Глава 6

Майлз долго отмокал под горячим душем, пытаясь привести себя в порядок. Тогда, во время их прогулки, он довольно быстро сообразил, что все вопросы госпожи Форсуассон о его матери скрывали ее глубокую озабоченность по поводу собственного сына, поэтому Майлз отвечал ей настолько искренне, насколько мог. И был вознагражден, видя, как она постепенно оттаивает и приоткрывается. Когда она смеялась, ее голубые глаза сияли и лицо светилось. Она постепенно расслабилась. Ее чувство юмора, медленно вылезающее из укрытия, пережило даже их дурацкое падение в пруд.

Мгновенный ошарашенный взгляд Кэт, когда он разделся по пояс в машине, чуть было не вернул Майлза в то время, когда он так переживал из-за своего искореженного тела, но все обошлось. Похоже, он наконец достаточно повзрослел, чтобы принимать себя таким, какой он есть, и именно это придало ему мужества объясниться с ней. Поэтому, когда после его признания в проявленном любопытстве ее лицо мгновенно помрачнело… Майлзу стало больно.

Он ведь справился с паршивой ситуацией настолько хорошо, насколько это вообще возможно, так? Да? Или нет? Как он жалел, что не удержал рот на замке! Нет. Лгать госпоже Форсуассон было невыносимо. Невыносимо? Не слишком ли сильно сказано? Неловко, быстро поправил себя Майлз. Короче, паршиво.

Но раскаяние заслуживает прощения. Если бы чертова машина снова где-нибудь зависла, если бы у него было еще хотя бы минут десять, он смог бы довести дело до конца. И не стоило ему отпускать эту дурацкую шуточку насчет того, что он ей покажет, как…

Ее ледяное «Нам не требуется никакая помощь» вызвало у него такое ощущение… будто он не удержал хватку. Его бы пронесло дальше, а она бы упала вниз и исчезла в тумане, и он бы ее больше не увидел.

Майлзу отчаянно хотелось выпить. Желательно рюмок несколько. Но вместо этого он вытерся, надел чистый костюм и пошел к профессору.

Облокотившись на комм-пульт в гостиной – по совместительству домашнем кабинете Тьена Форсуассона, – Майлз изучал на головиде изуродованное лицо мертвеца. Он надеялся обнаружить в застывших чертах удивление, ярость или страх, которые могли бы подсказать, как и отчего погиб этот малый. Но перед ним находилось самое обычное мертвое лицо. Ничего примечательного.

– А они уверены, что он действительно наш? – спросил Майлз, подтаскивая стул и усаживаясь. Изображение сопровождалось голосом медика, дававшего обычным ровным тоном свои комментарии. – Полагаю, он не придрейфовал откуда-то еще?

– Увы, нет, – вздохнул Фортиц. – Судя по скорости и траектории в момент столкновения, он находился непосредственно в точке катастрофы, предварительные данные о времени наступления смерти свидетельствуют о том же.

Майлзу давно хотелось, чтобы в расследовании появились какие-то новые данные, позволившие продвинуться в более плодотворном направлении. Однако он даже не предполагал, что его желания обладают волшебным свойством сбываться. Будь осторожен в своих желаниях…

– Они могут сказать, откуда он: с корабля или со станции?

– На основании одной лишь траектории – нет.

– М-м, пожалуй… Вообще-то его не должно было быть ни там, ни там. Что ж, подождем результатов идентификации. Надеюсь, новости об этой находке еще не поступили в СМИ?

– Нет. Даже ни намека, что удивительно.

– Если доказательства того, что он там находился, не будут железными, то вряд ли мы сможем удовлетвориться приблизительными данными. – За последние две недели Майлз, видит Бог, изучил столько данных, что сыт ими как минимум на год.

– Тела – это по твоей части, – добродушно отмахнулся профессор. Предварительный просмотр видеозаписи закончился, но ни один из лордов Аудиторов не потянулся, чтобы запустить ее заново.

Что ж, откровенно говоря, политические последствия шли по ведомству Майлза. Похоже, ему действительно вскоре придется побывать в Солстисе, хотя в столице у Имперского Аудитора больше шансов «ходить на поводке». Именно поэтому Майлз сначала и отправился в провинцию, откуда проще смотреть на вещи без столичного официоза.

– Инженерное оборудование – на мне, – добавил Фортиц. – Они отловили некоторые части контрольных систем корабля, которые я ждал. Думаю, мне придется вскоре возвращаться на орбиту.

– Сегодня вечером? – Под этим предлогом Майлз смог бы перебраться в какую-нибудь гостиницу. К своему великому облегчению.

– Если я отправлюсь сейчас, то буду там к ночи. Так что подожду до утра. А еще они обнаружили какие-то странные штуковины. Не входящие в инвентарный список.

– Странные штуковины? Старые или новые?

На станции валялись тонны неучтенного сломанного оборудования, вековые скопления устаревшей и неисправной техники, которые дешевле было оставить валяться, чем выбрасывать. Если аварийщикам сейчас придется заниматься рассортировкой этого добра, это должно означать, что первоочередные задачи уже практически выполнены.

– Новые. Вот что и странно. И их траектория совместима с траекторией этого трупа.

– Мне ни разу не попадался корабль, на котором в каком-нибудь углу не имелись запрещенный дистиллятор или контрабандное оборудование.

– Как и станции. Но наши комаррские ребята достаточно сообразительны, чтобы узнать дистиллятор.

– Возможно… Я поеду завтра с вами, – задумчиво проговорил Майлз.

– Хорошо бы…

Собрав в кулак остатки воли, Майлз отправился на поиски госпожи Форсуассон. У него был последний шанс поговорить с ней наедине. Но, к разочарованию Майлза, в пустых комнатах раздавался лишь звук его шагов, и никто не откликнулся на зов. Она ушла, может быть, за Никки или еще куда. Опять мимо! Черт!

Майлз зашел в ее кабинет, чтобы еще раз просмотреть последнюю запись, а потом полученные вчера отчеты по терраформированию. Он машинально включил комм, совершенно иррационально ожидая, что Кэт может в любой момент заглянуть сюда и посмотреть, чем он занят. Хотя нет, скорее она будет его всячески избегать. Огорченно вздохнув, Майлз запустил головид.

Он обнаружил, что к словам профессора можно мало что добавить. Таинственная восьмая жертва оказалась мужчиной средних лет, среднего роста и плотного для комаррца телосложения. Если это, конечно, комаррец. Невозможно определить, был ли он при жизни красавцем или уродом. Вся одежда в момент катастрофы либо сгорела, либо изорвалась, и самое печальное, что исчезли карманы, а вместе с ними – кредитки и всякие документы, что могло бы помочь установить личность погибшего. Оставшиеся на теле обрывки походили на клочки обычного для космоса комбинезона, на который легко за считанные секунды натянуть скафандр.

И все-таки – кто же это такой? Майлз прокрутил в голове десяток возможных вариантов. Ему до смерти хотелось галопом помчаться на орбитальную станцию, куда доставили труп, но, если он прибудет наверх и начнет дышать в затылок экспертам, это будет только отвлекать их и еще сильнее замедлит дело. Если вы сами выделили для работы лучших людей, вы просто обязаны доверять и им, и своему выбору.

Но вот что он реально может сделать в этом направлении, так это побеспокоить другого высокопоставленного контролера. Майлз набрал личный номер шефа Имперской безопасности на Комарре, который тот, как и положено, дал ему, едва лорд Имперский Аудитор прилетел в пространство Комарры.

Генерал Ратьенц появился на экране сразу. Средних лет, подтянутый и очень занятой. Как и положено человеку его ранга и должности. Но вот что интересно: генерал предпочитал комаррский стиль одежды имперской зеленой форме. Из чего следовал вывод, что он либо хороший политик, либо любит комфорт. Майлз посчитал, что скорее первое. Ратьенц был главой СБ на Комарре и подчинялся напрямую Дуву Галени в штаб-квартире Имперской службы безопасности в Форбарр-Султане.

– Слушаю вас, милорд Аудитор. Чем могу быть полезен?

– Насколько мне известно, сегодня утром обнаружили еще одно тело, и оно, судя по всему, как-то связано с аварией на отражателе. Вы слышали об этом?

– Только что узнал. И еще не успел просмотреть предварительный доклад.

– А я просмотрел. Не слишком-то он информативен. Скажите, каковы стандартные процедуры по установлению личности? Как скоро вы ждете конкретных результатов?

– Выяснение личности жертвы несчастного случая, в космосе или на планете, обычно производится местными службами. Но, поскольку обнаруженный труп связан с делом о возможной диверсии, мы ведем собственное расследование параллельно с комаррскими властями.

– Вы с ними сотрудничаете?

– Да, конечно. Точнее, они сотрудничают с нами.

– Понятно, – невозмутимо кивнул Майлз. – И сколько времени, по-вашему, уйдет на идентификацию?

– Если это комаррец или инопланетник, прошедший через контроль на одной из скачковых станций, то результат будет в считанные часы. Если же барраярец, то это займет чуть дольше. Если он каким-то образом миновал регистрацию… Ну, тогда это уже другая проблема.

– Как я понимаю, по спискам пропавших он не проходит?

– Это бы значительно ускорило дело. Нет, не проходит.

– Значит, он пропал почти три недели назад, но его никто не разыскивает? Хм-м.

Генерал Ратьенц посмотрел на свой внутренний комм.

– Вы знаете, что звоните с открытого комма, лорд Форкосиган?

– Да. – Именно поэтому дискеты из местной СБ им доставляли с курьером. Аудиторы не рассчитывали задерживаться здесь надолго, поэтому не имело смысла устанавливать специальный закрытый комм. А стоило бы. – Я сейчас просто собираю первичные сведения. А когда устанавливают личность, то как об этом сообщают родственникам?

– Обычно местная служба безопасности посылает своего офицера. В случае, если дело касается Имперской безопасности, мы направляем и нашего агента, чтобы произвести начальную оценку и просчитать дальнейший ход следствия.

– Хм. В данном случае сначала поставьте в известность меня. Возможно, я тоже поеду и понаблюдаю.

– Но это может случиться в самое неурочное время.

– Не важно. – Майлзу хотелось занять мысли чем-то более живым, чем чьи-то отчеты. Его обуревала жажда деятельности. И еще ему безумно хотелось выбраться из этой квартиры. Он думал, что ему было неудобно здесь в первую ночь потому, что Форсуассоны – незнакомые ему люди, но это ничто по сравнению с тем, насколько неловко он чувствовал себя сейчас, познакомившись с ними поближе.

– Хорошо, милорд.

– Благодарю, генерал. Пока на этом все. – Майлз выключил комм.

Вздохнув, он вернулся к материалам по Проекту Терраформирования, начав с отчета отдела использования избыточного тепла об энергетическом обеспечении купола. Но в его воображении на него по-прежнему смотрела пара гневных голубых глаз.

Дверь в комнату он оставил открытой на случай – или в надежде? – что госпожа Форсуассон пройдет мимо и пожелает вернуться к разговору.

Бесполезность своего ожидания сидящий спиной к дверям Майлз осознал одновременно с ощущением, что он больше не один. Услышав шорох в дверях, он нацепил на себя самую доброжелательную улыбку и развернул стул.

В дверях, опершись на косяк, стоял Никки, что-то неуверенно прикидывая в уме. Он застенчиво улыбнулся.

– Привет, – несмело проговорил мальчик.

– Привет, Никки. Уже пришел из школы?

– Ага.

– Тебе там нравится?

– Не-а!

– Вот как? А как было сегодня?

– Тощища!

– Что же ты такое скучное изучаешь?

– Ничего.

Эти односложные ответы должны несказанно радовать родителей, которые явно платят немалые деньги за обучение сына. Улыбка Майлза стала ехидной. Успокоенный промелькнувшей в глазах взрослого усмешкой, мальчик осмелился войти. Он оглядел Майлза с ног до головы более откровенно, чем осмеливался раньше. Майлз мужественно вынес Пристальное Изучение. Да, ты можешь осваиваться со мной, малыш.

– Вы правда были шпионом? – внезапно спросил Никки.

Майлз откинулся на стуле, изогнув бровь.

– С чего ты это взял?

– Дедушка Фортиц сказал, что вы работали в Имперской безопасности. Галактические операции, – напомнил Никки.

Ах да, в первый вечер их пребывания здесь, за ужином.

– Я был курьером. Знаешь, что это такое?

– Не-а, не очень. Я думал, что курьер – это скачковый корабль…

– Корабль так называется как раз из-за той работы, которую выполняют курьеры-люди. Курьер – это своего рода громко называемый посыльный. Я возил туда-сюда имперскую почту.

Никки недоверчиво нахмурился:

– Это опасно?

– Ну, считается, что нет. Обычно я долетал до нужного места и немедленно возвращался обратно. А в дороге много читал. Составлял доклады. Ну и учился. У СБ есть специальные обучающие программы, которые ты предположительно должен выполнять в свободное время и за которые по возвращении из рейса должен отчитаться.

– О! – Никки казался несколько озадаченным тем, что, оказывается, и взрослым приходится делать домашнее задание. Он с большим сочувствием поглядел на Майлза, затем глаза его блеснули.

– Но вы ведь летали на скачковых кораблях, да? Имперских скоростных курьерах?

– Да.

– Мы летели сюда на скачковом корабле. Это был Форсмит-Дельфин-776 с двойным пространственным двигателем, четырьмя двигателями Неклина, катерами и командой из двенадцати человек. Он вез сто двадцать пассажиров. – На лице Никки появилось задумчивое выражение. – Вообще-то по сравнению со скоростным курьером это просто корыто. Но маме удалось уговорить пилота, и он разрешил мне посмотреть его кабину. И позволил посидеть в его кресле, и еще дал померить шлем. – Горевшая в глазах искорка превратилась в пламя при воспоминании о столь достославном событии.

Майлз всегда мог распознать страсть.

– Готов поспорить, ты восторгаешься скачковыми кораблями.

– Я хочу быть скачковым пилотом, когда вырасту. А вы? Или… вам не разрешили бы? – Лицо мальчика стало озабоченным. Уж не предупреждали ли его взрослые, что нельзя упоминать необычный облик Майлза? Да, давайте дружно делать вид, что не замечаем очевидное. Это должно облегчить ребенку освоение мира.

– Нет, я хотел быть стратегом. Как мой па и дедушка. И в любом случае на скачкового пилота я не прошел бы медкомиссию.

– Мой па был солдатом. По-моему, это довольно скучно. Он почти все время просидел на одной базе. Я хочу быть имперским пилотом, водить самые быстрые корабли и повидать разные места.

Подальше отсюда. Да. Такое желание Майлз как раз понимал очень хорошо. И тут до него дошло, что даже если сейчас ничего никому не известно, армейская медицинская комиссия все равно выявит у Никки дистрофию Форзонна. И даже если ее успешно вылечить, все равно этот врожденный дефект закрывает перед Никки все пути стать военным пилотом.

– Имперским пилотом? – удивленно поднял брови Майлз. – Ну, я думаю… Знаешь, если ты действительно хочешь увидеть разные миры, то военная карьера не лучший вариант.

– А почему?

– Если не считать редких курьерских или дипломатических миссий, военные скачковые пилоты в основном летают с Барраяра на Комарру, Зергияр и обратно. Старым добрым маршрутом, из года в год. И ты все время ждешь, когда наступит твой черед по списку, как рассказывали мне знакомые пилоты. Так что если ты действительно хочешь повидать миры, то полеты с комаррским торговым флотом откроют перед тобой гораздо больше возможностей – весь путь до Земли и дальше. Их маршруты куда как длиннее, и остановок в пути больше. И еще можно выбрать самому класс корабля. Пилоты проводят гораздо больше времени в рейсах. А когда прилетают в разные интересные места, они могут спокойно изучать окрестности.

– О! – Никки некоторое время переваривал информацию. – Подождите! – вдруг воскликнул он и куда-то умчался.

Буквально через пару минут мальчик вернулся, таща коробку, битком набитую игрушечными моделями скачковых кораблей.

– Вот это Дельфин-776, на котором мы летели, – протянул он Майлзу игрушку. Затем порылся и достал другой кораблик. – Вы летали на курьерах, как вот этот?

– Сокол-9? Да, пару раз. – Одна из моделей привлекла внимание Майлза. Он опустился на пол рядом с Никки, расставлявшим свою коллекцию. – Бог мой, это ведь грузовик РГ?

– Это древность. – Никки протянул Майлзу кораблик.

Майлз взял игрушку. Глаза его горели.

– Когда мне было семнадцать, мне принадлежал один такой, из самых последних. Вот это точно было корыто!

– Такая игрушечная модель, как эта? – неуверенно спросил Никки.

– Нет, у меня был настоящий нуль-звездолет.

– У вас был настоящий скачковый корабль?! Ваш лично?! – захлебнулся мальчик.

– Ну… На самом деле я владел им совместно с кучкой кредиторов. – Майлз улыбнулся воспоминаниям.

– А вы его пилотировали? Ну, то есть в обычном пространстве, не пятимерном?

– Нет, тогда я не умел пилотировать даже катера. Этому я научился позже, уже в академии.

– А что случилось с РГ? Он еще у вас?

– Да нет. Хотя… я не уверен. Он угодил в аварию у Тау Верде, протаранив… э-э-э… столкнувшись с другим кораблем. Разнес вдребезги свои двигатели Неклина. После этого совершать скачки он больше уже не мог, так что я сдал его в аренду местному торговцу, и мы бросили его там. Я сказал Арду – это мой друг, скачковый пилот, – что если он сможет заменить двигатели, то пусть забирает старый РГ себе.

– У вас был скачковый корабль и вы отдали его?! – Глаза Никки округлились. – А еще у вас есть?

– В данный момент нет. Ой, смотри, крейсер класса «Генерал»! – Майлз взял модель. – Когда-то таким командовал мой отец, если не ошибаюсь. А у тебя нет кораблей бетанского Астроэкспедиционного корпуса?

Сидя голова к голове, они расставили миниатюрный флот на полу. Никки, как с удовольствием отметил Майлз, неплохо знал технические характеристики каждого звездолета. Мальчик буквально расцвел на глазах, и его голосок, сначала неуверенный, стал громче и оживленнее, когда он с энтузиазмом описывал свою технику. Акции Майлза заметно возросли, когда он сообщил мальчугану, что лично знаком с доброй дюжиной оригиналов из представленных моделей, а заодно рассказал несколько специфических анекдотов на тему скачковых кораблей, пополнив и без того довольно богатую коллекцию Никки.

– Но как можно стать пилотом, если не пойти в армию? – через некоторое время поинтересовался Никки.

– Сначала поступаешь в училище, затем летаешь учеником. Мне известно как минимум четыре таких училища здесь, на Комарре, и еще парочка дома, на Барраяре. На Зергияре пока таких нет.

– А как туда поступить?

– Подать заявление и заплатить деньги.

Мальчик сник.

– Много денег?

– М-м, не больше, чем в любую другую школу или торговое училище. Дороже всего хирургическое имплантирование чипа. К тому же если уж ставить, то наилучший, а это дорогое удовольствие. Но можно кое-что предпринять, чтобы увеличить шансы, – ободряюще добавил Майлз. – Существуют контракты на оплату обучения и договоры между учеником и хозяином, которые облегчают поступление, если их заключить. Но в любом случае для этого тебе должно быть не меньше двадцати лет, так что у тебя еще впереди много времени на размышление.

– Ой! – Для Никки такой срок, вдвое больше, чем он прожил, должно быть, казался просто немыслимым. Майлз посочувствовал мальчику. А если бы в детстве ему сказали, что придется ждать тридцать лет, чтобы получить то, что ему хочется больше всего? Он попытался сообразить, чего бы ему хотелось больше всего и что он мог бы получить. Но как-то ничего не выплясывалось.

Никки принялся складывать модели в коробку. Положив на место Сокол-9, он погладил на нем знаки Имперских военных сил.

– А у вас все еще есть серебряные глаза Имперской службы безопасности? – спросил он.

– Нет, мне пришлось их отдать, когда меня вы… когда я ушел в отставку.

– А почему вы ушли?

– Я не хотел. Но у меня возникли проблемы со здоровьем.

– И тогда вас вместо этого сделали Имперским Аудитором?

– Ну, примерно так.

Никки ненадолго задумался, соображая, как бы продолжить вежливый взрослый разговор.

– И вам это нравится?

– Ну, пока еще рано что-либо говорить. Но, похоже, на этом посту придется делать много домашней работы. – Майлз виновато посмотрел на стопку дискет с отчетами, поджидавших его у комм-пульта.

Никки с сочувствием поглядел на него:

– Ой, это плохо!

Голос Тьена Форсуассона заставил обоих вздрогнуть.

– Никки, ты что здесь делаешь? Встань с пола!

Никки быстро вскочил, а Майлз остался сидеть по-турецки, внезапно осознав, что его совсем недавно продрогшее тело снова задеревенело.

– Ты что тут надоедаешь лорду Аудитору? Мои извинения, лорд Форкосиган! Дети не умеют себя вести!

– Да нет, он вел себя прекрасно. Мы очень интересно побеседовали о скачковых кораблях.

Майлз прикинул, как бы ему достаточно грациозно встать перед соотечественником-барраярцем без какого-нибудь несвоевременного спазма или колики, которые могли бы создать ложное впечатление инвалидности. Готовясь встать, он потянулся.

Форсуассон изобразил кислую улыбку.

– Ах да, самое последнее увлечение. Не наступите босой ногой на одну из этих чертовых штуковин, иначе покале… будет очень больно. Что ж, полагаю, все мальчишки проходят эту стадию. Мы это перерастем. Собери все, Никки.

Майлз из своего сидячего положения видел, как опущенные глаза Никки на мгновение протестующе сощурились. Мальчик нагнулся, чтобы подобрать остатки своего миниатюрного флота.

– Некоторые, вырастая, наоборот, воплощают свои мечты в жизнь, а не перерастают их, – пробормотал Майлз.

– Это зависит от того, насколько реальны мечты, – возразил Форсуассон, скривившись в мрачной усмешке. Ах да! Форсуассон наверняка прекрасно осведомлен о тайном препятствии медицинского порядка, стоящем между Никки и его мечтой.

– Вовсе нет. – На губах Майлза промелькнула улыбка. – Это зависит от того, насколько упорным ты вырастешь.

Было трудно сказать, понял ли Никки эту фразу, но он ее услышал. Направляясь к двери со своей коробкой под мышкой, мальчик сверкнул глазами на Майлза.

Форсуассон подозрительно нахмурился, но сказал лишь:

– Кэт послала меня сообщить всем, что ужин готов. Никки, иди мыть руки и позови дедушку Фортица.

Последний ужин Майлза с семейством Форсуассонов оказался довольно напряженным. Госпожа Форсуассон весь вечер занималась тем, что подавала отличную, надо отметить, еду. Ее поведение явно говорило: «Оставь меня в покое». Так что поддерживать беседу было предоставлено профессору, чьи мысли, совершенно очевидно, витали где-то в другом месте, и Тьену, который, не зная толком, о чем еще говорить, жестко, но без глубоких познаний рассуждал о комаррских политиках, весьма авторитетно разъясняя ход мысли людей, с которыми, насколько понял Майлз, лично никогда не встречался. Никки, опасаясь отцовского гнева, не осмеливался в его присутствии снова заговорить о нуль-звездолетах.

А Майлз размышлял, как это его угораздило в первый вечер принять молчаливость госпожи Форсуассон за безмятежность, а напряженное состояние Этьена Форсуассона – за кипучую энергию. До тех пор, пока Катриона ненадолго не оживилась сегодня днем, он и не предполагал, насколько ее суть скрыта от глаз. Точнее, насколько она замкнута в присутствии мужа.

Теперь, когда он уже знал, что искать, он видел под свойственной всем обитателям купола бледностью Тьена серый оттенок и замечал мелкое подрагивание мышц, выдаваемое за неловкое обращение крупного мужчины с мелкими предметами. Сначала Майлз боялся, что носитель болезни – Кэт, и был готов едва ли не вызвать Тьена на дуэль за пренебрежение женой и за то, что тот не предпринял кардинальных и решительных мер. Будь госпожа Форсуассон его, Майлза, женой… Но, судя по всему, Тьен сам откладывал решение проблемы, играя со своим заболеванием. Майлз, как никто другой, знал, насколько коренные барраярцы боятся генетических нарушений. «Смертельно неудобно» – не просто идиоматический оборот. Он и сам не особенно широко рекламировал свои припадки, хотя в глубине души и испытывал облегчение, что поделился секретом с Кэт. Хотя теперь, когда он уезжает, это, конечно, не имеет большого значения. Нежелание принимать меры – полное право Тьена, это его выбор, каким бы глупым он ни был. Может, этот малый надеется, что его прихлопнет метеоритом прежде, чем болезнь разовьется дальше. Майлз, с его собственными, загнанными глубоко внутрь суицидальными наклонностями вполне понимал такой подход. Да, но ведь тем самым Этьен сделал выбор и за Николаса!

В середине ужина – как раз подали рыбное филе с картофелем в чесночном соусе – раздался звонок в дверь. Госпожа Форсуассон поспешила открыть. Полагая, что с точки зрения безопасности не следует отпускать ее одну, Майлз направился следом. Николас – возможно, в предвкушении чего-то необычного, – попытался пройти с ними и был усажен отцом доедать ужин. Госпожа Форсуассон оглянулась на Майлза, но промолчала.

Она посмотрела на установленный у двери монитор.

– Очередной курьер. О, на этот раз – капитан! Обычно к вам приходит сержант. – Госпожа Форсуассон открыла дверь, за которой стоял молодой барраярец в зеленой форме с Глазами Гора на воротнике. – Проходите.

– Госпожа Форсуассон, – кивком приветствовал ее офицер и, войдя, перевел взгляд на Майлза. – Лорд Аудитор Форкосиган, я капитан Тумонен, начальник отделения Имперской службы безопасности Серифозы. – Темноволосому и кареглазому, как большинство барраярцев, Тумонену было около тридцати. Чуть более вылощенный и подтянутый, чем обычный кабинетный служака, хотя и бледнокожий, как все жители купола. В одной руке он держал коробочку с дискетами, в другой – ящик побольше, поэтому, не имея возможности отсалютовать, ограничился доброжелательным кивком.

– Да, генерал Ратьенц говорил о вас. Мы польщены визитом столь высокопоставленного курьера.

– Отделение Имперской безопасности Серифозы небольшое, милорд, – пожал плечами Тумонен. – Генерал Ратьенц отдал приказ, чтобы вас проинформировали как можно быстрее, как только личность найденного будет установлена.

Майлз бросил быстрый взгляд на запечатанную коробочку дискет:

– Отлично. Проходите, садитесь. – Он провел капитана в гостиную Форсуассонов и указал на диванчик. Как и почти вся мебель здесь, диванчик был комаррского производства. Может, госпожа Форсуассон чувствует себя тут скорее как в гостинице? – Госпожа Форсуассон, не будете ли так любезны пригласить вашего дядю присоединиться к нам? Только пусть сначала закончит ужин.

– Я бы так же хотел побеседовать с администратором Форсуассоном, когда он поест, – добавил Тумонен.

Кивнув, Кэт ушла. В ее глазах светилось любопытство, но она по-прежнему старалась быть как можно более незаметной, будто желала стать невидимой для Майлза.

– И что мы имеем? – поинтересовался Майлз, усевшись. – Я говорил Ратьенцу, что хочу присутствовать при первой встрече с родственниками.

Тогда он сможет прямо сейчас собрать вещи и больше не возвращаться.

– Да, милорд. Потому я и здесь. Ваш таинственный мертвец оказался местным, из Серифозы. Этот человек является, точнее, являлся служащим местного департамента Проекта Терраформирования.

Майлз моргнул:

– Это, случаем, не инженер по фамилии Радоваш?

Тумонен изумленно уставился на него:

– Откуда вы знаете?

– Такое предположение просто напрашивается, поскольку Радоваш исчез несколько недель назад. Вот черт! Ведь Форсуассон мог опознать его с первого взгляда! А может, и нет… Он довольно сильно изуродован. Хм. Шеф Радоваша считает, что его подчиненный смылся с одной из лаборанток, Марией Трогир. Ее тела, случаем, там, наверху, не обнаружили?

– Нет, милорд. Но, судя по всему, придется начать поиски.

– Да. Следует провести тщательный поиск и проверку, я полагаю. И не исходите из того, что она мертва. Если она жива, то мы наверняка захотим задать ей ряд вопросов. Вам нужен от меня особый приказ?

– Не обязательно, но готов поспорить, что это значительно ускорит события. – Глаза Тумонена загорелись энтузиазмом.

– Значит, вы его получите.

– Благодарю, милорд. Я подумал, что вам понадобится вот это. – Он протянул Майлзу запечатанную коробку. – Перед уходом из конторы я составил полное досье на Радоваша.

– У Имперской безопасности есть досье на всех граждан Комарры или он какой-то особенный?

– Нет, досье на всех мы не держим. Но у нас есть специальные поисковые программы, которые могут при необходимости выудить самые обширные сведения из сети. В первой части его биография, школьное досье, медицинское, финансовые и проездные документы, все как обычно. Я на них лишь глянул. Но на Радоваша также имеется небольшое досье Имперской безопасности, еще со студенческих времен, когда было Комаррское Восстание. Оно закрыто по амнистии.

– Представляет интерес?

– На основании только его одного я бы не стал делать глубоких выводов. Тогда половина комаррской молодежи принимала участие либо в студенческих митингах протеста, либо в деятельности так называемых революционных групп, моя теща в том числе. – Тумонен напряженно замер, ожидая реакции Майлза.

– А, так, значит, вы женаты на местной?

– Вот уже пять лет.

– А сколько лет вы служите в Серифозе?

– Почти шесть.

– Рад за вас. – И даже очень! Потому что таким образом для нас высвободилась еще одна барраярская женщина! – Значит, насколько я понимаю, вы хорошо ладите с местными.

Тумонен расслабился.

– В основном да. Кроме тещи. Но сомневаюсь, что в данном случае дело в политике. – Тумонен подавил усмешку. – Зато наша дочурка вертит ею, как хочет!

– Понятно, – улыбнулся Майлз офицеру. Задумчиво нахмурившись, он перевернул коробку, достал из кармана аудиторскую печать и открыл замок. – Ваш аналитический сектор что-нибудь пометил здесь для меня?

– Аналитический сектор Серифозы – это я, – уныло признался Тумонен. И тут же взгляд его стал более пронзительным. – Насколько я понял, вы сами – бывший офицер Имперской безопасности, милорд. Так что я подумал, что лучше вам сначала все прочесть самому, без моих комментариев.

Брови Майлза поползли вверх. Тумонен что, не доверяет своим суждениям? Прибытие двух Имперских Аудиторов на вверенную ему территорию его нервирует? Или он просто пытается ухватиться за возможность для взаимной проверки на вшивость?

– И какое же досье на некоего Майлза Форкосигана вы быстренько прочли, прежде чем сегодня прийти сюда?

– На самом деле я прочел ваше досье еще позавчера, милорд, когда мне сообщили о вашем прибытии в Серифозу.

– И что показал анализ?

– Почти две трети вашего досье – под грифом «совершенно секретно», и для доступа необходимо разрешение из штаб-квартиры Имперской службы безопасности в Форбарр-Султане. Но в открытых материалах содержится довольно внушительный список наград и отличий. Весьма необычно для человека, выполняющего рутинную работу курьера. Приблизительно в пять раз больше, чем у следующего по количеству имеющихся наград имперского курьера за всю историю существования Имперской службы безопасности.

– И какой же вывод, капитан Тумонен?

На губах Тумонена зазмеилась улыбка.

– Вы отродясь не были никаким курьером, капитан Форкосиган!

– А знаете, Тумонен, кажется, мне понравится с вами работать!

– Надеюсь, что так, сэр. – Он оглянулся на вошедших профессора и Тьена Форсуассона.

Фортиц вытер губы салфеткой, рассеянно сунул ее в карман и обменялся рукопожатием с Тумоненом. Затем представил своего зятя. Когда все расселись, Майлз сообщил:

– Тумонен привез сведения об идентификации нашего лишнего покойника.

– Отлично! И кто же этот бедолага? – спросил Фортиц.

Майлз бросил взгляд на Тумонена, не сводившего глаз с Тьена Форсуассона, и изрек:

– Как ни странно, администратор Форсуассон, это один из ваших служащих. Доктор Барто Радоваш.

Тьен, и без того бледный, сделался еще бледнее.

– Радоваш?! Какого черта он там забыл, наверху?

Майлз готов был поклясться, что изумление и ужас, отразившиеся на лице Форсуассона, были подлинными и удивление в голосе – ненаигранным.

– Я надеялся, что у вас найдутся какие-нибудь предположения на это счет, сэр, – ответил Тумонен.

– О Боже! Ну… Он был на корабле или на станции?

– Мы этого еще не выяснили.

– Вообще-то я мало что могу вам о нем рассказать. Он работал в отделе Судхи. И Судха никогда мне не жаловался на его работу. Радоваш получал повышения в положенный срок. – Тьен покачал головой. – Но какого черта он делал… – Он озабоченно посмотрел на Тумонена. – Он ведь уже не мой служащий, знаете ли. Уволился несколько недель назад.

– По нашим подсчетам, за пять дней до гибели, – уточнил Тумонен.

Тьен нахмурился:

– Ну… тогда он никак не мог быть на борту рудовоза, верно? Как он мог оказаться на втором кольце астероидов и сесть там на рудовоз, если в это время он еще не покинул Комарру?

– Он мог попасть на рудовоз по дороге, – заметил Тумонен.

– Ну, думаю, такое возможно. Боже! Он ведь женат. Был женат. Его жена еще здесь, в городе?

– Да, – кивнул Тумонен. – У меня в самое ближайшее время назначена встреча с местным офицером безопасности, которому поручено официально уведомить вдову Радоваша о случившемся.

– Она три недели ничего о нем не слышала, – сказал Майлз. – Так что еще час роли не играет. Думаю, перед уходом мне стоит ознакомиться с вашим докладом, капитан.

– Конечно, милорд.

– Присоединитесь, профессор?

Кончилось тем, что они пошли в кабинет Форсуассона всей командой. Лично Майлз считал, что вполне обошелся бы без Форсуассона, но Тумонен не сделал попытки исключить Тьена.

Доклад содержал даже не поверхностный анализ, а скорее просто упорядоченные сведения со сделанными Тумоненом на скорую руку пометками. Полный анализ наверняка вскоре прибудет из штаб-квартиры Имперской безопасности на Комарре. Взяв стулья, они устроились возле монитора. После общего обзора Майлз предоставил профессору отслеживать пути карьеры Радоваша.

– Он потерял два года в середине обучения во время Восстания, – заметил Фортиц. – Тогда университет Солстиса на некоторое время закрыли.

– Но, похоже, он добрал баллы во время двухгодичной стажировки на Эскобаре, – указал Майлз.

– Там с ним могло произойти что угодно, – высказал мнение Тьен.

– Согласно вот этому, не очень многое, – суховато бросил Фортиц. – Работа по контракту на их орбитальных верфях… Он даже не смог подготовить приличный научный отчет… Университет Солстиса не возобновил с ним контракт. Судя по всему, педагогическим даром он не обладал.

– Его отказались взять в Имперский исследовательский институт из-за участия в Восстании, – пояснил Тумонен. – Несмотря на амнистию.

– Амнистия гарантировала лишь, что его не расстреляют, – чуть нетерпеливо бросил Майлз.

– Но ему отказали не на основании недостаточной компетенции, – пробормотал Фортиц. – Так вот, он пошел на работу гораздо ниже уровня полученного им образования, на комаррские орбитальные причалы.

Майлз быстренько произвел проверку.

– Да, но к этому моменту у него уже было трое маленьких детей. Надо было зарабатывать деньги.

– Затем несколько лет он сидел на месте, – продолжил профессор. – Менял место работы лишь раз, из-за существенного повышения в зарплате и должности. Затем его нанимает Судха. Сам недавно назначенный, он берет Радоваша в Проект Терраформирования и постоянно продвигает по службе.

– Но без увеличения жалованья. Профессор, – жалобно протянул Майлз и ткнул пальцем в одну точку последнего периода карьеры Радоваша, – вам не кажется странным перелет вниз, на планету, для человека, специально обученного и имеющего опыт работы со скачковыми технологиями? Он ведь специалист по пятимерной математике.

Тумонен натянуто улыбнулся, из чего Майлз сделал вывод, что в буквальном смысле попал пальцем в ту самую точку, что беспокоила капитана.

– Ну, тут может быть много разных причин, – пожал плечами Фортиц. – Ему могла надоесть прежняя работа. Могли появиться новые интересы. Госпоже Радоваш могла попросту надоесть жизнь на космической станции. Думаю, вам придется спросить ее.

– Но ведь это довольно необычно, – закинул пробный шар Тумонен.

– Может быть, – хмыкнул Фортиц. – А может, и нет.

– Ну что же, – вздохнул Майлз после долгого молчания. – Пора заняться самой трудной частью.

Дом, где жили Радоваши, оказался в другом конце города, но, поскольку в столь позднее время проблем с движением не было, они добрались быстро. Следуя за Тумоненом, Майлз, Фортиц и Тьен – которого, если память Майлзу не изменяла, никто не приглашал, но который каким-то образом увязался с ними, – вошли в холл, где их довольно нетерпеливо поджидала молодая женщина в форме СБ купола «Серифоза».

– А, значит, местный коп – женского пола, – шепнул Майлз Тумонену. Он оглядел их кавалькаду. – Отлично. Значит, мы будем меньше смахивать на оккупационную армию.

– Я на это и рассчитывал, милорд.

После краткого знакомства они поднялись на лифте в коридор, практически ничем не отличающийся от всех виденных Майлзом в домах Серифозы. Дама-полицейский, представившаяся им как участковый Ригби, позвонила в дверь.

После паузы, достаточно продолжительной для того, чтобы Майлз успел усомниться, дома ли хозяйка, дверь открылась. Стоящей в дверях изящной, со вкусом одетой женщине, на барраярский взгляд Майлза, было лет сорок пять, что скорее всего означало, что ей около шестидесяти. На ней были обычные комаррские брюки с блузкой, на которую она натянула толстый свитер. Женщина казалась бледной и слегка замерзшей, но в ней явно не было ничего отталкивающего, от чего мог сбежать муж.

При виде людей в форме глаза ее расширились: появление такой делегации означает плохие новости.

– Ох! – слабо выдохнула она.

Майлз, приготовившийся к истерике, слегка расслабился. Судя по всему, эта дама не относилась к категории истеричек. Ее реакция скорее всего проявится значительно позже, причем в какой-нибудь странной форме, и будет тяжелой.

– Госпожа Радоваш? – спросила Ригби. Женщина кивнула. – Я участковый инспектор Ригби. Мне очень жаль, но я вынуждена сообщить вам, что ваш муж, доктор Барто Радоваш, был найден мертвым. Мы можем войти?

Госпожа Радоваш зажала ладонью рот и некоторое время не издавала ни звука.

– Что ж, – произнесла она наконец, глядя в сторону. – Я не так этому рада, как, думала, обрадуюсь. И что же с ним произошло? Эта молодая женщина… С ней все в порядке?

– Мы можем войти и присесть? – повторила Ригби. – Боюсь, нам придется побеспокоить вас несколькими вопросами. Мы же, в свою очередь, попытаемся ответить на ваши.

Госпожа Радоваш с опаской глянула на Тумонена, облаченного в зеленый мундир Имперской безопасности.

– Ладно. Входите.

Шагнув назад, она жестом пригласила всех войти.

В ее гостиной стоял круглый стол. Майлз уселся в углу, позволив Тумонену сесть вместе с Ригби напротив госпожи Радоваш. Ригби представила пришедших. Тьен устроился на стуле – живое воплощение человека не в своей тарелке. Профессор Фортиц легонько покачал головой и остался стоять, взглядом изучая комнату.

– Что случилось с Барто? – глухо произнесла госпожа Радоваш. Она наконец начала осознавать происшедшее.

– Мы точно не знаем, – ответила Ригби. – Его тело обнаружили в космосе, и его гибель, судя по всему, как-то связана с аварией на отражателе, произошедшей три недели назад. Вы знали, что он покинул планету? Он не оставил ничего, что могло бы прояснить ситуацию?

– Я… – Она отвела взгляд. – Он не разговаривал со мной перед отъездом. Думаю, храбрости не хватило. Оставил мне сообщение на комме. И пока я его не обнаружила, то считала, что это обычная командировка.

– Мы можем посмотреть сообщение? – Тумонен впервые за все время открыл рот.

– Я его стерла. Извините, – хмуро глянула она на него.

– А идея этого… отъезда… Как по-вашему, она принадлежала вашему мужу или Марии Трогир? – спросила Ригби.

– Вижу, вам о них все известно. Понятия не имею. Для меня это было полнейшей неожиданностью. Не знаю. – Голос ее зазвенел. – Моего совета никто не спрашивал.

– Он часто ездил в командировки? – задала следующий вопрос Ригби.

– Он довольно часто ездил на полевые испытания. Иногда – на конференции по терраформированию в Солстисе. Туда я обычно ездила вместе с ним. – Ее голос едва не сорвался, но она совладала с собой.

– Что он взял с собой? Что-нибудь необычное? – терпеливо продолжала Ригби.

– Лишь то, что всегда брал в длительную полевую командировку. – Она помолчала и добавила: – Он забрал все свои личные файлы. Именно поэтому я и поняла, что он никогда не вернется.

– У него на работе вы кому-нибудь говорили об этом?

Тьен покачал головой, но госпожа Радоваш сказала:

– Я разговаривала с администратором Судхой. После того как нашла сообщение. Пыталась понять… почему.

– Администратор Судха помог вам? – спросил Тумонен.

– Не очень. – Она опять нахмурилась. – По-моему, он считал, что это его совершенно не касается, поскольку Барто уволился.

– Мне очень жаль, – произнес Форсуассон. – Судха мне об этом не говорил. Я сделаю ему выговор. Я не знал.

А ты и не спрашивал. Но как бы Майлзу ни хотелось, даже он не мог бы винить Тьена в желании держаться подальше от чужих семейных неурядиц.

Хмурый взгляд, которым госпожа Радоваш одарила Тьена, стал совсем пасмурным.

– Насколько мне известно, вы с мужем перебрались жить на планету примерно пять лет назад, – вступил Тумонен. – Довольно необычная смена рода деятельности – с проблем пятимерного пространства на простые инженерные задачи. Он интересовался терраформированием?

Какое-то мгновение вдова казалась озадаченной.

– Барто волновало будущее Комарры. Я… Мы устали жить на станциях. И хотели чего-то более стабильного для детей. Доктор Судха набирал себе сотрудников с самым разнообразным опытом и подготовкой. Он посчитал ценным опыт работы Барто на космических станциях. Инженерное дело есть инженерное дело, я полагаю.

Профессор Фортиц все это время потихоньку бродил по комнате, прислушиваясь к разговору и изучая сувениры и портреты детей, запечатленных в разном возрасте и представляющих собой основное украшение комнаты. Он остановился перед библиотекой, заставленной дискетами, и начал рассматривать названия. Госпожа Радоваш кинула на него быстрый любопытный взгляд.

– Учитывая необычность ситуации, в которой было обнаружено тело доктора Радоваша, по закону требуется полная медицинская экспертиза, – продолжила Ригби. – С учетом вашего несколько неловкого положения, когда его закончат, хотите ли вы, чтобы его тело или прах передали вам или каким-либо другим родственникам?

– О да! Мне, пожалуйста! Должна быть соответствующая церемония захоронения. Ради детей. Ради всех. – Она была близка к тому, чтобы потерять над собой контроль, в глазах ее блестели слезы. – Не могли бы вы… Я не знаю… Вы занимаетесь этим?

– Консультант по семейным проблемам нашего департамента охотно поможет вам. Я дам вам ее номер перед уходом.

– Благодарю вас.

Тумонен откашлялся.

– Учитывая таинственные обстоятельства гибели доктора Радоваша, Имперскую службу безопасности на Комарре тоже попросили заняться этим делом. И мне хотелось бы знать, позволите ли вы осмотреть ваш комм-пульт и личные записи на предмет выяснения, нет ли в них какой-либо нужной нам информации.

Госпожа Радоваш потеребила губу.

– Барто забрал все свои личные записи. Там не осталось ничего, кроме моих.

– Иногда специалистам удается многое извлечь.

Она покачала головой, но все же согласилась:

– Ну, полагаю, что да. – И добавила несколько сварливо: – Хотя сомневаюсь, что Имперской службе безопасности так уж необходимо мое разрешение.

Тумонен не стал отрицать, но заметил:

– Я предпочитаю проявлять к людям максимум уважения, госпожа Радоваш, когда позволяют наши жестокие обстоятельства.

– И займитесь библиотекой тоже, – рассеянно добавил профессор Фортиц, стоя у стенки с дискетами в руках.

– Зачем вам понадобилась библиотека моего несчастного мужа?! – с внезапной вспышкой гнева воскликнула госпожа Радоваш.

Фортиц одарил ее ласковой обезоруживающей улыбкой:

– Библиотека, которую собрал человек, говорит о структуре его мышления, как одежда о структуре тела. Связь между кажущимися на первый взгляд не связанными друг с другом вещами может существовать лишь в его мозгу. Когда хозяин умирает, библиотека становится некоторым образом печально бесприютной. Думаю, мне понравился бы ваш муж, если бы я с ним познакомился, когда он был жив. И возможно, косвенным образом в какой-то мере я могу познакомиться с ним и сейчас.

– Не понимаю зачем… – Она недоуменно поджала губы.

– Мы постараемся вернуть ее вам через пару дней, если хотите, – успокоил женщину Тумонен. – Вам что-нибудь из нее необходимо прямо сейчас?

– Нет, но… О Господи… Не знаю, право… Заберите ее. Берите что хотите, мне уже все равно. – Наконец у нее по щекам потекли слезы. Ригби извлекла из кармана формы платок и протянула женщине, хмуро взглянув на барраярцев.

Тьен неловко заерзал, Тумонен хранил профессиональную невозмутимость. Воспользовавшись эмоциональным взрывом хозяйки, капитан взял свою коробку и направился к комм-пульту, стоявшему в углу, включил его и вставил стандартный черный ящик СБ. Подчиняясь жесту Фортица, Майлз с Ригби поспешили помочь собрать библиотеку и упаковать для транспортировки. Тумонен, начисто выпотрошив содержимое комма, пробежал сканером по библиотеке, в которую, по оценке Майлза, входило порядка тысячи дискет, и выдал расписку госпоже Радоваш. Она не глядя сердито сунула пластинку в карман серых брюк и стояла, скрестив руки на груди, пока они не собрались уходить.

В последний момент, закусив губу, она спросила:

– Администратор Форсуассон! Будут ли… получу ли я… после смерти Барто будут ли обычные выплаты наследникам?

У нее финансовые затруднения? По сведениям, полученным от Тумонена, двое ее младших отпрысков еще учились в университете и материально зависели от родителей. Конечно, ей нужны деньги. Но Форсуассон печально покачал головой:

– Боюсь, что нет, госпожа Радоваш. Медицинская экспертиза показала, что он погиб уже после того, как уволился.

Будь оно иначе, это представляло бы гораздо больший интерес для Имперской безопасности.

– Значит, она ничего не получит? – спросил Майлз. – Несмотря на то что госпожа Радоваш ни в чем не виновата, она лишена обычной вдовьей выплаты из-за безответственности ее, – тут Майлз опустил некоторые вертевшиеся на языке эпитеты, – покойного мужа?

Форсуассон, беспомощно пожав плечами, отвернулся.

– Погодите-ка, – продолжал Майлз. – Грегор не одобряет, когда вдовы остаются без средств к существованию. Уж поверьте мне, Форсуассон, лучше выбейте для нее деньги.

– Я не могу… Каким образом… Вы хотите, чтобы я изменил дату его увольнения?

И создал забавный прецедент, когда человек пишет заявление об уходе на следующий день после своей смерти? Каким способом? Призрачным пером, что ли?

– Конечно, нет! Просто сделайте это в форме императорского указа.

– Но у нас нет формы бланка императорского указа! – воскликнул ошарашенный Форсуассон.

Майлз ненадолго озадачился. Тумонен, слегка зарумянившись, очарованно следил за происходящим широко раскрытыми глазами. Даже госпожа Радоваш подняла бровь, позабавленная разговором. Она посмотрела на Майлза с таким видом, будто впервые видит. Наконец Майлз ласково проговорил:

– Недоработка, которую вам придется исправить, администратор Форсуассон.

Тьен открыл рот, собираясь запротестовать, но затем мудро предпочел его закрыть. Профессор Фортиц казался довольным. Госпожа Радоваш, с чем-то вроде изумления прижав ладонь к щеке, проговорила:

– Благодарю вас… лорд Форкосиган.

После обычного «если-что-то-вспомните-пожалуйста-позвоните-по-этому-номеру-всего-доброго» толпа следователей двинулась в обратный путь. Фортиц вручил Тьену упакованную библиотеку. Когда они спустились в холл, участковый инспектор Ригби тоже собралась их покинуть.

– И что Имперская безопасность хочет, чтобы мы делали дальше? – спросила она Тумонена. – Судя по всему, смерть доктора Радоваша – вне юрисдикции Серифозы. Обычно при внезапной смерти в первую очередь в категорию основных подозреваемых попадают ближайшие родственники, но она все время сидела на планете. Я не вижу никаких возможных связей с телом в космосе.

– Я тоже, – согласился Тумонен. – Проводите пока обычные действия и пришлите мне копии всех ваших материалов и файлов с уликами.

– Полагаю, ждать от вас взаимной любезности не стоит. – Судя по тому, как скривились ее губы, ответ Ригби знала заранее.

– Посмотрим, что я смогу сделать, если появится что-то, представляющее интерес для службы безопасности купола, – с готовностью пообещал Тумонен. Услышав даже столь туманное обещание от офицера Имперской безопасности, Ригби изумленно подняла бровь.

– Мне придется возвращаться наверх завтра утром, – сообщил Фортиц Тумонену. – И у меня не будет времени на внимательное изучение этой библиотеки. Боюсь, мне придется этим озадачить Имперскую службу безопасности.

Тумонен обалдело посмотрел на ящик с тысячью дискет.

– Сошлитесь на мой авторитет и запросите в штаб-квартире для этой работы аналитика высокого ранга, – быстро вмешался Майлз. – Одного из подвальных мудрецов. Со специализацией в области математики и инженерного дела. Верно, профессор?

– Да, безусловно. И самого лучшего, какого сможете раздобыть, – кивнул Фортиц.

На лице капитана явственно читалось облегчение.

– А что вы хотите, чтобы он искал, милорд Аудитор?

– Я толком не знаю. – Профессор потер подбородок. – Поэтому и хочу, чтобы этим занялся аналитик службы безопасности, а? Главным образом я хочу, чтобы он создал на основании этих данных психологический портрет Радоваша, который мы потом сравним со сведениями, полученными из других источников.

– Внутри этой библиотеки скрыто отражение склада ума владельца, – хмыкнул Майлз. – Понятно.

– Нисколько не сомневался, что ты поймешь. Поговори с этим аналитиком, Майлз, ты ведь знаешь, как они работают. И знаешь, что нужно нам.

– Непременно, профессор.

Они торжественно вручили библиотеку Тумонену, и участковый Ригби отбыла восвояси. Время шло к полуночи.

– Тогда я все это заберу к себе в контору, – заявил Тумонен, оглядывая свою разнообразную кладь. – И сообщу в штаб-квартиру новости. Сколько вы намерены пробыть в Серифозе, лорд Форкосиган?

– Пока не знаю. Во всяком случае, прежде чем уехать, поговорю с Судхой и другими коллегами Радоваша. И… э-э-э… я полагаю, что завтра после отъезда профессора переберусь в гостиницу.

– Мы рады оказать вам гостеприимство в моем доме, лорд Форкосиган, – без особого энтузиазма сказал Тьен.

– Благодарю вас, администратор Форсуассон. Кто знает, возможно, я смогу улететь уже завтра вечером. Посмотрим, как пойдут дела.

– Буду чрезвычайно признателен, если вы уведомите мое ведомство о ваших передвижениях, – настойчиво проговорил Тумонен. – Безусловно, это ваше право – отказаться от охраны, лорд Форкосиган, но теперь, когда расследуемое вами дело совершенно определенно имеет какую-то связь с Серифозой, я вам настоятельно советую пересмотреть ваше решение.

– Охранники Имперской безопасности, как правило, очаровательные ребята, капитан, но я и правда терпеть не могу спотыкаться о них каждый раз, как поворачиваюсь, – хмыкнул Майлз. Он многозначительно постучал по комму, широченный ремешок которого обвивал его запястье. – Давайте пока придерживаться нашего компромисса. Обещаю в случае необходимости громко звать на помощь.

– Как вам угодно, милорд, – с неодобрением в голосе сказал Тумонен. – Нужно ли вам еще что-нибудь?

– Сегодня уже нет, – зевнув, ответил Фортиц.

Мне много что нужно, чтобы разобраться в этой ерунде. Мне позарез нужны штук шесть ретивых информаторов. Я хочу остаться наедине в запертой комнате с Марией Трогир и суперпентоталом. Я жалею, что не могу допросить с суперпентоталом и эту горькую вдовицу. Но для таких враждебных и грубых действий Ригби потребует ордер. Майлз мог бы ей его предоставить в мгновение ока своим заимствованным Голосом императора, если он не возражает быть действительно ну оч-чень противным Имперским Аудитором. Вообще-то пока для этого просто-напросто недостаточно оснований. Но Судхе лучше завтра быть поосторожней.

Майлз покачал головой:

– Нет. Идите спать.

– Лучше поздно, чем никогда, – криво ухмыльнулся Тумонен. – Спокойной ночи, милорды, администратор.

И они разошлись от дома вдовы в противоположных направлениях.