ГЛАВА 16
Я прощу, что нельзя, и не вспомню,
что было,
Ты забудешь обиды свои и признания.
Не ищи, не зови, время нас
разлучило.
Ты останешься жить. В том твое
наказание.
В полном молчании оба правителя пришли на поляну, ту самую, где не так давно готовился, но сорвался в последний момент один брачный обряд и незапланированно состоялся другой.
— Долина вос-сстанавливаетс-ся! — остановившись, с затаенной грустью выдохнул Арсанар, по правилам принимающей стороны начиная разговор первым. — Твоя жена вновь с-спас-сла мой народ! Тизарры перед ней в вечном неоплатном долгу. Но с-скажи мне, мой друг, что привело тебя в долину? Я чувс-ствую, что помимо тревоги за твою женщ-щину ес-сть и другая причина. Вижу глазами, что ты уже и не друг мне. Быть может, теперь к тебе с-следует обращ-щатьс-ся с-соглас-сно твоему титулу?
— Не надо титулов, я по-прежнему друг тебе и твоему народу. — Талейн опустился на траву, которая прямо на глазах меняла свой выцветший цвет на привычный яркий. — Я искренне рад, что удалось отвести беду от твоей земли. И тем сложнее мне говорить о том, о чем нельзя промолчать.
— Говори, я с-слуш-шаю! — велел тизарр, опустившись рядом, и застыл, всем своим видом демонстрируя собранность и внимательность.
— Насколько я знаю, ты послал своего сына в мой мир, чтобы он нашел способ освободить долину от нашествия демонов.
— Так! — степенно кивнул Арсанар. — Я дейс-ствительно велел ему пойти за помощ-щью.
— Но велел ли ты ему пойти за моей женой?
— Нет. Зачем? Тизарры не привыкли вмеш-шивать в с-свою битву женщ-щин. Ни с-своих-х, ни любых-х других-х. У женщ-щин другое предназначение. Война — дело мужчин.
— Велел ли ты Танаю убивать людей по необходимости или из праздного любопытства?
— Нет! — Арсанар нахмурился, подался вперед. — Это чужой мир, чужая земля, чужие правила. Тизарр имеет право ох-хотитьс-ся только на с-своей земле. Убийс-ство людей было бы допус-стимо лиш-шь в с-случае обороны.
Талейн вздохнул, собрался с духом и, не сводя глаз с правителя, медленно заговорил, четко выговаривая каждое слово:
— Я вынужден сказать тебе, что, выполнив твой наказ, Танай обманом проник в мое жилище и попытался убить мою жену. Скажу больше: ему это почти удалось. Причем он выбрал один из самых гнусных способов. И при попытке задержания убил четырех человек из моей охраны. Всего в общей сложности на совести твоего сына смерть десяти человек из моего мира, чьи тела он использовал для того, чтобы притворяться человеком. Я знаю, ему был нужен артефакт, и он его нашел. Но применил его не по назначению, а во имя мести. Более того, своим легкомысленным поведением и вопиющими поступками он подставил свой народ под угрозу войны и ненависти, едва не схлестнув в жестокой битве тизарров и людей. Я мог решить, что Танай действует по твоему приказу, и привел бы в долину войско. Но, зная тебя, я пришел один. Мне не нужно кровопролитие. Уверен, тизаррам оно тоже ни к чему.
Повисла тишина.
Арсанар молчал, словно превратился в камень.
Молчал и Талейн, понимая, что своими словами только что взвалил на плечи правителя тизарров тяжелую ношу. Но не сказать не мог. Во-первых, никто не гарантирует, что Танай, испробовав однажды месть на вкус, не повторит свою попытку. Рисковать жизнью любимой жены он больше не собирался. Во-вторых, оставлять безнаказанным убийство своих подданных, которых он обязался беречь и защищать, было недопустимо. И в-третьих, Танай — преемник Арсанара, будущий правитель народа тизарров. Его отец обязан знать, на какие поступки способен его сын. И он же, как отец и как правитель, должен избрать обнаглевшему сынку и подданному меру наказания. Поскольку если с Танаем что-либо случится в мире людей, тем более в стенах дворца Райлена, тизарр имеет полное право выставить войска, чтобы защитить честь своего сына. Честь, которой, похоже, у Таная попросту нет. Ведь из-за своей глупейшей жажды мести щенок едва не развязал войну между двумя народами!
— У тебя ес-сть доказательс-ства твоих-х с-слов? — глухо выговорил тизарр. — Ес-сли нет, я прогоню тебя с-с моей земли, с-словно лживого х-ха-ш-ши!
Талейн согласно склонил голову и извлек из кармана светящийся кусочек.
— Я знал, что ты спросишь. Это обломок корня, который ты лично дал Лайсе, когда она была на вашей земле в первый раз. Он хранит отпечаток твоих пальцев. Это помогло мне настроить заклинание лично под тебя. Если хочешь убедиться в правдивости моих слов, возьми его. Ты сможешь сам все увидеть. Я запечатлел на нем оттиск некоторых воспоминаний моей жены, которые увидел в ее памяти, и несколько эпизодов, свидетелем которых был лично. Учти, слепок одноразового действия. Никто, кроме тебя, ничего не узнает, если ты сам не расскажешь. И если выпустишь корень из рук, не дожидаясь конца, информации на нем уже не будет. Если же вовсе не возьмешь корень, сочтя меня лжецом, я уйду с твоей земли, но предприму меры самостоятельно. Решай.
Арсанар без колебаний протянул руку.
— Танай — мой с-сын. Я должен знать вс-се!
Обломок корня исчез с ладони Талейна.
Время текло медленно, словно тягучий кисель.
Арсанар сидел с закрытыми глазами, не шевелясь. Талейн также не двигался с места, сочувствуя и ожидая. Разумеется, он не стал помещать в амулет все страхи, которые выпали на долю жены, остановившись лишь на безобразной сцене с разводом, а также выхватив самый последний страх, из-за которого едва не превратившаяся в демона Лайса вонзила кинжал в свою грудь. Но все испытания, через которые прошла Зарайна, перенес полностью. Ровным счетом все, что сумел увидеть в ее памяти, начиная от спуска в дворцовый подвал за бутылкой вина в сопровождении повара, заканчивая метанием в горячем бреду, когда он, Талейн, выводил ее из состояния транса, в который погрузил ее Танай.
Кстати, тизарр забрал кольцо, но освободить волю Зарайны от своего приказа не посчитал нужным. Если бы не его, Талейна, вмешательство, покушение на Лайсу состоялось бы вновь, и кто знает, каким был бы окончательный результат.
Наконец повелитель тизарров открыл глаза. Спросил глухим голосом:
— Какое наказание ты х-хочеш-шь для обидчика с-своей с-семьи и с-своего народа?
— У нас за убийство человека полагается смерть, — без колебаний ответил Талейн. — Но, зная, что Танай твой сын, я не могу требовать от тебя столь крайней меры. К тому же хвала Всевышнему, моя жена осталась жива. Здоровью ее сестры также ничего не угрожает. Мое требование лишь одно: никогда и ни под каким предлогом Танай не должен подниматься в мой мир. Разумеется, Лайса также никогда больше не появится в долине. Это все. От себя же, как твой друг, позволю дать дружеский совет. Прежде чем передавать сыну титул повелителя, хорошо присмотрись к нему, чтобы не совершить ошибку. Допускаю, что Танай еще слишком молод и горяч и ему просто нужно время, чтобы обуздать порывистый юношеский характер. Но все же будь внимателен. Разумеется, решать тебе.
— Я понял тебя! — отозвался Арсанар и, отряхнув руки, поднялся с земли. — Ты правильно с-сделал, что приш-шел. Правильно с-сделал, что показал мне ис-стинное лицо моего с-сына. Теперь я должен с-сказать об этом с-своему народу. И пус-сть тизарры реш-шат его с-судьбу. Твое учас-стие и твои с-советы мне больш-ше не понадобятс-ся, но ты должен ос-статьс-ся до приведения в ис-сполнение наказания.
— Не думаю, что ты мне солжешь, — спокойно заметил Талейн. — Я верю тебе.
— Таковы правила моего народа! — жестко ответил правитель. В голосе проскользнула угроза. — Ты х-хочеш-шь пойти против них-х?
— Нет, — после некоторого промедления ответил Талейн. — Я уважаю правила твоего народа.
— В таком с-случае возвращ-щаемс-ся. — Тон тизарра вновь стал спокойным и размеренным. — Пока мой народ не начал поминать погибш-ших-х и праздновать удачу выживш-ших-х. Иначе тебе придетс-ся задержатьс-ся в долине на день-другой. Учитывая обс-стоятельс-ства, с-сомневаюс-сь, что ты будеш-шь в вос-сторге.
Выступление Арсанара перед своим народом не заняло много времени. Толпа и не думала расходиться, поэтому, подойдя к подножию горы, правитель вышел вперед и некоторое время что-то шипел, не меняя интонации. Затем замолчал и, позвав с собой Талейна, направился в свой дом. Взбудораженные, перешептывающиеся и пересвистывающиеся тизарры остались.
— Когда они примут реш-шение, приш-шлют в мой дом вес-стника, — пояснил на ходу правитель. — Нам придетс-ся подождать.
— А где Танай? Я не заметил его среди остальных.
— Это не наш-ша проблема. Ес-сли у него ес-сть с-совес-сть, придет с-сам. Ес-сли нет, его найдут и приведут.
Совесть у Таная была. Он ожидал своего отца, сидя на пороге его жилища. При появлении Арсанара и Талейна встал, избегая смотреть в глаза последнему, и, широко улыбнувшись отцу, что-то зашипел.
— У нас-с гос-сть! — бесцеремонно прервал его правитель. — Говори так, чтобы он тоже понимал тебя!
Танай на мгновение потупил взгляд, а затем вновь сверкнул улыбкой:
— Отец! Х-хочу поздравить тебя прежде вс-сех-х ос-стальных-х! С-сегодня долина ос-счас-стливила тебя не только как правителя, даровав жизнь твоему народу, но также подарила тебе отцовс-ское с-счас-стье, явив на этот с-свет двух-х твоих-х дочерей и четверых-х с-сыновей!
Арсанар посмотрел на сына и, коротко замахнувшись, ударил по лицу, сбив с ног.
— Ты ненавидиш-шь мою дайну! Ненавидиш-шь моих-х детей! Я вс-се знаю. Больш-ше тебе не удас-стс-ся меня обмануть!
Затем, не глядя, шагнул внутрь дома, коротко бросив охране у входа:
— Взять его!
За короткое время Исан посадила все ростки. Каждый саженец приподнялся над землей, бойко выпустив первые листочки. Потом, перепоручив детей заботам двух тизарр, прежде охранявших корзину, подруга предложила прогуляться в жилище, ранее служившее мне домом. Оказывается, с момента моего ухода там никто не жил. Дом оставили в память обо мне, сделав из него подобие местной реликвии.
— Но как же твои дети? — удивилась я, шагая рядом с тизаррой. — Разве ты не боишься их оставлять?
— Боюс-сь? Вовс-се нет! Детей правителя с-с рождения до заверш-шения периода младенчес-ских покрывал вос-спитывают кормилицы, — пояснила Исан. — Они нах-ходятс-ся возле кладки с-с момента появления первого яйца, чтобы дети заранее привыкали к их-х запах-ху и голос-сам. Таковы ниш-ши правила. Так что мне не о чем волноватьс-ся. Тебе тем более.
Я деликатно промолчала. Назвать подобное положение вещей нормальным мой язык не поворачивался, но со своим уставом в чужой монастырь, как известно, не ходят.
— Ты грус-стная, Лайс-са! — обеспокоенно заметила Исан. — Что-то с-случилос-сь?
Я замешкалась, гадая, стоит ли знать тизарре подробности моих перипетий с Танаем. Затем решила рассказать все. Во-первых, Исан — жена правителя и имеет на него влияние. В случае чего сумеет уговорить мужа смягчить приговор. Во-вторых, обладая женской мудростью, она может что-то посоветовать, В-третьих, она моя подруга. Да и просто следуя известной поговорке: одна голова хорошо, а две — лучше.
Я начала свое повествование по дороге к моему бывшему жилищу. Остаток рассказала, уже будучи внутри, нарезая круги вокруг подруги, сидящей на топчане, служившем в недавние времена мне постелью.
— Плох-хи дела! — удрученно качнула головой тизарра, когда я замолчала. — Ес-сли узнает, Арс-санар не прос-стит Таная.
— Что ему может грозить? — Я встревоженно посмотрела на Исан. — Судя по тому, что ты мне рассказывала, у вас строгие законы!
— Я не могу тебе с-сказать, что будет. Могу лиш-шь предположить. Арс-санар может с-сделать Таная с-сборщ-щиком еды, с-сняв его со службы, или отправит работать на кормовые плантации. Еще может отобрать право пре-емс-ственнос-сти титула правителя народа тизарров. А также может принять реш-шение с-срубить его половинное дерево.
Когда до меня дошел смысл последних слов, я обессиленно опустилась на лежанку.
— Исан, это ужасно! Это слишком серьезно!
— Почему? — Подруга недоуменно посмотрела на меня. В раскосых глазах с узкими вертикальными зрачками отразилось искреннее удивление. — Издавна с-сущ-щес-ствует правило: жизнь за жизнь. Он х-хотел убить тебя, значит, умрет с-сам.
— Но я же жива! Зачем идти на крайние меры?!
— Тебе повезло! — без тени улыбки парировала тизарра.
— Но… — Я задумалась, лихорадочно подыскивая оправдание. — Он же сын Арсанара! Отец не может убить своего ребенка!
— Танай давно не ребенок и обязан понимать цену с-своим пос-ступкам. А Арс-санар не только отец, но также правитель, и должен наказать подданного, наруш-шивш-шего законы с-своего народа.
— Но Танай нарушил законы моего народа! Тизарры здесь совершенно ни при чем!
— Тем более! — невозмутимо ответила Исан. — Наруш-шение чужих законов — прес-ступление вдвойне. К тому же попадис-сь Танай в руки твоего народа, они убили бы его, как он убивал людей, а затем зах-хотели бы отомс-стить нам за то, что приш-шедш-ший убивать был наш-шим с-сородичем. Началас-сь бы война, Лайс-са. А война — это с-страш-шная ош-шибка. Боюс-сь, мой муж не будет милос-стив к Танаю, даже нес-смотря на то, что он его с-сын.
— Пойдем к Арсанару и поговорим с ним! — Я вскочила с лежанки и, схватив подругу за руку, потянула за собой. — Заодно ты скажешь, что его дети появились на свет!
— Не с-скажу! — Исан выдернула руку. — С-сейчас-с ему лучш-ше об этом не знать!
— Но почему? — удивилась я, останавливаясь.
— Ес-сли ему с-сказать о с-сущ-щес-ствовании четырех-х нас-следников его титула, у него не ос-станетс-ся никаких-х ос-снований для того, чтобы пощ-щадить Таная, — ошарашила меня тизарра.
— Но он же знает о том, что у него будут наследники! — изумилась я. — Когда мы были в пещерах, он сам говорил мне о потомстве! К тому же никто не помешает ему зайти в детскую комнату!
— Знать, что дети будут, и знать, что уже ес-сть — больш-шая разница, Лайс-са, — потупилась тизарра. — Далеко не вс-сегда землей принимаютс-ся вс-се рос-стки. Бывает, с-саженец вянет с-сразу пос-сле выс-садки. А нас-счет того, чтобы зайти в детс-скую… мужчин туда не пус-скают. Только охрана с-стоит у входа. Таковы правила.
Я озадаченно смолкла. Затем дернула подругу за руку:
— Пойдем! В любом случае мы должны найти твоего мужа! С остальным разберемся на месте.
— Вс-се пус-стое, Лайс-са! — воскликнула Исан, с трудом поспевая за мной. — В любом с-случае ни ты, ни кто-либо другой не с-смогут повлиять на реш-шение правителя!
— Это мы еще посмотрим! — упрямо вздернула я подбородок.
Вопреки моим ожиданиям, Арсанара дома мы не застали. Не было ни его, ни Талейна, ни Таная, ни охраны у входа. Лишь две тизарры-няньки возились с малышами под присмотром двух охранников, но ничего путного объяснить нам не смогли. Я же получила редкую возможность увидеть самых младших представителей этого необычного народа.
Детеныши тизарров были похожи на человеческих младенцев, но принадлежность к змеиному племени выдавали раскосые глаза с вертикальным зрачком, узкая голова с острым подбородком и серая кожа с отчетливо проступающим чешуйчатым рисунком. И еще они не кричали, заходясь в плаче, лишь протяжно шипели наперебой, неуклюже барахтаясь в уже знакомой мне корзине, изнутри выстеленной широкими сероватыми лоскутами. При всем моем желании назвать их красивыми было сложно.
— Где же нам их теперь искать! — Оказавшись вновь на улице, я в отчаянии заломила руки. — А если мы уже опоздали? Вдруг Арсанару действительно пришло в голову срубить половинное дерево Таная!
— Можем пойти к дереву и пос-смотреть, — отозвалась Исан.
Идея оказалась правильной. Столпившихся тизарров мы заметили в глубине рощи еще издалека, но в центр пробрались без труда — народ расступился перед дайной повелителя, словно по мановению волшебной палочки. А затем… я не видела больше никого и ничего, кроме рослого тизарра, с удалым размахом рубившего под корень ближайшее дерево. Длинная узкая пластина из потемневшего металла со звучным чмоканьем впивалась в толстый ствол. Бледный до синевы Танай стоял рядом, придерживаемый за руки двумя охранниками, но никак не пытался вмешаться в ситуацию.
— Не смей! — завопила я, бросаясь к дровосеку, и… беспомощно повисла в воздухе, схваченная за шиворот чьей-то сильной рукой.
— Не вмеш-шивайс-ся, Лайс-са! — раздался над самым ухом голос Арсанара. — Это тебя не кас-саетс-ся!
— Еще как касается! — пропыхтела я, стараясь пнуть правителя ногой. Неважно куда, главное — дотянуться. Меткий удар пришелся на бедро, но желанной свободы мне не даровал. Зато я заметила, что тизарры, не желая пропустить очередное развлечение с моим участием, дружно сосредоточили свое внимание на нас, включая и горе-дровосека.
— Ус-спокой с-свою жену! — велел тизарр, стряхивая меня в руки Талейну, и попытался оттереть со своего лимонно-желтого одеяния след от подошвы моего сапога.
— Не смей меня успокаивать! — Из рук Талейна я вывернулась ужом и умоляюще взглянула на мужа. — Лучше помоги! Он хочет убить своего сына!
— С чего ты взяла? — недоуменно воззрился на меня супруг.
— Тизарры составляют одно целое со своими деревьями!
— Каким образом?
— Долго объяснять. Просто поверь!
— Договорились. — Талейн развернулся к Арсанару: — Я же сказал, что не хочу высшей меры для твоего сына!
— Мне жаль, мой друг, но ты не вправе х-хотеть! — спокойно парировал тизарр. — С-судьбу прес-ступника реш-шает народ. К тому же я не только отец, но и правитель. Мое мнение не может быть предвзятым лиш-шь потому, что с-судят моего с-сына. Ты с-сам с-сказал, Танай едва не развязал войну между народами. Думая о с-своей мес-сти, он не подумал ни о ком, в том чис-сле и обо мне. Почему я должен теперь думать о нем? Также, зная ис-стинное отнош-шение моего с-сына к моей нынеш-шней дайне Ис-сан и ее родивш-шимс-ся детям, я не могу допус-стить, чтобы Танай причинил им зло. Глупая ревнос-сть, которая гложет моего с-сына, дос-стойна лиш-шь нес-смыш-шленой юнос-сти. Танай уже не юнец. Значит, глупос-сть, коварс-ство и мс-стительнос-сть ис-сточили его с-сердце, с-словно черви — с-свящ-щенный д-х-хоа. Ему не мес-сто с-среди нас-с.
— А может, дело в другом? — бесцеремонно вмешалась я, еще не до конца соображая, что именно вытворяю, но точно зная, какого результата хочу достичь. — В том, что сердце Таная, его мысли и его поступки прежде всего следствие твоих собственных ошибок! Твой сын — это твой провалившийся отцовский опыт! Но, разумеется, теперь, когда у тебя в запасе есть целых четыре наследника, можно не обращать внимания на досадную мелочь вроде сына-неудачника! И использовать первый попавшийся повод для того, чтобы избавиться от него!
Все, стоп! Я закрыла рот, давая правителю и всем тизаррам возможность переварить озвученную во всеуслышание мысль. Готова биться об заклад: теперь, неважно до чего мы тут договоримся, Танай в любом случае останется жив! Арсанар не хочет, чтобы его мнение насчет сына считали предвзятым, но ведь предвзятость легко повернуть обратной стороной — именно так, как я сейчас и сделала.
— С-сумас-сш-шедш-шая! — вдруг зашипел, словно масло на раскаленной сковородке, Арсанар, кидаясь ко мне с вряд ли миролюбивыми намерениями. — Да как ты с-смееш-шь обвинять меня в подобной гнус-снос-сти!
— Нет? А так похоже! — пискнула я, ввинчиваясь в толпу, стремясь оказаться как можно дальше от протянутых в мою сторону рук правителя. — Ну честно!
— Предлагаю решить дело иным способом! — вмешался Талейн, подходя к тизарру-дровосеку и забирая у того местный аналог топора. — Поскольку никакого непоправимого урона не нанесено ни моему, ни вашему народу, убивать никого не будем. Но ты… — Он повернулся к Танаю, что-то быстро шепнул в сжатый кулак, а затем быстро сдул с ладони в сторону тизарра что-то невидимое. — Ты должен знать: я наложил на тебя заклятие, которое больше не позволит тебе подняться в наш мир. Точнее, поднимешься ты без проблем, если пожелаешь, но умрешь, как только вдохнешь воздух нашего мира. Это и будет твоим наказанием. Оставаясь в долине, ты будешь жить долго и, надеюсь, счастливо. Арсанар, позволь дать тебе последний дружеский совет: быстрей найди сыну достойную дайну. Тогда у него не останется ни времени, ни сил на глупости. — Он лукаво улыбнулся. — А теперь нам пора!
С «топором» в одной руке он беспрепятственно прошел через толпу, выхватил меня буквально из-под носа застывшего с обиженным видом правителя, и повел в обратную сторону, по направлению к скале, рядом с которой работал портал перемещения. Тизарры остались на месте. Догонять нас никто не решился. Никаких криков вдогонку также не последовало. Нас сопровождала лишь тишина. Зная феноменальный слух тизарров, мы шли молча, отложив все разговоры на потом. Лишь обменялись взглядами. В глазах Талейна я прочла полное одобрение своему поступку.
Мы уже подошли к скале, когда в траве послышалось характерное шуршание. Пришлось остановиться, дабы ненароком не наступить на догонявших нас змей.
— С-спас-сибо! — перевоплотившись, Арсанар приобнял меня, прощаясь, и тихо выдохнул на ухо заветные слова: — Ты с-спас-сла моего с-сына! Я с-счас-стлив, что у меня теперь ес-сть с-своя Лайс-са!
— Желаю тебе яркого солнца во все твои дни, повелитель! — счастливо рассмеялась я. — Признаться, в первый момент я искренне поверила, что ты готов свернуть мне шею.
— Признатьс-ся, в первый момент я с-сам тебе поверил! — усмехнулся тизарр, выпуская меня из объятий, и переключил свое внимание на Талейна.
— Ты с-снова ух-ходиш-шь, Лайс-са! — грустно улыбнулась мне Исан. — Мне жаль. Но это правильное реш-шение! Я желаю тебе с-счас-стья!
— И я желаю тебе счастья! — Я порывисто обняла подругу. — Тебе, твоим детям, твоей семье, твоему народу, вашей земле! Яркого солнца во все ваши дни!
Исан отстранилась, вновь адресовала мне улыбку и мягко подтолкнула, глядя мне за спину. Я обернулась.
Танай стоял поодаль, либо не решаясь приблизиться, либо не желая мешать нашему прощанию. Я подошла сама и, дружелюбно улыбнувшись, заговорила первой:
— Яркого солнца тебе, Танай! Думаю, теперь у тебя все будет хорошо! Вспоминай нашу встречу, как одно большое приключение, и знай, что я не держу на тебя зла. Надеюсь…
— Думаеш-шь, с-соверш-шила очередное благодеяние? — вдруг свистящим шепотом перебил меня тизарр. — С-спас-сла жизнь неудачнику?
Несмотря на тихий и размеренный тон собеседника, я буквально кожей ощутила исходящую от него ярость. Едкие нотки ненависти разливались в воздухе, пронизывая его отравленными флюидами. Еще немного, и я сумею ощутить на языке терпкий привкус змеиного яда, как в том напитке, который в незапамятном прошлом давала мне Исан, пытаясь отправить на тот свет, как считала, соперницу.
— С-сначала пос-смеялас-сь надо мной, с-сбежав от алтаря. Затем унизила перед вс-семи, рас-сказав моему отцу, какой непутевый у него с-сын! Вдобавок ещ-ще и выручила, ос-становив казнь в пос-следний момент, не преминув при этом объявить во вс-сеус-слыш-шание, что моя жизнь никому не нужна, даже правителю, пос-скольку у него ес-сть другие нас-следники! Унизила меня, рас-стоптала мое с-сердце и ос-ставила жить, с-словно подала милос-стыню? А меня ты с-спрос-сила? Ес-сли х-хочеш-шь знать, мне не нужна такая жизнь. Ты в очередной раз вмеш-шалас-сь не в с-свое дело, и, уверяю тебя, с-соверш-шенно напрас-сно. Как только закончитс-ся этот балаган, я заверш-шу начатое, и никто не с-сможет мне помеш-шать.
Я несколько мгновений молча смотрела на безумца. Затем заговорила, тоже тихо, но без ядовитой ненависти в голосе:
— Твоя жизнь — поступай, как хочешь. Но, прежде чем обвинять в своих ошибках других, научись смотреть правде в глаза и прояви мудрость. Жизнь — это бесценный дар, и ты не вправе растрачивать его столь бездарно на никчемную месть. Ведь даже покончив с собой, ты прежде всего попытаешься отомстить мне, доказывая, что я не сумела спасти тебя. Но пойми, я об этом не узнаю никогда. А ты лишишь себя права на счастье, на будущее, на все. Лучше не делай этого! А если жизнь, которой ты живешь, тебя не устраивает, попробуй измениться. Встретиться лицом к лицу со смертью может каждый. Это легче всего. Но пересмотреть свои мысли и поступки, изменить свой внутренний мир и свое сердце удается далеко не всем, поскольку это тяжелая и трудная работа. Обычно слабые сдаются. Но сильные побеждают. Я желаю тебе удачи! Прощай!
Я подошла к Талейну, он крепко сжал мою руку в своей ладони. Вдвоем мы отошли от тизарров и, повинуясь заклинанию, в воздухе повисло уже знакомое марево портала.
Прежде чем шагнуть в серебристый туман, муж шепнул в сжатый кулак какое-то слово и, раскрыв ладонь, сдул в сторону оставшихся тизарров что-то невидимое.
— Простите, друзья, но будет лучше, если ни один представитель вашего народа не выберется в наш мир. Вы слишком уникальны и необычны, чтобы обрекать себя на войны и другие проблемы, которые неизбежно появятся, если о вас узнают. Берегите себя и будьте счастливы!
В портал я вошла следом за Талейном. Мягко толкнувшийся в спину порыв ветра принес с собой едва слышный шепот:
— Ты не с-сможеш-шь меня забыть, Лайс-са! Я вс-се равно прис-снюс-сь тебе в с-страш-шных-х с-снах-х…