Глава 3
Несмотря на вредный характер, угощенье домовой собрал на славу. Еды хватило бы на роту солдат или ораву вечно голодных студентов. Одной только квашеной капусты стояло четыре вида. Еще были грибочки, огурчики, блюдо жареной рыбы (когда только успел!), блинчики, пирожки с брусникой, лукошко малины и кувшин молока. Причем настоящего, а не того подобия, что в магазинах продают.
Не помня себя от восторга, я воздала должное восхитительным кушаньям и теперь уминала уже пятый по счету пирожок. Молоком поделилась с Маруськой, оставшуюся часть забрала себе. Лопну, но из рук не выпущу, пока не допью.
Наконец отставив в сторону пустой кувшин, с ощущением полного блаженства привалилась к стене и уставилась в приоткрытое окно. Теплый воздух радовал ароматом трав и цветов, легкий ветер доносил далекий лай собак, кудахтанье кур и редкое мычание коров. Сейчас я чувствовала себя так, словно вернулась в далекое детство и приехала к бабушке в деревню на летние каникулы. Кстати, о бабушке…
– А где бабулька? – полюбопытствовала я у домового, подтягиваясь на лавке и принимая ровное сидячее положение, что с набитым животом было довольно трудно. – Как-то некрасиво получается – мы наелись, не дождавшись хозяйки. Сейчас она придет и начнет ругаться. Или, еще хуже, обидится.
– Не придет она. – Домовой вздохнул. – Теперь ты за нее. И ешь очень мало. Непорядок. Смотри, сколько еды осталось!
– Как так не придет? Что значит «я за нее»? – Услышанное заставило меня подскочить, несмотря на набитый живот. – Что все это значит?!
– Не кричи. – Домовой опять вздохнул. – И чего ты такая шумная! Все очень просто: Мироновна не придет, потому как умерла она, а ты пришла на ее место. Вот и все.
– Ни на чье место я не приходила! – возмущенно завопила я. Потом осеклась. Замолчала. Встала из-за стола, прошлась по комнате взад-вперед и повернулась к домовому: – Она действительно умерла? Но во сне я ее видела очень даже живой. И зачем ей я?
– Не знаю! Чего пристала? Сама у нее спроси, если так интересно. Кошмар ты сущий, а не преемница! Не ешь, кричишь, обзываешься, да еще с вопросами глупыми пристаешь! – Домовой запыхтел, словно самовар, слез с лавки и потопал к печке.
Вот теперь мне стало по-настоящему обидно. Я никого не просила выдергивать меня из привычной жизни, и не моя вина, что я многого из происходящего не понимаю. Мне, может быть, вообще спасибо нужно сказать за выдержку. Любая другая на моем месте уже давно бы в истерике билась, требуя вернуть ее обратно. Я же сохраняю ясность ума и относительное спокойствие. И вообще, моей жизнью распорядились без моего ведома, и я же еще виновата?
Едва сдерживая злые слезы, я прошла в другую комнату и легла на кровать, отвернувшись к стене. Некоторое время в душе еще бушевала обида, а затем незаметно подкрался сон.
Кто-то осторожно тронул меня за плечо. Раскрыв глаза, я обернулась, а затем села на кровати, удивленно потирая глаза.
– Вставай, поговорить надобно, – велела мне уже знакомая старушка. Выглядела она при этом совершенно живой и настоящей.
Я послушно слезла с кровати, одернула пижаму и обула тапочки. Вышла в соседнюю комнату. Старушка сидела за столом. Перед нею горела большая свеча, а за окном сгущались сумерки. Ни Маруськи, ни домового видно не было. Я осторожно села напротив, косясь по сторонам в поисках ухвата.
– Ну здравствуй, Дарена! – улыбнулась старушка.
– Здравствуйте. Только меня Дарьей зовут вообще-то, – поправила я.
– Знаю, только мне так больше нравится, – кивнула старушка. – А я Мироновна.
– Мироновна, а по имени?
– А разве это важно? – Старушка удивленно вскинула тонкие брови. – Меня все зовут Мироновной, так что и ты зови. Ну и как тебе в моем мире, нравится?
– Забавно! – Я пожала плечами. – Только зачем мне все это?
– Зачем? – Мироновна помолчала, глядя на огонек и думая о чем-то своем, мне неведомом. – Сложный вопрос ты задала, ну да я тебе отвечу. Скажи, Дарьюшка, ты землю любишь?
– Есть не пробовала! – ответила я, подавив неуместный смешок.
– Шутки шутишь? Это хорошо, – кивнула старушка. – Значит, привыкнешь быстрее, чем я думала. Только не о том спрашиваю. Скажи, есть разница между моим миром и твоим?
– Нашли что спросить! – Я фыркнула, поражаясь явной глупости вопроса.
– Вот именно, что вопрос-то правильный, – усмехнулась бабуся. – Только ты этого не понимаешь.
– Ой, хватит говорить загадками! – Неторопливая речь ни о чем начинала меня раздражать. – Давайте, рассказывайте, что хотели, и отправляйте меня обратно! В отличие от вас, мне на работу нужно. И так объяснительную шефу писать придется из-за вашей выходки с перемещением!
– Скажи, Дарена, а какой мир лучше – мой или твой? – не унималась старушка, пропустив мимо ушей мою длинную речь.
– Разумеется, в каждом есть свои прелести. – Отложив на время возмущение, я пустилась в рассуждения. – Но, конечно, в моем мире правит прогресс, а в вашем… кошка заговорила.
– Вот то-то и оно! – с готовностью закивала Мироновна. – Прогресс, говоришь? А скажи, разве этим прогрессом люди не разрушают самих себя? Разве принес вам счастье этот ваш прогресс?
– А как же? – Чувство патриотизма проснулось в моей душе, расправило крылья, подняло голову и разоралось изо всех сил криком голодной вороны. – У нас таблица Менделеева, компьютеры, ракеты, электричество. А еще телевидение есть! У вас же, судя по всему, ничего такого и в помине нет.
– А нам ничего такого и не нужно! – парировала Мироновна. – Зато в нашем мире домовые есть и в продуктах нет никакой химии!
– Это да! – вздохнула я. – Молока такого я с детства не пробовала.
– Так чего ж тебе еще в моем мире для счастья не хватает? – удивилась бабуля.
– Как это чего? – Я принялась загибать пальцы на руках. – Хочу мобильник, Интернет, компьютер и Майкла Джексона! А еще телевизор, метро…
– Ничего такого тебе не нужно, – усмехнувшись, перебила меня старушка. – Поверь, здесь ты найдешь намного больше интересного.
– Но я домой хочу! – возмущенно выкрикнула я.
– Отправлю я тебя домой, не волнуйся. – Старушка тихо вздохнула. – Но только при условии, что тебе здесь не понравится. Искренне не понравится. Понимаешь? Тогда я тебя верну в то же самое время и в тот же день, откуда взяла. И ни с каким шефом объясняться не придется. Договорились? Ты все забудешь и продолжишь жить так, словно ничего этого не было. А пока осмотрись, поживи, вдруг найдешь что-то новое. В конце концов, тебе это ничего не будет стоить. К тому же я тебя магии обучу.
– Магии? – Я презрительно скривилась. – Это типа «приворожу, сниму порчу и бла-бла-бла»? Ну нет, этим меня не удивить! В моем мире все газеты пестрят подобными объявлениями. Только правды в них ни на грош. Одно сплошное шарлатанство.
– Это у тебя там шарлатаны. – Мироновна качнула головой. Огонек свечи затрепыхался. – У меня же знания настоящие, по наследству передающиеся.
– Ага, все так говорят! – усмехнулась я. – К тому же раз по наследству, так и передавали бы наследникам. А при чем здесь я?
– В том-то и дело, что нет у меня наследников, – вздохнула Мироновна. – Потому и решила доброе дело сделать. Ты вот о чем подумай: ваш прогресс до добра не доведет. К сожалению, за всеми научными достижениями люди перестали ценить и уважать природу. А ее запасы и терпение небесконечны. В домах больше нет домовых, в лесах – леших, а животные и люди перестали понимать друг друга. Люди уничтожают сами себя. Поэтому я решила показать этот мир человеку из будущего. Понимаешь теперь зачем?
– Ну-у, бабушка… – Речь меня, конечно, тронула, но все равно не покидало ощущение какого-то абсурда. – Это вам нужно было сразу какого-нибудь президента воровать. И даже не одного. Зря вы меня выбрали. Я вам не помощник, чтобы донести «идею светлую в души темные». Ошибочка вышла!
– Нет никакой ошибки. – Старушка посмотрела мне в глаза внимательным взглядом. – Дело в том, что выманивать сюда человека, который нарушит равновесие миров, никак нельзя. К тому же эти твои президенты вечно заняты. Когда им любоваться здешними красотами, если все дни по минутам расписаны? Они же сразу обратно запросятся, да еще и отругают меня, старую, за непотребные действия. Али я неправа?
«Интересно. – Я задумчиво прищурилась. – И откуда эта бабушка так много знает?».
Ее глаза были глубокими и черными, словно ночь за окном, но внутри плескалось такое спокойствие и умиротворение, что все дальнейшие слова и мысли благополучно застряли у меня в горле, а затем попросту выветрились из головы. Хотелось вот так сидеть и смотреть, позабыв обо всех проблемах, выкинув абсолютно все мысли из головы, растеряв все тревоги и заботы. Казалось, из этих глаз, окруженных теплой сеточкой старческих морщинок, смотрели сами Любовь и Вечность.
В моей душе внезапно стало горячо и уютно, словно внутри свернулся ласковым клубочком крохотный котенок. Эх, люблю я кошек! К тому же и Маруся в этом мире заговорила. Идеальный повод для того, чтобы узнать, что творится в ее маленькой ушастой головке. Вот только домовому я не нравлюсь, обижается он на меня, хотя ничего плохого я ему не делала и не собираюсь делать. Жаль, что не подружились…
– Вот теперь, когда ты все поняла, наш разговор можно считать законченным. – Я скорее почувствовала, нежели услышала слова Мироновны. – Не волнуйся, с домовым я поговорю, он на самом деле добрый. А ты лучше скажи, какую самую незаменимую вещь хочешь получить из своего мира?
– Что? – Я вздрогнула и вдруг обнаружила, что сижу в одиночестве за столом, перед горящей свечой. В приоткрытое окно слышен стрекот цикад, а лавка напротив меня пуста. Мироновна исчезла.
Боясь, что меня уже никто не услышит, я закричала в темноту:
– Джинсы! Я хочу только джинсы!
Свеча моргнула несколько раз и погасла…