Равновесие…

Я задумчиво ковыряла рыбу, уставившись отрешенным взглядом в землю. Есть совершенно не хотелось.

Нужно восстановить равновесие острова! Восстановить равновесие…

Рыба шлепнулась на песок.

О каком равновесии острова может идти речь, если после всего случившегося невозможно толком восстановить даже свое собственное душевное равновесие! Тем более что наглая пятнистая тварь постоянно кружит вокруг пещеры, надеясь снова поживиться чем-нибудь вкусненьким. Причем зверь довольно пунктуален – появляется на рассвете и уходит в полдень, а потом караулит пещеру с вечера до полуночи.

В связи с этими малоприятными событиями нам пришлось кардинально поменять свой образ жизни. Теперь в пещере постоянно кто-то остается для поддержания огня, а остальные уходят до наступления рассвета и возвращаются только после полудня. За это время нужно успеть как можно больше: запастись едой, питьем и дровами, чтобы хватило до следующего рассвета.

Как известно, минус на минус дает плюс. Никогда не верила подобному утверждению, но в данный момент букет минусов действительно сложился в плюс. В то время, когда хищник караулил пещеру, по остальной территории острова можно было передвигаться вполне безопасно. К счастью, зверюга водилась в этих местах в гордом одиночестве.

Это был огромный, излишне уверенный в себе леопард. Нужно было видеть, с каким достоинством и неспешной грацией он передвигался, как величественно держал голову, как подолгу смотрел, не мигая и не таясь, прямо в глаза.

Если бы этот гад не сожрал нашу живность, я бы смогла им искренне восхищаться, потому что люблю всех кошек без разбору, как маленьких, так и больших. А после такого варварства – увольте! Тем более что эта зверюга угрожает лично мне и моим близким. В общем, восхищаться леопардами лучше всего в зоопарке. Безопасней, знаете ли.

Чего мы только не придумывали для того, чтобы отвадить его от пещеры. Притащили вместо папоротника жутко пахнущее растение, настелили на полу. В итоге сами едва не задохнулись от едкого амбре, а хищник и ухом не повел. Запах стойко держался неделю, даже после того, как растение не просто выкинули, но и закопали, чтобы оно не портило воздух. Потом решили пожертвовать запасами и поделились рыбой, оставляя приличную порцию возле кустов, которые зверь облюбовал в качестве наблюдательного пункта.

Несколько раз леопард благосклонно принимал угощение. Но когда, решив, что достаточно усыпили его бдительность, мы запихнули в рыбу ядовитую траву, зверь долго и возмущенно рычал на нас из кустов, а потом мы обнаружили на месте его трапезы одиноко лежащие стебли травы. Рыбу пятнистый поганец съел подчистую, а отраву выплюнул. В тот же вечер зверь остервенело танцевал у костра, пытаясь достать противных людишек из-за огненной завесы.

Наученные горьким опытом, мы разводили не просто костер, а громоздили целую баррикаду, превращавшуюся в настоящую стену пламени. Разумеется, спать было душно и жарко, но зато относительно безопасно.

Поняв, что извести зверушку не получится, следующей идеей была противоположная – приручить. Автором идеи была я, остальные отнеслись к ней скептически, но возражать не стали. Сложнее всех пришлось Грею, потому что основной груз забот ложился на его плечи. Добывать рыбу приходилось ему, а теперь расход рыбы возрос едва ли не вдвое.

Для начала мы дней десять исправно кормили хищника, а потом послали «на переговоры» домового. Тот уверял, что в силу своей специфичной личности может найти общий язык с любым представителем фауны. Поверили, отпустили.

Домовой вернулся быстро и ругался долго. Расчет не оправдался – леопарду оказались абсолютно до фонаря все рассуждения и увещевания пушистика. Он был невежественен в подобных делах и проявил к парламентеру исключительно гастрономический интерес. Домового успокоили, а зверя решили кормить и дальше.

Наконец все пришло к тому, что ситуация мало-помалу стала сглаживаться. Человек – он ведь такое существо, которое привыкает ко всему, и даже к тому, к чему привыкнуть в принципе нельзя. Самый большой страх держится в сердце максимум неделю-две, а потом неизбежно ослабевает. Успокоились и мы. Успешно освоились с новым распорядком жизни, поддерживали огонь, привыкли к леопарду. Теперь он стал нам казаться неотъемлемой частью пейзажа. Разумеется, самой опасной частью.

В качестве раздражителя на острове были еще и пауки размером с кулак, из-за которых я срывалась на оглушительный визг в любое время дня и ночи, действуя на нервы всем, даже леопарду.

Иногда во сне в волосы заползали жуки и играли на голове в парикмахерскую. Поскольку жуки были крупными, то эта самая «парикмахерская» ощущалась моментально. И снова я отчаянно визжала, причем наперебой с Элкой, и в панике лупила несчастное насекомое, одуревшее от воспроизводимых нашими голосами децибел, камнем. К счастью, к тому времени, когда я хватала камень, насекомое оказывалось уже на полу. Но в запале мне бы ничего не стоило шарахнуть камнем и по себе, любимой.

Муравьи, к счастью, не вызывали в нас желания поднимать крик, но кусались нещадно. В ответ мы их давили, а потом раздраженно почесывались.

В общем, жизнь вновь была полна ярких впечатлений. А еще на остров пришли дожди…

Явление капель с неба было настолько неожиданным, что мы поначалу обрадовались, словно дети, и, позабыв о безопасности, устроили под проливным ливнем пляски индейцев племени тумба-юмба. Моментально вымокли до нитки и быстро протрезвели. Вспомнили о хлебе насущном, точнее, о питье, и кинулись собирать воду в пробитую лодку, из которой соорудили подобие корыта. Вышло удачно. Пусть и без комфорта, но вымыться в пресной воде мы теперь могли себе позволить. Потому что море – это, конечно, хорошо, но соль на коже круглосуточно – это плохо. Питьевую воду решили собрать в выскобленные и высушенные оболочки фруктов. Просто выставили первобытную «посуду» под дождь. Потом вернулись в пещеру и только там осознали масштаб катастрофы.

Тропический дождь, начавшийся сразу с сильного ливня, затушил костер и подтопил наше убежище. Из-за постоянного огня мы больше не плели заслон для входа, а вездесущие капли, тяжелые и хлесткие, летевшие под углом, щедро оросили подстилку на полу и часть запасов хвороста. Леопард, конечно, сбежал еще в начале ливня, но ситуация все равно была критической. Костер необходимо было закрыть от дождя, но никто из нас не представлял, как именно это можно было сделать.

Дождь скоро закончился, ветки заменили новыми, снова развели огонь. Но проблема повисла в воздухе, являясь первостепенной. Нужно было срочно ее решать. Соорудить навес на отвесной скале было невозможно, поэтому после долгих размышлений мы расчистили место для второго костра внутри пещеры. Решили при хорошей погоде разводить огонь перед входом, а во время дождя – в глубине. Такое решение, конечно, отнимало часть свободного пространства, но в целом являлось оптимальным, потому что рассчитывать на то, что леопард боится дождя, лично мне показалось легкомысленной идеей. Ведь кто знает, что может прийти в голову этому зверю. Сегодня он боится дождя, а завтра поймет, что как раз во время дождя столь желанная для него добыча, то есть мы, вполне доступна. И вряд ли хищник остановится перед такой помехой, как падающая с неба вода.

С другой стороны, дождь стал для нас сродни манне небесной. Пусть не столь щедро, но теперь мы могли утолять жажду нормальной пресной водой. И неважно, что она была теплая, главное, что свежая и без привкуса вездесущей морской соли.

Другим вопросом, волновавшим меня не меньше всех остальных, был такой: а с какого это перепуга так резко изменилась погода? Очередные происки чернокнижников и прочих любителей темного колдовства? Или какой-нибудь неведомый мир сходит с ума от очередной масштабной катастрофы?

– Вполне возможно, что это только цветочки, – «успокоил» меня на эту тему домовой. – Того и гляди, вслед за дождями снег пойдет. Представляешь, что тогда случится?

– Мы вымрем, как динозавры, – сообщила я. – Но почему все так мрачно и нестабильно?

– Мир вообще не терпит нестабильности, – пустился в рассуждения пушистик. – В нем все должно быть размеренно и должно соответствовать заданному ритму. Если же что-то выбивается из общей картины, то оно подлежит либо излечению, либо уничтожению. Именно поэтому мы не смогли переместиться в наш мир без твоего согласия, поскольку оно влияло на стабильность, на равновесие между мирами. Энергия – очень тонкая штука и требует бережного к себе отношения. А временная дыра вообще выглядит сломанным механизмом, который нельзя починить. А раз что-то починить нельзя, то его можно только уничтожить. Именно это сейчас и происходит!

– Ты хочешь сказать, что этот остров будет уничтожен?! – Я подпрыгнула, чувствуя, как закипают от ужаса мозги.

– Ну да! Но ты не волнуйся, процесс этот долгий, на пару десятков лет растянется. За это время мы обязательно отыщем источник. Вот только погода будет и дальше портиться.

Я глухо застонала. Десятки лет, подумать только!

– Страшно? – Пушистик внимательно посмотрел на меня желтыми, словно два ярких солнышка, глазищами. – А между прочим, любой мир, который выбивается из общего равновесия, ждет точно такая же участь. Сначала Вселенная его лечит, а потом медленно, но верно уничтожает. Только процесс затягивается не на десятки, а на сотни лет. Так что наша с тобой временная дыра – это просто еще один мир в миниатюре. И проблемы у него точно такие же.

– Но если мы найдем источник магии, уничтожение остановится?

– Ну да, я не раз об этом говорил.

– А как же быть остальным мирам? Тем, у кого в запасе остались сотни лет?

– У них достаточно времени, чтобы найти свой магический источник. Проблема только в том, что искать этот источник нужно не в земле, а внутри каждого из живущих. А до этого мало кто способен додуматься.

Я потрясенно молчала. Вот так всегда – осознание проблемы приходит лишь в самый последний момент, когда времени почти не осталось и когда угроза становится неизбежной реальностью. В другое же время никто из нас знать ничего не хочет и ни на что не обращает внимания. Не видит, не слышит и не замечает.

Всему виной обычная лень? Увы, лишь отчасти. Гораздо больше проблем приносит неистребимая надежда на авось. Авось не коснется, авось обойдет стороной. Но подобный образ мыслей никому и никогда еще не помог.