей Вадима неожиданно повалил все тот же змеевидный, кажущийся живым дым, его струйки схлестнулись над головой Светлова, переплелись, завились клубом… И со стоном из дымного пространства вывалился остроносый Блумер. Сейчас у него был помятый, испуганный вид, совершенно не вяжущийся с его недавним самодовольством. Маленькие желтые глазки моргали, а из нелепого носа, кажется, что-то текло. Разглядев, в каком состоянии вернулся Блумер, хитроумный колдун Гаппонк негромко рассмеялся. Вот у него вид был очень довольный. По всей видимости, Блумер оправдал какие-то его ожидания и для подтверждения этого тому необязательно было что-то говорить. Блумер попрыгал по столу, как переполошившийся цыпленок, одно за другим выкрикивая коротенькие, испуганные слова:
— Я… и не думал!.. так!.. Значит, все-таки!..
— Моя взяла, — удовлетворенно заметил Гаппонк и потрепал все еще не пришедшего в себя Светлова по щеке, — и все-таки, по зрелом размышлении могу сказать: кто бы мог подумать, что Вадим Андреевич и есть нужная нам персона?
— Ух, ух! — скакал по столу красноносый Блумер. — Страшно, аж жуть!..
Тут Вадим пошевелился и открыл глаза. Блумер тотчас подпрыгнул на одной ножке, обернулся струйкой дыма и влился в грани огромного бриллианта, который все так же держал в руках Гаппонк. Маг в сером костюме глянул в лицо Светлова и произнес соболезнующим тоном:
— Вот видите, Вадим Андреевич, что иногда случается с людьми из-за их собственной несговорчивости. Но в нашем случае нет ничего страшного: все еще многократно можно поправить, тем более что нам с вами, я искренне на это надеюсь, предстоит еще много и плодотворно работать. Так, так! Вот вы так и не ответили на мой вопрос: не произошло ли сегодня с вами чего-то необычного, того, чего ни разу еще с вами не случалось?
Сейчас Светлов был более чем далек от того, чтобы хватать своего непрошеного гостя за горло и заносить над его головой монтировку. Вадим шевельнул губами:
— Слу…чилось.
— Очень, очень хорошо, — объявил Гаппонк. — Прекрасно. И позвольте полюбопытствовать, что конкретно с вами произошло такого, что вы сами выделяете в категорию событий необычных и даже в чем-то удивительных? Я понимаю, что я несколько нескромен и вторгаюсь в подробности вашей личной жизни, но ведь это гак, по мелочи, самую малость?..
Вадим хотел ответить, что, мол, ни хрена себе мелочь! Еще он хотел сказать, что его посетитель вовсе не самую малость, а самым наглым и бесцеремонным образом вторгается в то, что его совершенно не касается. И что такие бесцеремонность и хамство не должны оставаться без адекватного ответа… Но вместо этого он слабо улыбнулся и произнес что-то вроде вот этого, беспомощного:
— Случилось вот что. Я… предложил своей девушке руку и сердце, и она согласилась… да. То есть я предложил ей стать моей женой еще три недели назад, но сегодня… сегодня мы подробно обсуждали планы на будущее. И… на будущее…
— Елене Владиславовне руку и сердце? Давно, давно пора, очень достойная молодая дама! — не замедлил рассыпаться в комплиментах новоявленный Акакий Акакиевич. — Это, конечно, прекрасно, свадьба и семейная жизнь, но не было ли еще чего-то, что, быть может, было для вас даже неприятным?.. Ведь когда любимая девушка соглашается стать вашей женой, это как-то сложно назвать неприятным событием, не так ли?
«Что ему нужно? — Утомительные, вялые, ватные мысли возникали в голове Вадима. — Неприятное событие? А что сегодня было? Самое неприятное событие — это явление этого типа в мою квартиру… я так и не понял, как же он сюда вообще попал. А что еще?.. На работе вроде все нормально, хотя самарский партнер продлил срок с переводом платежных средств… Но в этом ничего страшного, это и раньше бывало. Что еще? Чего ему надо? Неприятности… А, ну толстый Леша вывихнул себе руку. Плохо, конечно, но тоже не смертельно. Еще?.. Ну, разве что… А, ну да. Тоже мелочь».
— И с этого момента прошу поподробнее, — сказал Акакий Акакиевич.
— Толстый Леша вывихнул руку, — машинально повторил Вадим уже вслух. — А еще по пути домой я едва не сбил каких-то дурней. Выпили и полезли под колеса, совсем не смотрят, куда прутся.
— И когда это было?
— Да за несколько минут до того, как я пришел домой и обнаружил тут… вас, Ак… какий Акакиевич.
Тот с силой потер свои крупные веснушчатые руки и вымолвил:
— Так. Так! Значит, за несколько минут? Очень интересно, очень примечательно. Пьяные, значит?
— Да. Выпили…
— А как они выглядели?
— Один высокий, худой, второй — среднего роста, плотный, толстенький. В очках, кажется.
— Ясно. И ведь именно сегодня! — Гаппонк снова принялся тереть руки с такой интенсивностью, словно собирался этим экзотическим методом трения добыть огонь. Он смотрел на Светлова веселым взглядом и подмигивал ему попеременно то правым, то левым глазом, а Вадим не понимал, чего хочет от него этот странный, подвижный, как ртуть, посетитель. — Именно сегодня, и все удачно совпадает. Я вас поздравляю!.. — вдруг громко объявил Акакий Акакиевич и широким жестом протянул Вадиму руку. — Вы мне чрезвычайно помогли! Еще больше вы поспособствовали бы решению моих… гм… насущных задач, если бы ответили: как давно живете в этом городе? Вы ведь родились не здесь, верно? Насколько я знаю, ваш отец — военнослужащий и служил в Германии до девяносто первого года, а потом ваша семья переехала в Казахстан?
— Вы все лучше меня знаете. Наверно, наводили обо мне справки? — Вопрос был очевидно глупым, но Светлов не нашел ничего лучшего, как повторить его еще раз: — Вы наводили обо мне справки? (Гаппонк принялся хихикать и потирать руки, а потом, уже совершенно освоившись в новом для себя месте, снова полез в холодильник; на этот раз не ограничился ветчиной, вытащил упаковку мясной нарезки, разорвал и стал поедать.) Вы не ответили, кто вы такой?
— А вы упрямый, молодой человек. До сих пор задаете одни и те же дурацкие вопросы? Так сколько вы живете в этом городе?
— Около двенадцати лет, — ответил Вадим. — С девяносто третьего года.
— Значит, вам было восемнадцать, когда вы сюда переехали. Оч-чень интересно. А вашей девушке Лене сейчас двадцать один год? Хорошо. Скажите, а вот те двое ребят, которые сегодня едва не попали вам под колеса… смогли бы вы их узнать, если бы встретили еще раз?
— Этих… Думаю, что да. У меня хорошая память на лица, — добавил Вадим, сам поражаясь своей сговорчивости и покладистости, необычной даже для такого выдержанного человека, как он. После этого он немедленно изложил Акакию Акакиевичу все подробности этого незначительного инцидента с двумя подвыпившими парнями. Гость слушал очень внимательно, изредка вставляя короткие острые вопросы. Вадим уже не пытался уклоняться от беседы, тем паче — подкрепляя монтировкой свое нежелание говорить. Он отвечал охотно и даже с удовольствием, потому что внезапно почувствовал в себе растущую потребность изложить все нюансы этой ночной встречи на дороге. Светлов уже сожалел, что не познакомился с ребятами и не справился об их ФИО, прописке и жизненных устремлениях. Да, у мага Гаппонка превосходная способность разговорить кого угодно… В этом ему нельзя отказать.
2
— Интересно, а это были не подлец Винниченко и его прилипала Телятников? — Сказав это, Людмила Венедиктовна Лескова выразительно покосилась в сторону прикрытой кухонной двери, за которой находилась Лена. Едва ли девушку привели бы в восторг подобные изречения матушки…
— Винниченко? Это который…
— Ну да, который! Ты же встретил их в нашем дворе, а он как раз живет в доме напротив. Кто же в такое время будет ошиваться в пьяном виде, кроме как Винниченко, этот отвратительный тип?
Вадим мог возразить, что в таком контингенте Россия как-то никогда не испытывала недостатка. Не стал. Будущая теща продолжала:
— Один высокий и худой, второй среднего роста и толстый, в очках. Ну конечно, они и есть, у нас тут во дворе другой такой парочки и нет. Кстати, я на следующий день после этой вашей встречи говорила с тетей Глашей Ведерниковой, она живет как раз под этим… которым… Так она заходила к нему, потому что он ее залил. Знаешь чем? Вином! Они, наверно, в розлив взяли несколько литров да и опрокинули на пол, сволочи!
— Не надо так горячиться, Людмила Венедиктовна, — задумчиво проговорил Вадим. Из кухни выглянула Лена и сказала:
— Мама, Вадик, мне тут нужно к подруге… Приду часа через три.
— Да, да, приходи, не задерживайся, будем смотреть по НТВ «Свою игру» все вместе, — сказала Людмила Венедиктовна, считавшая себя эрудитом и не упускавшая случая блеснуть своими энциклопедическими познаниями. Лена ушла. Лескова-старшая сказала:
— А ты уверен, Вадим, что этот тип не в сговоре с Винниченко и Телятниковым? От этих двоих чего угодно можно ожидать, хоть и строят из себя интеллигентов! Что он про них так подробно расспрашивал? Быть может, они теперь подрабатывают этими… которые говорят, какую квартиру лучше ограбить…
— Наводчиками? Ну, не знаю, Людмила Венедиктовна. По крайней мере, тот тип в сером костюме если что и взял в моей квартире, так это йогурт и ветчину. Да и не похож он на вора, надо сказать… Нет, тут что-то не то.
— А ты, Вадим, поймай этого Винниченко и спроси у него хорошенько, в чем дело! Он ведь наверняка злобствует, что Лена теперь нашла себе хорошего человека и…
— Если он вообще об этом знает, — сказал Вадим. — Если честно, Людмила Венедиктовна, то я вообще не собираюсь разговаривать с этим Винниченко. Вряд ли он что-либо сможет мне сообщить.
Ленина матушка развела руками и, оттопырив нижнюю губу, состроила себе такое выражение лица, как если бы хотела сказать: да, ты прав, уважаемый без пяти минут зять, ибо этот жалкий Винниченко, бездельник и раздолбай, недостоин даже разговора с таким превосходным человеческим экземпляром, как Вадим Андреевич Светлов.
Разговор этот между будущими тещей и зятем состоялся через три дня после визита мага Гаппонка в квартиру Вадима. До свадьбы оставалось несколько дней… Вадим совершенно не думал о том, что ему предстоит увидеться с нахальным типом в сером костюме еще раз, и увидеться по поводу крайне печальному. Конечно, Светлов не думал. Не о том были его мысли, и его можно понять.
…И совсем другие мысли обуревали Вадимом Андреевичем несколько дней спустя, после трагического инцидента на свадьбе, исчезновения главного подозреваемого, того самого Винниченко, о ком так уничижительно отзывалась Людмила Венедиктовна. Нет, сначала мыслей не было никаких. Одуряющая, гулкая пустота, беспомощность, равной которой Вадиму не приходилось еще испытывать. Потом пришла ярость. Захотелось найти этого Винниченко, который пришел на торжество украдкой, без приглашения, как вор… а потом выбежал на улицу с окровавленными руками. Потом Вадим узнал, что Илья исчез. А вместе с ним исчез, как испарился из квартиры, из-под носа у милиции, и его дружок Телятников. Вадим схватился за голову, потому что в ушах зазвучал тот разговор с Людмилой Венедиктовной и ее слова о том, что не мешало бы подойти к бывшему ухажеру Лены и побеседовать с ним жестко и без компромиссов. Теперь Светлову казалось, что если бы он вовремя разобрался с этим подозрительным Винниченко, то не произошло бы этого — непоправимого!.
…Непоправимого? А разве есть в самом деле что-то более непоправимое, чем гибель любимого человека?
На следующий день после неудавшейся свадьбы Вадим Светлов все-таки добрался до своей квартиры. На этот раз он был в таком состоянии, по сравнению с которым даже пьяные выходки Илюши Винниченко (тогда, под колесами БМВ) потускнели бы и отошли на задний план. Все покатилось кувырком. Машину у Светлова только что отобрал патруль ГИБДД, чтобы отогнать ее на штрафную автостоянку. Собственно, и о машине, и о правах, которые тоже забрали, Вадим и не думал. Перед глазами была только Лена, да звучали, звучали в ушах страшными и гулкими раскатами слова Лесковой-старшей, те, за несколько дней до свадьбы: «А ты, Вадим, поймай этого Винниченко и спроси у него хорошенько, в чем дело! Он ведь наверняка злобствует, что Лена теперь нашла себе хорошего человека… » Вадим скрипнул зубами и, лязгнув замком, ввалился в прихожую. Зеркало вернуло ему чье-то чужое, опухшее лицо с коричневыми мешками под глазами, с незнакомой, изломанной линией рта с опущенными уголками губ. Вадим не сразу понял, что это его собственное отражение. А когда понял, то швырнул в зеркало сотовым телефоном с такой силой, что на зеркальной поверхности образовалась белая вмятина с разбежавшимися от нее змеистыми трещинками, а мобильный разлетелся в мелкие осколки. Не разуваясь, Вадим протащился в кухню и тут увидел…
…знакомую спину, обтянутую серой тканью добротного пиджака. Человек разогревал на плите картошку с телячьими отбивными. На столе стоял графинчик с водкой, две до половины налитых стопки, а также вазочка с крупно нарезанными свежими помидорами и солеными огурцами. Вадим замер в дверях, а посетитель повернулся к нему и сказал строго, сдержанно, без малейшего намека на подмигивания и игривости, на которые он был так щедр в прошлое свое посещение:
— Вы присаживайтесь, Вадим Андреевич. Как видите, это снова я.
— Кто вы такой? — прохрипел Светлов. — Я… вы… как вы снова сюда попали?
— Собственно, точно так же, как и в прошлый раз, но это совсем не то, о чем я хотел бы поговорить. Конечно, вы полагаете, что трагедия, происшедшая прямо на вашей свадьбе, и мое появление здесь, у вас, взаимосвязаны. Не стану это отрицать: это в самом деле так…
Все потемнело перед глазами Светлова. Кажется, он подскочил как ужаленный и с криком «Убью, сука!» попытался схватить Гаппонка за горло и душить; ничего из этого ему не удалось, потому что гость сделал короткое, едва уловимое движение левой рукой — и атлетичного, под сотню килограммов весом, Вадима откинуло к мойке. Он сильно ударился поясницей и осел на пол, бессмысленно мотая головой. Гаппонк сказал:
— Вот что, любезный. Я вас прекрасно понимаю. Ваше горе, ваше плачевное состояние… Но если вы не будете кидаться на меня, как бешеный бык на флаг СССР, а выслушаете, что я вам скажу, то, быть может, все будет не так печально.
— Что ты такое говоришь? Ты что, не понимаешь… ее убили… убил этот ублюдок, который…
— О нем тоже поговорим. Но прежде я хотел бы сказать вам: можно ВЕРНУТЬ Лену. Вы меня понимаете?
Светлов поднял глаза на существо, которое только что заверило его в том, чего не может быть, потому что не может быть никогда. Гаппонк шагнул к нему и, потряся за плечо, заговорил медленно и внушительно:
— Единственное, что от вас требуется, Вадим Андреевич, — это внимательно меня выслушать, а потом поступить сообразно тому, ЧТО вы узнаете. Сначала я помогу вам советами, а потом… потом, полагаю, вы прекрасно справитесь и без меня. Ведь вы способны на значительно большее, чем то, что вы о себе знаете. Вам понятно? Вот, выпейте водки. Закусите. Кушать вы, я так понимаю, не хотите. Впрочем, у меня как-то тоже пропал аппетит, знаете ли. Ну, ладно. Вы меня хорошо слышите? Понимаете, что я говорю?
— Да, да, — выговорил Вадим.
— Вот и прекрасно. У вас как с историей? Ничего? Надеюсь на это. Итак, если вам тяжело воспринимать меня, что называется, с листа — так представьте, что я рассказываю вам занимательную легенду. Или сказку. Или сюжет для мистического блокбастера. Так вот, в свое время в Истинном мире жили два мага, маг Коэнн, Белый Пилигрим, и маг Гилкрист, Темный Пилигрим…
3
Утром следующего дня Вадим Светлов решительно позвонил в дверь квартиры, где жили Лесковы. У Светлова было бледное лицо, а губы даже побелели от напряжения, когда он услышал медленные шаги за дверью. Но голос его оказался неожиданно спокоен и ровен, когда он сказал появившейся на пороге Людмиле Венедиктовне:
— Нужно поговорить. Сейчас же… Вам сейчас не до чего, но я сам был вчера такой же. Только, ради бога, не подумайте, что я спятил. Всему, что я вам сейчас сообщу, есть подтверждение. Да что там, я сам вчера хотел вызывать неотложку, потому что подумал: все, ум за разум заходит…
Лескова-старшая взглянула на него растерянно и, молча посторонившись, пропустила его в квартиру… Вадим прошел прямо в ванную комнату, позабыв разуться и снять с себя куртку-ветровку. Нужно сказать, что Людмила Венедиктовна этого и не заметила. Она молча наблюдала, как Илья включил в ванной оба крана, холодный и горячий, и заткнул пробкой сток, чтобы ванна наполнялась. Лескова спросила:
— Ты что это… искупаться хочешь? Ты…
— Да нет, Людмила Венедиктовна. Не искупаться. А где… где сейчас Лена?
Губы Людмилы Венедиктовны побелели.
— То есть как… где? — после затянувшейся паузы отозвалась та. — А ты что, сам не знаешь, где она сейчас?.. Или… что? Вадим, ты пьян? От тебя перегаром несет и вообще…
— Надеюсь, что я не напоминаю вам вашего предыдущего несостоявшегося зятя, Илюшу Винниченко, — выговорил Светлов, завороженно наблюдая за тем, как бурлит, поднимаясь, в ванне вода. — В общем, буду краток, Людмила Венедиктовна: ЛЕНУ МОЖНО ВЕРНУТЬ. Вы меня хорошо расслышали? Так я еще раз повторю: это возможно сделать. Вчера ко мне пришел некто, дважды попавший в мою квартиру сквозь стену. Нет, вы совершенно напрасно так на меня смотрите!.. Я не сошел с ума и не пьян, а перегар, винный запах… это еще от вчерашнего. Нет, ничего не говорите, совсем ничего!.. — поспешно добавил он, увидев, как искривились губы Лесковой и обессмыслились, помутнели глаза. — Я сам… я сам вчера чуть с ума не сошел, когда увидел все это. Его зовут Гаппонк, он из Оврага. Мне долго объяснять, я скажу только то, что это все правда. Я просто не хочу верить, что я стал жертвой какой-то… какой-то чудовищной мистификации, — глухо добавил он, не глядя на Людмилу Венедиктовну. — Вот… смотрите.
И он выключил воду, потому что ванна наполнилась, и вынул из внутреннего кармана куртки огромный, переливающийся тысячью маленьких граней бриллиант, тот самый, что продемонстрировал ему маг Гаппонк в первое свое посещение… Людмила Венедиктовна замерла, опершись спиной о дверной косяк. Ее пальцы судорожно переплелись. Светлов положил сияющую сферу на поверхность воды, и маленькие концентрические волны едва слышно плеснули в борта ванны. Бриллиант, вопреки законам Архимеда, не погрузился в воду, и было бы неверно сказать, что он остался на плаву: если наклониться и посмотреть повнимательнее, можно было убедиться в том, что он даже не КАСАЕТСЯ поверхности воды. Людмила Венедиктовна хотела спросить, что это такое, но язык прилип к гортани, и такое случилось с велеречивой матушкой семейства Лесковых в первый раз в жизни. Вадим чуть отступил, упершись спиной в кафельные плитки, покрывавшие стену ванной комнаты, и молча смотрел на то, как в глубинах бриллианта разрастается свечение.
— Что… это? — наконец выдавила Лескова.
— Да это еще ничего, — с легкостью, удивившей, кажется, его самого, ответил Светлов. Незнакомый, совсем чужой человек говорил эти слова, и не только Людмила Венедиктовна, кажется, уже сроднившаяся с ним, не узнавала своего почти что зятя. Он сам себя не узнавал. После встречи с тем человеком, чьего имени он старался не произносить даже про себя, что-то перевернулось, выжглось в нем, и совершенно очевидно стало, что никогда ему не быть прежним Вадимом Светловым. В меру равнодушным, в меру положительным, в меру умным и работящим парнем, со своими недостатками, которых полно у всех людей. Вот именно — людей. Вадим улыбнулся, повернувшись к Людмиле Венедиктовне в профиль, и наблюдал за тем, как из светящегося шара медленно вырастает фигура Блумера. Желтые глаза ассистента мага Гаппонка угодливо поблескивали, а длинный красный нос так и вертелся во все стороны. При виде этого уродца, словно сошедшего со страниц книги Гофмана «Крошка Цахес», начитанная Людмила Венедиктовна отпрянула и едва не упала, зацепившись пяткой за порожек. Вадим успел подхватить ее за локоть.
— Не бойтесь, Людмила Венедиктовна. Самое страшное, что могло произойти с нами, уже не произошло, и дальше должно быть только лучше. Лена еще здесь, с нами, понимаете? Ее можно вернуть, и для этого Блуд-мер откроет нам портал в иной мир. Нет, не тот, о котором вы сейчас подумали. Простите меня, Людмила Венедиктовна, что я вас напугал. Это еще ничего. Нам предстоят большие испытания… Я еще не сошел с ума! — сухо продрался сквозь его гортань короткий крик, когда он увидел, что во взгляде Лесковой, обращенном к нему, — только темный, суеверный страх, и более ничего от той интеллектуальной, образованной женщины, которой она, собственно, являлась.
— Как-кой портал? — спросила она, стараясь взять себя в руки.
— Так вот же он, любезнейшая! — проскрипел Блумер, танцуя на поверхности воды с ловкостью, какой позавидовал бы иной артист балета. — Стоит только окунуться в эту замечательную ванну, как тотчас же окажетесь совсем в другом месте, весьма, весьма прелюбопытном. Вадиму Андреевичу еще ничего придется, а вот второй ваш зятек, то есть — почти что зятек, к тому же бывший… Илюша Винниченко, тому пришлось через болото лезть. Невеселое местечко, да и ил прескверный, противный да вонючий…
— Хватит болтать попусту, ты, зяблик!.. — повысил голос Вадим. — Да успокойся же ты, мамаша. Все будет хорошо, — грубовато выговорил он, обращаясь уже к Людмиле Венедиктовне. — Я постараюсь сделать все, что в моих силах. А в моих силах, — он сжал кулак и поднес его к собственным глазам, — в моих силах много чего…
И, сказав это, он вдруг подпрыгнул и плюхнулся спиной прямо в ванну, до краев заполненную теплой водой. Людмилу Венедиктовну окатило фонтаном брызг, и на несколько секунд она оглохла и ослепла. Убрав с лица мокрые волосы и разлепив ресницы, она наконец смогла разглядеть, что творится в ванной комнате. На полу было по щиколотку воды, со стен стекали ручейки, все висящие тут же полотенца намокли. В ванной оставалось воды едва ли не вполовину меньше против того, что было там еще несколько секунд тому назад.
И, главное, там не было ни Вадима Светлова, ни странной прозрачной сферы, светящейся изнутри, ни омерзительного носатого карлика с длинным носом и желтыми, не человечьими глазами.
Людмила Венедиктовна на каком-то заторможенном автопилоте решила, что сейчас не мешало бы накапать валерьянки. Нет, корвалолу. А впрочем, что толку от этих капель?..
Что толку?
Женщина поднесла руки к мокрым вискам и упала в обморок.
Назад: ГЛАВА ШЕСТАЯ, МАРАЗМАТИЧЕСКАЯ Старый, очень старый знакомый
Дальше: ГЛАВА ВОСЬМАЯ, ВОЕННО-ПАТРИОТИЧЕСКАЯ Снова царь Уран Изотопович, синебородый министр, а также лесник Леонид и другие официальные лица