Я крутилась на месте, пытаясь рассмотреть себя сзади. Вроде нормально. Ничего не жмет, нигде не висит. Как раз по фигуре. А толку? Хоть и хорошо подогнано, но в таком платье только на паперти сердобольным старушкам на жалость давить… ах да, еще в местном замке работать. Как у князя при виде прислуги кусок в горле не застревает? Впрочем, он же на челядь не смотрит. Интересно, а мой шедевр ему удалось бы проигнорировать?

Огал, конечно поганец, но местная власть определенно должна сказать ему спасибо за спасение кучи жизней. Нынешний пир мог стать самым кровавым за всю историю Парины. Даже те гости князя, которых бы не хватил удар, при нашем с Алеисом появлении умерли бы от смеха. Все-таки шитье не мое призвание. Это мой кошмар! Десяток оголодавших оборотней в полнолуние просто душки по сравнению с целым часом ковыряния иголкой. И урону от них меньше. В худшем случае сожрут, а тут… На пальцах места живого не остается.

После обеда, героическими усилиями выставив за дверь изнывающего от любопытства менестреля, я собрала волю в кулак и… вытащила из сумки всё необходимое для рукоделья: ножницы, нитки, иголку… в общем, полный походный набор пыточных инструментов. После полутора часов каторги лорд Олланни получил свой «костюмчик для особо торжественных случаев».

Н-да-а-а… Видок у него был… Будто нищего инвалида ограбил. Криворукого, горбатого, колченого и ко всему прочему, беременного. Один рукав длиннее другого, воротник торчит над затылком, спереди пузырь — для похода на рынок первая вещь, сумку брать не надо… Как раз в этот момент наш менестрель заявился, проверить, какой стадии высыхания достигло его парадное облачение. Узрел Алеиса, хрюкнул, и сполз по стенке, рыдая от смеха. Его высокоблагородие первым делом оскорбиться хотел, уже даже физиономию подходящую состроил, но тут разглядел свое отражение в полированном подносе, и прилег рядом с менестрелем. Ржали до судорог, как табун лошадей в период брачных игр. Пришлось им на голову кувшин воды опрокинуть — во избежание осложнений со здоровьем. Надорваться ведь могли.

Наконец, отсмеявшись, отдышавшись и утерев глаза, Огал с трудом поднялся на ноги и, глядя на мою расстроенную физиономию, заявил, что мне только портнихой при дворе работать, королевской семье эксклюзивные заказы шить. Для особых случаев. Приезжает, к примеру, посол недружественной державы, а государь его в моем костюмчике встречает. У делегата начинается истерика, заикание, энурез… Он, когда маленько очухается и знакомых узнавать начнет, сразу домой кинется, про все требования позабыв. А там… с монархом своими впечатлениями поделиться, глядишь, тот и призадумается, стоит ли с буйными психами воевать, или себе дороже? Мало ли чего отчубучат?.. А еще наряды для маскарада шить можно…, для устрашения соседей и неверных жен…, для отпугивания грабителей…, для изгнания злых духов…

Тут менестреля и вовсе понесло. Он стал придумывать все новые и новые области применения моего таланта. Когда фантазия задохнулась под напором открывшихся перспектив, он наконец-то заткнулся, сгреб мой шедевр и ждущую своей очереди заготовку (платье для меня) и куда-то ушел. Вернулся пол часа назад и вручил нам уже ушитые вещи. Поскольку с иголкой наш бард был в тех же трепетных отношениях, что и я, заподозрить его в портняжничестве не было решительно никакой возможности. Скорее одной из своих пассий работенку подкинул. Можно даже предположить которой. Пять иголок из своего наряда вытащила. Никак привет от Даськи?

В замок мы отправились когда стемнело. Пока сумерки не пожрали последние солнечные лучи, я наотрез отказывалась выйти из комнаты. Еще не хватало! Рассекать в ТАКОМ рубище у всех на виду при свете дня. Нет уж, не дождетесь! Но… я пожалуй оставлю это платьице себе, на случай если мама опять заведет свою песню о моем дурном вкусе и неподобающем пристрастии к мужскому стилю. Пусть посмотрит и ужаснется. Все познается в сравнении. Рядом с этим, моя простая и непритязательная одежда просто верх изысканности и элегантности.

Алеису «повезло» еще больше. Мало того, что его облачение не шибко отличалось от моего, так я ему еще и «прическу» соответствующую сотворила. Раньше он щеголял длинными до плеч локонами, которые в сочетании с аристократичными чертами и осанкой, выдавали его благородное происхождение с головой. Поскольку лицо изменить возможности не было — если морок навести, так некромант вмиг раскусит и насторожиться, — пришлось с волосами помудрить. Пол часа моего вдохновенного орудования ножницами, и лорд Олланни обзавелся классической стрижкою «под горшок», слегка кривоватой, ввиду отсутствия у меня опыта. Первым, получившийся результат «оценил» менестрель. Оглядев лорда с ног до головы, он героически сдержал рвущийся наружу смех. Успокоительно покачав головой, он заверил несчастного Алеиса, что благородную породу даже моим талантам не победить, что выглядит жертва моих экспериментов с ножницами хоть и простовато, но вполне сносно. После чего неугомонный Огал эдак нехорошо посмотрел на мои коротко стриженые вихры. Я потрясла лохмами и наигранно сочувственно сообщила: «Ничего уже не сделаешь». Этот змей пакостно улыбнулся и куда-то ушел. Вернулся быстро, сжимая в руке какую-то тряпку. Когда он сунул мне свою добычу, я захотела плюнуть на всю авантюру и сбежать подальше. Это был чепчик! Из всех атрибутов женского одеяния, эту вещь я просто патологически не переношу. Только однажды мне пришлось надевать этот головной убор, но воспоминания «греют» душу до сих пор. Я проходила в чепчике пол дня. Целых пол дня, непрекращающегося кошмара: он то съезжал на глаза, то болтался на затылке или одном ухе, перекручивался, завязки жали… Бр-р-р-р! Но самое ужасное — под несколькими слоями ткани просто неимоверно прела голова. А чесаться нельзя, неприлично, видите ли! Что ни говорите, а чепец — это не для слабонервных. Как женщины могут ходить в нем всю жизнь и даже не снимать на ночь?

Я прикрыла волосы руками и решительно заявила «Ни за что! Я это не надену». Мое сопротивление длилось пол часа. Сдалась, только когда мне предложили остаться на постоялом дворе, дабы не сорвать всю операцию. Пришлось, чуть ли не рыдая нацепить пыточный головной убор. Не могла же я оставит эту парочку без присмотра? Собирай потом замок по камешку.

Прихватив корзинку с каким-то тряпьем, — если кто спросит почему ночью шляемся, чтоб можно было соврать, что в город за чем-то послали, — мы пошли к замку. Точнее Огал и Алеис шли, а я за их широкими спинами пряталась. На воротах во внутренний двор, на сей раз, стража присутствовала.

«Трогательная забота о безопасности гостей?»

Скорее князь просто пыль в глаза пускает. Но для нас это дополнительные сложности. Наверняка прицепятся. Придется что-то сочинять.

Не пришлось… Я не взяла в расчет менестреля. А тот не оплошал. Увидев охрану, Огал выцепил мою особу из-за спины, а на ее место отправил Алеиса, сгрузив ему корзинку. Подхватив меня под руку, наш певун снял лютню и стал тихо что-то на ней бренчать. Когда до ворот оставалось не более пары шагов, менестрель ринулся в атаку не дожидаясь сакраментального вопроса: «Куда претесь?».

— Эй ребята, меня тут еще не заждались? — Он перебрал струны, вызвав каскад звуков. — А то я слегка заплутал на этих ваших улочках. Хорошо проводники нашлись…

Этот наглый тип приобнял меня за талию и чмокнул в щечку. Пришлось захихикать в лучших традициях кокетничающей служанки. Он наклонился и полудоверительным рыком поделился со стражей своими впечатлениями.

— Счастливые вы, парни. Такие цыпочки в замки работают, просто загляденье. Вот только ее дружку я, похоже, не понравился, — Огал кивнул в сторону Алеиса и подмигнул ближайшему стражнику. — Впрочем, он тоже не в моем вкусе.

Доблестные вояки заржали на два голоса, даже не глянув в сторону проходящего ворота лорда Олланни. Менестрель остановился и, отпустив мою талию, картинно подбоченился.

— Я Огаллиус Лайсинский, бродячий менестрель, приглашенный ко двору князя Паринского, дабы услаждать слух его гостей музыкой и пением. Кто проводит меня пред ясны очи его светлости?

Слегка ошарашенные напором, стражи растерянно переглянулись. Огал не дал им опомниться.

— Ну? Я уже потерял достаточно времени, плутая по темным улицам этого городишка, рискуя нарваться на бандитов и оставить вашего благородного господина без радостей музыки. Не гоже заставлять ждать его еще больше.

Голос у Огала был густой, звучный. По малолетству наш менестрель мог с одного конца деревни докричаться до другого, что зачастую сопровождалось преждевременными родами у людей и животных. Сейчас он вопил если и не во всю силу легких, то весьма зычно, привлекая внимание. Ладно бы только к себе, так ведь еще и к стражникам. Перед бедолагами замаячила перспектива встречи с командиром, оторванным от ужина и отнюдь не испытывающим по этому поводу радости. Один из блюстителей княжьего покоя нервно оглянулся. Начальство вроде не появилось, но если ор не прекратиться, то кто знает, чем все закончится? Заметив меня (я на месте не стояла, но и далеко уйти не успела) стражник махнул рукой.

— Эй, девка, проводи господина менестреля к распорядителю. Поняла?

Я закивала головой, рискуя свихнуть себе шею. Господин менестрель посмотрел на меня, гаденько улыбнулся, кивнул стражнику и хлопнул его по плечу своей богатырской дланью. К чести здешних вояк следует отметить, что обласканный остался на ногах.

Благополучно миновав двор, наша компания вступила под сень дворца. Этой сенью оказалась маленькая, захламленная комнатушка расположившаяся сразу за входом для прислуги. Иллюминацией здесь не баловали. Около двери не столько светил, сколько чадил один единственный факел. Его огонек испуганно жался к стене, стыдливо освещая ее небольшой закопченный участок. Остальное помещение терялось во мраке. Стоило нам войти внутрь, как сразу же послышался стук чего-то твердого обо что-то металлическое. В поле зрения появился Огал потирающий макушку и сопровождающий это действие комментариями, явно не предназначенными для женских ушей. Пока я подумывала, как бы потактичней заткнуть фонтан его красноречия (беспокоилась не о себе, а нежных ушках нашего лорда), как Алеис споткнувшись, исчез где-то во мраке и оттуда понеслись выражения, ничуть не уступающие в витиеватости менестрельским. Признаться, меня это порадовало. А то, знаете ли, быть рядом с воплощением воспитанности и благородства, это несколько утомительно.

Пока мы преодолевали комнатушку (всего-то десяток шагов в длину), Огал успел еще пару раз познакомить голову с предметами местной обстановки. Мне тоже досталось: на бедре расцветал синяк от встречи с чем-то острым и угловатым. Интересно, у них здесь просто бардак или это тонкий стратегический расчет — помещение специально так захламили, чтобы враги застряли на подступах и искалечились не дойдя до цели? Как бы то ни было, с горем пополам, мы все же форсировали опасную зону и добрались до внутренней двери. Правда перемещаться нам большей частью пришлось на ощупь и практически на четвереньках. За вожделенной дверью оказалась приличных размеров зала, освещенная лишь немногим лучше, чем оставленная позади западня для незваных гостей. Если судить по трем длинным столам и храпу, доносившемуся из дальнего угла, это была столовая для прислуги, по совместительству исполняющая обязанности спальни. Очень удобно для тех, чей смысл жизни сводится к двум вещам: поесть и поспать.

Помещение было на удивление пустынно. Мне довелось посетить с мамой десятка полтора разномастных замков и во всех тамошних столовых всегда было довольно людно. Обычно в замке это самое популярное место: здесь едят и выпивают, назначают встречи, обмениваются сплетнями, отдыхают, чинят одежду и чистят оружие — одним словом живут. А тут… Впрочем, у князя наверняка сложности с набором прислуги — пойди найди желающих ходить в такой униформе.

Мы старались не шуметь, однако чьи-то чуткие уши уловили-таки наше передвижение. Из кухни вылетел встрепанный мужичок, тощий как хромой волк после зимы. Увидев наше с Алеисом облачение, он начал возмущаться, даже не взглянул на лица — все едино при таком «буйстве света» это было бы напрасной тратой времени.

— Что вы возитесь? — голос «местного жителя» скрипел как рассохшаяся дверь болтающаяся на одной петле. — Его светлость уже четверть часа ждет кабанчика, а он все еще на кухне! Немедленно несите его в зал! Совсем распоясались… Давно плетей не получали?

— Эй, любезный, ты че орешь как кипятком умытый? — Огал, выступил вперед снова отвлекая внимание от нас с Алеисом.

— Ты еще кто таков будешь? — при виде незнакомца, тощий мужичок подобрался и нахохлился, а в его голосе зазвучали властные, угрожающие нотки.

— Менестрель Огаллиус, собственной персоной. К князю.

Да уж, Огал от скромности не помрет. Его интонации приличествовали не опоздавшему барду, а одному из гостей князя, причем самому почетному. Тому, у кого его светлость самолично валялся в ногах, умоляя оказать честь своим визитом. Но тощий представитель здешней власти похоже не впервой сталкивался с менестрельской наглостью. Напыщенность Огала произвела на него впечатление ничуть не больше, чем брех беззубого пса.

— Ты сын воющей гарпии, а не менестрель! Где ты шлялся? Шлюх по подворотням щупал? Господа скоро пировать закончат, а ты только заявился!

Зря он так. Огал все ж менестрель, а с этой братией спорить — себе дороже. Не зря ж говорят, бард не рыба — и молчать не будет, и за жабры не возьмешь.

— Это что ж за пир такой, если заканчивается, не успев начаться? Гульба идет пока вино течет! Или у князя погребок невелик?

— Да уж, по твоим меркам больших погребов не бывает. Для луженых глоток менестрелей никаких запасов вина не хватит. Только и умеете, что в три горла выпивку хлестать.

— Деревня! Вино искру песне придает. Чарку поднеси — веселье пригласи.

— Даже не надеяться. Тебя петь пригласили, а не пить. Так что иди слух благородных гостей услаждать.

— А ты проводи. В вашем темном подземелье даже крыса потеряется, а уж простому человеку заплутать и вовсе запросто. Или убьюсь еще ненароком. Оступлюсь на лесенке и пожалуйте — толпа безутешных родственников.

— Чую, они только рады будут.

Пока менестрель препирался с доходягой, Алеис просочился на кухню и попытался цапнуть противень с тушей. Ага, размечтался. Его хватило на два шага, а потом жаркое стало резко клониться к земле вместе с самоуверенным лордом. Пришлось подхватить с другой стороны. Тяжелый, зар-р-раза…

Зычный глас нашего певуна, несся по коридорам, указывая направление. Пыхтя, мы с Алеисом перли сочившуюся ароматным парком свинью следом за продолжающим разглагольствовать менестрелем. Наконец лабиринт темных переходов закончился, и нашему взору открылась пиршественная зала.

На мой вкус, обстановочка могла быть повеселей и … посветлей. Праздничной иллюминации не было и в помине. Видимо слабое освещение в этом замке традиция. Эдакий стиль «мрачное подземелье».

А может у князя боязнь света? Надо бы проверить его на принадлежность к упыриному племени, очень уж подозрительно все как-то.

«Или он жмот, и не хочет разоряться на свечи. А еще в темноте не разглядишь всю убогость интерьера.»

Да уж, что есть, то есть…

Теряющиеся в полумраке стены были украшены грязными, потрепанными временем, невзрачными гобеленами с традиционными батальными сценами. Хотя вру. Кажется, парочка из них могла похвастаться неким разнообразием в виде охотничьих мотивов. Впрочем, не поручусь: освещения не ахти, поди разбери, толи лося подстрелили, толи вражью конягу. А что рога виднеются, так то может седока? Жена у него шибко нежная и ласковая… Со всеми…

Центр залы, а вернее почти всю ее, занимали стоящие буквой «П» столы. А за ними… Десятка три гостей разной степени упитости. Высшее общество! Н-да-а-а… Что ж это за общество такое, если ЭТИ… его вершина? Добрая половина пирующих, мягко говоря, уже нее вязала лыка. Парочка самых слабых (или самых быстрых?), сладко сопела в тарелочках. А некоторые особо мучимые жаждой (никак не меньше варда на сухом пайке) отставили кубки и прикладывались прямо к кувшинам. За центральным столом восседал хозяин застолья — красный как свежесваренный рак и толстый, как оттянувший нам с Алеисом руки кабанчик. С обеих сторон его окружали дамы — обе упитанные, круглолицые и глупо хихикающие. Если верить слухам, одна из них жена, а вторая — официальная любовница. Странно… Они похожи как близняшки. Он сам то в них не путается? И зачем князю любовница похожая на жену? Обычно на стороне ищут разнообразия…

На самом краю хозяйского стола сидел ОН. Некромант. Это я поняла сразу. Дело было не только в ауре силы исходившей от него. Просто… И внешность: аскетичный, бледный, прямой, аки кол заглотивший…, и плотно сжатые губы…, и тонкие пальцы с ухоженными ногтями — все выдавало в нем чужака в здешней компании. А особенно глаза — они одновременно умудрялись быть брезгливо презрительными и холодно безразличными. Когда он мельком взглянул на меня, мои волосы встали по стойке смирно, а по всему телу браво замаршировали мурашки.

Стол перед некромантом был заставлен снедью, но его тарелка оставалась почти пустой. Те несколько кусков, что все же удостоились его внимания, он не столько ел, сколько расчленял.

А уж магией от него несло…

Я непроизвольно поморщилась. Что поделать, у силы якшающейся со смертью весьма специфический «душок». Пусть теоретики магии говорят, что сила сама по себе безлична, но любой маг-практик всегда сможет определить, когда она природная, а когда добыта чужой кровью. Особенно маг-целитель.

Взгляд некроманта снова скользнул по нашей с Алеисом и кабанчиком скульптурной композиции и задержался на мне. Моя душа сделала попытку дезертировать. Ладно бы в пятки… Нет, эта нахалка похоже решила драпануть подальше от замка, а то и вовсе из славного города Парины.

Что такое? Неужели заподозрил? Но я же закрылась! Из всех магических навыков, косить под обычную, я умею лучше всего. Даже мамин знакомый очень-очень могучий маг не смог меня отличить. Правда, тот был универсалом, а здесь некромант. Их сила смерти особа чувствительна к целительной силе жизни. Впрочем, это взаимно. Наверное, не стоило мудрить со щитом, надо было просто израсходовать свой резерв.

«И остаться совсем беззащитной?»

Да уж… Куда не кинь, везде клин. И потом, вряд ли такой всплеск магической активности прошел бы незамеченным. А нам лишний раз афишировать себя не с руки.

Взгляд некроманта проследовал дальше.

Фу-у-у… Будем надеяться, его привлекло новое лицо в компании.

Пихнув противень на центральный стол, прямо пред алчно заблестевшие очи его светлости, мы с лордом Олланни, сочли за лучшее гордо удалиться. Точнее, быстренько сбежать. Лины на пиру не было, а любоваться раскрасневшимися от выпивки благородными рожами… Это удовольствие не стоило риска привлечь внимание темного мага. Не будь здесь некроманта, можно было бы постоять в сторонке, послушать последние сплетни, насладиться музыкой. Тем паче, что наш менестрель уже свою лютню достал. Может даже сыграет чего, когда закончит препираться со своим худосочным проводником.

У дверей маялись двое стражников, пожирая голодными глазами яства, исчезающие в ненасытных глотках гостей. Скромные персоны двух слуг интересовали их значительно меньше, нежели стремительно пустеющие кувшины вина на столе, а посему, никаких вопросов или косых взглядов с их стороны не последовало.

Вновь оказавшись в лабиринте замковых переходов, нам пришлось остановиться, дабы обсудить дальнейшие действия.

— Разделимся? — внес предложение Алеис.

— И как потом искать друг друга? Нет. Сперва найдем, где здесь комнаты для гостей. А уж обшаривать их можно и поодиночке.

— Зачем нам комнаты для гостей?

— Думаешь они пихнули Лину в каземат?

— Почему нет?

— Если они хотели ее уморить, не было смысла тащить с собой. В здешних камерах сыро, холодно и куча крыс. Самое место для хрупкой изнеженной принцессы.

— Ты уже успела побывать в местной темнице? Такое знание предмета…

— А что, темницы Фанаире принципиально отличаются от казематов других королевств?

— Так значит тебе все же доводилось бывать в подобных местах?

— Куда только не приглашают мага-целителя. Я даже в храмовый подвал однажды попала, а это святая святых. Кроме жрецов, туда никто не допускается. А чтобы догадаться, как выглядят здешние подвалы, даже фантазию напрягать не приходится. Если уж вся эта хибара сырая, холодная, темная и продуваемая сквозняками, то почему камеры должны быть со всеми удобствами и каминами в полный рост?

— Резонно… И за пленницей приглядывать проще, если она под боком. Значит ищем гостевое крыло. В любом случае, подземелье никуда не денется. Надо будет и туда наведаемся. — Лорд Олланни огляделся. — Надо факел прихватить.

— Не стоит привлекать лишнее внимание.

— Без него мы или заблудимся, или свернем шею на одной из лестниц.

— Мы и с ним заблудимся. Лучше давай отойдем подальше и я нам ночное зрение наколдую.

— А как же твой ужасный некромант? Это его не всполошит?

— Это заклинание дает такой маленький всплеск, что уже с двух десятков шагов не почуешь. А фон от него, как от амулета. И снять чары за один вдох можно.

— Тебе видней. Идем?

— Идем. Тем паче, других вариантов-то нет. Можно конечно мага изловить и по душам пообщаться. Но боюсь интеллектуальные беседы с нами ему не интересны. И на жалость не надавишь — человеколюбие в число его слабостей не входит. Впрочем, его можно перевоспитать. Отдать на пару часов Огалу. Тот его так уболтает: от презрения к себе некромант или покончит жизнь самоубийством или в жрицы уйдет, грехи замаливать. Жаль я достаточно мощных связывающих заклинаний не знаю. Можно было бы попробовать.

— Два часа слушать болтовню твоего менестреля? Даже некромант не заслуживает такой жуткой участи.

— Чем же мы перед богами провинились?

Алеис только плечами пожал.